***
Минерва Макгонагалл впервые в жизни чувствовала себя потерянной. Она выжила в Битве, но как ей жить дальше? Как жить дальше, когда победил Тот-Кого-Нельзя-Называть? Как жить дальше, когда на её глазах в бою умирали ученики? Совсем молодые юноши и девушки, у которых была вся жизнь впереди! Она обучала их с первого курса, наблюдая за тем, как их навыки в волшебстве росли, как они добивались высот, как они расцветали. А теперь их тела покоятся в братской могиле на краю Запретного леса. И только ветер будет разносить по округе эти юные и звонкие голоса, которые больше никто не услышит, навсегда напоминая о том, как скоротечна жизнь и как жестока война. «Как мне жить, практически старухе, и помнить всё то, что я видела сегодня? Как простить себя? Что будет дальше? Почему я не умерла в бою наравне со всеми? За что Мерлин и Моргана сохранили мне жизнь? Что я должна делать теперь?» — от этих вопросов голова шла кругом, а чувство вины, тяжёлое, как гранитная глыба, сдавливало грудь, вызывая приступы паники. Поппи влила в неё пять пузырьков успокоительного зелья, и теперь Минерва чувствовала себя так, будто всё происходящее было кошмарным сном, из которого она не могла выбраться. Липкий страх охватывал её своими щупальцам, сжимая в объятиях, расползаясь по всему телу и парализуя. Разум упорно кричал, что этот ужас и есть новая реальность, от которой не убежать. Сидя в больничном крыле и наблюдая за выжившими преподавателями и стайкой учениц, которые безмолвно плакали и жались друг к другу, словно зашуганные птички, она совершенно не знала, чего ожидать дальше. Гриффиндорская храбрость покинула её, оставив вместо себя пустоту и желание сдаться. Она нервно сжала пальцами подол серого платья, которое до битвы было чернее ночи, и закрыла глаза, пытаясь возродить в себе львицу, что от страха поджала хвост и забилась куда-то в угол её души. Безумно хотелось выпить. Она была готова отдать душу кому угодно за бутылку отличного виски, чтобы осушить её залпом. Рядом раздался громкий хлопок, и Минерва, вздрогнув, распахнула глаза и увидела Трилли, которая нервно поклонилась ей. — Господин Директор передать, чтобы госпожа профессор собрать всех преподавателей и учениц, что не нуждаться в помощи Больничного крыла, в Большом зале через 15 минут, — быстро проговорила Трилли, сжимая руками замусоленный когда-то белый платок. — Кто… Кто передал? — Минерва всё ещё никак не могла совладать с голосовыми связками. — Директор? ТЫ говоришь о Снейпе, Трилли? — её голос звучал всё жестче и жестче, выплёскивая яд на бедное создание, что было перед ней. — Да, госпожа профессор. Трилли так и сказать, — сообщила гордо эльф и, хлопнув в ладоши, исчезла. «Значит, этот трус жив?!» — пронеслось в голове Макгонагалл, и свирепая ярость начала затапливать всё её нутро. «Господин Директор, этот трус и чёртов Пожиратель, желает видеть всех в Большом зале!» — передразнила она про себя его приказ. Раз он так желает, то это и получит! Гриффиндорская львица пробудилась в Минерве, и она снова готова дать бой.***
Большой зал Хогвартса выглядел холодным и осиротевшим. Время здесь будто застыло, а каменные стены давили серостью и трауром. Крестовый свод зиял пустотой: зачарованный потолок исчез. Данный факт мало заботил Северуса, он доверял Хогвартсу как самому себе. Если замок считает, что Большой зал должен выглядеть именно так, то кто он такой, чтобы оспаривать это решение. Учителя и выжившие ученицы уже ждали Директора у преподавательского стола. Минерва, словно львица, воинственно выступила вперёд, пытаясь своим сухим телом закрыть всех и обезопасить их от Пожирателей и от Северуса, конечно. Он внимательно осмотрел присутствующих. Настороженные и враждебные взгляды были полны злобы и ненависти, посылая в него невербальные проклятия. В его ушах до сих пор звенел крик Минервы, что он трус. Остальные преподаватели держались воинственно и отстранённо, находясь чуть поодаль от Минервы, тихо переговариваясь между собою и прикрывая выживших учениц. Те жались друг к другу, не обращая внимания на то, что когда-то учились на разных факультетах и враждовали между собой. Даже чистокровные слизеринки казались потерянными и напуганными. Некоторые всхлипывали, размазывая слёзы по скорбным лицам. «Что же произошло, пока я был в отключке?» — подумал Северус, приближаясь всё ближе. — Минерва, — кивком поприветствовал её Снейп и встал рядом. Спиной он почувствовал агрессию, исходящую от всего преподавательского состава. Хотелось встать за эту толпу, не выставляя себя беззащитным и открывая спину, в которую в любой момент может прилететь проклятие. — Директор, — едко выплюнула приветствие Макгонагалл, едва сдерживая остальной поток оскорблений. — Вы просили нас быть здесь. Ваше поручение выполнено. — Я вижу, благодарю Вас. А сейчас мы должны подготовиться к тому, что нас ждёт. — Северус почувствовал вторжение на территорию замка и продолжил: — Что бы ни случилось здесь и сейчас, защитите учениц, профессор Макгонагалл.***
