Встретимся в следующей жизни

В холле тихо и пусто. Он хорошо освещен и кажется солнечным, безобидным местом. Но Шинобу знает лучше. Шинобу подходит к секретарше за столом и объясняет цель посещения. Молодая девушка тут же встаёт. — Ах, так здорово, что вы заинтересованы в работе с нами, — говорит секретарша приятным тоном. — Кажется, Комаго-сан сейчас в одной из лабораторий. Мне провести вас туда? — Было бы неплохо. Спасибо большое, — вежливо отвечает Шинобу. Она быстро глядит на свой телефон, когда секретарша ведет её по коридору. Она поджимает губы. Ничего не случится — тем более, Гию идёт где-то позади неё — но она на грани. Что, если что-то пойдёт не так? Она думает о времени, случившемся давным-давно, о времени, когда она попала в Замок Бесконечности, стояла перед той дверью… Она сделала глубокий вдох. В её груди тут же появилось дурное предчувствие, она знала, что момент когда-нибудь наступит — момент, которого она ждала. Когда её руки толкнули дверь, она смутно подумала, как бы ей хотелось, чтобы Гию был здесь, рядом с ней. Как партнёры, которыми они были. Но она зашла в комнату одна. Тогда она справилась и сказала себе, что это её бой, не его. Она делает глубокий вдох. В её груди друное предчувствие и в этот раз, хотя ситуация другая. Рука Шинобу скользит к карману штанов, где спрятана маленькая бумага офуда от Гию. — Для безопасности, — сказал он, туманно объясняя, что это новый трюк, изобретенный Юширо. Когда его спросили, что за новый трюк, он выглядел смущённо и признался, что не знал. Но он успокоил её. «Я буду там», он говорил. «На этот раз я буду рядом с тобой. Доверься мне.» Она мягко смеётся. Тогда она подразнила его, словно это казалось абсурдным. Но сейчас это успокаивает её так, как она не ожидала. «Он прав. На этот раз я не одна», она думает и заходит в комнату. *** Комаго Цукихико терпеливый человек. Он сидит за длинным столом в лаборатории, которая иногда превращается в комнату для совещаний, на столах разбросаны бумаги и мензурки. Он слышит стук в дверь и заходит секретарша с приёмной — робкая, в очках мелочевка с кротким нравом, в которой он не может сказать, что заинтересован. — Прощу прощения, — говорит она, кланяясь. — Кочо Шинобу здесь. На его лице появляется улыбка. — Замечательно. Пригласи её. Секретарша поворачивается и указывает кому-то, стоящему за дверью, войти. Комаго улыбается, когда сказанная молодая девушка входит внутрь. — Комаго-сан, — говорит она. Её фиолетовые глаза такие же пронзительные, как всегда. Он замечает намек на беспокойство, подозрение, которым она награждает его, даже несмотря на безмятежную улыбку. «Такая же красивая, как в легендах», размышляет Комаго. — Значит, вы открыты для переговоров. — Комаго разводит руки и улыбается ей. — Я полагаю, вы могли бы сказать так. — Голос Шинобу спокойный, но за ним скрывается холод. Она садится, стул скрипит, когда она вытаскивает его. Когда она сидит, её поза прямая и собранная. — Верно. Я с нетерпением ожидаю услышать, что вы скажете. Кончик её губ дёргается. — Я уверена, вы не любитель любезностей, — сухо говорит она. Она тянется к своей сумке и вытаскивает бумаги, разлаживает их на столе перед ней. — Так что мне бы хотелось перейти сразу к делу. — Конечно, — соглашается он. — Я занятой человек. — Это точно. — Её губа снова подергивается. — Вы были довольно заняты, пытаясь получить то, что хотели. Он сдерживает смешок, откидываясь на спинку вращающегося кресла и изучая её. — Боюсь, я не понимаю, на что вы намекаете. Она снимает