Обязательная реакция

— «Возрождение Хуашань»? — Чо Голь прочитал вслух, заглядывая Чхон Мёну через плечо. Изображение на артефакте сместилось вниз. Красное небо ярко выделялось на фоне деревьев. На поле боя лежали бесчисленные тела и оружие. — Оно меняется по мере того, как мы читаем его вслух?.. — уточнил кто-то. Все столпились вокруг Чхон Мёна, чтобы посмотреть, что показывает панель в его руке. На экране появилось размытое изображение человека. Мысли мужчины заполнил красный цвет, окружавший его. Выражение лица Чхон Мёна потемнело при виде этого. Как долго они будут повторять одно и то же снова и снова? Он… — Стоп. Его внимание переключилось на Хён Чжона, взгляд которого был спокоен. — Можно я пока подержу артефакт у себя? Чхон Мён передал его, не говоря ни слова. — Давайте сначала успокоимся, а потом посмотрим, что артефакт хочет нам сообщить. Проходите, садитесь. Все почувствовали напряжение в воздухе, когда сели на свои места. Благодаря новому расположению сидений, они оказались ближе друг к другу. Чхон Мён успокоил себя, воспользовавшись моментом, чтобы отдышаться. Он слишком увлёкся артефактом. Не прошло и часа, как они вошли в зал. — Чхон Мён, ты в порядке? — поинтересовался Хён Чжон, держа артефакт в руках. — Не стоит беспокоиться, лидер секты, — слова прозвучали почти автоматически, похожие на пепел. Ему нужно было взять себя в руки. Артефакт показывал все новые и новые сцены из истории Хуашань. Они уже знали, что он был Святым Мечом Цветущей Сливы, что может быть хуже этого? В его нутре зашевелился ужас. Всё было в порядке. Пока они благополучно могли выбраться, ничего не имело значения. Всё было в полном порядке, так почему же он все еще боялся этого? — Чхон Мён-а. Резкий голос Хён Чжона заставил Чхон Мёна поднять голову и посмотреть на него. Выражение его лица напомнило ему о том, как его ругал джанмун-сахёнг. — Этот артефакт желал лучшего будущего, — начал Хён Чжон мягким голосом, — но ценой твоей боли и жертв, — мужчина покачал головой и продолжил. — Я не хочу этого. Хуашань этого не потерпит. — Но… — Он прав. Пэк Чон прервал его. Чхон Мён окинул его недоверчивым взглядом, который он проигнорировал. — Нам не нужно будущее, если мы должны принести тебя в жертву. Они говорят так, будто Чхон Мён снова должен пожертвовать своей левой конечностью ради секты здесь и сейчас. — Всё не так глубоко, сасук. Лидер секты, всё в порядке… Мэн Со зарычал. — Конечно, нет! Мы не можем позволить ни одному артефакту сбить нас с ног! Почему все такие? Чхон Мён огляделся по сторонам и увидел, что остальные только кивают. А вот Им Собён — нет. Он открыл было рот, но вдруг опустил веер и широко улыбнулся. — Вы все хорошо меня учили. Я могу лишь следовать воле альянса. Почему этот ублюдок-сапа всегда такой правильный, когда мне нужно, чтобы он действовал как сапа?! Хён Чжон торжественно кивнул и встал со своего места: — Давайте исследуем комнату, если есть другие способы уйти. — Лидер секты! — взмолился Чхон Мён. — Всё в порядке, Чхон Мён. — Нет, это… Джанмун-сахёнг, что, чёрт возьми, мне с ними делать?! — …всё в порядке, — крикнул он, стиснув зубы. Он не мог допустить, чтобы они пострадали. Он ничего не знал об этом проклятом артефакте. Если они погибнут, если он погибнет, если все лидеры Альянса погибнут здесь, что будет с Хуашань? Он не мог так рисковать. — Это просто просмотр каких-то дерьмовых сцен. Давайте просто покончим с этим. Пять Мечей обменялись взглядами друг с другом. Они не хотели этого. Они не хотели, чтобы это происходило, если Чхон Мён этого не хочет, но они ничего не могли сделать. Ничего. Лидер секты был прав. Это было не просто наблюдение за историей Хуашань. Это означало раскрыть всё, что Чхон Мён держал в тайне, в строжайшем секрете даже спустя годы после их встречи. — Но, даочжан, — все взгляды обратились к Соль Собэк, чье выражение лица было твердым даже в детстве. — Вы же не хотите этого, верно? Чхон Мён ответил не сразу. — Тогда мы тоже не хотим! — У нас нет выбора, — вздохнул Чхон Мён. — Мы еще не исследовали комнату! Может быть, мы что-нибудь найдем! Простые слова наивных детей, но… Тан Гунак смотрел на потрясённого Чхон Мёна. Он и сам сомневался, что понимает это. Он считал ребенка… нет, мужчину, не более чем добродетелью Хуашань и альянса. Пренебрежительное отношение Чхон Мёна к заботе о себе резко контрастировало с его уверенностью. Он помнил, что показал им артефакт. Чхон Мён был Мечом Хуашань, но после угрозы со стороны демонической секты и десяти великих сект, что будет тогда? Его глаза смягчились, когда он вспомнил своё собственное выражение лица через артефакт. — Мы заключили союз с тобой, Божественный Дракон, — проговорил он, — как друзья. Он мог только думать о том, как много ученикам Хуашань приходится нести, чтобы разделить его бремя. Если альянс сможет разделить его с ними, он будет доволен. Почему они так упрямы в этом вопросе? подумал Чхон Мён, глядя на всех тех, кто упорно настаивал на побеге вместо того, чтобы узнать о нем больше. У него было много секретов, много вещей, которые он скрывал от них. Он думал, что они не упустят возможности узнать, но все оказалось совсем не так. Даже то, что он был Святым Мечом Цветущей Сливы, было для них лишь тихим удивлением и не более того. Ничего не изменилось. Он ничего не понимал. Я не понимаю. Слова артефакта эхом отдавались в его мыслях. К Чхон Мёну медленно приходило осознание. Артефакт не понимал того, что далось ему так легко. Чхон Мён не понимал того, что так легко понимали остальные члены Хуашань и Альянса. Даже Им Собён понимал, а он был сапа. Если Чхон Мён знал то, чего не знал артефакт, значит ли это, что артефакт знал то, чего не знал он? За использование артефакта они не заплатили никакой цены. Чхон Мён должен был раскрыть свою личность, но ничего не произошло. Артефакт также предлагал им выбрать: остаться или забыть, не упоминая о цене. Разве может артефакт быть настолько могущественным, чтобы знать прошлое, настоящее и будущее без цены? Это было абсурдно. Даже когда они не хотели его использовать, артефакт заставлял их использовать его. Что это значит? Была ли это простая прихоть артефакта, чтобы посмеяться над его усилиями по защите Хуашань, или это было что-то другое? Если они продолжат смотреть на то, что хотел показать