***
На протяжении месяца каждый день с утра до вечера он обкладывался книгами как крепостью, окружённый ароматом свежей типографской краски и терпким запахом старых изданий. Большая часть времени уходила на выявление нужных для проекта сведений. Он оставлял закладки и листал дальше. Под конец дня набиралась стопка книг с закладками, по которым он методично и быстро заполнял свои блокноты. С того момента, когда в детстве один из ухажёров матери помог ему обучиться премудростям электроники, как простой, так и магической, месячное пребывание в библиотеке стало лучшим периодом в его жизни. Он нырнул в процесс с головой, самозабвенно погрузившись в бесчисленные научные тексты, связанные с математикой и работой с кристаллами и самоцветами. Весь мир словно перестал для него существовать; он даже позабыл об угрозе съедения. Его жизнь буквально состояла из библиотеки, дороги к библиотеке и сна, где он ходил по комнатам и помещениям, стены которых сделаны из книг и листов белой бумаги, испещрённых печатными буквами. За три недели ему удалось, как ему казалось, собрать всю необходимую информацию для реализации своей мечты. Оставшаяся неделя ушла на перепроверку прочтённого с высоты уже накопленных знаний. В последний день он вернул браслет администратору и вышел из библиотеки, раскрыв двери. Его встретил поздний вечер; солнце уже несколько часов как скрылось за горизонтом. Уличные фонари и свет из окон ближайших домов не позволили улице с широкими тротуарами остаться в темноте. Шли по домам или заведениям пони, за ними следовали рабы в электрических ошейниках, кто-то просто задумчиво сидел на лавочке, попивая алкоголь, кто-то вёл оживлённую беседу возле фонарного столба. Издали доносился смех. Холлидэй вдохнул полной грудью, наслаждаясь прохладным северным воздухом поздней весны. Его уста растянулись в удовлетворённой улыбке, мышцы тела расслабились, он не чувствовал ни капли усталости. Всё прошло так, как и он предполагал. Словно долго удерживал свой мочевой пузырь и вот наконец-то отлил. В его сердце горела уверенность. Он спустился по ступеням и повернул к своему дому, как обычно, ни на кого особо не обращая внимания. Перед глазами маячил образ богатой полноценной жизни, где ему больше не придётся питаться дешёвой едой и экономить на отоплении в холода. Наконец-то он начнёт жить, а не выживать. Двое земных пони, покуривая сигареты, стояли возле освещённого столба и обсуждали рабочий день. Тощий оранжевый жеребец, погружённый в собственные грёзы, прошёл между ними и зданием, просторные окна которого открывали вид на ряды кресел и лежанок. Называлось заведение "В хвост и в гриву". Многочисленные хозяева обращаются за помощью в уходе за гривой и хвостом не только для себя, но и для своих рабов. Многие рабы, которые не трудятся на фабриках и заводах семейств, выглядят лучше, чем большинство жителей Пустоши в других уголках послевоенной Эквестрии. — Какая же у неё была великолепная грива, — жёлтый жеребец с сигаретой в уголке рта рассеянно глядел на здание перед собой. — А хвост... моё почтение. — Да-да, — раздражённо поджала губы серая кобыла. — Я уже в десятый раз слышу, как бы ты хотел её трахнуть. Может, поговорим о чём-нибудь другом? Меня задолбало обсуждать клиентов, — она наклонилась к своей приподнятой ноге: на подошве копыта лежала сигарета. Обхватив её губами, кобыла сделала затяжку и выдохнула: фонарь подсветил облако дыма жёлтым сиянием. — Может, пойдём в бар? Сыграем в дартс, перекинемся картишками? — Чтобы ты и там мне рассказывал про этот, — её голос обрёл передразнивающие нотки с наигранной театральностью, — роскошный, великолепный, сексапильный, обворожительный тёмный, как безлунное летнее небо над океаном, хвост, под который ты бы с удовольствием залез? Жеребец улыбнулся, плотнее обхватив губами сигарету, вдохнул, слегка расслабил губы и выпустил щедрое облако дыма. — Обещаю, что не буду. — Верю. Уже верю. Посмотри на меня и убедись, что это так. Он покосился на её серое лицо, и, чтобы не выронить сигарету, подавил смешок — хмурое непреклонное лицо пони, которому наркоман пообещал завязать в обмен на пару десятков крышечек в долг. Однозначно не на получение новой дозы... нет, что вы. Как вы вообще могли подумать о таком? Сомневаетесь в его