колпачок с ручки и держит перед ней. — И я полагаю, вам бы хотелось, чтобы я объяснила, — бормочет она. Он наблюдает за тем, как дергается её рот. Ему интересно — как быстро люди выдают свои недостатки, свои глубинные эмоции. Если бы только недостатки можно было исправить. — Да, пожалуйста, — говорит он, улыбаясь ей Записав что-то, она улыбается ему в ответ. — Я не думаю, что с вашей стороны тактично красть моё исследование. — Это довольно серьёзное обвинение, — замечает он, вскидывая бровь. — Хотите оспорить это? Я не могу представить кого-то ещё, кто был бы заинтересован в моем исследовании, — отвечает она. — Вы недооцениваете себя. Я уверен, многим людям хотелось бы заполучить в свои руки то, что вы исследуете. Её взгляд усиливается. — Вы бы знали. Он ничего не говорит, только сохраняет спокойное выражение лица. Он наблюдае и замечает малейшее поддергивание её брови. Движение смутно напоминает ему жука, пойманного в паучью сеть. — Я находидась под впечатлением, что это исследовательское сотрудничество было выгодно нам обоим, — она говорит ему. — Я ценю научную честность, Комаго-сан. И сотрудничество, по определению, подразумевает, что мы были бы равными партнёрами. — Дорогая Кочо-сан, меня раздражает то, к чему вы клоните, — говорит Комаго, качая головой. — Но раз уж мы заговорили о теме нашего сотрудничества, позвольте мне очень ясно изложить вам, к каким преимуществам оно приведет. — Он откидывается в кресло, пронзительно осматривая её жёсткое выражение лица. — Теперь, моя дорогая, я очень хорошо знаю ваш вид. — Разве? — Да. Вы, моя дорогая, злая и амбициозная под вашей милой, спокойной собранностью. Она напрягается. Его улыбка увеличивается, и он продолжает. — Вы знаете, что созданы для великих дел. Но вы знаете, что живете в тени вашей сестры. Сестры, которую вы так сильно любите, но вы также находитесь под давлением соотвествовать ей. Все слышали о многообещающем докторе, Кочо Канаэ. Упоминание имени сестры кажется ломает что-то в её самообладании. На долю секунды он ловит обиженную хмурость на её чертах. Она почти сразу заменяется на небольшую улыбку. — И не только это, вы также женщина в академических кругах. В точных науках. В нашем обществе, мы позади, и вы не получите возможности вроде той, что я предложил вам. И с вами такое случалось и раньше, верно? Люди забирают заслугу за вашу работу. Приходится подчиняться своему советнику, который довольно равнодушен к тому, чего вы добились.- Он качает головой. — Разве это не жалко? С вашими талантами, вас постоянно унижают. Он может сказать, что задел по больному. «Так легко прочитать», он думает. Разумеется, он врет — он не знает подробностей её жизни, но он может предположить давление, которое она возложила на себя. Подобное происходит с молодыми девушками всё время. Тем более, он знает всё о том, какой она была в прошлом. — Я дальновидный человек, — говорит Комаго, разводя руки. — Я оставлю вам вашу автономию, и вы получите всю заслугу и репутацию. Потому что я полностью знаю, на что вы способны. — Боже, боже. Мне сложно принять такое заявление серьёзно, когда мы так плохо знакомы, — отвечает Шинобу. — О, я знаю, что вы плохо знаете меня. Но я знаю вас довольно хорошо, я бы сказал. Хотя, я только читал о вас. — Читали обо мне? Ему хочется посмеяться над ней. Он наклоняется вперед, кладя подбородок на руки. — Вы довольны известны. Верно — он прочитал всё о ней. Когда открыл, кем она была, и когда узнал секреты глицинии и перерождения; она не давала ему покоя. Он прочитал