Огни Сторибрука

Реджина молчаливым жестом указала на гостиную, и Дин, не забыв вытереть ноги о коврик в прихожей, повиновался, проследовав в указанном направлении. Он чувствовал её пристальный, прожигающий взгляд на своей спине, мысленно коря себя за несдержанность. Охотник уселся на диван, а Реджина, аккуратно притворив дверь, так и осталась стоять на месте. Она прислонилась к стене и сложив руки на груди, воззрилась на него с бесстрастным выражением лица. Однако несмотря на деланное спокойствие, огонь негодования продолжал бушевать внутри. — Мне жаль, что так вышло, — потупился Дин, не зная что еще и сказать. Он уставился на свои руки. Извинения никогда не были его сильной стороной. — Что-то еще? — Миллс вопросительно изогнула бровь. — Поверь, у меня есть дела помимо нашего с тобой разговора, поэтому, будь так добр, поторопись. Дин намеренно пропустил издевательские нотки в голосе Реджины. — Я пришел поговорить о Сторибруке и всей той чертовщине, которая здесь творится. Скажу сразу: я уже все знаю, — охотник посмотрел на нее, пытаясь оценить стоит ли продолжать или самое время заткнуться. Однако на лице Реджины по-прежнему не читалось ничего, кроме равнодушия, поэтому он продолжил: — Возможно, тебе это не понравится… Точнее, на сто процентов уверен, что не понравится, но я говорил с Генри. Именно благодаря ему я знаю всё. На мгновение Реджина растерялась, ощущая как внутри неё вновь разрастается гнев. Не то чтобы она успела успокоиться — вовсе нет — однако это её задело. Генри говорил с ним, не поделившись в первую очередь с ней? Какого черта? — Ты говорил с моим сыном, Винчестер? За моей спиной? — процедила она. — По правде он сам инициировал разговор, ну почти сам. Я не искал с ним встреч специально. Клянусь, — Дин заерзал на месте, поспешив оправдаться. Он то и дело поглядывал на Реджину, готовый считать малейшие перемены в её настроении — ругаться ему совсем не хотелось. — В общем, Генри рассказал мне о книге сказок и Зачарованном Лесе, и кем ты в нем являлась. Мне все еще сложно поверить, что всё это — не плод моего воображения, но… Короче, я хотел сказать, что не представляю угрозы ни для вас с Генри, ни для жителей Сторибрука, — наконец-таки закончил он свою продолжительную тираду и выдохнул облегчением. В отличие от брата, способного на красноречивые высказывания и обладавшего врожденным навыком дипломатии, Дин скорее представлял собой понятие «человек-дело». И распыляться на болтовню не любил. Тем не менее, Реджина его благородный порыв не оценила — внутри неё всё начинало закипать. Она понятия не имела, что рассердило её сильнее: что все плетут интриги за её спиной (даже собственный сын!) или что какой-то охотник на нечисть делал ей одолжение. Ей, Злой Королеве! Кем он себя возомнил? Вершителем человеческих судеб? — Ох, как благородно, мистер Винчестер! — взвилась Реджина. — Может ты еще и похвалу ждешь за то, что не станешь нас убивать? Дин неосознанно сжал кулаки. Её едкое высказывание стало последней каплей. Нет, безусловно он был виноват в своей вспыльчивости, но уж точно не в своем желании разузнать правду. Охотник резко вскочил с дивана и с мрачным видом уставился на Реджину, ощущая как его захлестывает негодование. — Хватит, — настойчиво потребовал он, сам не заметив, что повысил голос. — Тебе не надоело находиться в состоянии войны со мной? Это с учетом, что я ничего дурного — ни тебе лично, ни твоим сказочным персонажам — не сделал и делать не собираюсь. Так какого черта ты так злишься на меня? — Не смей шуметь, наверху Генри, — угрожающе предупредила Миллс. — Я злюсь на тебя, потому что ты лезешь не в свое дело. Мой город тебя никак не касается. Твоя задача — сесть в свою чертову машину и уехать. — Я сам решу, что мне делать, — буркнул тот в ответ, ощущая как колотится сердце где-то в районе горла. Дин снова глубоко вдохнул воздух и мысленно начал отсчитывать до десяти, вынуждая себя сбавить обороты. Однако он не успел дойти даже до цифры «пять», как его вдруг осенило озарение — и Винчестеру отчего-то вдруг стало легче. Легче, что он, наконец, понял почему Реджина словно с цепи сорвалась. И почему ведет себя как последняя… Злая Королева. — Кажется, я знаю почему ты злишься. — Возомнил из себя психотерапевта, да? Ну давай, расскажи мне то, чего я не знаю, — она закатила глаза. Еще Реджине не хватало психологического анализа от какого-то остолопа! Один у нее для этих целей уже имеется. — Ты ведешь себя так, потому что боишься, — осторожно принялся рассуждать Дин, ощущая себя так, словно разгуливает по минному полю. — Ты боишься, что если расскажешь правду, то я начну представлять для тебя угрозу. Боишься, что если доверишься мне, то ошибешься. И именно поэтому тебе куда проще держать меня на дистанции — Я держу тебя на дистанции, потому что ты