Драко Малфой держался из последних сил. Маска хладнокровия и безразличия вот-вот пойдёт мелкими трещинами и осядет пылью на его теле, открывая миру его беззащитное и испуганное лицо. О, да. Он был напуган до усрачки таким исходом Битвы. Лорд абсолютно обезумел, как и его последователи. Драко осторожно взглянул на своих родителей. Его мать точно была не рада, ибо победа Тёмного Лорда означала, что вся эта свора продолжит квартироваться в Малфой-Мэноре, который уже давно не напоминал дом его детства. Отец же, наоборот, воспрял духом и, кажется, помолодел. Люциус надеялся вернуть расположение Волдеморта, чтобы снова занять место одного из его приближённых. Вернуть доверие — непростая задача, но отец своего не упустит. А Драко… Драко не знал, что будет дальше с ним. Он не знал, чего захочет от него Лорд, отец и другие. Сейчас он мечтал лишь об одном — исчезнуть. Исчезнуть и никогда не видеть то, что он видел. Перед глазами стояла одна и та же жуткая картина: тело Поттера, его открытые остекленевшие зелёные глаза, которые смотрели на всех с пониманием и прощением. Лёгкая улыбка застыла на окоченевших губах, а волосы были в таком же лохматом беспорядке как и всегда. Драко помнил, как Хагрид аккуратно донёс тело Гарри и положил его у замка, а Тёмный Лорд просто наступил на грудину мальчика, ломая тому рёбра. Противный хруст отразился от стен замка, вызывая ужас в глазах выживших. А Волдеморт… Безумно захохотал, и от его смеха становилось не по себе. Хотелось сжаться в комочек и закрыть уши, раствориться в воздухе, либо превратиться в букашку. В тот момент Драко мог поклясться своей магией, что все услышали звон, будто разбилось что-то хрупкое и ценное. Это была надежда. Самый страшный дар по мнению не только волшебников, но и магглов. Надежда умирает последней, заставляя биться в агонии тех, кто верит. Когда оковы оцепенения и тишины спали, то на Пожирателей волной защитных заклинаний обрушилась дикая ярость. Месть за мальчика, который должен был выжить! Кровавая бойня так и стояла перед глазами Малфоя, и он не мог отогнать эти образы, предсмертные крики и тошнотворные запахи, не мог вытащить их из головы. Они застряли в его памяти и постоянно транслировались на вечном повторе. Он видел, как защитники и учащиеся Хогвартса погибали один за другим под ударами непростительных заклинаний. Их мёртвые тела падали друг на друга, словно рухнувший карточный домик, и это зрелище заставляло его сердце разрываться от боли. Его мать резко выбросила руку с волшебной палочкой вперёд, выкрикнув заклинание, чтобы накрыть его защитным куполом, оберегая сына в который раз, а Драко стоял внутри и, размахивая палочкой и открывая рот, создавал видимость боя. Убивать бывших однокурсников и членов Ордена Феникса за Тёмного Лорда не хотелось. И сейчас ему было глубоко наплевать, накажут ли его за такую слабость и трусость. Но удача была на его стороне. Опьянённые и окрылённые победой Пожиратели совсем не замечали представления Малфоя. Они упивались страданиями и болью, получая истинное наслаждение от процесса. Они смаковали каждый миг, впитывая в себя каждую смерть, словно Дементоры, что сжирают всё хорошее и светлое, оставляя после себя лишь пустоту. Драко молился про себя всем богам, чтобы горстка выживших перестала так рьяно рваться в бой и искать смерти. Он хотел, чтобы они смогли спастись и сбежать, хотел, чтобы они попросили пощады, и все эти убийства и смерти прекратились. И его молитвы были услышаны… Когда Битва была остановлена самим Волдемортом, то Драко был удивлён и поражён тем, что Тёмный Лорд дал сделать выбор выжившим ученикам. Он предложил им присоединиться к стороне Пожирателей, либо принять смерть достойно, храбро встретив зелёный луч Авады от него самого. И если гриффиндорцы и когтевранцы, надув грудь колесом, пытались выйти против Пожирателей, чтобы сражаться и погибнуть в бою как герои, то пуффендуйцы сразу сделали выбор: сохранить свои жизни, при этом перейти на сторону Зла. Малфой видел, как профессора Макгонагалл и Флитвик взывали к разуму своих подопечных, как уговаривали тех принять условия Волдеморта. «Каждая сохранённая жизнь — ценна