артефакт, сможет ли он понять, что они видят в нем? Что видел в нём джанмун-сахёнг в прошлом? Молчание затянулось, и Чхон Мён проговорил: — Хорошо, — вздохнув и взъерошив волосы, — Давайте продолжим чтение, — продолжил он, почесывая затылок и игнорируя взгляды окружающих. — Но, Чхон Мён… — Уф, это не так, как раньше. Меня не… заставляют это делать. Теперь, когда дело дошло до этого, я тоже хочу знать. Он не хотел вдаваться в подробности. — Разве не ты сказал, что нам не нужно знать? — невинно поинтересовался Им Собён. Чхон Мён бросил на него выразительный взгляд: — Я не идиот, как один ублюдок-сапа, который даже не может прочитать атмосферу. Хён Чжон задумчиво оглянул его. Все проигнорировали удручённый вид Им Собёна. — Даже если ответ будет не таким, как ты хочешь? — Да. — Если ты не хочешь продолжать, ты должен сказать нам об этом. — …я знаю. Хён Чжон огляделся по сторонам, встретившись со всеми взглядом. — Все согласны? — Если так хочет Божественный Дракон, — пожал плечами Мэн Со. Соль Собэк с готовностью энергично закивал. Тан Гунак склонил голову в знак почтения. Пять Мечей хотели что-то сказать, но согласились с решением Хён Чжона. Хён Чжон передал артефакт Чхон Мёну. Тот взял его в руки, но лидер секты еще не отпустил. — Чхон Мён, что ты делаешь для Хуашань, то и Хуашань сделает для тебя. Не забывай об этом. Хён Чжон ослабил хватку и вернулся на свое место. Неужели лидер секты всегда был таким? Чхон Мён снова вспомнил о том, что лидер секты всегда был хладнокровен. Нет, не всегда, он вспомнил последствия вторжения на Хуашань. И лидер секты запретил ему вторгаться в клан, начиная разборки с Чан Ильсо. Это было трудно, но он понял. Это был один из случаев, когда Хён Чжон использовал свой авторитет лидера секты, и Чхон Мён мог только следовать за чужой волей. «Что ты делаешь для Хуашань, то и Хуашань сделает для тебя…», но относилось ли это к нему? Эта мысль пришла внезапно, и за ней последовала другая. Конечно, он был учеником Хуашань. А решения лидера секты всегда направлены на благо Хуашань. Тогда почему ему показалось странным, что это касается именно его? Чхон Мён застонал. Они еще не начали видеть то, что там желал продемонстрировать им артефакт, а у него уже появились сомнения. Он опустил взгляд на панель. Нужно посмотреть, что еще приготовил для них артефакт. Опустив взгляд на небольшую панель, достаточную только для того, чтобы он мог получить представление о том, что на ней изображено, он окинул взглядом широкое множество сидений. Остальные терпеливо ждали его. Чхон Мён нахмурился, глядя на маленькую панель в своих руках, едва ли способную вместить несколько человек. — Нет… как, черт возьми, вы собираетесь читать с этого… Артефакт, на который они смотрели до этого, засветился. Вскоре на нем появилось то же изображение, что и в руках Чхон Мёна. Артефакт слушал их. — Если тебе есть что сказать, просто выкладывай, скотина. Хе-хе. Слова мелькнули на экране и исчезли. Чхон Мён вздрогнул. Он поклялся, что разобьет этот артефакт. Не поздно ли пожалеть о том, что согласился? Потрясенный мужчина стоял на коленях посреди поля боя и думал о чем-то своем. На артефакте было изображено то же самое, что и раньше. Только на этот раз на нем было больше его собственных мыслей. А не то, что было показано ранее. Чхонма пожалел мечника, который оскалился в ответ. Чхон Мён, как видно, пошатывался, когда вставал, кашлял кровью и почти не мог держаться на ногах. Чхон Мён думал, что так будет ярче. Чхонма похвалил мастерство Хуашань, но Чхон Мён лишь проклял его, бросившись вперед. Клинок, когда-то пронзивший его левое плечо, был крепко зажат в оставшейся правой руке. Чхон Мён нахмурился при виде своего тела. Разве у него не было раны в животе? — Что-то случилось, саджиль? — мягко спросила Ю Исоль. Когда она заговорила, остальные стали меньше медлить. — У меня была дыра в животе. Этот факт и беззаботность в его тоне сильно встревожили остальных. — Дыра?! Чхон Мён кивнул, не сводя глаз с панели перед собой. — Её здесь нет. Он осторожно провел пальцем по панели. Его форма, если не считать крови на боку и отсутствующего левой руки, была практически нетронутой, хотя он сражался на поле боя бессчетное количество дней. Другой рукой он провел по своему животу, вспоминая, как с каждым шагом его тело разрушалось, едва удерживаемое его ци. — Может быть, это пустяки, — наконец, сказал он. Это ничуть не успокоило остальных. Тан Сосо помрачнела, представив, как Чхон Мён сражается с такой раной. Она позаботится о том, чтобы этого никогда не случилось, пока она здесь. Пять Мечей знали, что Чхон Мён не непобедим, но рассказ о том, что он сражается с такой смертельной раной, приближал к реальности: Чхон Мён должен будет сражаться в битве. И что ученики Хуашань будут сражаться на этом поле боя. Чхонма смотрел, как Чхон Мён бежит к нему. Он продолжал говорить о том, что ему остался всего один день до того, как он станет по-настоящему достойным, но, увы, это всего лишь судьба. — Один день? — прошептал Пэк Чон. Чхон Мён был самым сильным из всех, кого они знали, и он едва выжил, нет, он умер. Он погиб вместе с другими учениками Хуашань, сражавшимися на войне. Если Чхонме дадут еще один день; если они будут сражаться против Чхонмы, которому дадут еще один день, выживет ли Хуашань? Все они побледнели при этой мысли. — Чхон Мён, а ты в прошлом знал о дне? — А, — Чхон Мён склонил голову набок и пожал плечами. — Наверное, нет, все, кто сражался с Чхонмой, погибли на поле боя. Даже если это правда, мы уже убили его до того, как это случилось. — А если бы мы сражались с ним сейчас? Выражение лица Чхон Мёна потемнело при этой мысли. — Мы обязательно убьем его, даже если это правда. Чхон Мён обезглавил Чхонму, не обращая внимания на его слова. Ци цветущей сливы ярко выделялась на фоне поля боя. Рассвет наступил для единственного оставшегося в живых человека, который беспокоился о будущем Хуашань, где все оставшиеся в секте ученики были детьми. — Дети? — Соль Собэк застыл в ужасе. На мгновение все они были поражены невозможностью поддерживать секту, имея только детей. Юн Чжон поспешно сказал. — Нет, не может же быть, чтобы все были детьми? Когда Хуашань отправились на войну, в секте остались ученики. — Все ученики, которые могли сражаться в Хуашань были