Всё наоборот - 2. Новые приключения.

Девушка всё так же стояла на балконе. Если сейчас, она не остановит его, то всё закончится. Они больше не будут вместе. Сейчас стоит выбор, и он зависит только от неё. Либо она отказывается от любви всей своей жизни, либо переступает свою гордость. Он же через свою переступил... Сорвавшись с места, Айгуль выбежала из квартиры. В голове тут-то промелькнули воспоминания прошедшей весны: как она, не замечая дождя и снега, выскочила из подъезда, чтобы убедиться,что с ним всё в порядке... Какая же она дура! Чуть не потеряла его из-за своей гордыни и глупости! Выскочив из подъезда, она тут-же видит его, стоящего под проливным дождём и пытающегося зажечь сигарету. - "Маратик!" - голос срывается на всхлип. А если... Если он не обернётся?... Но он оборачивается. И глаза вспыхивают радостным удивлением, и руки тянутся вперёд, чтобы обнять своё сокровище, любимую упрямицу... - "Айгуленька!" Мгновение - и вот уже руки обвивают лёгкий стан прижавшейся к нему дрожащей девчушки. Он не может поверить своему счастью: это кажется таким не реальным: острые лопатки и выпирающие рёбра под ладонями, шёлк волос, ласкающий его шею, запах летнего поля, её запах, окутывающий его с головой. Как же он соскучился по этим ощущениям! Кажется, он даже забыл, как это - тёплое хрупкое тельце, прижимающееся к нему. - "Я должен тебе сказать..." - шепчет Марат, в неконтролируемой нежности прижимая её к себе, целуя мокрые щёчки, вдыхая её аромат как сумасшедший. Вдруг это только сон, чудесный сон... - "Нет, это я тебе должна сказать!" - рыдает Айгуль, всё крепче обвивая его шею. А ведь этого всего могло и не случиться... А если бы она не выскочила за ним?... - "Не спорь со мной!" - Марат берёт девчонку на руки и быстро заходит с ней в подъезд: она уже совсем промокла и замёрзла, не хватало ещё, чтоб заболела! - "А ты не перебивай меня!" - Айгуль жмётся к нему, вцепившись заледеневшими пальцами в его мокрую насквозь ветровку. Парень смотрит в эти безумно родные, голубые глаза в серую крапинку. И целует, целует... Каждую ресничку, каждую веснушка, каждый миллиметр лица любимой покрывает нежными поцелуями, пока, наконец не добирается до губ... И впивается в них как сумасшедший, стремясь снова напитаться её любовью, испить до дна этот эликсир... Этот... Напиток вечной жизни, и одновременно - горький смертельный яд. Айгуль, приоткрывая губы, с удивлённым полувсхлипом-полувздохом поддаётся к нему навстречу. Она отвечает на его поцелуй, отчаянно напитываясь его любовью, стремясь запомнить движения его губ, его вкус и запах, дабы насытиться им, сохранить на веки внутри. Как будто "завтра" или "потом" не будет вовсе... Марат продолжает неистово целовать любимую. Сладкая... Очень сладкая! Он вновь и вновь припадает губами к различным участкам её личика, словно ребёнок, дорвавшийся до сладостей. Айгуленька виснет на его руках, безвольно обмякая, что будоражит парня ещё больше: такая сладкая, такая податливая, такая доверчивая! Прохладные ладони тут-же оказываются под её домашней кофточкой, жадно оглаживая шелковистую кожу. Как же он соскучился! Он чувствует, как Айгуль прижимается к нему всё теснее и теснее, до синяков сжимая его плечи тонкими пальцами, словно стремится впечататься в него, раствориться в нём... Она - с ним... Она - его! И он всё сделает, чтобы она была счастлива! Чтобы она больше никогда не жалела, что выбрала его. А пальцы кружат по её дрожащей спинке, а стена подъезда оказывается рядом так кстати... Как раз, чтобы аккуратно прислонить Айгуль к ней, и опустить правую ладонь на поясницу... А потом чуть ниже, зацепляя кромку джинс. Внезапно Айгуль порывисто выдыхает ему в ухо, и этот выдох окатывает Марата осознанием, словно ледяной водой из ведра - нет! Это должно быть не здесь! Не сейчас, когда они оба нуждаются в поддержке и утешении! Айгуль должна расстаться с невинностью не в грязном подъезде, не тогда, когда в её голове полный хаос из мыслей, не тогда, когда она к этому ещё совершенно не готова! Он с титаническим трудом отрывается от губ любимой, хватая губами сырой воздух. - "Пойдём