охотник за нечистью, Винчестер. И у меня нет никакого желания в дальнейшем разгребать последствия. Если бы раньше Дин засомневался в собственных словах — хотя бы потому что Реджина создавала ощущение смелой, самоуверенной женщины, а сам он не сказать, что являлся хорошим эмпатом — то сейчас был уверен практически на сотню процентов. — Нет, ты боишься, Реджина. Боишься и оттого постоянно защищаешься, — Винчестер двинулся по направлению к Миллс, стремительно сокращая расстояние между ними до жалких дюймов. Реджина уставилась на него исподлобья; её тяжелый, укоризненный взгляд прожигал насквозь. Она бы отшатнулась назад, да некуда — позади оставалась лишь дверь, ею же предусмотрительно запертая. — Я никогда и никого в своей жизни не боялась, — раздраженно прорычала она, расправляя плечи. — Уж точно не обычного человека. — Я помню, как в тот вечер ты сказала мне, что узнай я правду — тут же изменю свое мнение, — терпеливо продолжал Дин. — Но я знаю всё и мнение мое не поменялось. Не мне тебя судить за ошибки прошлого — я и сам их делал предостаточно. Миллс беспардонно его перебила: — Ух, ну ты идеал человека, прямо рыцарь на… Однако Винчестер договорить ей не дал, не менее беспардонно обрывая на полуслове — в секунды сократив расстояние между ними, он впился в её густо накрашенные губы настойчивым поцелуем, невольно вжимая в полотно двери позади. Запах духов Реджины — цветочный, приторно сладкий аромат — забивался в ноздри, дурманил голову. Дин и позабыл, что целовать её было настолько обалденным ощущением. Продлилось это правда недолго: спустя пару мгновений, охотник ощутил, как маленькая, но сильная рука Реджины до боли сжимает его плечо в попытке оттолкнуть. — Отпусти меня, — прошипела она ему в губы. Он отстранился, ловя её одновременно недоумевающий и недовольный взгляд. И, кажется, впервые за долгое время Дин мог наблюдать искренние эмоции Реджины, не скрытые под маской бесстрастия. За взглядом последовала незамедлительная пощечина — легкая, безболезненная, однако донельзя унизительная. Что ж, Дин знал — знал, что заслужил, знал, что огрели его вполне заслуженно. Вот только о своей своевольной выходке он ни на мгновение не пожалел. — Что ты делаешь? — непонимающе поморщилась Реджина. Поцелуй все еще ощущался на губах, и вместо всего остального, она почему-то думала о том не смазалась ли её бордовая помада. — Нужно же было как-то прервать тебя. Мне надоело ругаться, — без всякого стеснения выдал охотник. Он отшагнул назад, давая Реджине личное пространство. — И что мы с тобой как кошка с собакой. — Ты выбрал для этого весьма специфичный способ, — холодно упрекнула она, не зная что еще и сказать. Реджина принялась приводить себя в порядок — поправлять волосы и разглаживать одежду. Ей требовалось чем-нибудь занять руки, пока она пыталась успокоиться и обдумать произошедшее. Да еще и не хватало, чтобы Генри застал её в таком неприглядном виде. Внутри неё все смешалось: и отголоски былого гнева, и текущее замешательство. Вроде как Реджине следовало и дальше гнуть свою линию — высказать всё, что она думает, выгнать из дома или вообще влепить очередную пощечину — но неожиданный порыв Винчестера немного охладил весь пыл. Реджина хоть и не собиралась признавать этого вслух, но в глубине души осознавала, что Дин не ошибался на её счет: она не желала его подпускать из-за терзающих её опасений. Да, он спас ей однажды жизнь, однако это вовсе не значило, что Реджина ему доверяла. Точнее, она ему совсем не доверяла. Реджина не знала Винчестера настолько хорошо, чтобы доверять. И вся злость, которую она изливала, была продиктована скорее инстинктом самосохранения нежели обоснованными причинами. Дин решился первым нарушить затянувшееся молчание. — Ну так что? — спросил он, стараясь не выдать голосом волнение. По правде говоря, Дин и сам до конца не понимал, отчего прощение Реджины и её мнение играло для него столь важную роль. Обычно его извинений удостаивался разве что Сэмми, да и то не всегда. А к женщинам Дин вообще старался не привязываться, чтобы избежать душевных мучений и боли утраты. Почему Реджина вдруг стала для него столь значимой? Конечно, женщин подобных ей Винчестер встречал нечасто — убийственно красивых, успешных и сильных характером — но те, как правило, никогда не воспринимали охотника всерьез и, уж тем более, не рассматривали в качестве бойфренда. Неужели Дин запал на неё только по причине, что она видела в нем что-то большее нежели симпатичную мордашку? Да ну, ерунда! Винчестер едва не фыркнул вслух от собственных размышлений. — Что? — Реджина сморщила лоб. — Мир? Это будет куда продуктивнее, чем заниматься постоянными перебранками. — Ладно, — нехотя протянула Миллс и окинула охотника строгим взглядом. — Только не думай, что я быстро забуду про твое наглое поведение.