старейшинами, поколения Чхон и Мён, сражались на поле боя. Даже если и остались другие ученики, а это были поколения Хён и Ун, то демоническая секта позаботился о том, чтобы сровнять ее с землей после войны. Поколение Пэк было самым младшим и немногочисленным, когда мы уходили. — Нет, как же секта выжила? — Тан Гунак знал об истории Хуашань, но даже попытаться сохранить секту после этого было практически невозможно. Если бы это случилось с семьей Тан, он сомневался, что даже ему удалось бы ее вернуть. Чхон Мён взглянул на Хён Чжона. Тот склонил голову и крепко сжал руки на коленях. — Из того, что я знаю об истории секты, — начал Хён Чжон, глядя вверх, прямо на небо в артефакте, — большинство младших учеников сбежали во время нападения и вернулись только после его окончания. Однако, большинство старших учеников погибли, защищая секту. Нам еще предстоит посадить цветущие сливовые деревья, которые сгорели во время нападения. Он тоже так думал. Чхон Мён вспомнил цветущие сливовые деревья, аромат которых затоплял всю секту. Ни один ученик не мог забыть аромат цветущей сливы. — У нас в секте уже достаточно цветов сливы, — цветы сливы распускались от его глупых учеников. — После войны мы сможем посадить еще. Хён Чжон улыбнулся словам Чхон Мёна. — Действительно, после войны мы сможем посадить еще больше. Оглянувшись на гору трупов, Чхон Мён бледнел и бледнел, подумав, что жертва Хуашань была напрасной. Он упал вниз, едва дыша, и его последние мысли остались о секте и цветах сливы, увядающих под снегом. В последних словах он воззвал к своему дому, Хуашань. Представив себя как Мастера Цветущего Клинка, он умер на горном хребте Сотни Тысяч. Юн Чжон резко прикусил губу. Чхон Мён погиб на войне в одиночестве. В последние минуты жизни с ним никого не было, но он думал только о будущем Хуашань. Он тяжело вздохнул. Слов не хватало, чтобы описать любовь и преданность Чхон Мёна к Хуашань. — Почему другие секты не помогли нам? — спросил Чо Голь. — Это был шанс уничтожить престижную секту. Кто бы не воспользовался таким шансом? — Им Собён не стал долго раздумывать. Бесчисленные секты поднимались и падали в каждую эпоху. Хуашань не была исключением. — Вот почему сектам Центральных Равнин нельзя доверять, — прорычал Мэн Со. Тан Гунак промолчал. Даже семья Тан не выступила на стороне Хуашань, когда та подверглась вторжению. Он мог лишь надеяться на поддержку нынешнего поколения. На экране появилась вся жизнь Чхон Мёна, в точности повторяющая то, что они видели ранее. Принятие в секту, практика в качестве ученика, ругань за бесчисленные выходки. Он вспоминал прошлое. Будучи Святым, он не следовал дао Хуашань и считался изгоем. — Ха-ха… Пэк Чон посмотрел на Хэ Ёна. Невинный шаолиньский монах был полностью испорчен Чхон Мёном. Он показал, как Чхон Мён сожалеет о случившемся. Как он не смог отдать всё Хуашань и как мог бы сделать что-то большее. Видение лидера секты говорило с ним, вселяя веру в то, что Хуашань будет жить. Хён Чжон задался вопросом, не поэтому ли Чхон Мён отдал всё, что у него было, ради Хуашань. Всё ради Хуашань. И всё из-за сожаления о прошлом. Хён Чжону было знакомо чувство сожаления. Он всегда сожалел о том, что позволил Хуашань упасть так низко. Если бы ему дали второй шанс, он бы тоже пытался снова и снова. Артефакт показал, как кого-то ударили по голове с такой силой, что дом содрогнулся. Глаза учеников выпучились при виде этого зрелища. — Это был Чо Паль? — Чо Голь отчётливо помнил имя нищего. Тогда это… Горящие глаза каждого, полные ярости, смотрели на артефакт. Чхон Мён в замешательстве смотрел на нищего, который все еще продолжал угрожать ему. Реинкарнация, нет… одержимость? Им Собён задумался, прежде чем спросить Чхон Мёна: — Ты только что проснулся в этом теле? — Мне нужно объяснять тебе это на пальцах? Им Собён вздохнул, покачав головой. — Я буду считать, что «да». Вид Чхон Мёна, которого избивали с одной стороны, был непривычен. Он только заметил изменение размеров своего тела и опоздал что-либо предпринять. В следующий момент Чхон Мён разглядывал себя в воде. Гу Чхиль подкрался к нему сзади и ответил на его вопросы. — Чо Паль служил в Сиане, не так ли? — спросил Пэк Чон. Юн Чжон кивнул. — Он следил за Гу Чхилем. — Ты думаешь о том же, о чем и я, сасук? — Пэк Чон лишь улыбнулся на вопрос Чо Голя. Все ученики Хуашань вместе с Хэ Ёном и Тан Сосо кровожадно ухмыльнулись. — Амитабха, одного удара не будет достаточно. — Я позабочусь о том, чтобы он быстро не потерял сознание, старшие! — радостно добавила Сосо, сверкнув иглами в руках. Чхон Мён посмотрел на них, и его прошиб пот. Он до сих пор помнил, как в последний раз Чо Паль оказался в их руках. Парень был полумертв на улице. Ну, не полумертвым, а скорее близким к смерти, когда он в последний раз смотрел на него. В любом случае, усмехнулся он, всё было не так уж плохо. Чхон Мён спросил о Чхонме. На его лице застыло выражение ужаса: почему он не возродился сразу после смерти, оставшись один в будущем мире. Тан Гунак уже думал об этом. В этом мире никто не был… Нет… Он вспомнил Джопэна, одного из старших старейшин в своей семье. Быть может, это одна из причин, по которой он выбрал его семью? — Ты знал о старейшине Джопэне? — спросил он. — Нет. — Тогда, может быть, была другая причина, по которой вы обратились к нам? На лице Чхон Мёна отразилась крайняя неохота, прежде чем он ответил: — Тан Бо был моим другом. Один из старейшин семьи Тан в моё время. — Тан Бо… Тёмный Святой?! У Тан Гунака расширились глаза. История их предка, Тёмного Святого Тан Бо, была известна тем, что он владел техникой кинжалов с особой точностью, но о том, что он был другом Святого Меча Цветущей Сливы, было мало что известно. Еще точнее — ничего. — Ясно. Разве это не похоже на заботу о семье друга? Кроме того, считать его другом Святого Меча Цветущей Сливы — уже подвиг. — Тёмный Святой — предок нашей семьи, овладевший техникой кинжала, — сообщила Тан Сосо остальным. Ю Исоль понимающе кивнула. — Тот, кто овладел этой техникой?.. — Чо Голь вздрогнул, вспомнив бой Чхон Мёна с Тан Гунаком. Он вспомнил вид кинжалов, накладывающихся друг на друга. — Он должен быть силён, как один из старейшин Тан. Юн Чжон подумал о нынешних старейшинах, но в прошлом они, должно быть, были другого уровня. — Силён? Он? — Чхон