Версия Пацци

За окнами давно стемнело, и свечи на столе оплыли, многие погасли. Ганнибал принёс из кухни главное блюдо. - Итак, - откомментировал, - свинья с апельсинами достаётся нам. Рыжие колёсики висели по бортам мясной ладьи, как древние щиты; над печёной картошкой клубился пар, но Уилл не находил в себе аппетита. - Достаётся – по праву. … Чем ещё питаться… худшему криминалисту в этом проклятом мире! Плесни ещё вина. - Ты достаточно выпил. - Но у меня во рту пересохло! - Я налью воды. … Вот. К бокалу прилагалась красная пилюля. - Это ещё что? - Просто успокоительное. Уилл не прекословил. Он чувствовал себя поверженным по всем позициям. - … Джек Кроуфорд! … Как я мог не замечать!?... - Ты очень уважал его? Ганнибал нехотя счищал ножом мясо с кости и понемногу клал в рот, не чувствуя ни жара, ни вкуса. - Когда я впервые увидел его, он стоял в кругу курсантов и говорил, что агент ФБР, не справляющийся с работой, должен быть приравнен к соучастнику преступления. - Демагогия. - Я всецело доверял ему. …. Я никому в жизни так не верил! А ведь ты предупреждал… - Ешь, пожалуйста. Не надо тревожить прошлое. - Он-то всё понимал, правда? Он видел, что я горстями глотаю аспирин, что теряю сознание. … Вы были в сговоре? - Нет. - Нет. У него своя история и мотивация. Всё началось с того бедняги, который превращал трупы в ангелов, готовясь умереть от рака. Его случай подсказал Джеку, что Бэлла больна. - Её звали Филлис. - Ну, да… Сперва он думал, что она разлюбила, сошлась с кем-то другим,… но он не так уж ошибался: она уходила к смерти, изменяла ему с ней. Пацци был прав! - Уилл, прошу тебя, не говори об этом. - Да как тут молчать!? Дело Баддиша было закрыто за формулировкой: «Он сам с собой это сделал». Но это же технически невозможно! Не мог парень вырезать из кожи на собственной спине крылья и подвесить себя на пятиметровой высоте с распростёртыми руками! Над ним кто-то поработал – допускаю, что с его согласия, но ведь никто и словом не обмолвился о сообщнике! А картина в виде глаза из полусотни мёртвых тел!... В то, что Лоренс Уэллс укокошил семнадцать человек, можно поверить, ведь на это у него ушла целая жизнь. А сколько лет было Джеймсу Грею? Тридцать пять, плюс-минус… Как он умудрился собрать свою мозаику, если ему не поставляли жертв!? А цветущая сакура, проросшая сквозь мертвеца посреди парковки! Это немыслимо без специальных машин для взлома асфальта, а масса самой инсталляции… А столб! Тотемный стол!! - Уилл… - Группа из пятнадцати человек разбирала его полдня! Никакой здоровяк не соорудил бы такое в одиночку, но арестовали лишь жалкого старика, который с кресла-то встать не мог без помощи! Вновь и вновь этот лицемер саботировал расследования! Как же никто не сообразил!?... Не у всех же был энцефалит! Или!!?...... Заслонив глаза ладонями, Уилл открыл их уже на берегу седого океана под низким, как потолок морга, небом. Утренний полумрак, пронзительный ветер, но вышколенная бригада работает бодро. Вот Брайан выбирает из кучи человеческих останков коченелую ногу и протягивает Джимми, стоящему на стремянке у ствола, полуоблепленного мертвечиной. - Самый безумный пазл! - А где углы? Мама говорит, что начинать надо с углов. - Ну, наверное, углы – это головы. Подай-ка вон ту, - балагурят сослуживцы. - Если вам удастся сказать что-то глупее, с меня пиво со стейками, - обещает Беверли. - Какой прожарки? Теперь