***
Открыв глаза, Чхон Мён увидел ночное небо, окружавшее его со всех сторон. — Что это?.. — Чхон Мён! Он посмотрел на Пэк Чона и остальных, стоявших неподалёку, среди которых было еще несколько человек. — А? Лидер секты? — Другие лидеры Альянса тоже здесь. Был ли артефакт, способный точно телепортировать столько людей одновременно? Чхон Мён нахмурился. Он не знал ни одного артефакта, связанного с путешествиями, даже столетней давности. Кроме того, артефакты, которые выбирали определенный круг людей. — Лидер секты! Как вы здесь оказались? — спросил Юн Чжон. Хён Чжон посмотрел на него, затем на остальных. — Я разговаривал со старейшинами, когда мое зрение наполнилось светом. С вами было то же самое? Тан Гунак, Мэн Со, Соль Собэк и Им Собён также присутствовали при разговоре. Тан Гунак кивнул. — Со мной было то же самое. — И со мной! Им Собён посмотрел на Чхон Мёна, который подошел к ним поближе: — Ты что-нибудь знаешь об этом? Чхон Мён пожал плечами. Пэк Чон приблизился к ним и начал разъяснять: — Мы искали артефакт и, когда уже собирались взять его в руки, увидели то же самое, что и вы. — Кто его подобрал? Все взгляды обратились к Чхон Мёну. — Что? Я только прикоснулся к нему! — Подтверждаю, — Тан Сосо энергично кивнула. — Сахёнг лишь прикоснулся к нему. — А? — С чего бы нам телепортироваться сюда, если бы Чхон Мён прикоснулся к нему? Чхон Мён оглядел комнату. Стен не было, но несколько небольших камней плавали по комнате, образуя очертания стены. За ней виднелось ночное небо. В центре комнаты стояло несколько кресел перед белой панелью. На ней был изображен символ секты Хуашань — пять лепестков цветущей сливы. Сбоку на ящике были припрятаны пилюли. Он подошел ближе и взял в руки пилюлю: — Зерновые пилюли. — Должно быть, это комната для закрытого уединения нескольких учеников, — произнес Хён Чжон. Остальные последовали за ним. — Но почему здесь есть наш символ? — спросил Чо Голь. — Это неважно. Нам просто нужно найти способ выбраться. Чхон Мён встал и прикоснулся к белой панели, когда она засветилась. Это было не ослепительное сияние, как раньше, а мягкое свечение, исходящее от каждого из пяти лепестков. — Что? — Чхон Мён, перестань трогать вещи! — Откуда мне было знать?! — Оно просто светится? — Ю Исоль подошла ближе и прикоснулась к панели. Ничего не произошло. — Дело не во мне. Не вините меня, ублюдки! — Чхон Мён бросил взгляд на Юн Чжона и Чо Голя. Они отвернулись. Им Собён взглянул на артефакт, потом на комнату: — Здесь должно быть что-то еще, что мы можем активировать. — Давайте обыщем ко… — не успел договорить Хён Чжон, как белая панель начала светиться ярче. — А? Они обернулись и посмотрели на Соль Собэка, который сидел на одном из кресел перед панелью. Он тут же встал. В ответ панель начала тускнеть. — Нет-нет, сиди! Он сел обратно. Панель снова засветилась, но ничего не произошло. — Давайте все сядем и подождем, — предложил Тан Гунак и нашел себе место. — Что за дурацкий артефакт, которому нужно, чтобы люди сидели… — Давай, Чхон Мён, — Юн Чжон позвал его за собой. Чхон Мён сердито вздохнул и тоже сел. — Я не слышал ни об одном артефакте с такой уникальной последовательностью активации, — заметил Им Собён. Мэн Со согласно рядом кивнул. — Во Дворце Зверей их нет. Пока все усаживались, артефакт светился все ярче и ярче, пока на его поверхности не стали видны изображения. Чхон Мён подходит к воротам Хуашань и стучит в них. Тренировки секты Хуашань. Тан Гунак сражается с Чхон Мёном. Первая встреча Мэн Со с Пятью Мечами. Соль Собэк наблюдает из замка, как Чхон Мён сражается с епископом. — Это мы! — Чо Голь смотрел на артефакт, на котором промелькнуло несколько изображений. Юн Чжон резко вдохнул: — Неужели оно показывает что-то о нас? — Что это за артефакт? Им Собён поднял веер и посмотрел на него еще раз: на нем была изображена его собственная встреча с Пятью Мечами, на которой Чхон Мён одолевал его подчиненных. — Если это такой артефакт, то ему позавидовали бы все секты. — Речь идет о секте Хуашань, — заключил Хён Чжон, наблюдая за появлением новых сцен на экране. Его сердце одновременно болело и теплело при виде роста секты и жертв, которые принес Чхон Мён. — Вы упомянули, что Чхон Мён первым прикоснулся к артефакту? Повернувшись к Юн Чжону, тот хмуро ответил: — Да. Группа, которую мы преследовали, несла его своими руками, и мы подумали… — Ты хочешь сказать, что это моя вина, сахёнг? — Нет, конечно, н-нет… Чхон Мён хмыкнул, снова обратив внимание на артефакт. Пока что он показывал все, что произошло с момента его вступления в секту Хуашань, но не собирался останавливаться. Сдвиг сцен на артефакте замедлился, и на экране появилась вчерашняя встреча альянса. Следующая сцена заглушила все звуки. Спина Чхон Мёна сотрясалась от едва скрываемых рыданий, когда он обнимал скелет. Пэк Чон отвел взгляд. Каменные стены содержали информацию о личности скелета. Чхон Мён заикался, его голос дрожал: — Чхон… Чхон Чин? — Чхон Мён плачет… — прошептал Пэк Чон. — Чхон Мён? Чо Голь посмотрел на Чхон Мёна, который отреагировал на артефакт так же, как и он сам. Его лицо было бледным. — Я… я в порядке, — сказал он дрожащим голосом. Ученики не поверили ему: он не сводил глаз с артефакта, губы его были сжатыми, а тело напряженным. Хён Чжон не стал расспрашивать, лишь с грустью посмотрел на него. Прошлое Чхон Мёна всегда было неизвестно всем в секте, и… Он снова переключил внимание на изображение на экране. Спина того, кто привел Хуашань к славе, выглядела такой маленькой. Соль Собэк ничего не понимал, переводя взгляд с учеников Хуашань на артефакт и обратно. Им Собён первым вступил в разговор, прошептав низким голосом: — Ходили слухи, что тела учеников секты Хуашань, сражавшихся против демонической секты во время войны сто лет назад, так и не были найдены. Глаза Мэн Со потемнели при воспоминании о том, что Центральные Равнины так сильно подвели секту Хуашань. Тан Гунак всегда знал об этом, но только сейчас он почувствовал решимость учеников Хуашань. Умереть в этой пещере в одиночестве, забытой на целое столетие. От осознания этого у Соль Собэка навернулись слезы, и он тихо пообещал себе, что отныне он и ледяной дворец Северного моря всегда будут рядом с Хуашань. Они никогда больше не испытают подобного. Чхон Мён мог только смотреть на скелет, спрятанный в пещере. Он почти слышал его назидательно-усталый голос. Сахёнг! В этой пещере он умер в одиночестве, без спасения Чхон Мёна, и его губы задрожали при этой мысли: он убегал от демонической секты в одиночку. Он не смог его защитить! Этот факт пробрал Чхон Мёна до костей, но прежде чем он успел обдумать его, артефакт потускнел до белизны. — Нет… — пронеслось у него в голове. Ему нужно было знать, где он находится. Если он сможет найти его и вернуть, тогда…! Но артефакт был безжалостен, и следующая сцена