домой... Айгуленька..." - пытается отдышаться парень. Айгуль с сожалением слезает с его рук, молча сплетает в замок их пальцы, и ведёт его в квартиру. В голове - бардак, и куча вопросов, ответы на которые им только предстоит найти. - "Иди в душ, грейся! Я сейчас принесу тебе полотенце! И папину одежду - твоя совсем мокрая! И заварю чай, а то не хватало тебе ещё заболеть!" - Гуля суетится, бегая из угла в угол, тщательно скрывая от него пылающее лицо. Привычные действия помогали привести мысли в какое-то подобие порядка. Айгуль опускается на стул и замирает, прикрыв глаза - всё происходящее кажется таким не реальным. Ещё час назад она грустно сидела в своей комнате, подтянув коленки к груди, и гоняя в голове не весёлые мысли. А сейчас - Марат плещется в душе, она делает ему чай. Сейчас он выйдет, и будет рядом. И завтра будет, и всегда... Они больше никогда не расстанутся! Марат видит её, сидящую у кухонного стола, и сердце наполняется радостью: простила! Она любит его! Любит! - "Айгуленька..." - и осторожно девичьи хрупкие плечики поглаживает. Девушка тут-же вскакивает, суетливо по кухне бегает, чай ему наливая. Наконец, ставит перед ним чашку с дымящимся напитком, и вновь садится на стул, почему то низко опустив голову. - "Нет, иди ко мне." - Марат протягивает к ней руки, на колени к себе её затягивая, устраивая в своих объятиях поудобнее. А Айгуль доверчиво к нему прижимается, личиком в плечо его утыкаясь, боли и печали свои ему поведывая. Как боялась и переживала она, когда Марат шатался по делам группировки неизвестно где. Как больно ей было, когда он приходил к ней, избитый весь, а она раны ему обрабатывала, да ещё шутить пыталась. Как болезненно она свою слабость и хрупкость осознавала и переживала, как страшно ей жить было, с той самой, жуткой ночи... Как хотела она сильной стать, чтоб никто её больше никогда обидеть не мог. И как она боялась, что надоест однажды ему, Марату, за неё проблемы решать, и защищать её от всего. Хотела боевой подругой ему стать, чтоб и себя в обиду не давать, и рядом с ним в случае чего встать, в бою прикрыв. А он не понял... Не поддержал... Марат слушает это, по волосам гладит любимую, а когда она замолкает, сам говорить начинает. Как боялся он, за девочку свою любимую, сберечь и защитить от всего хотел! Как желал он всей душой, чтобы грязь уличная её не коснулась, ангела его чистого не запачкала, злость в её сердце не поселила. Злился, что не получается у него сберечь её от этой гадости - засасывает улица её, всё сильнее и злее делает. Как сумасшедше её потерять боится, поэтому и придумал себе невесть что, ведь считает, что не достоин он её, такой умной, красивой, самой лучшей на свете девочки. Они говорят и говорят. То по очереди, то хором. После, кажется, миллиона сказанных слов и пролитых слёз, они смотрят друг на друга совершенно другими взглядами. Как будто разглядели друг друга впервые... - "Что же мы натворили... Что же нам теперь делать..." - всхлипывает девочка в его плечо. - "Я знаю, что ты меня любишь," - Марат произнёс это почти воинственно. – "Я тоже тебя люблю. Я поступил с тобой неправильно, согласен. Но не настолько критично, чтобы из-за этого стоило бы ломать наши жизни. Я уже просил у тебя прощения. Теперь могу только ещё раз пообещать, что больше такого не повторится." - он гладит её волосы, касается их губами, вновь и вновь вдыхая обожаемый аромат. - "Но мне тоже нужно тебе кое-что сказать," - ответила Айгуль, и парень насторожился. – "Я тоже виновата перед тобой. Я не должна была копить в себе обиду, ничего тебе не говоря. Я не понимала, что мы никак не сможем решить проблемы, если не поговорим о них. И это моя вина. И за это я прошу прощения." Дав девушке договорить, Марат накрывает её губы поцелуем. Не крепким и требовательным, но ласковым, утешающим. Родная, любимая его девчушка, как же он по ней скучал... - "В этом расставании не было никакого смысла!" - вдруг снова заливается слезами Айгуленька, и Марат тут-же снова касается губами её губ. - "Будем считать,что оно пошло нам на пользу..." - шепчет он прямо в её приоткрытые губки - "Дальше - только лучше!"