Мён фыркнул. — Он просто вцепился в меня, как пиявка! — Значит ли это, что он был достаточно силен, чтобы последовать за тобой? Чхон Мён закатил глаза, но продолжил: — Он пару раз спасал меня во время войны. Как и Сосо. — Я? — подскочила Сосо, указывая на себя в замешательстве. — Он всегда втыкал в меня свои иглы, когда я был слишком ранен. Глаза Сосо заблестели от гордости и благоговения, когда она поняла, что Тёмный Святой сосредоточился на своих лекарских знаниях, а не на ядах. Тан Гунак не отходил от своей дочери ни на шаг в догадках, размышляя, не осталось ли в семье реликвий Тёмного Святого, которые тот мог бы передать по наследству. Ю Исоль наклонила голову. — Разве самаэ не просила саджиля жениться на ней? — … Тан Сосо яростно покраснела. — Пожалуйста, забудьте об этом! Когда Чо Голь начал открывать рот, Тан Сосо, не сводя с него глаз, достала свои иглы. Он закрыл рот. Выйдя из меланхолии, он спросил о Хуашань, но был встречен смятением. Настроение в комнате упало. На них навалилось напоминание. Чхон Мён очнулся в мире, далеком от его дома, сразу после кровопролитной войны. Все, кого он знал, были мертвы. Мэн Со повернулся к лидеру секты Хуашань: — Простите за мои слова, но насколько близко…? От учеников Хуашань он знал, что им не оказывают должной милости, но не знал, насколько. Хён Чжон задумался, прежде чем ответить на вопрос. — Секта едва сводила концы с концами, но мы бы выжили. Пусть не намного дольше, но секта продолжала бы существовать. Мэн Со не стал больше ничего спрашивать. Дворец зверей был в такой же ситуации, пока Хуашань не помог им. Он посмотрел на Юн Чжона. Этот ребенок никогда не забывал учения секты, даже в таком запустении. Он восхищался всей Хуашань. Чхон Мён прояснил его вопросы. Гу Чхиль ответил ему, сказав, что Хуашань не входит в состав десяти великих сект. Изображение размытого герба Хуашань появилось как раз в тот момент, когда Чхон Мён задавался вопросом, почему Хуашань больше не является частью десяти великих сект. — Они не заслуживают Хуашань! — гневно заявил Соль Собэк. — Если они забыли о благодати Хуашань, то им лучше уйти! Хэ Ён молча опустился ниже на своём месте. Чхон Мён потребовал от Гу Чхиля больше информации и решил, что сам всё проверит. Перед уходом Гу Чхиль предоставил Чхон Мёну дополнительную информацию, включая имя мертвого мальчика, в теле которого он оказался, а Чхон Мён пообещал отплатить ему за помощь. — Значит ли это, что вы ничего не помните о Чо Сэме? — Нет, ничего. Даже после многих лет, прожитых Чхон Мёном, не было никаких следов жизни Чо Сэма. Тело ребенка было пугающе похоже на его собственное. Значит ли это, что кто-то планировал возвращение Чхон Мёна? Он не знал. Лишь знал, что должен быть уверен в том, что Хуашань переживет грядущую войну с демонической сектой. Вот и всё. — Два раза спаситель и десять раз мститель… — бормотание Пэк Чона привлекло внимание Чхон Мёна: — Что за дикарь… — Есть, что сказать, сасук? — Уф… Чхон Мён вздохнул. Неважно, как он вернулся. Он сам разберется с этим, когда придёт время, но это время было не сегодня. Это всё, что имело значение на данный момент. Он упал от усталости, едва начав свой путь. Но это длилось недолго, и он снова поднял себя на ноги, чтобы заняться боевыми искусствами. Он с нежностью вспоминал свое прошлое, где он не тренировался. — Этот… тренировкофил не тренировался? Ученики ахнули при виде того, как Чхон Мён сбегает с тренировок и предается лени. Чхон Мён тренировался усерднее всех, но не предъявлял к ученикам таких же требований. С первого взгляда было видно, насколько разнится масштаб тренировок Чхон Мёна и других учеников. Этот же человек в прошлой жизни бездельничал, но всё равно достиг уровня Святого. В этой же жизни Чхон Мён стремился к непостижимым высотам. Юн Чжон вспомнил конфронтацию с сектой Чжуннань. Чхон Мён представил ему строгий распорядок жизни, по которому любой мог стать мудрецом, но поддерживать такую жизнь было непросто. Чхон Мён постоянно жил такой жизнью на протяжении последних лет. Саджэ перевернул свою жизнь ради Хуашань. Он должен быть счастлив, но все, что он чувствовал — это печаль. Это означало, что Чхон Мён не смог отпустить себя, когда Хуашань пала без него. Он знал, что остальные чувствуют то же самое. Это была лишь часть бремени, которое держит на себе Чхон Мён. Чхон Мён мог выбрать десяток боевых техник, но практиковать он будет только одну. Первая техника, которой обучали учеников Хуашань, «Искусство шести элементов». Его понимание техники и ее применение работали друг с другом, когда он начал строить свой даньтянь. Хэ Ён читал мысли Чхон Мёна с нарастающим благоговением. В своей секте он слыл гением и давно понял, что Чхон Мён находится на другом уровне. Техники Шаолиня он легко постигал этим телом, но не так, чтобы поделиться ими словами. Чхон Мён был другим. Его собственное понимание техник даже за пределами Хуашань делало его лучшим учителем. …хотя и дьяволом. Им Собён смотрел, как Чхон Мён создаёт свой даньтянь: — Не так-то просто создать даньтянь, безумец! — Да, когда это делаю я. Чхон Мён проигнорировал чужой стон. — Знаешь, сколько людей хоят быть на твоем месте, гениальный ублюдок?! Он рухнул сразу после построения. — А? Чхон Мён закатил глаза на неверие Им Собёна. — В это не так уж сложно поверить. Построение даньтяня по-прежнему требовало энергии. В небе появилось изображение Чхон Муна, и Чхон Мён закричал от досады. Однажды Хён Чжон задался вопросом, считает ли Чхон Мён его лидером секты, учитывая все, что он сделал для нее. Увидев это изображение, он изменил свое мнение. Не то чтобы Чхон Мён не считал его лидером секты. Он уже знал, что Чхон Мён уважает его положение и авторитет. Дело в том, что Чхон Мён обращался за советом к своему прошлому лидеру секты, своему сахёнгу. В случае необходимости он позволял ему принимать решения за Хуашань, но в мелочах, в том, что имело наибольшее значение для сердца, Чхон Мён искал убежища не у него. Это был Чхон Мун. Возможно, и всегда им будет. Чхон Мён нагулял аппетит в соседней деревне, уже ввязавшись в драку и угрожая нищим, прежде чем отпустить их на волю. Пэк Чон молча наблюдал за происходящим. Чхон Мён был всё ещё худ и тощ, даже когда уже поел, но это не мешало ему не сражаться. Он был осторожен