формировалась медленно. Он стиснул зубы. Артефакт показывал им их прошлое и будущее? Чхон Мён стоял, не обращая внимания на кровь, покрывавшую его тело, и холодными глазами смотрел на цель перед собой. Артефакт начал показывать им более подробные сцены. Те, что были раньше, появлялись и исчезали через несколько секунд, но эта и последняя длились дольше. — Это будущее, — мрачно произнес Чхон Мён, но это была чистая правда. — Оно показывает нам будущее более подробно, чем прошлое… — Им Собён пробормотал: — Почему? Пять Мечей с трепетом в сердце смотрели на растерзанное тело Чхон Мёна. Чхон Мён был сильнейшим из всех, кого они знали, но такого сильного удара они еще не видели. Чхон Мён в артефакте заметно тяжело дышал, его плечи то поднимались, то опускались, а взгляд был устремлен на кого-то, кого они не могли видеть. — Разве это… не первый раз, когда мы видим его таким раненым? — от слов Чо Голя по остальным ученикам пробежала рябь. Чхон Мён спокойно оглянулся в их сторону: — Почему ты говоришь такие глупости, старший? — Но… — Без «но» мне тут, — перебил Чхон Мён, — мы тренируемся именно для этого. Чхон Мён широко улыбнулся. — Не волнуйся, старший. Я сделаю тренировки еще более сложными специально для тебя! Чо Голь поморщился, но ничего не сказал. Остальные тоже промолчали. Чхон Мён хмыкнул и продолжил: — Можешь не волноваться. Всё будет хорошо. — С чем же мы столкнемся в будущем? — подумал Пэк Чон. Чхон Мён посмотрел в сторону. Артефакт показывал Ю Исоль в лучшем состоянии, чем он, но на ее лице читалось беспокойство. Его рот шевельнулся, но слов не было слышно. Она что-то сказала в ответ, но не успела договорить, как Чхон Мён уже отвернулся. Ю Исоль сузила взгляд. Что-то было не так. — Саго… — На чём мы остановились? — сурово прошептал Пэк Чон. — Почему с ним только самаэ? Он был прав. Никого из остальных, кроме нее, там не было. Что-то заставило их разделиться. Чхон Мён сражался в одиночку, а спокойствие Ю Исоль было нарушено. Должно быть, я отвлекал саго, подумал Чхон Мён, глядя на себя. Саго — одна из лучших после меня. Если бы там были какие-то отступники… Чхон Мён продолжал говорить, ухмыляясь, и его зубы были в крови. Сцена изменилась, показав его полное тело. По комнате раздалось тихое шипение. Чхон Мён прижег рану и с широкой улыбкой шагнул вперед, а другой мужчина отступил от него на шаг. — Хо Гамён! — громко воскликнул Им Собён. — Это доверенное лицо Чан Ильсо! — Из клана Тысячи Людей? Им Собён кивнул. — О нем мало что известно, кроме того, что он самый доверенный подчиненный Чан Ильсо. — Ты бесполезен, — усмехнулся Чхон Мён, — уже несколько лет сражаешься с кланом, и это все, что ты знаешь? — Он не выходит на поле боя так часто, как Чан Ильсо! — Отговорки. Им Собён уныло опустился на сиденье; Божественному Дракону не угодишь. Тем временем, по телу Чхон Мёна пробежала дрожь, и он нерешительно посмотрел на Тан Сосо. Она выглядела убийственно. — Сахёнг! Ты можешь получить заражение! Пэк Чон тоже посмотрел на Чхон Мёна. Чхон Мён поднял руки. — Я был в самом разгаре битвы, к тому же это эффективный способ остановить кровотечение. Тан Сосо скрипнула зубами и достала свои иголки. — Не думай, что тебе сойдет с рук такое занятие часто, когда я здесь, сахёнг! — Конечно… — Чхон Мён. — Да, лидер секты? — Я лишь желаю, чтобы вы все благополучно вернулись в секту, несмотря ни на что. — Не волнуйтесь, лидер секты! Я так просто не умру! Как только Чхон Мён сказал это, артефакт снова изменился. Чхон Мён был без сознания, его тело светилось цветами различных энергий, а вокруг него стояли разные члены альянса, передавая друг другу свою энергию. — Кхм… Почему это должно было появиться сейчас?! Хён Чжон с болью смотрел на открывшееся ему зрелище. Тан Гунак многозначительно наблюдал за потоком энергии в теле. — Глава Тан, вы знаете, что это такое? — Юн Чжон с беспокойством посмотрел на него. — Это способ заставить кого-то жить. Уравновешивание энергий ян, инь и яда в теле человека не даст ему умереть, но это не поможет справиться с ранами в теле, — глаза Тан Гунака потемнели. — Если бы я применил это средство, то Божественный Дракон действительно был близок к смерти. Само лечение ничего не даст, только отсрочит его, пока мы не исцелим остальных. Тан Сосо крепко сжала руки. — Сахёнга мог исцелить только отец. Это значит, что я… На ее плечо опустилась рука, и она посмотрела на Ю Исоль. — Саго? — Ты ни в чем не виновата. — Но… — Мы можем только больше тренироваться, чтобы этого не случилось. Тан Сосо прослезилась, но потом решительно кивнула. — Да, саго! Чхон Мён резко выдохнул, услышав объяснение Тан Гунака. Я был так близок к смерти. Это и тело Чхон Чина… нужно многое сделать. — Нам нужно стать сильнее, — вторит Ю Иоль Пэк Чон. — Я бы уже сделал это и без ваших слов, — сказал Чхон Мён, — кроме того, я не просто прекращу тренировки, а с радостью увеличу их количество, сасук! Юн Чжон начал: — Разве это все не о Чхон Мёне? — Что? Все обменялись взглядами. — Это потому, что он первым прикоснулся к артефакту? — А он трогал панель? Соль Собэк заговорил: — Разве это не значит, что все, что мы увидим, будет связано с даочжаном? Выражение лица Чхон Мёна потемнело при этой мысли. Никто ничего не знал о нём, кроме того, что он был нищим, и это подтвердил Гу Чхиль. — Чхон Мён… — но он не смотрел в сторону Хён Чжона. Остальные наблюдали за ними, пока артефакт снова становился белым. — … — Чхон Мён? — …да, лидер секты? — Мы не будем смотреть, если ты этого не хочешь, — Чхон Мён повернулся к нему, когда Хён Чжон заговорил. На его лице было все то же теплое выражение. — Мы доверяем тебе, Чхон Мён. — Я придерживаюсь того же мнения, что и лидер, — сказал Тан Гунак. Хён Чжон подождал, пока выражение лица Чхон Мёна сменится недовольством. — Это… я… Его голос снова стал тихим. Пока что выбранные сцены не раскрывали его личности, но это ничего не обещало. Они ничего не знали об артефакте. Если он показывал прошлое и будущее, то можно было показать и его прошлое сто лет назад. Доверял ли он им? Конечно, доверял. Верно ведь? — Не волнуйтесь, даочжан! — Чхон Мён посмотрел в сторону Сеол Собэка. Принц ледяного дворца Северного моря смотрел на него полными доверия глазами. — Мы уже знаем, как много сделал даочжан! Если мы не можем этого сделать, то какие же мы бе… эм… ублюдки? Мэн Со дернулся, услышав его слова, но ничего не сказал по этому поводу. — Он прав. Разве это не нормально между друзьями? — Я не против знать… Чо Голь громко воскликнул. — Они правы! Просто расскажи нам, когда захочешь, Чхон Мён, и-мфп?! — Ублюдок, заткнись! — шипел Юн Чжон. — Хах, — Чхон Мён усмехнулся. Пять Мечей смотрели на него с легким изумлением. Он ухмыльнулся. Взгляните-ка на это, джанмун-сахёнг. Разве секта Хуашань не выросла? Он пренебрежительно махнул рукой. — Ничего страшного, раз вы все