***

Ночь. Все спят, утомлённые тревогами и заботами прошедшего дня, спят, чтобы были силы на новое завтра. Спят, в надежде, что завтра будет лучше, чем вчера. Спит Айгуленька, крепко обнимая своего драгоценного Маратку. Не шуми, усатый Подарок, не хулигань, потерпи до рассвета... Тише, тише, Гуле снится счастливый сон. Её личико так близко к его, что она вдыхает воздух, который мгновение назад выдохнул он. Айгуль трётся о его плечо щекой, получает ласковое поглаживание по острым лопаткам, и улыбается во сне. Марат тоже спит. Его губы так близки к лицу Айгуль,что её щека становится влажной от его выдохов. А длиные реснички, кажется, вот-вот пощекочут его кожу... В тёмной комнате старой запущенной комуналки, на продавленном диване спит Кощей, положив под голову грязную подушку. Спит, и кажется, впервые за много дней, улыбается во сне. Ему снится новая жизнь. Жизнь,которой он очень хочет жить, и которая во веки для него не доступна: чтоб жена, дети, своя квартира, и достаток. И собака, обязательно собака, большая и рыжая. За столом в "Снежинке", отвернув от глаз настольную лампу спит Жёлтый, привычно засидевшись за счетами и бумагами. Подушкой ему служит бухгалтерская тетрадь, и утром на его щеке обязательно отпечатается пара цифр, тех, паста на которых не успела высохнуть. Где-то в общаге на Энергетиков, свернувшись вдвоём на узкой кровати, в обнимку, спят Вовка с Наташкой. Наташка сопит у него под боком, положив голову ему на грудь, и иногда морщится, когда Вовкины усы во сне щекочут ей шею. Старая вахтёрша тоже спит, любовно прижав к себе коробку дорогих шоколадных конфет, презентованных ей Владимиром - вот ведь, чертяка, знает, чем старую умаслить. В старом деревянном доме на самой окрайне Казани спят Роман и Майя. Майкины волосы, рассыпавшиеся по подушке, лезут в нос Роме, колют и щекочут, вызывая неясное раздражение. Он осторожно собирает их, аккуратно, стараясь не потревожить девушку, сплетает их в косу, и перекидывает её Майке на плечо. А сам, крепко обняв любимую,засыпает снова. А пушистый прощелыга Обед, дождавшись, пока хозяин уснёт, тут-же забирается на подушку и сворачивается клубком у головы Романа, чтобы начать петь ему свою кошачью колыбельную. Спите, спите, хозяева, а уж он то стережёт вас от злых духов и дурных снов! Где-то в одной из квартир, погрузившись в тревожное забытьë, дремлет Ира. Она по шею укутывается в зимнее одеяло,как будто ей очень холодно. Ресницы дрожат, губы искусаны в кровь, ещё мгновение - и кошмары прошлого затянут её, вязким дëгтем заливая сознание... Но нет, тихий, родной голос, словно маленький фонарик-светлячок, ведёт её за собой сквозь мрак. Ведёт, как заблудившуюся путницу из лесной чащи: "Лунные поляны, ночь как день светла..." - неумело поёт Андрей, поглаживая судорожно стискивающие одеяло, побелевшие Ирины пальцы. Когда-то он уже пел для неё... Как давно это было. Всё изменилось. Теперь он поёт для неё каждую ночь. Каждую ночь он прогоняет от неё эти призрачные кошмары. Он не даст этим уродам тронуть её, даже во сне больше никогда, никто её не обидит. Он допевает колыбельную до конца, с облегчением видит, что пальцы Ирины расслабляются, а дыхание становится ровным, и бесшумно выскальзывает за дверь. Он заходит в комнату, которую делит с маленькой Юлей, и пару мгновений смотрит на спящую сестру. Щёчки Юльки розовые, дыхание ровное. Андрей наклоняется, поднимает с полу упавшего Юлькиного плюшевого медведя и вкладывает его в ручку сестры. Затем растягивается на старенькой тахте, закрывая глаза, и мгновенно уплывая в сон под тиканье медного будильника. Все спят. Завтра будет новый день. И он точно будет лучше, чем предыдущий.