туловище. - Тяжёлое, зараза… На песке лежит связанный живой человек. Над ним склоняется Джек Кроуфорд, показывает охотничий нож. - Как вы думаете, мистер Саммерс, ваш отец будет очень скорбеть по вам? … У меня вот нет детей и никогда уже не будет. Вам тоже не следовало рождаться. … Никому не следовало рождаться. Заносит удар. Уилл с криком «НЕ СМЕЙ!» бросается вперёд, но проваливается в отверстую могилу, цепенеет на холодной чёрной плёнке. - Ты ошибаешься, - звучит над ним печальный голос, - Ты смотришь не туда. Провидец садится, поджав под себя ноги, озирается, вдыхает глубже… - Что ты чувствуешь? - Здесь нет запаха тлена. Какой-то дезодорант, довольно скромный… бытовые химикаты,... дым… и… Вот и улики. В правой руке агент Грэм держит жжёную спичку, в левой – огарок тонкой церковной свечи. - Могилы – не убитых. Убийцы выкопали их… для себя. Их было семеро. Они закончили своё произведение, затем легли в ямы… вот так, чтоб видеть столб: пять отходят от него, как лучи от солнца, другие ориентированы иначе, но из них тоже… Каждый зажёг свечу и, пока фитиль горел, изображал покойника. … Это какой-то ритуал. Выбравшись на поверхность пляжа, профайлер не застал коварных эфбээровцев. Только доктор Лектер чёрном полупальто стоял у могилы, вырытой перпендикулярно соседней. - Хотя Джек далёк от всякой мистики… - Джека здесь не было, Уилл. - Откуда ты знаешь? - Я же сразу тогда сообщил. - Что? - … Что Графтон в трёх часах езды. - … Нет!! Нет!!! Уилл вернулся в миг осознания подлинной натуры друга, в тот невыносимый ужас. Сжав голову руками, он бросился прочь, спотыкаясь в песке, продираясь сквозь сухой тростник, бегом через пустую дрогу – и в лес. Молодой у опушки, в глубине тот оказался реликтовой чащей, где нога по колено утопает во мхах, по ним каплями крови рассыпаны ягоды клюквы; на трухлявых пнях растут многоголовые гидры опят; одна валежина скрестилась с другой; корни упавшей ели растопырены, как трёхметровые щупальца. Вдруг страдалец попадает на прогалину. Посреди неё торчит сосновый пень со свежим спилом; вокруг белеет стружка, поодаль кустится срезанная крона. Уилл слышит протяжный звериный вой, видит меж деревьев силуэты людей, вооружённых секирами, серпами, тесаками и, не выдержав, зовёт на помощь: «Ганнибал!». - Я здесь. Защитник стоит у него за спиной; одним небрежным жестом заставляет разбойников исчезнуть в лесной мгле, а мглу рассеяться. - Что тебя напугало? Ты давно знаешь, кто я. - Я не подозревал, что ты действуешь с командой.... - Людям свойственно объединяться. - Как ты находил их? - Их ко мне направляли. Сообщество практикующих психологов похоже на секту. Мы посвящены в самые трагические тайны, но вынуждены молчать при посторонних. Каждый из нас силён в какой-то области: один хорошо убирает последствия домашнего насилия, другой помогает преодолеть комплекс вины (который, между нами, отнюдь не признак невинности); третий специализируется на паранойе. Мой профиль – - Тяга к убийству. - Да. - Ты обязан был лечить этих бедняг, а не использовать! - Я делал всё, что мог: способствовал социализации, поощрял воздержание и переключение, объяснял, что такое совесть и любовь. - Не имея личного опыта? - Во-первых, опыт у меня есть. Во-вторых, язык, которым мы все пользуемся, содержит данные понятия и толкует их через другие. О добре написано немало доходчивых книг, к примеру, «Этика» Спинозы. … Мы составляли не банду, а небольшой клуб