равно узнаете рано или поздно. Им Собён вдохнул и разжал руки, зажавшие ему рот. — Ты хотел меня задушить? — Хм? — Ничего! — Чхон Мён… Чхон Мён покачал головой. — Всё в порядке, лидер секты. Это… все равно случится. Даже когда Чхон Мён говорил это, его тело наполняла тревога. Он вздохнул и закрыл глаза, а затем снова открыл их. Все в порядке. Что бы ни случилось, он к этому готов. Хён Чжон не стал больше ничего говорить, так как артефакт снова начал медленно светиться. На этот раз все было по-другому. В комнате зазвучала музыка. — Звуки? — спросил Чо Голь. Посреди красного поля боя на коленях стоял человек. Чхон Мён сразу же понял, что и кто это был. Мужчина был сильно ранен и выглядел как труп. — Что это… — Ю Исоль в недоумении смотрел на экран. Он выкрикнул чье-то имя. Артефакт переключился и показал битву между учениками. — Чхон Мун, — вслух произнес Хён Чжон, — лидер секты Хуашань в тринадцатом поколении. — Нет… — голос Юн Чжона дрогнул. — Тогда… это? — Это война столетней давности. Ученики замолчали. В секте почти не сохранилось записей о той войне. Остались лишь некоторые. Хён Чжон узнал об этом только из записей, хранившихся в сейфе, который раскопал Чхон Мён. — Амитабха, — сказала Хэ Ён. Мечник стоял на поле боя и смотрел на кого-то поверх кучи тел. Его мысли были полны негодования. С другой стороны, демон, ставший объектом его негодования, был спокоен, хотя его тело светилось нечестивой энергией. Мэн Со запечатлел образ в своих глазах. В Юньнани не сохранилось никаких записей о внешности Чхонма. Если бы они все знали, как он выглядит, то были бы более подготовлены к предстоящей войне с демонической сектой. — Если это была война, — медленно проговорил Мэн Со, — то человек, который сейчас говорит, разве он не Святой Меч Цветущей Сливы? — Должно быть, да. Им Собён увидел бесчисленные тела, которые лежали на поле боя. Среди этих тел были ученики секты Хуашань, отправившиеся на войну. Тела, которые не были найдены. Вот за что сражался и умирал Хуашань. Взгляд Чхон Мёна был острым, как бритва, когда он смотрел на человека, сидящего в артефакте. На него бросали украдкой взгляды, понимая его ярость к демонической секте. Демон выразил свою жалость к мечнику. Его кулак сжался, и убийственное намерение, исходящее от его тела, задушило всех в комнате. Этот…! На его плечо легла рука. Ю Исоль, как всегда, спокойно посмотрела на него. — Успокойся. Постепенно Чхон Мён успокоился. В комнате больше не было удушья. Божественный Дракон так ненавидит демоническую секту… подумал Мэн Со, воля Хуашань перешла к нему. — Посмотрите внимательно, старшие, — проворчал Чхон Мён. — Если хоть один из вас отвернется, я побью всех до единого. Я утрою ваши тренировки, когда мы выйдем! Никто ничего не ответил, все так же не сводя глаз с лидера демонической секты. Демон продолжал идти вперед, пока мечник поднимался на колени. На мгновение Тан Сосо почувствовал восхищение Святым Мечом. Раны на его теле были очень серьезными. Можно было подумать, что он в любой момент упадет, но он устоял на ногах. Она вздохнула. Если бы Чхон Мён был на его месте, она не хотела бы об этом думать, нет… Мечнику было плевать на жалостливые слова демона. Чхон Мён помнил это отчётливо. Запах крови, который никогда не покидал его, тяжесть в теле и боль, которая никогда не проходила. Всё. Именно это он хотел предотвратить. Он не хотел, чтобы подобное повторилось. Пока демон говорил, мечник взялся за меч оставшейся правой рукой. — Святой Меч… — один из трех величайших мечников на земле. Тан Сосо уже знала, что Святой Меч умер после битвы, но, глядя на него сейчас, казалось, что он будет жить. Как будто раны на его теле были для него пустяком. Важен был только враг впереди. — Прямо как Чхон Мён… Ю Исоль взглянула на Сосо, которая не сводила глаз с артефакта. Она посмотрела на Чхон Мёна, который все еще сверкал глазами, но сдерживал свой гнев. Артефакт показывал историю Чхон Мёна, но только ли она связана с ним или распространяется и на секту Хуашань? Она снова посмотрела на артефакт. Скоро они узнают, предположила она. Мечник с гневным криком бросился вперед. — Разве он не похож на Чхон Мёна? — пробормотал Чо Голь, обращаясь к Юн Чжон. — Немного, но… не может быть. Ведь Святой Меч погиб во время войны, верно? Демон продолжал говорить, произнося слова скорби и сожаления. Меч мечника вспыхнул ярким цветом сливовых цветов. Пэк Чон затаил дыхание, наблюдая за тем, как их предок завершает войну. Войну, которая привела к восстановлению мира на Центральных Равнинах, но взамен погубила секту. Одним ударом мечник сразил демона, когда тот произнес последние слова, и артефакт потускнел до белизны. Некоторое время никто не говорил. Все знали, что Святой Меч погиб во время войны и что он победил Чхонму. Он не прожил достаточно долго, чтобы вернуться домой. — Предки… — прошептал Хён Чжон. Завещание Хуашань едва дожило до его поколения. Если бы ему пришлось выбирать между будущим Хуашань и ее волей, выбрал бы он то же, что и его предок? Чхон Мён промолчал. О том, что думали другие ученики Хуашань в это время, должны были размышлять они, а не он. — Дело не в Чхон Мёне, — сказал Чо Голь после минутного молчания. — Речь идет о Святом Мече Хуашань. — Наверное, речь идет об истории секты Хуашань. Пэк Чон согласился. Сто лет назад Чхон Мёна не было среди живых, но демоническая секта и секта Хуашань существовали, и то же самое происходило сейчас. — Показывать недавнее прошлое и будущее, а затем далекое прошлое? Странно для артефакта, — сказал Им Собён. — Не каждому дано увидеть историю своей секты. Записи могут показать лишь очень немногое, но это… Тан Гунак задумался, сможет ли оно показать и их историю. Он спросит владельца артефакта после того, как они уйдут. — Да, возможность увидеть своими глазами, что произошло, бесценна, — заметил Хён Чжон. Ученики согласились с ним. — И… мы знаем, кого следует остерегаться, верно, Чхон Мён? Чхон Мён кивнул. — Если и есть что-то хорошее в этом, так это то, что мы увидели лицо этого ублюдка. Артефакт снова засветился, и снова зазвучала музыка, но, в отличие от прежнего трепета, эта была более спокойной. Словно воспоминания о прошлом. — Снова? Сколько раз… В лучах рассвета показались красные ворота, мягко светящиеся. Чхон Мён вдохнул: — Хуашань?.. — Это ворота Хуашань. Соль Собэк с готовностью кивнул. — Это ваша история, даочжан! Гнев медленно покидал тело Чхон Мёна. Что же еще артефакт показывал? — Врата? — Чо Голь спросил вслух: — Ворота Хуашань — это важно? — Они символизируют существование секты, — ответил Пэк Чон, — и ее историю. — Разве ты этого не знаешь? — Юн Чжон запоздало покачал головой. — Мы видим их каждый день! — Вот почему они представляют секту. Это первое, что видят остальные и мы. — А-а-а, я понял! Голос тихонько запел о цветении сливы. — Песня? Пожилой