каждый маленький клочок газетных статей, разбросанных в стопках семейных дневников. Она наклоняет голову. — Боюсь, я не знаю, о чем вы говорите. — О, я уверен, вы знаете, — говорит он. Он так наслаждается этой игрой — словно гоняется с сачком за улетающей, сопротивляющейся бабочкой. — Столп Насекомого. Она вздрагивает. В его груди закипает восторг при виде, знании, что он поймал её. «Ты моя, Кочо Шинобу.» — Я знаю, что вы всегда хотели доказать себя, — продолжает он. — И вы никогда не чувствовали, что вас достаточно, хотя сделали для мира так много. Вы хотели совершить что-то хорошее и быть признанной. Сейчас ваш шанс прямо перед вами. Она качает головой, смотря на него. — Если вы впрямь знаете, кто я так же хорошо, как вы заявляете, я правда задаюсь вопросом, почему вы думали, что я была бы заинтересована в помощи вам. — Потому что вы единственная, кто может сделать это. Потому что это ваше призвание, — Он открывает ей руки. — Шинобу. Твой полный потенциал зовёт тебя. Работайте со мной и я помогу вас осуществить всё. — Как кто-то, однажды живший в мире, где я была вынуждена убивать демонов ежедневно, я уверена, вы понимаете, что я совсем не убеждена. Он пользуется возможностью, чтобы выглядеть невинно удивленным, и моргает. — Вы считаете, я желаю возродить демонов? — Да, — она говорит прямо. — Моё желание не возродить демонов. Моё желание — достичь совершенства. Позволения больным людям вроде меня освободиться от болезней. Это кажется удивляет её. Сквозь её маску вспыхивает растерянность. — Больным людям вроде вас? Он продолжает. — И в действительности, не только освободиться от болезней, но открыть совершенный человеческий потенциал. Вы не видите? С нынешним состоянием дел, человечество доказывает снова и снова, что, как вид обречено на провал. Подобная медицина спасёт нас от нашего падения. Она отшатывается. — Это звучит как бред. — Вы знаете возможность голубой паучьей лилии, — говорит он. — Мне нужно, что вы оживили голубую паучью лилию. Вы единственная способны на такое. Мы выведем человество на другой уровень. — В итоге, вы просто создадите демонов. — Её голос дрожит от злобы. — Нет. Мы не создадим демонов, потому что люди будут усовершенствованы с вашей помощью, — говорит он. — Если бы. Даже если бы, я была такой наивной и высокомерной, чтобы думать, что могу манипулировать биологией до такой степени, я бы никогда не помогла тебе, — срывается она. Отвращение и ярость искажают её черты лица. — Глупо думать, что мне бы пришла в голову такая идея, Кибуцуджи Музан. «Кибуцуджи Музан.» Имя словно сотрясает воздух, когда скатывается с её языка. Он смотрит на неё. «А, понятно.» А потом ему весело. Кибуцуджи Музан — прародитель всех демонов, наконец убитый около века назад, благодаря семье Камадо, согласно прочитанным им записям. — Я не Кибуцуджи, — он говорит ей ровным голосом. — Ты считаешь, что я идиотка, — возражает она. — Нет. Я правда не он, — говорит он, вскидывая руки. — Вот почему ты смотрела на меня всё время так, будто я злодей? Нет, дорогая Шинобу. Я не он. — Ты врешь мне. — Её голос резкий от злобы, и слегка наполнен страхом. Она прикусывает краешек губ, а её хмурость усиливается. — Ты его потомок. Или его перерождение. Что бы это ни было, я- — Это не так. Хотя, может быть, мы разделяем немного крови, — говорит он, снова улыбаясь. — Меня зовут Комаго Цукихико. Девичья фамилия моей матери — Убуяшики. Возможно, ты её знаешь. Убуяшики Каната. Он с весельем наблюдает, как ужасное понимание проступает на её чертах лица.