по интересу. Я разработал свод правил. Главные таковы: согласовывать со мной каждую акцию, наполнять её высоким смыслом, не мучить добычу – это было особенно строгое требование. - Нарушители расплачивались жизнью? - Да, ими занимался Чесапикский Потрошитель. Уилла больше не держали ноги, он, горбясь, сел на пень. - … О каком «высоком смысле» можно говорить, когда?... - Помнишь, мы обсуждали грехопадение Адама и Евы, запретный плод. Кажется, это так несправедливо – запрещать различение добра и зла. Ведь без него само мышление невозможно. Верно? - Верно. - Только у райских фруктов был досадный побочный эффект… Добро и зло каждый индивид различает по-своему. Вот он – корень греха, исходная причина всякой изоляции. Преодолеть её возможно, но не без усилий. Мы условились объявить войну человеческой разобщённости, каждым своим деянием напоминать и утверждать, что все люди: чёрные и белые, здоровые и больные, предшественники и современники, живые и мёртвые, они и мы – одно целое. - Как грибы Элдона Стамметса? - У них был изысканный вкус. Тошнота победила, но, вместо остатков ужина, Уилл изверг из желудка стаю муравьёв, которые быстро расползлись. Хотя под нёбом долго стоял уксусный дух, за рёбрами полегчало. Ганнибал подошёл ближе. - Ты виртуозно вытягиваешь из собеседника травмирующую тебя информацию, но совсем не ищешь утешений. - Разве? … Каждый день я напоминаю себе, что тебя осудили только на основании признаний, без свидетельств и вещдоков; половина Балтимора до сих пор уверена, что ты себя оговорил – в припадке или под давлением. Почему ты мне не подыграешь? Не проявишь милосердия? - Я способен, и не прибегая ко лжи, порадовать тебя. - Ну, так, чёрт возьми, самое время! Чумовой доктор встал прямо перед изнеможённым аналитиком. - Начнём с того, что в день создания памятного столба его строителями был убит один лишь Джоэл Саммерс, и сказать, что он на это напросился, будет, пожалуй, слабовато. Далее – из тех господ и дам, с нашей помощью вскарабкавшихся на ствол, от чужой руки пали четырнадцать, трое погубили себя сами; из первой категории только восемь жертв пострадали от злого умысла, из второй кто-то сознательно свёл счёты с жизнью. - И какова концепция? - Единство в разнообразии. Вариативность при общем итоге – преждевременной смерти. В момент упокоения никто из них не был старше Джоэла. На это вы не обратили внимания? - Мы были… слишком шокированы. Такое жуткое зрелище!... Но и величественное. - Жалко было демонтировать? - … Ага. - Приятно слышать. Наконец – я повторюсь – Джек Кроуфорд не участвовал ни в этой, ни в одной другой нашей демонстрации. Я ненавидел его тогда и сейчас не вполне остыл, но истина есть истина. Джек – не кровожадный психопат. Личное горе выбило его из реальности, заставило забыть о логике и правилах. - Ему пришлось тяжелей, чем мне с моим энцефалитом?… - Не исключено… В любом случае всё это давно миновало. Вставай. Уилл слез с пенька, глядя под ноги, сделал несколько бездумных шагов и почувствовал, как всё вокруг меняется. Он поднял глаза, и с ним заиграли оттенки зелени и охры. Сквозь деревья сеялся свет солнца. По кустам порхали с посвистом пичуги, осторожно ступал молодой высокий зверь, совсем невидимый, лишь короткие, первозданные рожки мелькали в зарослях лещины там, где прежде сохла крона обезглавленной сосны. Пень превратился в муравейник. Приходя в себя на кровати, Уилл не сразу вспомнил