и не рвался в бой сразу. Он оценивал силу противника, свою силу и принимал соответствующие решения. Он вздохнул, восхищаясь ходом мыслей и действиями Чхон Мёна. Не то что сейчас, когда они все еще пытались осознать происходящее. Это была основа победы — знать силу противника и свою собственную. Чхон Мён это уже знал. Артефакт сменился изображением пиков гор вблизи Хуашань, когда солнце начало садиться. Ун Ам и Хён Чжон успели перекинуться парой фраз, прежде чем появился Чхон Мён с просьбой о вступлении в секту. Его одежда была потрепанной и изношенной, но глаза были ясными. Хён Чжон спросил Ун Ама, знает ли ребенок, что в секту не принимают непосвященных, но Ун Ам ответил, что знает. Оба посмотрели на ребенка. — Лидер секты выглядит очень устрашающе, — прошептал Чо Голь, обращаясь к Юн Чжону. — Это лидер секты. Он все еще должен поддерживать свой авторитет. Юн Чжон вспомнил, как впервые встретился с лидером секты. Тогда в секту не принимали учеников. Подумав, можно сказать, что секта не отказывала ни тем, кто хотел вступить в нее, ни тем, кто нуждался в приюте. — Ты знал, что секта собирается принять тебя? — спросил он. Мэн Со кивнул. Это была Хуашань. Конечно, они примут. — Конечно, нет! — повернулся к ним всем Чхон Мён в шоке и замешательстве. — Нищий ребенок, просящий о вступлении в секту, подобен паразиту, желающему лишь поживиться ее богатством! Разве Хуашань не исповедует дао? подумал Мэн Со. Неужели тогда все было иначе? Лицо Юн Чжона было спокойным, даже несмотря на слова Чхон Мёна. — Но секта была бедной. Мэн Со был удручен. Неужели дао Хуашань приходит только после того, как они становятся более зажиточными? — Это неважно. У меня был план, даже если они отвергнут меня. Они не смогли б помешать мне вступить в секту, — Чхон Мён пренебрежительно отмахнулся. — Я бы притворился, что нахожусь на одной линии с лидером секты. Они ни за что не откажут потомку! При этих словах ученики вспомнили, сколько информации Чхон Мён знал о Хуашань. В эти сведения трудно было получить нищему. Он был прав. Он мог бы идеально реализовать этот план. …но при этом он использовал бы ту же силу, чтобы властвовать над ними. От этой мысли по позвоночнику пробежали мурашки. Хён Чжон резко отвел взгляд. Он случайно сделал истинно правильный выбор. Чхон Мён изо всех сил пытался подняться в секту. Он едва не погиб в процессе. — Трудно поверить, что теперь я привыкла лазить по скалам, — говорит Тан Сосо. — Когда я присоединилась к вам, это было так трудно. Хэ Ён кивнул в ответ. В секте Шаолинь у него не было проблем с отработкой техник, но тренировки на Хуашань были связаны с окружающей средой. Даже будучи монахом, он уже привык взбираться на скалы Хуашань. Соль Собэк с восторгом наблюдал за началом пути Чхон Мёна. — Даочжан не всегда был сильным, — эта мысль его развеселила. Он тоже мог стать таким же сильным, как он. Достаточно, чтобы достойно руководить ледяным дворцом. Поднявшись на вершину, Чхон Мён обратил внимание на отсутствие вывески и громко выразил свое недовольство. Вывеска была одним из признаков положения секты. Отсутствие вывески означало, что секта заброшена. Тан Гунак недооценил, насколько тяжела ситуация, в которой оказалась Хуашань. Мэн Со не так много знал о сектах Центральной Равнины, но помнил, как секты вступали в войны из-за вывесок. Они не спрашивали. Вывеска снова была на воротах Хуашань в их дни. Им не нужно было спрашивать о столь болезненной истории. Ун Ам открыл дверь и увидел Чхон Мёна. Вид ученика приободрил Чхон Мёна. Пэк Чон покачал головой, когда Ун Ам спросил, как он в одиночку поднялся на гору. Неудивительно, что он был так строг к тренировкам. Если чуть не погибнуть, забравшись на скалу, можно назвать «одной ногой за другой», то он не хотел знать, что считается суровой тренировкой. Ун Ам пригласил его остаться на ночь. Чхон Мён сразу увидел, насколько сильно упала Хуашань, находясь на грани вежливости и неуважения. Его привезли, чтобы он стал частью секты Шаолинь, подумал Хэ Ён. Именно по этой причине он остался на Хуашань. Он не мог оставаться в секте Шаолинь, следуя пути буддизма. Сердце Хён Чжона болело при виде его поступков. Они продали всё, чтобы сохранить секту. Пока они шли к нефритовому залу, Чхон Мён не винил нынешнее поколение в случившемся. Однако, как только они вошли в зал, пропавший цветок белой сливы, один из священных артефактов секты, который был продан за деньги, заставил его колени удариться об землю. Чхон Мён заставил купцов Ынха выкупить всё, что по праву принадлежало Хуашань. Было ещё не поздно. Ю Исоль взглянула на Чхон Мёна. Как бы он ни считал себя изгоем в своей секте, то, что он помнил каждую деталь и историю артефактов, означало, что они ему очень дороги. Странно, подумала она, видя разницу между его действиями и собственными мыслями. Артефакт показывал встречу Чхон Мёна с лидером секты. Чхон Мён рассказал о своих планах, но не успел воплотить их в жизнь. Хён Чжон принял его без вопросов. …им всем очень и очень повезло. Мысль пронеслась в голове, но Хэ Ён тут же заметил знакомое имя. — Чхон Чин? — так звали скелет в пещере, который Чхон Мён обнимал и плакал. Если он использовал его историю и Чхон Мён плакал над его телом, то это должен был быть кто-то из его знакомых. Он кротко взглянул на Чхон Мёна. Чхон Мён заметил его нервный взгляд и подумал о том, чтобы промолчать, но он уже говорил о Тан Бо, и они уже знали о его личности. Не было смысла молчать. Ю Исоль осторожно спросила: — Ты его знал? Он не мог не ответить. Чхон Мён подумал о Чхон Чине. — Он был еще одним старейшиной в секте. Он был самым слабым из всех старейшин секты, поэтому поставил перед собой цель сохранить боевые искусства секты, — Чхон Мён тихонько рассмеялся. Чхон Чин всегда настаивал на том, чтобы брать с собой в бой книги, говоря, что они ничего не понимают о безопасности. Он вспомнил тело Чхона Чина, спрятанное в пещере. Некоторые его кости потемнели от сил демонической ци, но он был цел. Была только одна причина, по которой он мог там находиться. Я не смог вернуться и спасти его, — он резко прикусил губу, подавил эту мысль и громко заговорил. — Когда мы найдем его тело, есть шанс, что он нес с собой боевые техники, доступные только лидерам секты. Без них он никуда не ходил. Если Чхон Чин был в