***

После ухода Шинобу за секретаршей Гию тихо проскальзывает внутрь. Он шагает в тускло освещенный коридор, его шаги тихо отдаются от холодных стен. Исследуя коридоры, он понимает: что-то не так. Он чувствует это — покалывающее ощущение в глубине разума, словно зуд, до которого он не может дотянуться. Он трясёт головой. «Не важно», думает он. У него есть задание, которое надо выполнить. Он осматривает именные таблички на дверях, ища ту, где написаны кандзи для Комаго. Он немного отвлечен, пока ищет. «Шинобу сражается, прямо как тогда», думает он. На мгновение он теряется в воспоминаниях прошлого, воспоминаниях о них падают и падают, огни вспыхивают вокруг них, словно их затянуло в Замок Бесконечности. О том, как он судорожно метался, пытаясь соориентироваться, как Танджиро был единственной другой душой, которую он мог видеть. Он спотывается, когда понимает, что кто-то идет к нему. Он опускает голову, ладони потеют. Но человек проходит мимо него, даже не признавая, кроме вежливого кивка головой. Гию кивает в ответ и пытается выглядеть беспечно. Он внезапно хмурится, пытаясь вспомнить, что он вспоминал всего несколько секунд назад. Его охватывает покалывающее ощущение в глубине разума. Он замирает в шоке и растерянности. «Что я здесь делаю?», он задаётся вопросом, пытаясь вспомнить последовательность событий, что привели его сюда. «Что-то связанное с Шинобу. И кем-то, кто пытается причинить ей вред…» Но воспоминания ускользают от него, как вода через решето. — Сезон глицинии заканчивается. Ты забудешь. Кто-то говорил ему эти слова, верно? Но забудет что? Он прижимает ладонь к виску, мысли крутятся, хаотичный водоворот полуоформленных воспоминаний и неуловимых деталей. Юширо. Офуда. Шинобу. Её имя приносит боль, резко проясняющую его разум. «А, верно. Офуда.» Гию роется в карманах, пальцы смыкаются на маленькой, зачарованной бумаге, данной ему Юширо. Он поднимает её верх, к тусклому свету, проходящему через одно из узких окон в коридоре. Бумага просвечивает и мягко, тепло светится. Почему-то его это успокаивает — почему-то смотря на неё, он знает, что она всё ещё в порядке. С облегчением и новой уверенностью Гию движется вперед, перебирая имена на дверях, пока наконец не останавливается на том, которое искал. На ней написано Комаго Цукихико. Проверив ручку, он узнает, что она открыта. Он толкает дверь и заходит внутрь, петли слегка скрипят. В комнате темно, кроме свечения экрана монитора. На экране стоит заставка и излучает слабый синий свет на стол. На его поверхности разбросаны бумаги. Гию доходит до стола, взгляд пробегает по именам и титулам. Пока он просматривает бумаги, его зрение бледнеет, и на него накатывает волна головокружения. Всё кажется смутно знакомым, как в начале сезона глицинии? Он покачивается, хватаясь за край стола, чтобы удержаться. «Что происходит?» Он качает головой, пытаясь избавиться от тумана в разуме. Вспышки воспоминаний вспыхивают и пропадают — строгое лицо Юширо, едва заметный вес офуды в кармане, мужчина по имени Комаго Цукихико. Среди тумана смутное воспоминание всплывает в его разуме. Шинобу. Она напротив него, наблюдает за Кибуцуджи вместе с другими. Он только осмелился бросить краткий взгляд на её хрупкую фигуру, мчащуюся вперед со смертоносной грацией. Дыхание Насекомого: Танец бабочки. Её глаза острые и уверенные, а её клинок рассекал воздух. Перед тем, как они упали, он глаза на краткий миг встретились. Это был последний раз, когда он видел её. До того, как он услышал новости от воронов. «Но этого не случится в этой жизни», он думает, и мысль каким-то образом воодушевляет его. Его разум проясняется. Там, среди беспорядка, он находит украденную диссертацию. Его руки дрожат, когда он берет бумаги, перед его глазами плывут нарисованные буквы. Он яростно моргает и они обретают форму. Верно — это её диссертация, и страница, где она написала наполовину законченную формулу, находится на самом верху. Решительно кивнув, Гию разрывает первый лист напополам, звук рвущейся бумаги поразительно громкий в тихой комнате. Он продолжает, разрывая страницы на меньшие и меньшие кусочки, пока они не превращаются в конфетти. Смотря, как обрывки падают на стол, он снова заглядывает в прошлое. В момент, когда услышал от воронов, что Шинобу мертва. Мертва. Мертва. Как он подумал в ту секунду, что любил её. Как он не смог защитить её. «Не в этот раз», он думает, сжимая зубы. Кусочки рвущейся бумаги на столе словно сверкают в тусклом свете и он чувствует надежду.