Гермиона шла по берегу, заросшему травой, слушала песню ветра и моря, которая навевала ей мысли о том, что даже волшебники могут лишь догадываться о той жизни, что скрывается на морском дне.
Она подошла к скале, что шла косой к самому морю, и, обернувшись, посмотрела в ту сторону, где стоял её коттедж, а потом взглянула на небо, которое приобретало розовый оттенок. Девушка прикоснулась к величественному камню, который обдавал ладонь жаром дневного солнца.
Гермиона пошла по скале, не убирая руки, пальцами скользя по камню. Шла она в сторону ежевичных кустов, дойдя до которых, она обогнула скалу и оказалась на берегу, где не росла трава, а вместо неё стелился белый песок. И пошла вперёд. Её ноги утопали в нём. Мелкие песчинки застревали между пальцами и согревали.
Она вдыхала морской воздух и ещё издали увидела постройку: деревянное сооружение, что стояло недалеко от воды, почти у самого края около скалы, которая шла стеной, уходя прямо в море.
И слышала только собственное сердце, что так отчаянно билось, словно в предвкушении чего-то опасного или наоборот… Гермиона продолжала идти вперёд, сжимая пальцами волшебную палочку, и, подходя ближе, она смогла разглядеть это незамысловатое жилище, похожее на дом. Рядом возвышалось нагромождение из лодок, нескольких пар вёсел, кучи ила и рыбацких сеток.
Волшебница остановилась на пороге, если его можно было назвать таковым, и уставилась на дверь, которая была приоткрыта, на которой отсутствовала ручка. Она постучалась, и в какой-то момент ей показалось, что собственное сердце остановилось, но никто на её стук не ответил, а сердце в следующую секунду забилось ещё громче…
Гермиона потянула дверь на себя, открывая её и осматривая это небольшое помещение, которое освещалось только солнечным светом. Он стелился золотом по полу, проникая сквозь щели досок, что рассеянным туманом открывал вид на простую обстановку. Вошла, не закрывая дверь, замечая, что окна не было. Присутствовала только небольшая прорезь, которая находилась с другой стороны; под ней стоял стол, на котором было много каких-то вещей и предметов, низкий стул одиноко печалился в углу, а что-то похожее на кровать, заправленную какими-то тряпками и шкурой, привлекало к себе внимание. В хижине пахло солью, сухим прожаренным деревом и морем.
Гермиона подошла к столу на котором лежала всякая всячина вперемешку с горой книг. Многие из них были открыты и перевёрнуты, словно их собирались дочитать. Глиняная кружка без ручки, деревянная тарелка, палочки для еды, пергаменты, чернильница и перо. Она взяла одну из книг и прочитала вслух:
— Забытые старинные заклинания.
Гермиона смотрела на эти золотистые буквы, выгравированные на коричневом кожаном переплёте. Не осталось ни малейшего сомнения, что здесь проживал волшебник.
Волшебница думала об этом и вдруг, мысли вернули её в другой день. Она вспомнила, что произошло с ней совсем недавно. О том, кого она увидела: мужской силуэт, который сначала стоял на скале неподалёку отсюда. А затем она увидела в воде
его.
В момент раздумий она почувствовала, что кто-то смотрит на неё. Нечто такое едва уловимое. Предчувствие, словно кто-то дотрагивался до плеча, но этого прикосновения не было. Это был взгляд, что коснулся её спины и затылка. Но она не слышала шагов и, медленно обернувшись, увидела на пороге парня. От неожиданности книга, которую взяла в руки, выпала. Гермиона всплеснула руками и, подняв книгу, принялась её отряхивать.
— Прости. Я не хотела, точнее не должна была приходить, ведь здесь никого не было, но я… Мне, наверное, нет оправданий, — она вцепилась в книгу и подняла взгляд.
Он продолжал стоять и улыбаться.
Его кудри были мокрыми, с них стекала вода. Маленькие капельки воды касались его влажной рубашки, чёрных штанов, которые едва доходили до щиколоток и босых стоп.
Он вышел только что из моря.
Гермиона обратила внимание на сумку, которая была закинута через плечо. Он подошёл к столу и ничего ей не сказал. Даже не посмотрел на неё, а принялся отодвигать в сторону всё, что там было, будто бы освобождая себе место.
Гермиона положила книгу и начала всё сдвигать, помогая ему. Она складывала фолианты аккуратной стопкой, начала собирать пергаменты, но в этот момент парень стал вываливать из своей сумки что-то чёрное. Морской, солёный запах ударил в нос. Это были чёрные водоросли. Он переложил их в деревянную миску, а потом подошёл к кровати, которая была настолько низкой, что ему пришлось присесть на корточки. Парень откинул несколько тряпок и что-то похожее на подушку. Взял волшебную палочку, взмахнул ею, и незваная гостья увидела, что откуда-то не возьмись пролетели красные ягоды. Они опустились в тарелку. Он, вновь подойдя к столу, положил палочку, взял тарелку, деревянные палочки и пошёл на свою кушетку. Сев, парень скрестил ноги и принялся есть.
Гермиона взяла несколько пергаментов и нахмурилась, а потом положила их на стол, поворачиваясь к нему.