пещере, то вместо того, чтобы сражаться, убежал и спрятался. Он вспомнил место, о котором они говорили. Место, которое очень напоминало вершины Хуашань. Он сделал дрожащий вдох и продолжил: — Он хотел, чтобы боевые искусства Хуашань никогда не были утрачены. После его слов наступила тишина. — Мы вернем его домой, — твердо сообщил Хён Чжон. Чхон Мён кивнул. Будущее секты, подумал Пэк Чон. Вся Хуашань едва не пала, но в нежном желании одного старейшины, обращенном к будущему, содержался ключ к тому, что могло бы стать потерянным боевым искусством. Они найдут его. Они не позволят ему долго оставаться вдали от дома. Он вернется домой. Артефакт сместился, чтобы показать неверие Чхон Мёна в то, что Хён Чжон легко принял его, воплотив идеалы Хуашань. Чхон Мён ничего не мог сделать. Некоторые посмеивались над тем, что планы Чхон Мёна не удались. Атмосфера разрядилась. Мысли Мэн Со крутились вокруг лидера секты. Неудивительно, что дети олицетворяли дао, лидер секты воплощал дао в каждом своем действии. Чхон Мён уже носил униформу, внимательно наблюдая за окружающими различиями, особенно за системой, связанной с новыми посвящениями. Ученики не знали, что на Хуашань когда-то существовала система наставничества и ученичества. Хён Чжон заговорил, чтобы развеять их недоумение. — Система общежития была введена из-за отсутствия старших учеников моего поколения, — в то время многие ученики покинули секту, и Хён Чжон стал лидером секты, потому что больше никого не было. Все нынешние ученики были слишком молоды, чтобы знать подробности произошедшего, но Хён Ён и Хён Сан прекрасно помнили это. Хён Чжон часто думал об этом. О том, что их старшие вернутся. Теперь уже нет. Теперь он — лидер секты Хуашань. Он будет защищать секту и её будущее. Именно это он и должен был делать, как её лидер. Он крался, заглядывая в комнаты, когда позади него появился Чо Голь. Чо Голь смущенно закрыл лицо руками. — О боже… Чхон Мён хитро ухмыльнулся, а Юн Чжон похлопал Чо Голя. — Всё будет не так уж плохо. — Это не ты, сахёнг! — Чо Голь всхлипнул. Пэк Чон пожалел его, но вспомнил, что сам был в такой же ситуации. Он быстро потерял самообладание. Тан Сосо недоверчиво смотрела на них. Она ничего не слышала о том, как Чхон Мён вступил в секту. Неужели они что-то натворили? Хё Ён посочувствовал им. Он был так наивен. — Амитабха… Изображение на артефакте померкло, оставив после себя светящийся символ Хуашань. Чо Голь подпрыгнул от восторга. Ему не нужно было видеть, как его тут же уничтожают. — Вот оно! — Цвета на камнях тоже изменились, — заметил Им Собён. В контуре двери еще три камня засветились ярко-розовым цветом. — Похоже, мы здесь надолго не задержимся! — сказал Мэн Со. Они думали, что застрянут на долгие месяцы, но, судя по тому, как светились камни на двери, в худшем случае они задержатся всего на неделю. — Ничего не меняется, — замечает Хэ Ён, глядя на символ Хуашань, — значит ли это, что мы можем просить? — Подождите! — воскликнул Им Собён и, сделав глубокий вдох, встретился с ними взглядом. — Прежде чем кто-то что-то скажет, будьте осторожны со словами. Мы не знаем, как артефакт отреагирует на наши просьбы, так что будьте осторожны! Все кивнули, а затем повернулись друг к другу: — О чём мы спросим? В их головах пронеслось бесчисленное множество людей, мест и организаций, но никто не произнес ни слова вслух, помня о предупреждении Короля Зеленого Леса. — …лидер секты? — Сосо предложила. — Лидер секты возглавил секту. Неплохо было бы узнать больше, верно? — Я понимаю ваши опасения, но не стоит тратить хорошее… Хён Чжон прервал свои слова, когда артефакт засветился белым светом. Он беспомощно улыбнулся, наблюдая, как один из лепестков тускнеет, а на артефакте появляется изображение. Они находились в комнате с лидером Шаолиня. Хён Чжон сидел напротив него, а остальные ученики и члены альянса окружали их. Все внимание было приковано к Пэк Чону, который подошел вплотную к столу. Чхон Мёна нигде не было видно. — А? — Пэк Чон посмотрел на себя широко раскрытыми глазами. Почему он встал между лидером секты и лидером Шаолиня? — Пэк Чон-сасук? — остальные ученики с любопытством наблюдали за изображением. Их отношения с сектой Шаолинь превратились в прах, но в будущем они могли договориться о чем-то, помимо альянса. Хён Чжон совсем недавно стал лидером альянса. Он опасался, что это означает для секты Шаолинь. Пэк Чон спросил Хён Чжона, стал бы он игнорировать умирающих, если бы был учеником Хуашань, а не ее лидером. Хён Чжон не смог ничего ответить. Пэк Чон кивнул, словно понял. Ученики стояли в шоке и недоверии к словам Пэк Чона, в том числе и сам Пэк Чон. — Хах, Донрён имеет смелость не уважать лидера секты, да? Он мотнул головой в сторону Чхон Мёна, который угрожающе сжал кулаки. Он бешено замахал руками, сдаваясь. — Нет-нет. Я не собираюсь этого делать! Хён Чжон наблюдал за выражением лица Пэк Чона на экране и его решимостью. Что же такого произошло, что он так откровенен, и что такого он сделал, что ученики смотрят на него с тревогой? — У сасука должна была быть причина! — Юн Чжон крепко прижался к Чхон Мёну, стараясь удержать его. — Причина или нет, но это не повод проявлять неуважение к лидеру секты! — Наверное, это связано с альянсом, — пытался Тан Гунак, — мы тоже там были. Что-то, связанное с десятью великими сектами, если секта Шаолинь сместилась. Им Собён прикрыл лицо веером. Он не удивится, если это касалось статуса десяти великих сект. Альянс небесных друзей оказался в ситуации, которая при необходимости могла поставить под угрозу его репутацию, особенно учитывая степень доверия каждого члена альянса к Хуашань. Чхон Мён перестал размахивать мечом и тяжело задышал. Пэк Чон никак не мог понять, почему его будущее «я» пошло на такое. Пэк Чон вздохнул с облегчением, успокаиваясь. Он посмотрел на артефакт. — Меня там нет, — его лицо было мрачным. Как бы там ни было, он позволил лидеру секты решать судьбу Хуашань и альянса, но это решение вынудило Пэк Чона поступить именно так. Хён Чжон слабо позвал Пэк Чона, но Пэк Чон ответил, что считает свое решение правильным, и продолжил, что решения, принятые каждым, отличаются друг от друга. Он уточнил, что для него важнее — быть лидером секты Хуашань или возглавить Альянс Небесных Друзей. Хён Чжон ответил, что и