мужчина прижимал что-то к груди, входя в ворота. Хён Чжон задался вопросом, когда это было. Может, это тоже прошлое Хуашань? — Они привезли сироту, — сказал Юн Чжон. Его внимание привлёк маленький сверток в руках старейшины. Из него выглядывали локоны волос. — Секты нередко берут сирот в ученики. Снег покрыл ворота, как раз в тот момент, когда мимо пробежал мальчик, а за ним еще один. Голос продолжал петь о цветах и воспоминаниях. — Он вырос… — тихо заметил Хэ Ён. Юн Чжон кивнул. Хён Чжон тепло улыбнулся: — Похоже, ученики Хуашань всегда такие непоседливые. Чо Голь нервно кашлянул. Чхон Мён этого не помнил. Неужели это… он? Он всю жизнь рос в секте. Это было так давно, но теплоту времени, проведенного в секте Хуашань, он не мог забыть. Его решимость пошатнулась при виде этого зрелища. Возвращение, как воспоминание, ха… Несколько учеников послушно выстроились в ряд рядом с мужчиной, удивительно похожим на того, с кем они были. Песня продолжалась, рассказывая о конце весны и аромате цветов. — Чхон Мён?! — Эт-это Чхон Мён, да?! — Чо Голь повернулся смотрел туда и обратно. Тот, что был на артефакте, послушно выстроился в ряд, ничего больше не делая. — Этого… не может быть. Чхон Мён не такой… — Юн Чжон остановился, когда Чхон Мён одарил его садистской улыбкой. — Хочешь продолжить фразу, старший? — Н-нет… — Наверное, это его предок? — предположил Пэк Чон. — Но неужели наши предки так похожи на нас? — Наверное? — Тан Сосо пожала плечами. — Семья Тан всегда похожа друг на друга. — Амитабха… — смиренно пробормотал Хэ Ён. Им Собён хмыкнул. — Это не может быть простым совпадением, верно, Божественный Дракон? — Откуда мне знать, ублюдок? — Чхон Мён бросил на него скучающий взгляд и пожал плечами. — Сходство с даочжаном… Тан Гунак думал так же, как и Им Собён. Даже если они предки, они не могли выглядеть одинаково. Два ученика помирились под присмотром старшего ученика. Голос пел о скорби. — Нет, это… явно Чхон Мён… — вторил один другому. Не только внешность, но и характер. — Чхон Мён, ты что-нибудь знаешь?! — воскликнул Пэк Чон. Чхон Мён огрызнулся: — Вот же! Вы все время спрашиваете меня. Это в прошлом, сасук. Откуда мне знать?! Не зная, как долго ему удастся продолжать этот фарс, он жадно вглядывался в артефакт. С артефакта смотрел на него джанмун-сахёнг, когда он повзрослел. Он старался запомнить каждую деталь. Чтобы никогда больше не забыть. Тан Сосо прошептала: — Песня такая грустная… — Что ты имеешь в виду, Сосо? — Она… она о том, как скучаешь по тому, кого потерял, и об одиночестве. Юн Чжон согласился. — Ты права. С помощью цветков сливы нам показывают, как проходит время. — То есть, как он растет? — спросил Чо Голь. — Да. Ученик стоял в полном одиночестве. — Разве это не Святой Меч Цветущей Сливы? — спросил Мэн Со. — Он самый, — уточнил Им Собён, свернув глазами при сходстве. — Как будто история повторяется с его родословной. К нему подошел еще один ученик, и после короткого обмена мнениями они приготовились к поединку. Джанмун-сахёнг был одним из немногих, кто постоянно искал его. Даже когда остальные сторонились его, когда расцвел его талант к мечу, он никогда не был одинок. Его глаза слезились при виде этого зрелища. Как он мог быть настолько глуп, чтобы принимать это как должное? Дни покоя, которые он прожил в окружении своей семьи. На ворота опустились сумерки. — Сумрак. Время суток перед наступлением ночи, — отметил Тан Гунак. Это больше, чем история, она прекрасно показывала взлет и падение секты. В комнате поднялась тревога. Перед наступлением ночи. Война. Многочисленные ученики выстроились вдоль стен ворот. Спина лидера секты уверенно шла к воротам, за ним следовал Святой Меч. — Лидер секты и Святой Меч… Хён Чжон едва успел произнести эти слова, как в его груди поднялись смешанные чувства, но еще большее чувство гордости не могло быть остановлено. Это была секта Хуашань. — Святой Меч был принят в секту сиротой, а лидер секты был его сахёнгом. Они ни за что не стали бы показывать отношения Святого Меча с каким-то случайным учеником. Ученик, который когда-то ругал его и сражался с ним, должен был стать лидером секты. Если это так, то раньше… тот видел, как на его глазах умирал его сахёнг. Не просто лидер секты, а тот, кто заботился о нем. Сосо и Соль Собэк прослезились. Голос Юн Чжона дрогнул, и он прошептал: — Это… Чо Голю было не легче. Он думал о Юн Чжоне и о том, что бы он сделал, если бы Юн Чжон умер раньше него. Он бы сошел с ума. — В это время Хуашань начала падать… — тихо пробормотал Им Собён. Тан Гунак не мог отрицать, как горестно было видеть это сейчас. Мэн Со пылал гневом на другие секты Центральной Равнины, отплатившим за милость предательством. На ворота опустился зимний снег. Голос поющего стал скорбным. — Зимний снег, окутавший Хуашань на столетие… Чхон Мён сделал еще один вдох, музыка и песня пронзили его насквозь. Если бы только сожаления наполняли его, но с ними ничего нельзя было поделать. Призраки вышли за ворота Хуашань, чтобы никогда не вернуться. Кроме одного. На артефакте появился потемневший вид разрушенных ворот. Голос продолжал петь, на этот раз полный надежды. — Эта проклятая песня… — Чо Голь скрипнул зубами. Ученики Хуашань прослезились при виде этого зрелища. К этим воротам они привыкли. Хён Чжон посмотрел на тускло видневшиеся ворота. Прошли те времена, когда Хуашань едва могла продолжать жить. Зимний снег перестал падать, и над воротами медленно разгорался рассвет. На трещинах и грязи виднелись следы времени. Вдоль стен ворот шел ученик, который остановился и посмотрел на них, а затем подошел ближе. Одинокий нищий медленно вошел внутрь. Это был Чхон Мён, когда он впервые вошел в секту. — Рассвет, — Тан Гунак счел это подходящим. С приходом Чхон Мёна началось возрождение секты до нынешнего состояния. Он стоял во главе развития секты. Нищий смотрел на происходящее, почти в шоке. Ученик Хуашань повернулся к нему и спросил что-то, когда нищий выпрямился и пошел за ним. Хён Чжон тихонько захихикал. Теперь это казалось таким далеким. — Тебя удивило состояние секты в то время? — Н-нет! Это был… первый раз, когда я увидел секту. Ха-ха-ха… Это была ложь, но никто на это не обратил внимания. Скорее, они услышали чье-то сопение. Все посмотрели на Хэ Ёна, с лица которого бесконечно капали слезы. — Нет, извините, я… просто, увидев секту в прошлом… Я просто не могу не думать, что если бы хоть немногие выжили после войны. Пэк Чон думал о том же. Это показало им, каким обычно была Хуашань. Если бы хоть несколько старейшин выжили, все было бы иначе? — Если бы Хуашань не пошла на такую жертву, весь мир погрузился бы в отчаяние, — тихо сказал Мэн Со, — но цена была слишком велика. — Хуашань… — Соль Собэк тоже расплакался. — Эй, почему вы плачете? Это всё в прошлом. Разве не мы снова подняли секту? — небрежно отметил