Не сегодня

Порывы лёгкого ветерка приносили аромат благовоний — шафран, малина и сандал окутали беседку, расположенную в самом центре цветущего сада. Было уже за полдень: горящий шар клонился к горизонту, а госпоже с детьми подали чай. Как бы обыденно не протекал день, он был особенным — ровно пятнадцать лет с судьбоносной, ночной и ужасно забавной встречи. Встречи в поле, когда индианка, облачённая в амазонку, подставила нож к горлу приезжему генерал-губернатору. Однако вспоминать об этом вовсе не хотелось, скорее упорно избегать всё, что может разрушить забвение. Почему? Ответ до смешного прост! Ворошить старые раны больно. А именно — душевные. — আমার ফ্যালকন, дарджилинг скоро остынет! За спиной девушки раздался детский крик, дополненный треском ветки сосны. — Так, хватит играть в саду! — Дивия оборачивается, глазами встречая мальчишку с палкой в руках, после чего, склонив голову набок, госпожа знаком попросила сына приблизиться. Под тяжёлым взглядом матери Уильям отбросил прутик, а затем присел рядом, оперевшись на её плечо. Ладошки незамедлительно обхватили чашку чая и поднесли к высохшим губам. — Кайя! Сейчас я отправлю за тобой Айшварию! — две пары карих глаз высматривали девочку сквозь кусты можжевельника и яркие клумбы цветов. — तुम, взгляните, что я нашла! — малышка робко подошла к беседке, протягивая фиолетовый бутон, — никогда раньше не видела этого растения! Как оно называется? — Это чампа, — встрепенулся юный сокол, — мама, помните, папа дарил Вам её? — Да, милый, — Деви слегка отвернулась, быстро промаргивая подступающие слёзы. Дети не должны этого видеть. Они многого не знают, но им не нужно. Разве может она, родная, всем сердцем любящая мать, желать им пережить того же, что пришлось ей? Нет. Уж точно, будучи в здравом уме, Дивия никогда не скажет им правду. Ведь столь вожделенная людьми правда, практически всегда, оказывается тяжёлым грузом, посильным не для каждого. Пусть четырехлетняя Кайя не помнит своего отца, на которого в точности похожа. А восьмилетний Уильям, в свою очередь, становится всё любопытнее и жаждет узнать о прошлом больше, однако лишён этой возможности. Завеса тайны останется, постепенно закрывая госпожу Шарма от мира — её утягивает в самую пучину отчаяния и боли. Пусть будет так. Ибо тот злополучный день остаётся самым страшным кошмаром, после которого девушка просыпается с холодной испариной на лбу, моля богов отныне никогда не видеть тех событий воочию. Больно. Страшно. Противно от самой себя. Вновь Деви прокручивает в мыслях — правильный ли выбор сделала? Сохранила ли нравственность, выполнила ли своё предназначение? Но ответов нет, есть только лишь реальность, с присущими ей эмоциями, которые унять она не в силах.