то, и другое. — Куда это… куда это идёт? — Пэк Чон почувствовал, как в нем нарастает ужас. — Они не говорят о решении! — воскликнула Сосо. Мэн Со кивнул в знак согласия. — Но если он так спрашивает, значит, какое бы решение ни было, оно касается и нас. На лицах всех присутствующих появилась покорность. Лицо Хён Чжона ожесточилось, когда Пэк Чон сказал, что его решение было правильным. Не успел он договорить, как Пэк Чон попросил его о чем-то. Со спокойными глазами и непоколебимым голосом он попросил сделать его лидером секты Хуашань. Чхон Мён поднялся со своего места: — Что?! Пэк Чон вытаращился: — Что… что…? — Что, почему сасук…? — пробормотал Юн Чжон, находясь в таком же растерянном состоянии, как и все присутствующие в комнате. Мэн Со рассмеялся. С Хуашань никогда не бывает скучно. Тан Гунак и Им Собён думали об одном и том же. Хуашань так просто не сдаст позиции, верно? Не сдадут. Чхон Мён тряс Пэк Чона туда-сюда: — Лидер секты? Лидер секты?! У тебя хватает смелости просить об этом у лидера секты, сопляк?! Пэк Чон оставил его безжизненным. Ю Исоль обратила внимание на глаза Пэк Чона в артефакте. Он был похож на Чхона Мёна, когда тот что-то решал. — Сахёнг — лидер секты?.. Артефакт засиял. Хён Чжон спросил, справится ли Пэк Чон. Тот ответил, что в одиночку с этим справиться сложно, но с ним есть и другие. Хён Чжон согласился. Он помнил о трудностях Хуашань и о том, как старшие поддерживали его на протяжении всего пути. С другой стороны, Чхон Мён отпустил Пэк Чона и сосредоточился на артефакте. Ему нужно было узнать, что произошло. Пэк Чон сказал, что его боевые братья и сестры были с ним. Он станет лучше, чем лидер секты, потому что все его заставят. Он посмотрел на Чхон Мёна. Это был первый раз, когда они видели его в артефакте. Взгляд собеседника был глубоким, и Пэк Чон встретил его ровным. Он не держал зла ни на прошлое, ни на будущее, и именно поэтому ему нужно было стать лидером секты. Ученики смотрели на Пэк Чона восхищенным взглядом. Чхон Мён подтвердил свои прежние подозрения, увидев, что будущий он позволил Пэк Чону управлять разговором. Это было связано с решением лидера секты о направлении Хуашань в будущем. Путь лидера секты Хён Чжона и путь ученика разошлись. Как главный ученик второго поколения, Пэк Чон взял ответственность на себя. Чхон Мён понимал, что сам не сможет взять на себя такую ответственность, поэтому предоставил решение лидеру секты и Пэк Чону. Хён Чжон промолчал. Он передал Пэк Чону наказание за нарушение законов секты. Все смотрели на артефакт с затаенным дыханием. В следующее мгновение Хён Чжон назначил Пэк Чона заместителем лидера секты, наделив его всеми полномочиями лидера секты Хуашань. Пэк Чон с трепетом наблюдал за своим будущим «я», Хён Чжон гордо улыбнулся ему: одинокий ученик, в одиночку прошедший через ворота, уже вырос. Чхон Мён, даже понимая причину, не мог с ней смириться: — Как, почему… секта будет в руинах… Все остальные потеряли дар речи. Им Собён издал дрожащий смешок. — Ха-ха, Божественный Дракон уже сошел с ума, но и секта тоже сойдет с ума. Артефакт вернулся к символу Хуашань с одним лепестком, который потускнел. — Нет, какого черта сасук стал лидером секты?! Лидером секты?! Как ученик второго поколения может стать лидером секты?! — возмутился Чхон Мён, прикладывая пальцы к вискам. Артефакт ответил ему, хотя он не просил. Наступила ночь. Пэк Чон спросил, почему Чхон Мён так безрассудно движется вперёд. Чхон Мён беспомощно опустился на свое место. Это из-за него?! Чхон Мён ответил, что тот не знает, но он ленив. Его мысли вертелись вокруг его прошлой жизни в качестве Святого Меча — времени, которым он наслаждался больше всего. Раз он не позаботился о ней в прошлом, то должен был позаботиться сейчас, пусть даже в одиночку. Чхон Мён слегка пожалел, что спросил об этом вслух. Он вздохнул, закрыв лицо руками. Еще немного, и его внутренние мысли откроются вот так просто. Сквозь щели между пальцами он разглядел грустное выражение лица Пэк Чона. Его будущее «я» не могло этого видеть, так как смотрело на луну. Пэк Чон вздохнул. Он понял, почему его будущее «я» так поступило. Чхон Мён рассмеялся, чтобы разрядить обстановку и выпить. На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Пэк Чон заговорил вслух, задаваясь вопросом, не стал бы Чхон Мён так волноваться, если бы они были сильнее. Чхон Мён промолчал. У Юн Чжона заслезились глаза от такого ответа. Это навсегда останется одной из забот Пяти Мечей Хуашань. Невозможность помочь Чхон Мёну, невозможность угнаться за ним, ведь Чхон Мён всегда стремился к тому, что выше всех их представлений. Однако, в этом будущем они всё ещё были так далеки. Артефакт снова потускнел, осталось три лепестка. — Разве вы уже не добились своего? — неожиданно произнес Мэн Со. Ученики в замешательстве повернули к нему глаза. — Этот молодой ученик должен стать заместителем лидера секты и разделить с ним все тяготы. Разве вы не этого хотите? В этом будущем он уже преуспел. Медленно, но верно на их лицах проступало понимание. Глава Дворца Зверей был прав. Пэк Чон сделал первый шаг, чтобы поддержать Чхон Мёна. Все их усилия не пропали даром. — Им еще предстоит пройти долгий путь. Чхон Мён хмыкнул, но не стал отрицать такую возможность. Настроение учеников заметно поднялось. Он отвернулся. Его будущее «я» достаточно доверяло Пэк Чону, чтобы тот взял на себя ответственность лидера секты, но это было его будущее. Если он хотел достичь его, то должен был приложить максимум усилий. Пэк Чон понял смысл его слов и усмехнулся. — Конечно! Мы не можем позволить тебе расслабиться. — Ха? Расслабляться? Сасук очень хочет, чтобы его тренировали жестко. Плечи Соль Собэка расслабились, когда он увидел, как Чхон Мён прыгает на Пэк Чона. Он захихикал. — Приятно видеть, что они так хорошо ладят. При этих словах артефакт засветился белым светом. Он удивленно посмотрел на артефакт. — Нет, он что, делает всё, что захочет?.. — Им Собён не мог понять, как работает артефакт. Все ученики Хуашань вместе со старейшиной нищих избивали нищего на углу. Чхон Мён был в ужасе от этого зрелища. На этом артефакт престал сиять. — Почему… — не успел Хён Чжон закончить предложение, как Чо Голь неподобающе прервал его, тыкая пальцем в погасшее видение — Лидер секты, это был нищий, который