Чхон Мён. — Мы знаем, но если бы ты не пришёл… — Они правы, Божественный Дракон, — Тан Гунак встретил взгляд Чхон Мёна. — Твоя роль в развитии Хуашань оказалась значительной. — Конечно, я это знаю, но это не только моя заслуга. Это работа старейшин и учеников, которые вернули ее, — Чхон Мён редко хвалил, но когда он это делал, то всегда удивлял всех. — Чхон Мён… — Мы бесконечно благодарны тебе за это, Чхон Мён-а, — сказал Хён Чжон, — мы видели твою преданность и самопожертвование ради Хуашань. Если бы только мы могли облегчить твоё бремя. — Это не самопожертвование, лидер секты. И никогда им не будет, когда речь идет о Хуашань. Чхон Мён старательно избегал последних слов Хён Чжона. Он даже не знал, что на это ответить. Хён Чжон знакомо выдохнул; Чхон Мён не умел принимать комплименты. Артефакт снова ярко засветился. Торжественность атмосферы от разговора Чхон Мёна и Хён Чжона не изменилась. — Как думаете, сколько мы будем смотреть? — спросил Чо Голь, пока они ждали, что артефакт осядет. С тех пор как они вошли в комнату, артефакт и комната ничем не отличались друг от друга. — Придется подождать. Юн Чжон откинулся назад, когда цвета артефакта наконец начали формировать изображение. Волосы мужчины развевались на ветру. Человек стоял на вершине скалы, взирая на небо, а за его спиной стоял Святой Меч Цветущей Сливы. Когда лидер секты повернулся к нему, взгляд Святого Меча оставался непоколебимым. Лишь трепещущий лепесток привлек его внимание, и он оглянулся на поле боя, где все, кроме него, были мертвы. — Если Святой Меч нанёс последний удар, то неужели из всех учеников, сражавшихся в секте, в живых остался только он? — спросил Пэк Чон, глядя на ярко-красный цвет крови на пустынном сером фоне мира. — Мы никогда этого не узнаем, — Юн Чжон повернулся к лидеру секты. — Разве демоническая секта не сожгла Хуашань после войны? Даже оставшихся в секте учеников не пощадили. — … Чхон Мён снова глубоко вздохнул. Артефакт, очевидно, выбирает самые яркие моменты, показывая, через что именно ему пришлось пройти. Он прикусил губу. Он уже потерял контроль над собой. Он не может потерять его снова. Пэк Чон оторопело смотрел на него, на его лице выступили бисеринки пота. Это было бессмысленно. Чхон Мён всегда вел их на поле боя, не стесняясь убивать, но вид поля боя из артефакта потряс его. Он отбросил эту мысль. Музыка усилилась, когда артефакт показал путь к секте Хуашань в том виде, в каком он есть сейчас, взбираясь на вершины, и спину Святого Меча, который обернулся, подняв меч. — Нет, — пробормотал Чо Голь, — он действительно похож на Чхон Мёна. — Это его предок, идиот. Тяжелые тренировки учеников Хуашань были показаны наряду с индивидуальными занятиями, которыми Пэк Чон занимался на рассвете, а Ю Исоль — ночью. — Донрён так усердно тренируется, — Чхон Мён фыркнул, воспользовавшись случаем поддразнить его. Пэк Чон только застонал. — Саго! — взволнованно воскликнула Тан Сосо. Артефакт переключился на эфемерное тело Чхон Мёна, сражающееся с красными змеями. — Ась? — артефакт показывал им ранние дни, когда Чхон Мён вступил в секту. — Что это? — А. Это демоническая ци. — Что?! — удивился Пэк Чон. Только недавно они узнали о появлении демонической секты, а Чхон Мён ещё тогда нашел их остатки? — Я не помню точно, но это произошло не по вине демонической секты, — Чхон Мён пренебрежительно махнул рукой. — Нет, подожди секунду, когда, чёрт возьми, ты… — Сколько раз я должен тебе повторять? Я не помню. Учитывая прошедшие годы, это был не такой уж и странный ответ. Пэк Чон мог только гадать, как давно это произошло. Может, это случилось сразу после его вступления? Перед глазами пронеслись образы лидера секты Хён Чжона, печально смотрящего на луну сквозь цветущую сливу, секты Чжунаннь и учеников секты Хуашань. Напоминание о прошлом заставило Пэк Чона скривиться. Если бы не Чхон Мён, он бы навсегда остался на прежнем месте, не в силах одолеть брата. Чхон Мён в одиночестве стоял на скале и смотрел на небо. На лицах учеников читалось: «Чхон Мён может так выглядеть?» — Эй, я вижу. Они все отвернулись. Чхон Мён прищелкнул языком. Тан Гунак посмотрел на его мрачное выражение лица: — Божественному Дракону было о чем подумать. Старейшины и великие ученики разговаривали друг с другом, пока Юн Чжон, Чо Голь и Чхон Мён выходили из двери. Ученики секты сражались с Чжунанем. Затем показали спарринг Чхон Мёна с Ли Сонбэком, старейшин, ворвавшихся в дверь, и тренировку Хуашань. Все это пролетело так быстро. — Когда Чхон Мён вступил в секту, в ней было так много народу, — вспоминает Хён Чжон. Было много работы, но она приносила свои плоды. Ю Исоль смотрела на ночное небо, украшенное трепещущими лепестками. — Саго! — Тан Сосо улыбнулась. — Это ты. Ю Исоль кивнула — Хм. Она вспомнила, как долго ждала цветения сливы, и вот оно наконец наступило. Отец… Святой Меч появился на артефакте, отрубив голову Чхонме, но через мгновение его тело совпало с телом Чхон Мёна. Лепестки цветущей сливы развевались на ветру. — Это значит, что Чхон Мён — Святой Меч нашего поколения? — Святой Меч, перевоплотившийся в этого ублюдка? Закрытый кулак с силой опустился на голову Чо Голя. Чхон Мён гоготнул позади него: — Повтори это еще раз, старший. — Чо Голь, почему ты… идиот… — Это не такое уж далекое предположение, — размышлял Им Собён. — Хотя он и не так велик, как Святой Меч Цветущей Сливы, он все же Божественный Дракон Хуашань. Или «Бешеный пес Хуашань», он взглянул на Чхон Мёна, который все еще выглядел раздраженным этим титулом. Если это родословная, то тот, кто будет с ним, должен будет заботиться о своих детях, а если нет, то что еще это значит? Время шло, Чхон Мён реформировал секту с нуля. Набранный темп мгновенно замедлился. Чхон Мён открыл глаза и увидел, что стоит на том же месте, где когда-то стоял Святой Меч, на фоне голубого неба. Одинокий лепесток пролетел мимо и привлек его внимание, когда он оглянулся назад. Однако на этот раз он увидел лишь ожидающих его учеников: впереди стояли Юн Чжон и Чо Голь. Чхон Мён мягко улыбнулся и направился к ним, и демонстрируется распустившийся цветок сливы. Сияние артефакта снова померкло, и снова в комнате не появилось никаких изменений. — Артефакт прекрасно выбирает сцены. Тан Гунак повернулся к заговорившему Мэн Со. Он спросил его: — Что вы имеете в виду? — Разве Святой Меча Цветущей Сливы не смотрел на спину своего лидера секты? А теперь на спину Божественного Дракона смотрят ученики Хуашань. — Верно?! — Соль Собэк кивнул. — И тот лепесток тоже! Это был цветок сливы! — Кажется… но не совсем? Все взгляды обратились к Им Собёну. — Когда Святой Меч оглянулся, он увидел поле боя, где погибли ученики Хуашань, но с Божественным Драконом ученики Хуашань были живы и здоровы. — Хочешь сказать, что Святой Меч потерпел неудачу? — Пэк Чон бросил взгляд на Им