и важна. Сторона не так важна сейчас, важны Вы и Ваша жизнь. Вы должны выжить», — шептала им Минерва, а молодые люди жались к ней, словно маленькие котята, в поисках защиты и прощения. Для них перейти на сторону врага было сродни предательству, которое они не могли простить самим себе. В последний раз уже бывшие ученики кинули прощальный взгляд на своих деканов и перешли на сторону Победителя в этой войне. Тёмный Лорд раскрыл свои объятия, приказав Пожирателям не пугать и не трогать новых членов их «дружной семьи». — И если хоть один волосок упадёт с их юных голов, то я собственноручно накажу виновника. У меня великие планы на этих мальчишек! — опасно проговорил Волдеморт, используя заклинание «Сонорус», чтобы усилить громкость своего голоса, запугивая и удивляя всех Пожирателей одновременно. При этом он не принял одногруппниц Драко из Слизерина под своё крыло, а приказал девушкам вернуться в Хогвартс под опеку выжившей Минервы Макгонагалл. Малфой лишь услышал дрожь и страх, которых не было никогда раньше в голосе Пэнси Паркинсон, когда она всхлипнула и прошептала в пустоту: «Это плохой знак, девочки. Мы все погибнем».***
Волдеморт проявил щедрость и, закончив Битву, дал выжившим один час, чтобы те смогли достойно попрощаться с погибшими, захоронив их тела. Он слишком поздно осознал, что сегодня погибло много юношей и девушек, которые могли быть ему верными слугами. Нынешние Пожиратели захирели и постарели, а ему нужна была новая и свежая кровь. Этим новичкам он мог не только пообещать, но и сразу дать им то, о чем они мечтали. Да, ему пришлось пойти ва-банк, солгав о том, что если они не примут его сторону, то умрут. Он прекрасно знал, что старая кошка Макгонагалл и этот карлик Флитвик смогут убедить своих подопечных перейти служить ему. А вот мальчишки- пуффендуйцы его удивили, особенно один. Надо будет внимательнее понаблюдать за ним. Итак, на его стороне юные соратники со всех факультетов дражайшей Alma mater. Осталось лишь озвучить остальным Пожирателям идею по поводу выживших учениц, и… Собственный план казался ему особенно идеальным и гениальным. То, что он придумал, чтобы укрепить свою власть, усилив влияние на других, взрастить юные умы, — всё это опьяняло и окрыляло. Лорд отвлёкся от своих мыслей и окинул критическим взглядом остывающее после кровавого сражения поле боя. Странно, он думал, что Хогвартс понёс больше разрушений, но сейчас на рассвете казалось, что замок сильнее, чем был до осады. Всего пара разрушенных башен, мостов, главный вход, заваленный камнями… Ничего критически опасного. Всё это было решаемо и поправимо. В этот момент в его душе всколыхнулось давно забытое чувство: чувство сожаления о неправильно принятом управленческом решении. Жаль, что он приказал Нагайне убить Снейпа. Сейчас этот полукровка понадобился бы ему, чтобы воплотить в жизнь его гениальный план. Но придётся работать и решать все вопросы с этой старой и несговорчивой кошкой Макгонагалл.***
Нагайна, почувствовав резкую перемену в настроении Хозяина, зашипела и раздвоенным языком лизнула его холодные и мертвенно-бледные пальцы. Она сегодня была на волоске от смерти. Сначала на неё накинулся рыжий бугай, но был убит Авадой её Хозяина. Следом попытался напасть долговязый и неуклюжий мальчишка с мечом, а она едва смогла увернуться. Она даже не напала на этих детей. Ей не хотелось кусать этих молодых, полных жизни и надежд на будущее магов. Но в глубине души саднило и зудело спрятанное и подавленное желание — прекратить это жалкое существование. Она так давно заперта в этом теле, что устала. Вселенская усталость и тоска тяжёлым камнем лежали на её душе. Да, она нужна своему Хозяину, она хранит все его секреты и даже больше, но… Это было тяжело и изматывающе. Она впервые призналась себе окончательно и бесповоротно: она желала умереть. — Мы сделали это, моя дорогая, — нежно произнёс на парселтанге Волдеморт, ласково поглаживая её голову длинными пальцами. — Я обещал тебе, что стану великим! И этот день настал! Прости за долгое ожидание, милая, — и он посмотрел ей в глаза так, как когда-то давно, в другой жизни. Её маленькое сердце пропустило удар и наполнилось давно забытой нежностью к нему. Это был особенный миг. Момент, который принадлежал только им двоим. Стоя среди полуразрушенного замка, окружённые трупами их врагов и выжившими соратниками, они были единым целым сейчас и всегда. Нагайне хотелось сохранить это воспоминание и ту бурю чувств, что он в ней пробудил, как можно дольше, чтобы возвращаться к этим воспоминаниям в тяжёлые времена снова и снова.