Не мог вынести одиночества и возвратился назад
14 марта 2024 г. в 16:40
— Значит, Ремус к тебе не приходил, — пробормотал Джеймс. — А Петтигрю может быть жив.
— Трупа я не видел. Я пытался придушить крысёныша, но не успел, — Сириус сжал кулаки в ярости и тут же побледнел, почти теряя сознание. Третий раз за утро.
— Тише ты, а то напою успокоительным! — прикрикнул Джеймс.
Они сидели на ковре в домике старших Поттеров, перебравшись туда, чтобы, если авроры будут искать Сириуса в дома Блэков, Вальбурга могла бы с чистой совестью поклясться, что того там нет. А не садиться в осаду в особняке, не предполагавшем подобного.
Блэк был плох, но не настолько, как можно было бы ожидать после года в Азкабане. Только истощён, болен, он иногда разражался истеричным смехом, а в большей степени — сидел, мрачно нахохлившись.
— Слушай, — спросил Джеймс, подождав, пока Сириус продышится. — А у собаки тоже депрессия? Может, сводим её к ветеринару?
— Ты сгребанулся? — удивился Сириус и аж дышать на счёт перестал.
— Ну, тебя мы зельями от последствий напоили, — скучающим тоном возвестил Джеймс. — А собаку — нет. Ей, конечно, лучше станет и так, но от лечения хуже не будет.
— Джеймс, ты чего несе… А нет. А давай мы поговорим о другом. Как ты выжил?
— А я мёртв. Ну, был мёртв.
Джеймс скинул капюшон и стянул перчатки.
— Еба-ать, — протянул Сириус, разглядывая кисти рук — кости, обтянутые синим, с фиолетовыми прожилками светом. Кое-где сохранились то ли мышцы, то ли кожа, и неприятно серо-коричневые ошмётки тянулись за костями и висели в воздухе.
Джеймс скинул мантию и расстегнул высокий воротник рубашки.
Провалы на шее смотрелись так же отвратительно, как и на лице. Сквозь ключицы проглядывала мешанина лёгких.
— Всегда знал, что у тебя нет сердца, — присвистнул Сириус, разглядев дырку между рёбрами.
— Я отдал его Лили, конечно же.
— Ты как не до конца разложившийся и мумифицированный лич.
Джеймс кивнул и выудил из сумки с незримым расширением пару книг.
— Смотри, где закладки. Там ритуалы по обретению сил, где нужно год пролежать в гробу после определённых зелий.
— Но зелий ты не пил?
— Меня Авадой убили. Мне не до того было.
— А в детстве?
— Ну, как все, антипростудные, перечные, костерост…
— Может, ритуалы?
— Если только в младенчестве.
— Погоди, а мантия твоя?
— Уже ближе, тогда есть три этапа — прикосновение к бессмертию, смерть, воскрешение. Но что-то я не видел толпы личев, которые к завтраку бы являлись в фамильный особняк.
— Ну хроники рода ты не читал, может, и являлись. А этот… Рольф, допустим, не носил мантию. Генри, вроде, сгорел.
— Ральф. А Генри не напрямую сгорел, а от болезни непонятной умер. В детстве говорили, что сгорел от болезни, на самом деле ты запомнил неправильно. Но это не исключает ни дядю Карлуса, ни папу.
— Поищем на развалинах особняка архивы?
— Ты вот сейчас взгляни на свои ладони. Там буквально несводимые ожоги от пламени, что до сих пор тлеет на месте особняка. Да и сначала нам нужно найти Гарри.
— Может, не торопиться? Мелкий сейчас самый благоустроенный из нас. И потом подумай, куда мы его заберём? Ходячий труп и беглый престу...
Сириус вряд ли понял, как он оказался на полу, придавленный железной рукой Джеймса. Вторая ладонь медленно скользнула к шее Сириуса, задевая кожу когтями.
— Смерть здорово стирает границы самообладания, Бродяга, — нежно произнёс Джеймс. — Ты бы не злил меня, братишка.
— Понял, осознал, был не прав, — поднял руки Сириус, даже не делая попыток освободиться. — Твой сын должен быть с тобой, под надёжным отцовским приглядом. В конце концов, прикинешься своим двоюродным братом. Дядюшка Карлус мог оставить сыночка…
Джеймс медленно поднялся сам и потянул Сириуса за одежду, усаживая.
— Страшного такого сыночка. Проклятого в детстве.
— Три года назад, — безэмоционально перебил Джеймс.
— Что?
— Рассказал целителю. Три года назад меня прокляли в Египте. Местная колдунья попыталась вылечить.
— Как ты воскрес? — пробормотал Сириус, потерев лицо. Ещё только начинался день. Первый день его свободы, между прочим, а он уже устал.
— Ну было холодно, темно, пусто и паршиво. Как ты понимаешь, чувствовал я это не телом и даже не мозгом, а как бы ни душой. И долго так было. Знаешь, будто лежишь в темноте под Конфундусом, мыслей никаких, тела больше не чувствуешь, и ты даже не можешь знать, сколько времени. Да ты даже слово «время» не помнишь. И ты уже и не ты, а какое-то существование, как слизняк. А потом я услышал, как стучит сердце. Такой настойчивый, живой звук. Он все проникал, и проникал в меня, и в какой-то момент я потянулся и схватил то, что стучало. Кто. Это был маггл.
Джеймс замолчал и откинулся на локтях.
— И? — поторопил его Сириус.
— Что и. Ну это был маггл. Выпил я его.