Собёна. Чхон Мён напрягся. Им Собён поднял руки в знак капитуляции и судорожно замотал головой, а ученики уставились на него. — Я просто говорю о том, что видел. — Держи свой рот на замке, — сказал Юн Чжон, глядя ему прямо в глаза. Чхон Мён был шокирован тем, что Юн Чжон разгневался. — Святой Меч сделал все возможное для борьбы с демонической сектой. Ты не имеешь права так о нем говорить. Им Собён кашлянул и опустил голову в сторону лидера секты и учеников. — Я не хотел этого говорить, но прошу прощения. — Мы все просто изучаем историю Хуашань с помощью этого артефакта, — сказал ему Хён Чжон, когда его глаза ожесточились, — но мы будем благодарны, если вы не станете пренебрегать волей наших предков. — Гм, я понимаю. Хэ Ён нерешительно заговорилю — Раз уж здесь рассказывается история Хуашань, может, мы еще послушаем песни? Особенно песню о цветущей сливе с воротами. — Зачем? — Чо Голь был озадачен его просьбой. — Это было одновременно и трагично, и прекрасно, — улыбнулся про себя Хэ Ён, — Хуашань вырос и не забыл свою историю. Это… не похоже на Шаолинь. Чхон Мён ухмыльнулся. — Хех, монах проклинает свою секту. — Ничего подобного! Артефакт перед ними снова ярко засветился. Однако вместо изображения на нем появился символ Хуашань. — Символ? Каждый лепесток светился отдельно друг от друга, а затем один за другим тускнел. Пять, четыре, три, затем два и один. Последний лепесток засветился ярким светом, после чего снова зазвучал знакомый звук. — Тебе обязательно было спрашивать?! — воскликнул Чо Голь. — Монах, что ты сделал?! — Подождите, я не знал! — Хэ Ён поднял руки в защиту, а Чхон Мён подошёл к нему и засучил рукава за рукава. Хён Чжон вздохнул и резко сказал: — Чхон Мён! — Но, лидер секты! — Сядь. — Да… — Хм, значит, мы можем запросить у артефакта конкретную информацию? — размышлял Тан Гунак. — Но, похоже, это касается только последнего лепестка, как показывает символ Хуашань. — Если бы Хэ Ён не спросил, мы бы так и застряли здесь навечно? — вздохнул Пэк Чон. — Нам повезло, что Хэ Ён задал вопрос тогда. — Сколько хитростей! На артефакте было написано слово «Полное цветение» на множестве лепестков. — На этот раз нам показывают текст. — Это верность просьбе Хэ Ёна о самой песне, а не о сценах прошлого. На артефакте было показано содержание песни. На ней были изображены цветущие сливы и знакомые воспоминания. Изображение двух старейшин, ласково глядящих на младенца, и другого ученика с благоговейным выражением лица. — Всё проще, — сказал Мэн Со. — Картины не движутся. — Это действительно было про цветение сливы! — Чо Голь подскочил на своем месте и усмехнулся: — Вот почему она называется «Полное цветение». Цикл цветения сливы. — Только один ученик был со Святым Мечом. Значит, это глава секты Чхон Мун? — спросил Юн Чжон. — Должно быть, да, — подтвердил Хён Чжон. Джанмун-сахёнг, подумал Чхон Мён. Как ни посмотри, а он был с ним с самого детства. Чхон Мён никогда не видел своего сахёнга таким молодым. Текст изменился: в нем говорилось о круговороте времен года и непреодолимом аромате цветущей сливы. Предыдущее изображение исчезло, сменившись другим. Вид угрюмого ребенка, которого ругает старший ученик. Чхон Мён усмехнулся, вспомнив себя прошлого. Было много случаев, когда джанмун-сахёнг ворчал на него. Это никогда не прекращалось, даже когда они оба стали старше, а сахёнг стал лидером секты. Мэн Со громко рассмеялся. — Святой Меч Цветущей Сливы действительно был ребенком, прежде чем стать одним из сильнейших мастеров меча. — Мы никогда не знаем всего о своих предках. Даже Амзоне из нашей семьи, — хмыкнул Тан Сосо, — я тоже хочу узнать о нем у артефакта! Тан Бо, если бы все продолжалось по-прежнему, увидел бы он Тан Бо снова? Оба ученика выросли и стали более респектабельными, гордясь собой. Текст артефакта почти скорбно менялся, показывая тоску. — Как будто видишь, как они растут, верно, саго! — Тан Сосо повернулась к Ю Исоль. Ю Исоль кивнула. — Как и мы. — Да! — А ты тоже будешь таким, сасук? — спросил Юн Чжон у Пэк Чона. — Когда станешь лидером секты? Пэк Чон нахмурился. — До этого еще далеко. Первый ученик в первом поколении Ун Ам, он следующий на очереди. — Но ты ведь следующий в очереди после Ун Ам-сасука? Он не мог опровергнуть его слова. — Пока да. Юн Чжон усмехнулся. — Наверное, это похоже на то, что чувствовал Святой Меч, когда увидел, что его сахёнг стал лидером секты. — Хм, правда? — Донрён? Донрён, как лидер секты…? — Чхон Мён недовольно поморщился. — Нет, пока он не станет сильнее! Кто-то похлопал Пэк Чона по плечу. Он повернулся и посмотрел на Чо Голя, который поднялся со своего места и бросил на него жалостливый взгляд. Музыка стихла, и изображение снова сменилось. Спина к спине стояли Святой Меч Цветущей Сливы и его лидер секты, с которым он вырос. Чхон Мён вернулся на свое место как раз в тот момент, когда артефакт сменился. Он всегда помнил образ джанмун-сахёнга. Даже несмотря на то, что артефакт мог навсегда запереть их внутри, он не мог сказать, что жалел о том, что активировал артефакт даже случайно. Встреча с джанмун-сахёнгом стоила того, чтобы рискнуть. — Как думаешь, тот, кто создал эту песню, еще жив? Чхон Мён моргнул и повернулся к Хэ Ёну с торжественным выражением лица. — Возможность точно передать историю Хуашань в виде прекрасной песни… — Может, попробуем попросить об этом семью, которая просила об этом, когда выберемся отсюда? — предложил Юн Чжон. — Сомневаюсь, — ответил ему Чхон Мён. — Подумай, старший, артефакт, позволяющий видеть прошлое, настоящее и будущее. Как ты думаешь, что произойдет, если об этом станет известно? Юн Чжон побледнел, подумав об этом. Они случайно активировали артефакт и вызвали других лидеров Альянса. Если отношения между лидерами были хоть немного испорчены, то получение новых доказательств тайных сделок может уничтожить их в мгновение ока. Это был обоюдоострый меч, но… Соль Собэк хихикнул. — Для нас это не проблема! Тан Гунак тоже улыбнулся, а Мэн Со хмыкнул. Им Собён спрятал кашель под веером. Для альянса это не было проблемой, ведь они стремились к дружбе превыше всего. Белый фон померк, и на него посыпался снег. Изображения Святого Меча Цветущей Сливы и лидера секты остались лишь контурами, пережитками прошлого. И снова текст изменился. На этот раз он звучал безнадежно и выражал сомнение в возвращении цветов. Хён Чжон горько улыбнулся, слушая. Это было очень кстати, ведь после войны секта Хуашань перестала расцветать. Именно для этого и был создан альянс, подумал он. Чтобы было на кого опереться. Пока они ждали смены изображения, артефакт зашипел и загудел. Юн Чжон подпрыгнул. Фигура Святого Меча Цветущей Сливы склонилась от полученных ран. Напротив него стоял нищий Чхон Мён и с ужасом смотрел на что-то впереди. Выпавший зимний снег смешался с лепестками цветущей сливы. — Это Чхон