***

— Госпожа де Клер, Вам пришло послание! — подбегает служанка, попутно размахивая письмом из стороны в сторону, — Оно из резиденции Басу. — запыхавшаяся девушка протягивает конверт, переводя дыхание. — Мэри, оставь его в моём кабинете, прочту позже. — Ох, мадам, оно срочное! Мистер Архат просил Вас сразу же его изучить. — Хорошо, давай. И не используй английских обращений в отношении нас. — Дивия ловко вскрыла печать, переходя к содержимому, — Уильям уже отобедал? Я совсем не успеваю завершить подготовку к возвращению Кристиана! — не отрывая взора, Деви обратилась к новой служанке: Айшварии не здоровилось. — Да, госпожа, няня наряжает его к вечеру. Господин Архат также просил передать, что займётся блюдами и убранством. — Отлично. Можешь идти, — Мэри, поклонившись, спешно покинула покои, направляясь на кухню. Тем временем, Дивия принялась читать это «срочное послание», которое, похоже, не требовало отлагательств. Дорогой Д., Госпоже д.К. Надеюсь, ты прочтёшь письмо сегодня же. Вечером, по возвращению лорда после подавления бунта близь Мангпу, ты провернешь завершение нашего плана. У Архата есть необходимое, подлей это де Клеру за трапезой — безболезненный, медленный яд. Будет выглядеть, как отравление в поездке, ведь тебе он доверяет. Если ты не исполнишь свой долг — ночью его устраним мы, но совсем не гуманно, а так, как следует. Письмо сожги до тла. С наилучшими пожеланиями, В. Б. Бумага выпала из рук, пальцы забило мелкой дрожью. На глаза наворачивались солёные, обжигающие капли, в миг застилающие мутной пеленой всё вокруг. Пора? Нет. Она не готова. Только не сегодня. Не в день трепетной, долгожданной встречи после пугающего расставания, да ещё и когда девушка собиралась рассказать важную новость. Не сегодня. — Принесите свечу! Сейчас же! — Дивия подхватила письмо, скомкав его, и решила от него избавиться сразу же. От повторного прочтения ничего не изменится, а суть она отлично уловила. Сейчас, пока возможно сдержать всхлипы и вытереть не покрасневшие глаза, стоит позвать прислугу. Канделябр с тремя свечами из пчелиного воска быстро оказался в руках госпожи — тон был явно нетерпеливым, а испытывать длительным ожиданием বাডর হোস্টেস не представлялось хорошей перспективой никому. Подушечки большего и указательного пальца придерживали догорающий клочок письма, а дым распространялся по комнате, нежно обвалакивая её жасмином с ладаном. Задув огоньки, девушка выпорхнула из покоев, быстро шагая в сад. На свежем воздухе будет лучше, да и людей, снующих по всюду, тут меньше. Дойдя до беседки, Деви обессиленно опустилась на тахту, закрыв лицо руками. Она закричала. Но крик не был гневным — напротив, отчаянным, надорванным. Она небрежно вытирала непрошенные слёзы тыльной стороной ладони, попутно борясь с дрожью. Асуры их поберите, почему?! Почему её поставили перед фактом, не оставив выбора? Почему она оказалась загнанной в угол, будучи главной госпожой? Она день и ночь изводила себя мыслями, что в отъезд мужа с ним и расправятся: всем плевать, что она не готова. Думает ли кто-то вообще, что она к нему привязалась, что полюбила, что искренне нуждается? Все — и британская знать, и индийская — уверены в её притворстве! Дивия де Клер стала разменной монетой в политических играх, имеющая неосторожность, даже глупость, испытывать чувства. Архат стоял поодаль, наблюдая за Деви. Страшно подойти, но страшно и бросить одну. Вдруг с собой расправится заместо Кристиана? Мужчина решил выбрать золотую середину: подошёл ближе, оставил рядом со своей госпожой склянку, после чего наспех ретировался, однако продолжил следить издалека. Словно в конвульсиях, она била по несчастным подушкам, не соглашаясь принять реальность. В поисках ответов на своё «почему» и «за что» прошло не пару минут. С каждым часом ближе встреча, обретающая очертания смерти. Но, как бы не было больно, девушка должна собраться. Она не маленькая наследница рода, а глава, госпожа, хозяйка, супруга, в конце концов, мать! Хотя бы для своего сына Дивия должна быть сильной. Хотя бы. И всё же, главная госпожа Западной Бенгалии не игрушка, чтобы ей помыкали. Изъявит желание — поведает мужу об идеях Дюжины. Но что дальше? Сбежит? При всей её любви к Британии и английской культуре, появившейся в браке, это невозможно. Как Дивия Шарма может бросить свой род, семью, близких друзей, страну, народ, традиции, веру? От всего, что свято почитала и к чему стремилась, она откажется по щелчку? Эгоистично положит будущее людей Индии к ногам своего мимолётного счастья? Сейчас ей повезло ощутить себя любимой и радоваться новому дню, значит она обязана поделиться этим божьим даром с соотечественниками. Как бы то ни было, помочь семейному делу процветать, оставить наследников. Неужели Деви сможет предать целиком и полностью свою жизнь? И будет ли тогда счастлива? Не сойдёт ли с ума от зова Тёмной матери, ведь лишь ей, Махакали, позволено судить своих детей и их выбор. Задыхаясь от всхлипов, она взяла яд и, на долю секунды замедлившись, вылила в чашку напротив. Будет ли она страдать, мучиться, жалеть о своём решении? Будет. Но оно во всех смыслах правильное, если исходить из суждений, взрощенных в ней с детства. Кто-то может оспорить, кто-то может не смириться. Однако никто из них не был в такой ситуации, так как же они смеют судить? Не суди и не судим будешь. Дивия возьмёт бразды правления в свои руки, наплевав на мнение золотого союза точь в точь так же, как и они обошлись с ней. С её позицией будут считаться, будут уважать, будут склонять головы. И больше госпожа не испытает боли, не испытают и её дети. За это она станет бороться до последнего вздоха. Этого хотел бы и Кристиан. Любимый муж, любящий отец. Как заменить его взгляд, слова, поцелуи, объятия, заботу, трепет, любовь? Заменить его так же невозможно, как и предать родину. Однако каждый сталкивается с моральным выбором, равносильным пытке. Плеч коснулись руки, обтянутые лайковыми перчатками. — Дорогая Деви… — у уха пронёсся бархатный шёпот, завершённый нежным поцелуем в лоб.