место нахождения. Его изрядно лихорадило. Ганнибал наложил край стакана с водой на его губы: - Пей не спеша. - … Что со мной? - Похмелье. - Неет! Ты мне всучил какую-то таблетку!... - Да, препарат не поладил с алкоголем… Непредвиденный результат. - Живодёр! - Все иногда ошибаются. - Если бы! … Для многих это, блин, не «иногда», а самый стиль жизни! - Хмх… - … Алана Блум! … Шарахнулась от моего поцелуя: видите ли, я слегка не в себе… Через месяц она спит с серийным убийцей-людоедом; через год рожает ребёнка от садиста-педофила! Это как!? … А я любил её… - …… А я любил Филлис Кроуфорд. - Что!? - Прости, я ненадолго отлучусь. Отлучился доктор Лектер с таким видом, с каким нормальные люди уходят порыдать в углу под лестницей. Вернулся, неся на фарфоровом блюдце горку желе с белым куполом и алым цоколем. - Этот десерт расскажет тебе больше, чем любые слова. Уилл доверчивым птенцом раскрыл рот для ложки с угощением, а пожевав, взвыл благим матом: - АААА!!!! Это что, *****, серная кислота!!!? - Перец чили. По твоему же рецепту. Не паникуй, скоро жир сливок нейтрализует капсаицин. Растительная острота и животная нежность… - Ага! Чем лирику тут разводить – глотни сам! Погляжу, что запоёшь! Ганнибал отведал экстремальной панна-котты. - … Ссссссс… Правда, жжёт … Слава Богу, водки не нашлось. - И без неё этим шедевром только тараканов морить! - Пойду выброшу. - Стой! … Дай сюда. - У тебя есть тараканы? - Полный котёл! Из ушей скоро полезут, - Уилл постучал себя ложкой по лбу и зачерпнул ещё лютого желе, - Уххрр!... Мыши с кактусами отдыхают! - Не сказать,… что смертельно… У обоих дегустаторов лица покрылись красными пятнами и обильной испариной. - Хуже уж точно не будет. …Брр!... Так что там у тебя… с миссис Кроуфорд? - Хххх….... Фффф…. Я встретил её… раньше Джека. Здесь. - Ну, да. Они же познакомились в Италии… - Влюбился, как всегда, мгновенно... - Это, стало быть,… после Ванессы? - Да … Мхх… У меня уже имелся диплом, дорогой костюм, вид на будущее... Я открыл ей свои чувства, но получил самый безапелляционный отказ. - Почему? - … Должно быть, слишком долго изъяснял, как очарован цветом её кожи. - Ты серьёзно!? Не нашлось другой темы!?? Тффф… - Я не догадывался, до какой степени самосознание психически здорового человека зависимо от антинаучных предрассудков, хотел быть искренним… И вообще Амур ни разу не отступил от меня без контрольного выстрела. Потёр середину лба, как бы указывая, что за место бывало пробито божественной стрелой. Уилл принял на себя остаток адского десерта и сказал: - Утешит тебя это или нет, но на свете есть девушки, способные понять, отчего солидный интеллектуал, образчик самообладания начинает вдруг пороть белиберду про валентинки и путать буквы в словах. У Ганнибала волосы и брови встали дыбом. - В каком контексте!? Она сочла это смешным!? Уилл мысленно обругал себя идиотом. - Нет-нет! Она спросила, имеют ли для тебя особое значение традиции Святого Валентина… - И ты? - Сказал: «Вроде нет». - Она? - Ответила: «Понятно». …… Нечего тут загоняться. Каждый может свалять дурака… И ты не закончил про Бэллу, то есть Филлис. Она тебя отшила – а потом сошлась с Джеком? … Ты наблюдал за ними? … Ты… на них охотился? Три кивка и три тяжёлых вздоха. - Более чем. - В смысле? - В той живописной композиции предполагался третий персонаж. - Зашибись!... - Но всё что-то мешало. Потом они уехали… И я – за ними. - Ускользающая