Мён! — взволнованно воскликнул Чо Голь. — Не надо так громко кричать, когда что-то происходит! — Чхон Мён спихнул его с места пинком. — А-а-а! Им Собён сузил глаза, глядя на выражение лица Чхон Мёна. Они уже не раз видели смерть Святого Меча Цветущей Сливы, но впервые Чхон Мён был чем-то напуган. Его рука потянулась вперёд, но так ничего и не схватила. Такое выражение лица он обычно не демонстрировал. Он взглянул на Чхон Мёна, который все еще пытался отпихнуть Чо Голя через Юн Чжона. Что он увидел? — Цветущая слива… — Ю Исоль смотрел на панель, вспоминая тот момент, когда лепестки цветущей сливы оказались рядом с зимним снегом. — Цветы сливы? — Тан Сосо услышал ее слова: — А, ты права, саго! Лепестки цветущей сливы падают вместе со снегом. — Снег, означающий падение Хуашань, — сказал Хён Чжон, — и цветы сливы, показывающие ее славу. В тексте песни ранее говорилось о том, может ли слива еще цвести, прежде чем погибнуть, и указывалось, что приход весны всегда будет, а вместе с ней и цветение. Черный фон медленно становился белым. Зимний снег едва виднелся над ярким цветом лепестков. Чхон Мён стиснул зубы и сжал кулаки, после чего встал прямо с решительным выражением лица. Его руки были сжаты перед собой, рот широко открыт, словно он что-то говорил. — Чхон Мён, это было, когда… — Юн Чжон запнулся. Чхон Мён кивнул. — Это было время, когда я умолял вступить в секту. Глаза Соль Собэка заблестели, когда он наблюдал за началом пути Чхон Мёна в секту. Ю Исоль вздохнула, увидев, что зимний снег все еще падает, но его почти не видно. С приходом Чхон Мёна зима на Хуашань была закончена, и лепестки цветущей сливы снова начали распускаться. Снег еще лежал, но его уже не хватало, чтобы завалить секту, как раньше. Чхон Мён легко принимал похвалу, но понимал ли он всю глубину благодарности, которую испытывала к нему секта? Перед глазами промелькнули образы Пяти Мечей. Чо Голь и Юн Чжон улыбаются. Ю Исоль просит о спарринге, а Пэк Чон в шоке смотрит на нее. Ли Сонбэк и Джин Гымрён из Чжуннаня, купцы Ынха, а также старейшины и первые ученики секты с лидером секты. Хэ Ён снова расплакался. Тан Сосо был не лучше. У всех остальных учеников на глазах были слезы, кроме Чхон Мёна, который выглядел лишь гордым, и Ю Исоль, которая мягко улыбалась. — Хуашань наконец-то здесь… — Хён Чжон тепло улыбнулся. На экране снова появилось изображение Чхон Мёна в тот момент, когда он, широко улыбаясь, надевал форму ученика Хуашань. Чхон Мён ухмыльнулся при виде этого зрелища. С тех пор секта шагнула так далеко. — Вы держались стойко, лидер секты Хён Чжон, — Тан Гунак только сейчас понял, насколько глубоко была погребена секта Хуашань до прихода Чхон Мёна. — Я едва выполнял свой долг. Нужно хвалить учеников и усилия Чхон Мёна по возвышению Хуашань. Чхон Мён покраснел и почесал затылок, хотя широкая улыбка на его лице выдавала его слова: — Вы слишком много меня хвалите, лидер секты. В любой другой день Хён Чжон посмотрел бы на него с раздражением, но это была правда. Если бы Чхон Мён появился позже, Хуашань не устояла бы еще год. Когда артефакт перестал светиться, символ Хуашань появился вновь: один лепесток светился, а затем потускнел, как и все остальные. По команде плавающие камни на стене комнаты пришли в движение, образуя очертания двери. Один из камней засветился цветом цветка сливы. Символ Хуашань перед ними засветился тем же цветом, а затем снова потускнел до мягкого белого. — Разве это не значит, что нам придется наблюдать… — Мы что, застряли здесь, наблюдая за прошлым и будущим?! Я не собираюсь снова и снова повторять это! Чхон Мён схватился за ножны своего меча, стиснув зубы. — Мы должны вырваться сами! Чо Голь и Юн Чжон тут же крепко схватили его за обе руки. Юн Чжон закричал: — Не будь безрассуден! Если мы так поступим, то можем застрять здесь навсегда! — Лучше так, чем сидеть и смотреть одно и то же! — Что вы все думаете? — спросил Хён Чжон у остальных лидеров альянса. — Есть смысл узнать больше о том, что нас ждет, лидер секты Хён Чжон. Мы видели, как он был тяжело ранен, но если мы узнаем причину, то сможем предотвратить это, — Тан Гунак высказал свое мнение. — Изменить будущее один раз — значит изменить все остальное, — взгляд Им Собёна остановился на Тан Гунаке, — готовы ли вы к таким последствиям? — Если мы сможем спасти одну жизнь, то цена будет более чем достойной. — Иметь информацию лучше, чем не иметь никакой, — сказал Мэн Со, — из нее мы узнаем, что можно сделать для чего-то. Хён Чжон внимательно слушал их слова. — Я услышал ваши слова. Чхон Мён? Чхон Мён отпустил Чо Голя, который упал на землю, задыхаясь и кашляя. — Что, лидер секты? — Как ты думаешь, мы можем спокойно покинуть эту комнату? Выражение лица Чхон Мёна стало серьезным: — Зерновые пилюли в этой комнате означают, что этот артефакт часто использовался в течение длительного времени. Мы сможем уйти, когда разберемся, как работает артефакт. А это значит… — Нам придется пока остаться. — Погоди, если ты это знал, зачем тогда вообще пытался уйти силой?! — крикнул Чо Голь, поднимаясь с земли. — Мы не знаем, может, это ловушка той проклятой семьи, которая попросила об этом, — Чхон Мён стиснул зубы. — Сейчас нам это не грозит, но что будет после того, как мы уйдем? Нет никакой гарантии. Для нас безопаснее выйти сейчас. — Но мы никак не можем этого знать. — Я в курсе! — Может, попробуем спросить у артефакта? Все взгляды обратились к принцу ледяного дворца Северного моря. — Разве артефакт не ответил на просьбу монаха Хэ Ёна? Может, он сможет дать нам ответ! Соль Собэк обратил внимание на артефакт, где символ Хуашань все еще светился ярким цветом. — Это ловушка? — просто спросил он. В комнате воцарилась тишина. — Не работает? — Раньше, когда монах Хэ Ён просил, цвет символа Хуашань был белым, — рассуждает Им Собён. — Сейчас условия для артефакта другие. Божественный Дракон, почему бы тебе не потрогать артефакт еще раз? Чхон Мён подошел к артефакту и прикоснулся к панели. И снова ничего не произошло. — Итак, мы… застряли здесь? — … Раз, два. Чхон Мён спокойно обнажил меч и влил в него свою внутреннюю ци. — Стой-стой-стой, Чхон Мён! Сасук, помоги нам! — Лидер секты! Хён Чжон лишь смотрел на это зрелище пустыми глазами. — Этот проклятый артефакт! Чхон Мён ударил по стене комнаты, в которой они находились, и на кончике его меча расцвели цветы сливы. Стена не дрогнула. Его глаза сузились. Даже против него стена была бесконечно прочной. Стена не дрогнула, зато дрогнул артефакт. Символ Хуашань исчез, вместо него появились слова. Меч Хуашань никогда не исчезал. — Что? — Пэк Чон посмотрел на слова, нацарапанные на артефакте перед тем, как он изменился. Святой Меч Цветущей Сливы, Божественный Дракон Хуашань, как бы вы его ни называли, он остается Мечом Хуашань. Чхон Мён напрягся. Артефакт был разумным. — «Неважно какое