Не сегодня

— Дорогая Деви… — у уха пронёсся бархатный шёпот, завершённый нежным поцелуем в лоб. Она обернулась, взволнованно промаргивая слёзы. — Тиан… — девушка инстинктивно поднесла ладони к лицу, вытирая его в надежде, что скроет часы безутешных страданий, — ты уже вернулся? Я так волновалась! — мужчина притянул её в объятья, а Дивия уткнулась ему в ключицы, вдыхая родной запах. — Не стоило… Деви, ты хорошо себя чувствуешь? — Да, просто утомило всё происходящее. Прости, не успела всё подготовить как полагается, — она вынырнула из объятий, устремляя взгляд в глаза, в которых тотчас же утонула. Это был ясный, солнечный день или бескрайний океан в момент затишья? Неважно. Главное, что в них читалось спокойствие, умиротворение и желаемая безопасность. — Знаешь, у меня на родине пишут письма со стихотворениями для любимой в долгое отсутствие. К сожалению, к творчеству я не предрасположен, но люблю цитировать Шекспира, — лорд обхватил ладонями её руки, вытеравшие солёные капли, и задержал их на лице. — Меня неверным другом не зови. Моя душа, душа моей любви, В твоей груди, как мой залог, хранится. Ты — мой приют, дарованный судьбой. Я уходил и приходил обратно Таким, как был, и приносил с собой Живую воду, что смывает пятна. Пускай грехи мою сжигают кровь, Но не дошел я до последней грани, Чтоб из скитаний не вернуться вновь К тебе, источник всех благодеяний. Что без тебя просторный этот свет? Ты в нем одна. Другого счастья нет. — большими пальцами Кристиан стёр новые слёзы, слёзы счастья, и поднёс правую руку жены к губам, поцеловав костяшки. — Госпожа де Клер, — убрав правую кисть он накрыл её губы своими, перенося левую руку на талию. Поцелуй был нежным, совсем не требовательным: он обнажал самые светлые и трогательные чувства, — не хочу быть причиной твоей грусти. — Мой лорд, — на выдохе произнесла Дивия, свободной ладонью игриво держась за его воротник, — ты никогда не был причиной моей грусти, только радости. Пара одарила друг друга искренними улыбками, после чего услышали задорный возглас: — বাবা! — со всех ног мчался маленький сорванец, заставивший гнаться за ним гувернатку и горнечную. — Sir, прошу вас, остановитесь! Вы ведь sans фрака! — служанка наспех подбирала полы платья, крича вслед своему подопечному. — Кристиан, ты не представляешь, каких усилий за завтраком мне стоило уговорить Уильяма надеть британский костюм, а не ширвани! — девушка усмехнулась, наблюдая за сыном. — Похоже, ему ближе индийская культура, — мужчина приобнял её за талию, полностью разворачиваясь в сторону бегущего Уильяма. — Не думаю, просто он чаще её видит, — Деви положила голову на плечо супруга. — В таком случае, стоит начать брать его на приёмы уже сейчас, иначе из английского у него будет только имя, — мужчина не сдержал широкую улыбку, поправляя бутоньерку. — А как же фамилия? — беззаботно рассмеялась госпожа. Как быстро она менялась рядом с ним! Он открывал в ней второе дыхание или, быть может, помогал смотреть на вещи в другом ключе? Распалял внутреннюю искру возлюбленной в яркий, кипящий жизнью костёр. Она же давала ему глоток свежего воздуха сквозь непроглядный туман. Непривычная, своенравная, бросающая вызов обществу, приковывающая внимание и взгляды, внушающая уважение, заинтересовывающая — это всё она, «другая», но до безумия любимая жена. — Папа́! — мальчишка наконец добежал до пункта назначения, радостно бросаясь на ручки. — Уильям, — мужчина подхватил его, отбросив рамки этикета, и крепко прижал к себе, — младший господин де Клер, — он с умилением осмотрел ребёнка, однако выдержал крайне серьёзную интонацию. — Определённо, будущий милорд, — Дивия погладила его по голове, немного растрепав волосы. — Я скучал по Вам! Не уезжаете так больше! — Хорошо, как скажешь, — Тиан поцеловал его в макушку, а затем опустил на землю, — как ты провёл время, пока меня не было? Сын схватил его за руку и, начав рассказ, уже походивший на деловой отчёт, а не детский лепет, повёл его по дорожке вглубь сада. Деви поспешила за ними, не скрывая лёгкую растроганность — они, одновременно такие разные, но всё же одинаковые! Да, малыш внешностью пошёл в мать: карие глаза, смуглая кожа. Но, не смотря на это, словно тянулся во всём к отцу. Девушка отчётливо видела в нём себя — Уильям де Клер был отличным представителем, а в будущем, возможно, и наследником, индийской знати, близкой к здешним традициям, общению, языку, вере, быту, однако оказался до чёртиков заинтересован в британской культуре. Как и она. Хоть и испытала эту некую «тягу» через призму любви к мужу. Сын своего отца, наряженный ему под