— Прости, что проникла в твоё жилище, но… Ты меня не помнишь? — он перестал жевать и окинул её взглядом. Гермиона смотрелась в его глаза, что казались ей чёрными, и продолжала хмуриться, вглядываясь в него. — Меня зовут Гермиона Грейнджер, мы учились с тобой, — она хотела сказать о том, что узнала его, что даже среди морских волн его образ был знаком ей. Хотела спросить и об этом тоже, но что-то мешало задать этот вопрос.
Что-то здесь не так. Да почему он молчит? — Ты меня не помнишь?
Теодор отставил тарелку на краешек кушетки и встал. Он подошёл к ней близко, почти впритык и улыбнулся. Вот теперь она видела цвет его глаз: они были тёмно-синими, вот почему издалека ей показалось, что они были иссиня чёрными. Теперь она видела в них настоящую синеву.
Теодор взял один из пергаментов, перо… Гермиона наблюдала за тем, как он макнул перо в чернила и стал выводить буквы, за тем, как двигалась его рука, а потом обратила внимание на его кудрявые коричневые волосы, которые по-прежнему оставались влажными. Не раздумывая, взмахнула палочкой, и они стали сухими, а его рука замерла.
— Прости, — проронила она, замечая, что цвет волос стал светлее, и теперь напоминал Гермионе каштаны, почему-то печёные.
Парень выпрямился и отложил перо, протянул ей пергамент, и как только она приняла его, снова подошёл к своей кушетке, сел и так же скрестил ноги. Взял тарелку и принялся жевать водоросли.
«Я узнал тебя, Гермиона. Мы проучились с тобой столько лет… Я бы не смог тебя не узнать, а вот то, что ты узнала меня — это удивило. Если подумать, то мы никогда и не были с тобой знакомы. Вряд ли ты когда-нибудь обо мне вспоминала. Я рад тебя видеть, но поговорить с тобой не смогу. Извини. Я немой».
— Что? — Гермиона прочитала текст ещё раз, а потом ещё раз и только тогда опустила руку с пергаментом и взглянула на него, а он непринужденно дожёвывал водоросли. — Но ты же говорил… — проговорила она растерянно.
Она нахмурилась и вспомнила как профессор Снейп называл его фамилию.
— Мистер Нотт, может быть вы сумеете дать истинно правильный ответ!
И вспомнила, как высокий парень, который постоянно горбился и что-то писал, встал. Вспомнила, что когда он читал, то казалось, что его кончик носа касается страницы. Он был неприметным и совершенно безобидным, настолько затерявшимся слизеринцем, что Гермиона действительно о нём никогда не думала. И отчего-то он так редко отвечал на уроках.
Потому что его всегда перебивал другой. Выскакивал, отвечая за любого слизеринца, словно он единственный знал правильный ответ. И она действительно слышала только голос Малфоя и обращала внимание исключительно на него, а Теодор… Да, она знала как он выглядит, но не знала только одного: что его цвет глаз синий.
— Что с тобой случилось? — спросила она, но ответа не последовало. — Прости, ты же не можешь говорить. Я не знаю, могу ли спрашивать, но… Между прочим, я проживаю здесь недалеко, на берегу, — она взмахнула рукой. — Совсем недавно сняла коттедж неподалёку. Я сняла его в аренду, чтобы…
Чтобы что? Она и сама не знала, зачем это сделала. Наверное, чтобы побыть наедине с собой, собраться с мыслями, насладиться природой, выспаться, возможно, начитаться. Но всё было не то…
— Я живу здесь одна, — зачем-то добавила она.
Он встал, подошёл и поставил пустую тарелку на стол, потом взял пергамент и снова стал писать. Гермиона стояла рядом и чувствовала, что от него пахло морем, солнцем. Девушка подняла руку. Ей захотелось дотронуться до него, но она одёрнула руку, не понимая странного притяжения.
Это чёртово любопытство когда-нибудь доведёт меня до… До чего?
Теодор перестал писать и снова отдал ей пергамент.
«Я рад был тебя видеть, но на твой вопрос отвечу так: со мной всё в порядке. Как видишь — я жив. А это моё решение жить здесь. Я бы хотел, чтобы это осталось между нами. Моё уединение — это моё решение. А голос я утратил. Это необратимо. И я не хотел бы об этом говорить, если это можно назвать разговором. Так что прощай, Гермиона».
Прощай, Гермиона… Что значит прощай?
Она подняла на него свой взгляд. Теодор смотрел на неё и больше не улыбался, а глаза были такими бездонными. Продолжая смотреть, в них она увидела беспросветную тоску.
— Прости. Я, пожалуй, пойду, — она отложила пергамент и пошла к выходу.
Ей хотелось обернуться и снова посмотреть на него, но она не посмела, вышла и закрыла дверь, насколько это было возможно, оставляя небольшую щель. Вздохнув, пошла в сторону коттеджа. Она шла по берегу, утопая в песке, а потом, зайдя за скалу, прислонилась к ней, всё ещё ощущая от неё жар солнца.
Я видела его в воде. Это был он.
Гермиона нахмурилась, а потом снова посмотрела на небо: розовый оттенок развеялся, вечер стремительно приближался на встречу с ночью, и девушка крепко сжала свою палочку, в эту же секунду исчезнув, трангрессировав.