— В смыс… — поперхнулся Сириус. — Фууу. Это был мужик?
— Кто попался. Дементоров потом ещё.
— Погоди, ты что, целовался с дементорами?
— Ну, технически, губ у них нету. Они не… Неосязаемые.
— Так ты что, питаешься жизненными силами, как демоны из блэковых книг?
— Я сделал глоток виски. Он вылился на мантию. И пару глотков кофе. Я, как ты понимаешь, несколько дырявый.
— А свет?
— А он, видимо, форму держит, чтобы я не разваливался.
Сириус открыл рот, чтобы задать ещё пару десятков вопросов, но Джеймс перебил его.
— Я не знаю. Я могу не спать, но дремоте поддаюсь. Есть не пробовал. Зелья тоже. Осязание притуплено. Запахи чувствую не носом, а мозгом.
Ночь укутала Хогвартс темным покрывалом. Холодные звезды высоко над землёй таинственно перемаргивались. Ветер доносил от опушки запах сжигаемых в камине хижины лесника дров.
Из-под сени леса, стараясь держаться в тени, вышли двое. Это были мужчина, полностью укутанный в мантию, и чёрная косматая собака. Они не торопились, направляясь к опушке леса, где и располагалась хижина лесника.
Мужчина явно продолжил монолог, обращённый к собаке.
— …ни одного заклинания, которое бы позволило воздействовать. Возможно, пятеро сильных и взрослых волшебников могли бы пробить шкуру полувеликана. Если помнишь, дядюшка Сигнус как-то рассказывал, как они охотились в Пармских горах, и им понадобился слаженный отряд из пятнадцати человек, чтобы загнать великана.
Собака фыркнула.
— Перестань, это явно не было бахвальством, там же были другие опытные охотники. Они бы смогли опровергнуть слова дядюшки Сигнуса.
Некоторое время они шли молча. Мужчина обходил лужи, полные грязи и нерастаявшего снега, собака не выбирала дороги.
— Да, думаю, усиление по типу пентакля должно было сработать. В конце концов, нумерология и мистические построения играют очень большую роль в магии.
Они прошли вдоль косых жердей, составленных вместо ограды вокруг огородика, и вышли к домику лесника — сложенному из больших каменных блоков, кособокому, но надёжному даже на вид.
За дверью заскреблась собака.
— Кто здесь? — грозно воскликнул Хагрид, выглядывая за дверь.
Ни великаний слух, ни великолепный нюх не позволили ему обнаружить двоих, что просто замерли за гигантской бочкой с водой.
Постояв несколько секунд, Хагрид захлопнул дверь и задвинул засов. Послышалась возня, и через пару минут все стихло. Двое переглянулись и отправились в обратный путь.
Уже под сенью леса, когда собака на ходу превратилась в высокого истощённого мужчину, они продолжили диалог.
— Я все же считаю, что можно просто поговорить, — предложил Сириус.
— Хагрид верит авторитетам, а тебя он ещё несколько лет назад гонял метлой, которой курятник подметает, если помнишь. Мы для него дети. А ты ещё и преступник.
— Но можешь поговорить ты.
— Привет, Хагрид. Я тут немножко воскрес, сожрал двух магглов и двух дементоров, но я очень надёжный человек, и могу взять своего сына на воспитание. Не подскажешь, куда его спрятал Дамблдор как раз от таких, как я, тварей?
— Хорошо, может, попробуем его напоить?
Джеймс остановился и повернулся к Сириусу. Тот стоял на прогалине, куда падал лунный свет, превращая его в косматую тень, а сам Джеймс сверкал из тьмы фиолетовыми глазами.
— Оставим этот вариант на тот случай, если Ремус нам не поможет. Или… не сможет помочь.
Сириус сжал зубы, отчего чётче проступили скулы и ясно стал виден сумасшедший звериный взгляд:
— Я… я с тобой. Ты же знаешь, ты мне ближе…. никого нет ближе, — махнул он рукой. — Хоть весь мир против, а мы вместе.
— Все так переплелось, Бродяга. Долги, обязанности, родственные узы…
Джеймс шагнул вперёд и сжал плечо Сириуса. Сириус перехватил его, обнял.
— Да, одно перетекает в другое, и все вместе, как узел. И не расплести. Ты вытащил меня из такой бездны, братишка…
Постояв пару мгновений в тишине, Джеймс вздохнул и разорвал объятья.
— Ремус. Нам нужен Ремус. Надеюсь, он не сменил место жительства.
— Ну конечно же он сменил место жительства, — проворчал Сириус, отряхивая пыль с рук.
В этой развалюхе пыльным было все, включая затхлый воздух. Джеймс затаил дыхание и уже минуту не испытывал потребности в кислороде.
Они исследовали развалюху.
Серьёзные следы от когтей в подвале: очень много следов от когтей за крепкой дубовой дверью. Аккуратно залатанная крыша. Несущая в себе следы многочисленных чисток кухня с древней печью. Пара брёвен у входа. Продавленная кровать, прибранный стол и полки для книг. Покосившийся шкаф.
Ни одного следа пребывания. Ни волоса, ни белья, ни следов прикосновений. Даже зола из печи вычищена заклинанием.
— Ремус явно не хотел, чтобы его нашли, — констатировал Сириус, выйдя на улицу.
— Именно такой образ жизни и послужил причиной наших подозрений, — пожал плечами Джеймс. — Вечная смена жилья. Ни одного следа. Его даже совы не находили. И ни одного ответа на вопросы…
— Дерьмо! Поим Хагрида?
— Не знаю…