избил Чхон Мёна! — А, тогда всё в порядке. Мэн Со медленно повернул голову к лидеру секты в полном недоумении. Нет… что же на самом деле представляет собой дао Хуашань? Временами они были бесконечно благородны, а временами без зазрения совести избивали нищего. Но ведь это был Святой Меча Цветущей Сливы, подумал он. Нищий, избивший спасителя мира, он почувствовал, как в нем поднимается ярость, ошибочно понимая, что ученики испытывают чувство мести. — Знаете, я ведь все равно вас тренировал, даже если бы он меня не ударил, а? — Чхон Мён отмахнулся. — Мы это знаем, но было бы проще, если бы ты не бил нас так часто! — Я бы всё равно вас бил. Чо Голь прищурил глаза и уже собирался заговорить, как Юн Чжон оттащил его в сторону и стал делать бешеные жесты. Чо Голь сразу же все понял. — В чём дело? — спросил Чхон Мён, заметив подозрительные движения обоих. Им Собён посмотрел на артефакт, который снова ярко светился, и всхлипнул: — Может, хватит открывать рот? Тан Гунак сочувственно положил руку ему на плечо. Чхон Мён лежал на земле, задыхаясь. Если речь шла об избиении, то Пэк Чон запомнил вид мокрых волос Чхон Мёна, когда тот уходил. Справиться с кровоточащими местами на теле было проще простого, но он справился. — Разблокировать точки крови?! — Тан Гунак смотрел то на Чхона Мёна, то на артефакт. Запечатывание точек крови было опасной и рискованной техникой, сулившей большие выгоды тому, кто ее выполнял, но Чхон Мён сделал это. Неужели он сделал это для всех учеников Хуашань? Титул Святого Меча Цветущей Сливы не был показным. Он был гением, и этот гений сделал Хуашань своим домом. Мэн Со знал о подобной технике, но он уже поклонялся Святому Мечу и восхищался Чхон Мёном до глубины души. — Как и ожидалось от Божественного Дракона! — он громко рассмеялся. — Даочжан Чхон Мён — лучший! — Соль Собэк ликовал вместе с ним. Чхон Мён надул грудь и широко ухмыльнулся. — Хе-хе! Чхон Мён занимался укреплением учеников Хуашань. Если один из них становился сильнее, он помогал остальным, и секта укреплялась. О чем он никогда не беспокоился, будучи Святым Мечом Цветущей Сливы, о том теперь думал каждый раз. Сбросив с себя все следы усталости, он отправился в обратный путь, думая о том, что скоро наступит время, когда он не будет так обременен, как сейчас. Ю Исоль была удивлена его словами. В то время все они были слишком слабы, чтобы быть полезными, но Чхон Мён всегда считал, что они смогут это сделать. Но так было не всегда. Он хотел, чтобы они стали сильнее, но не хотел, чтобы им причиняли боль. Она вспомнила, в каком состоянии Чхон Мён находился после вторжения клана Тысячи Людей. Он был единственным, кто смог сдержать самый сильный из всех легионов, вторгшихся на Хуашань. Он сделал это, даже не попросив о помощи, и именно поэтому она последовала за ним. Если он не попросит о помощи, то они придут к нему сами. Чхон Мён был силён, но они не хотели, чтобы он всегда был сильным. Артефакт исчез без всякой шумихи, оставив лишь один лепесток. Все уже знали о преданности Чхон Мёна к Хуашань. Только сейчас они осознали все его поступки. Им Собён закричал: — Прежде всего, ничего не говорите. Даже рта не открывайте! — Ты что, дурак? — не сдавался Чхон Мён, но Хён Чжон заговорил раньше него. — Пусть будет так. У нас есть множество, бесчисленное множество возможностей спросить, если понадобится. Нам еще многое предстоит узнать о прошлом. Им Собён не мог этого отрицать. Судя по камням, им будет предоставлена возможность узнать больше обо всем. Шансов было более чем достаточно, учитывая, что с последнего раза не прошло и часа. Он вздохнул, поудобнее устраиваясь на своем месте. — Делайте, что хотите. Артефакт был слишком щедр, чтобы так скупиться на шансы, которые он им уже предоставил. — Остался только один лепесток. Что мы попросим? — это был вопрос, который они постоянно обсуждали. — Если это не так самонадеянно, то можно ли попросить что-нибудь? — Тан Гунак тщательно подбирал слова. Возражений ни у кого не возникло. Хуашань уже приняла четверых. Они не могли не обратить внимания на присутствие других лидеров альянса. — Боже мой, — подумал Пэк Чон, — они все разболтали, не оставив другим ни единого шанса. — Да скажите уже, — сказал Чхон Мён. Тан Гунак кивнул. — Я хотел бы попросить от имени семьи Тан… Не успел он договорить, как артефакт засветился. Тан Гунак горько улыбнулся. Артефакт обладал собственной волей, независимо от того, о чем его просили. Он сидел прямо, не отрываясь. Тан Гунак и Чхон Мён сидели друг напротив друга. Глава семьи Тан спросил его, чего ему следует опасаться. Тан Гунак сглотнул. Это было больше, чем он ожидал. Чхон Мён уточнил, от какого имени он спрашивает, и если от имени главы семьи Тан, то ему просто нужно спросить у своих предков, которые присматривают за ним. Все уже знали, что Чхон Мён дружил с Тёмным Святым семьи Тан. То, о чём просил Тан Гунак, Чхон Мён говорил от имени своего друга. Чхон Мён усмехнулся. Артефакт выполнял всю необходимую работу. Тан Гунак спросил, почему существует семья Тан. Чхон Мён ответил. С каждым предложением голос Тан Бо перекликался с его собственным. Самым важным для семьи Тан всегда было только одно. Все остальное было лишь средством для достижения этой цели. Все было просто: будьте счастливы. Чхон Мён крепко сжал кулак. Он не ожидал услышать голос Тан Бо, но помнил тот разговор. Этот навязчивый человек всегда заботился о семье Тан, хотя и ненавидел то, во что они превратились. Прошло столетие, прежде чем слова их предка ушли в прошлое. Тан Гунак выгравировал каждое слово в своей груди. Его плечи были тяжелыми. Семья Тан стала жить вдали от желаний предка. Можно ли это изменить? Воплотить причину, по которой семья Тан существовала так долго. Он уже знал ответ. В тот момент, когда его будущее «я» спросило об этом. Он склонил голову перед Чхон Мёном. — Спасибо, что заботитесь о семье Тан, старший. — Это не мои слова. — Нет, но всё равно вы заботитесь о нас. Лицо Чхон Мёна исказилось от абсурдной логики Тан Гунака. Тот усмехнулся. Все вопросы были заданы. Символ Хуашань вновь засиял ярким цветом цветущей сливы. Артефакт показал, как Чо Голь застал Чхон Мёна, заглянувшего в его комнату. Ученики столпились вокруг него. Чо Голь мог только рыдать, не желая видеть глупость молого себя.