стать, учился у него всему. Подражал. Стремился, как к недостижимому идеалу, авторитету, что казалось не правильным его родителям, потому они старались быть к Уильяму ближе, чем позволяли привычные рамки взаимоотношений с ребёнком. Между ними не должна вырасти пропасть, как случилось с их странами. Гувернантка с горничной, наблюдая за чересчур фривольной игрой своих хозяев и подопечного, сетовали на то, что на подрастающего monsieur не найдётся управы, parce que les facettes du permis sont complètement effacées в общении со старшими! — Тиан, может тебе стоит отдохнуть? Ты проголодался с дороги? — Дивия, заметив, как муж устало потерает переносицу, пока Уильям ищет потерянных в клумбе солдатиков, подошла к нему ближе. — Да, думаю, сегодня и завтра позволю себе выходной, — он повернулся к жене, заправив ей выбившуюся прядь за ухо, — но игры отложим до утра, — лорд нагнулся к сыну, обращаясь к нему. Мисс Шелли, гувернатка, и миссис Грейс, няня, которая ранее была в детских покоях, будто подгадав время, за секунду оказалась рядом, увлекая ребёнка за собой. Супруги, взявшись под руку, направились к беседке, хоть госпожа де Клер яро предлагала поесть в столовой. Они наконец остались наедине, сев друг напротив друга. Всё было бы отлично, но в чашке Кристиана яд, недавно подлитый девушкой, а значит нельзя допустить, чтобы он его выпил! — Чай уже давно остыл, давай я попрошу свежий? — рука Дивии коснулась колокольчика, готовясь позвонить. — Деви, прислуга только нарушит наше уединение, ассам того не стоит. Госпожа сдержанно улыбнулась, не выдавая переживаний. Она была в растерянности. Ведь не может же она сказать, что чай отравлен ею, но сейчас Дивия не позволит его выпить — окончательное решение не принято, а то лишь импульсивный поступок, безрассудство. Или бросится, отнимая чашку из рук? Смехотворно и подозрительно, даже с излишком. Ситуация стремительно накалялась, потому индианке не оставалось ничего, кроме как ляпнуть что-то обескураживающее и, таким образом, отвлечь мужа от проклятого чая. — Кристиан, я… — она запнулась. Передумала же это говорить! Поняла же, что если скажет, проститься с любимым не сможет. Хотя, несколькими часами ранее, только и грезила рассказать новость… — Да? — чашка возвращена на стол, следовательно, манёвр удался, однако его ещё предстоит объяснить. — Я даже не знаю, как сказать, — бегающие зрачки нашли пристань в глазах напротив. Но причина переживаний не в том, что она волнуется, как генерал-губернатор примет известие, нет. Просто так будет больнее. — я в интересном положении, Тиан… Я жду ребёнка… — голос надорвался. Больно. — Деви, любимая… — мельтешить не в его привычке, но сейчас он подскочил и, взяв жену на руки, закружил. Опустив её, он прижал Дивию ближе и, вновь взяв лицо в свои ладони, осыпал его поцелуями. Дрогнувшие губы, аккуратный нос, нежные щёки, взволнованные глаза. Какие эмоции она, вся их семья, теперь в четыре человека, в нём вызывала! И не подумать, что Кристиан — тот самый строгий, решительный, в меру справедливый лорд, правящий Западной Бенгалией по приказу Королевы Виктории, ныне почившей. — Я так люблю тебя… — девушке показалось, или она взаправду увидела блеск в уголках его глаз? Какой раз она их видит, второй, третий? Точно отпечаталась в памяти такая картина, когда она сообщала о первой беременности. А что до свадьбы, то остаётся лишь гадать! За фатой, знаете, мало что можно разглядеть… Затем мужчина перешёл к страстному поцелую, сплетая их языки в незатейливом танце, настойчиво впиваясь губами, будто обязан был показать другую сторону своей любви, показать свои чувства — всё, что она в нём вызывает, взращивает и всё, что он готов дарить. А дарить он готов всё. Исполнять любые желания. Положить к её драгоценным ногам страну, да хоть мир. Лишь бы она улыбалась и смеялась беззаботно, заливисто. Лишь бы их счастье не заканчивалось. Воздух не вечен и, жадно его глотая, они отстранились. Неожиданно для себя, да и для супруги, он сел перед ней на колени и ухом прижался к оголённому животу от танта, внимая звукам. На этом сроке будущий отец не мог что-то услышать или почувствовать — порыв был странным, но как же он грел душу! Этот малыш будет долгожданным и родится в любви. Если бы не уйма «но» и противоречий, неизменно следующих за ними по пятам. Вечер смеркался и, понежавшись ещё, они отправились в покоя. Чай остался нетронутым, а слова «ночью его устраним мы, но совсем не гуманно, а так, как следует» пульсировали в голове, заполняя её от и до. Сколько у них ещё есть времени? И, что в разы важнее, решится ли она его убить?