имя»? — повторил Им Собён. — Чхон Мён? Чхон Мён не ответил, но выражение его лица говорило само за себя: его внимание не отрывалось от слов на артефакте. На артефакте появилось изображение Тан Гунака, который смотрел на Чхон Мёна со странным выражением лица. Он спросил, почему Чхон Мён здесь, а Чхон Мён ответил, что он — Меч Хуашань. Тан Гунак не помнил этого: — Этого не было. — Меч? Неважно какое имя, но… Пэк Чон посмотрел на притихшего Чхон Мёна. — Ты — Святой Меч Цветущей Сливы? — … Все посмотрели на Чхон Мёна, который по-прежнему стоял лицом вперед, но руки его были сжаты по бокам. Он готовился к этому. Он уже знал об этом, когда впервые увидел останки Чхон Чина, но от этого легче не становилось. Глубоко вздохнув, он склонил голову и с силой разжал сжатые руки, после чего повернулся к лидеру секты. Его шея напряглась, когда он поднял взгляд. Глава секты был шокирован, а Чхон Мён сглотнул. Это был не конец. Он глубоко поклонился и сложил ладони вместе: — Старейшина секты Хуашань тринадцатого поколения и Святой Меч Цветущей Сливы Чхон Мён приветствует лидера секты. — …подними голову. Чхон Мён поднял голову, и на лице лидера секты появилась все та же понимающая улыбка. — Несмотря ни на что, ты — ученик Хуашань, и это твой дом, — начал Хён Чжон, после чего глубоко поклонился. — Нет, лидер секты! — Лидер секты двадцать третьего поколения Хён Чжон приветствует предка. — Не нужно этого делать! Хён Чжон поднял голову и устремил взгляд на Чхон Мёна: — Секта Хуашань всем обязана своим предкам. Это меньшее, что я могу сделать за всё, что ты сделал для секты. — Ученик двадцать пятого поколения секты Хуашань Пэк Чон приветствует предка. Чхон Мён повернул голову к остальным ученикам, которые начали кланяться ему. — Это не!.. — Святой Меч Цветущей Сливы? Нет, что?.. — Им Собён был в замешательстве. — Реинкарнация? Мэн Со последовал за учениками и опустился на колени на пол рядом с Чхон Мёном: — Мы из Дворца зверей приветствуем Святого Меча Цветущей Сливы. Ваша жертва ради мира во всем мире — это милость, которую жители Юньнани хранят в сердце. Чхон Мён вздохнул: — Не стоит этого делать. Я был Святым Меча Цветущей Сливы, но теперь я ученик третьего поколения, Чхон Мён. В голове у всех крутились вопросы, но никто не произносил их вслух. То, что Чхон Мён был Святым Мечом Цветущей сливы, многое объясняло в его поступках, но не более того. Его прошлое сформировало его настоящее и будущее. Альянс возлагал надежды на Чхон Мёна, Божественного Дракона Хуашань, а не на Чхон Мёна, Святого Меча Цветущей Сливы. Всё изменилось, но в то же время ничего. Ученики подняли головы, а Мэн Со встал на ноги. Пэк Чон вздохнул: — Это… многое объясняет. Многое было преуменьшением. Всё, что говорил Чхон Мён… Ты просто невоспитанный сопляк! В моё время мы бы удвоили это! Я… забыл об этом. Всё, что знал Чхон Мён. Епископ демонического секты не такой. Техники меча Хуашань основаны на фундаменте. Наряду с острым чутьем и опытом, которым Чхон Мён обладал на поле боя. Его меланхоличный взгляд, когда он думал, что никто не смотрит. И даже больше, чем всё это. Пэк Чон скрипнул зубами: как долго ты страдал один? Чхон Мён погиб на войне против Чхонмы, зная, что ученики Хуашань, сражавшиеся вместе с ним, тоже погибли. Когда Чхон Мён смотрел на павшую Хуашань, что он видел? Видел ли он неудачи секты в продолжении её славы или свои? Те же мысли пронеслись в головах Пяти Мечей. Чхон Мён сурово тренировал их, но себя он тренировал ещё сильнее. Он поздно ложился и рано вставал. Он взвалил на себя бремя стать сильнейшим в секте Хуашань, одновременно наблюдая за миром, создавая альянс. Готовился к войне. Войне против демонической секты, чтобы никто и никогда больше не умирал. Идеалистическое желание, но такое, к которому стремятся. Желание Чхон Мёна. Чо Голь крепко сжал кулак, глядя на Чхон Мёна. Нет, даже взгляд другого был огненным. Они будут стараться изо всех сил, нет, они будут тренироваться до предела, чтобы идти рядом с ним. Хотя бы для того, чтобы разделить его бремя. — Э-эй… — Чхон Мён обливался потом, но никто не продолжал говорить. Тан Гунак стал еще более задумчивым, а глаза Соль Собэка засияли еще сильнее, если такое вообще возможно. Он ожидал… чего-то другого, но не этого. Не успел он заговорить, как изображение артефакта изменилось. У Меча много предназначений, а не одно. Хуашань поможет тебе распознать его. Что? Чхон Мён не понимал. Выбирайте. Остаться и узнать о «Возрождение Хуашань». На артефакте мелькали образы. Все воины альянса вместе сражаются против вождей. Ли Сонбэк, разговаривающий с Тан Гунаком. Пять Мечей, прикрывающих спину Чхон Мёна, прокладывающего путь вперёд. Все они с затаенным дыханием ждали, когда артефакт смахнет изображения всего за несколько секунд. Едва ли достаточно, чтобы как следует рассмотреть. Забыть обо всём и позволить будущему течь так, как оно есть. Чхон Мён, прислонившись к дереву, смотрел в небо, а вокруг него стояли бесчисленные люди. Его бледное лицо находилось рядом с лицом Чан Ильсо, и они смотрели на кого-то перед собой. Хён Чжон и настоятель секты Шаолинь сидели напротив друг друга, закрыв глаза. Артефакт потускнел до белизны, и вновь появились слова:«Останься или забудь».
Это было предложение. Заманчивое предложение. Это был короткий путь, чтобы поддержать Чхон Мёна. — Нам не нужно знать будущее, — голос Чхон Мёна был твёрд, когда он заговорил. — Трудности? Если бы мы боялись трудностей, мы бы не выходили за пределы Хуашань! Он помнил беспокойство в глазах старейшин и руководителей сект, которые постоянно отправляли их на задания. Однако они ничего не сказали. Они позволили им быть. Пусть растут. — Ученики Хуашань не настолько слабы, чтобы сломаться при первых же трудностях, а друзья Хуашань — тем более! Я не понимаю. Разве не хорошо избегать боли и страданий? Словно ребенок… подумал Юн Чжон. Простые мысли, которые изображал артефакт. Кому нужны боль и страдания? Никто, но жизнь не так проста. — Боль и страдания — это часть жизни, — продолжал Чхон Мён. Он уже смирился с этим. — Избегать их бессмысленно. Я не понимаю. Скорость, с которой артефакт менял слова, замедлилась, прежде чем измениться. Но мне и не нужно понимать. Чхон Мён напрягся, когда вся комната задрожала. — Что… что происходит?! — Чо Голь и остальные выхватили мечи. Комната продолжала трястись, когда слова на артефакте изменились. Вы останетесь. Я не позволю вам уйти, не узнав, что вас ждёт. — Это! — возмутился Чхон Мён. — Что за артефакт заставляет людей использовать его?! Кресла сами собой сдвинулись, образовав полукруг вокруг стоящего впереди артефакта, а панель ярко засветилась, заставив их отвести взгляд. Комната осела. В центре была установлена белая панель меньшего размера, которую можно было держать обеими руками. На ней были написаны слова:Возрождение Хуашань.