цель? … А Джек не знал… - Узнал… в тот вечер, когда ты не докрестил меня из кольта, а мой ланцет ковырнул твою печень. Джек, как ты помнишь, явился первым. У него и в мыслях не было ареста, нет. Он жаждал банальной расправы над соперником. - Но ведь между тобой и Филлис…… Или всё же?... - Когда Джек привёл её ко мне на ужин, мы сразу узнали друг друга, но не подали вида. Потом она навещала меня как терапевта… Тут уже не притворялась. Сожалела. - И было о чём! Ты, в отличие от Джека, смог бы уловить её болезнь на ранней стадии. - В конце концов, она пришла ко мне, чтоб умереть. Напрасно я… Со мной было бы лучше. Взгляд в потолок; ладонь с тоскливым шуршанием проскальзывает по ладони. - Пока он ехал ко мне со своей местью, сердце Филлис остановилось. - И кто он после этого!? - Эвтаназия оправданна. … Но лучше бы со мной. …… Уберу посуду. Фантазия представила Уиллу роковую сцену в декорациях заурядной американской гостиной. Вот Бэлла-Филлис в тёмно-красном халате стоит перед Джеком и выкрикивает: - Ты виноват во всём! Ты ежедневно, ежечасно мной пренебрегал! А я ведь могла выйти за другого человека! Её волосы разметались, как у Горгоны. Джек по-бычьи гнёт голову. - За кого же? - За Ганнибала Лектера! Он сватался ко мне в Италии, в пятьдесят девятом! Я была дурой: решила, что он шутит, что, раз он белый, а я черная, мы – не пара. С ним-то я была бы в безопасности! Он лелеял бы мою жизнь; ни одна клетка в этом теле не разделилась бы без его ведома! А тебе плевать на меня! Тебя волнуют только трупы и убийцы! Трупы и убийцы!! - Что ж, Ганнибал из их числа. Чесапикский Потрошитель – вот, кто прячется в твоём избраннике. - Враньё! - Уилл Грэм собрал доказательства. Суд пройдёт без обвиняемого. Эта тварь издохнет раньше, чем снова встанет солнце, хоть бы это стоило мне собственной жизни. Но сначала… Он достаёт из сейфа пузырёк самого сильного снотворного, открывает, протягивает. - Отлично! – Бэлла хватает свою погибель, - А где же обетованный стакан воды!? Не сводя с неё глаз, Джек наливает запить, подаёт. - Спасибо, дорогой! – в глазах женщины сверкает ненависть. Пока она проглатывает по пять капсул раз за разом, он подходит к телефону, берёт его и, высоко подняв, роняет на пол. Аппарат разлетается с треском и звоном. Тут же в мужа-убийцу летит пустой стакан, но мимо. - Прощай, Бэлла. - Спишь? - Нет… А ты ложишься? - Да. День выдался нелёгкий. Завтра работа. Теперь их ночи обходились без наручников. Иногда Уилл спал в какой-нибудь другой комнате, но предпочитал всё же близкое соседство. Огни погашены. - Можешь уделить мне ещё минут пять? - Хоть час. - … Мы говорили о глупостях, ошибках… Но бывают же и правильные поступки! - Несомненно. Они обычно совершаются при помощи ножа. - Ради всего святого!... - Вот Молли… - Что? Молли!? Моя Молли!? Что она!? Не молчи! - Разрезала пополам яблочный пирог. - Оу… Ты заметил… Извини! Я предлагал, но ты же сам отказался… Он и остыл давно… - Конечно, я не стал бы отнимать у тебя любимое лакомство. Но с её стороны это был великодушный жест – признание меня как части твоей жизни. Большего мне и… - Знаешь, а я по-другому это понял: как знак разрыва. Будто она окончательно отделила меня от себя. … Наверное, плакала. - Слёзы дарят облегчение. То, что называют счастьем, не отменено для твоей прекрасной волчицы. - А для меня? Ганнибал в полусне ответил на другом языке, но это прозвучало ободряюще.