честности и стремлении избавиться от уничтожающей его жизнь привычки? Жёлтому жеребцу нравилось, как она язвит, грубит и огрызается. Она весь день сдерживалась при недальновидных клиентах, которые зачастую вообще не умеют ухаживать за волосами на голове и в хвосте. Для этого и ходят в подобные салоны красоты — но нередки случаи настолько запущенные, что выводят мастеров из себя. К вечеру у неё всегда накапливалась не чаша, а бассейн подавленных эмоций, и он помогал ей немного выпустить пар. Благородно принимал удар на себя? Не исключено. Но делал это во многом из-за того, что его забавляло, как именно она выпускала пар. Он не сомневался, что рано или поздно она лягнёт его с такой силой, что он перелетит через стену, окружающую город. Не сомневался и в том, что его компания ей нравилась — иначе она уже давно курила бы в одиночку. — Я обещаю. Я расскажу о другой клиентке, которая мне приглянулась. — Видимо, давненько не получал по жопе. А я ведь могу так тебя отлягать, что всю неделю срать нормально не сможешь. Ему вновь пришлось удерживать смех внутри себя. Краем глаза он заметил, что серая земная пони с сигаретой на копыте расслабилась ещё больше, а подёргивание щёк и губ сигнализировали о том, что она вот-вот улыбнётся.***
Оранжевый жеребец завороженно, будто открыв дверь в сказочное царство, перешагнул через порог магазина инструментов "Жизнь бьёт ключом". Взгляд широко распахнутых глаз энергично забегал по полкам и витринам, усеянным инструментами: поблёскивали в холодном свете ламп молотки, разводные ключи, отвёртки, ножницы, щипцы, паяльники, сварочные аппараты, дрели, болгарки, перфораторы, пилы, измерительные приспособления . По его спине проехалась, как на лыжах, волна счастливых мурашек — вдоль позвоночника от затылка до кончика его коричневого хвоста. Он едва не завилял им, как собачка при виде угощения. Кобыла с шёрсткой тёмного вишнёвого цвета со сдержанной улыбкой отложила книгу о молодом жеребце, который влюбился в кобылу, годящуюся ему в матери, и наблюдала за клиентом. Она умилялась тому, что кто-то с таким восторженным видом поглядывает на инструменты. — Чем могу помочь? — она задавала этот вопрос каждому посетителю. Всякий раз он звучал дружелюбно и обыденно, но при виде пони, у которого голова идёт кругом от восторга, настроение у неё поднялось, возникло искреннее желание помочь этому юному клиенту. Почему юному? Я ещё не настолько старая! Лет на десять старше него. Я не старая... Всего лишь десять. Десять? Это много или мало? — Мне нужны приспособления и измерительные инструменты для тонкой работы над микросхемами и платами, использующими самоцветы, кристаллы и зачарование. — А? — опомнилась она. — Да... — кобыла подошла к соответствующей зоне. — Вот здесь. Ну вот, снова даю волю своим загонам. Сколько можно, а? Мысленное нытьё не поможет мне продавать. Соберись, тряпка! Её охватила злость на саму себя. Пришлось пришпорить свои чувства, чтобы они не отразились на лице, а клиент не принял это на свой счёт. К счастью, юный жеребец был на другой волне и не смотрел на неё. Глаза Холлидэя засияли, как неоновые вывески пышных заведений на Мейнстрит. Он внимательно высматривал и уточнял характеристики товаров, ощупывал и задумывался над тем, что ему нужно. Безусловно, он составил примерный список, но мог упустить что-то из виду, а имеющиеся товары способны натолкнуть на то, чего ему может не хватать. Но в то же время понадобились титанические усилия, чтобы не купить лишнего, поддавшись искушению. Он провёл в магазине около часа, но продавщицу с вишнёвой шёрсткой это ничуть не волновало. Увлечённые расспросы Холлидэя отвлекли кобылу от тревог по поводу возраста — хотя иногда у неё пробегали крамольные мысли. Вроде того, как отреагировал бы юный жеребец, если бы она пригласила его к себе выпить чашечку ромашкового чая с печеньем. Но она мысленно находила глубокую яму, куда заталкивала подобные идеи, чьи щупальца до последнего пытались удержаться за неё, после чего прикрывала огромным валуном — чтобы они не вздумали выбираться и тревожить её вновь. Холлидэй вернулся домой с набитыми сумками и перекусил, после чего отправился в другой магазин. По пути, вынырнув из размышлений над проектом, он остановился и инстинктивно посмотрел вниз, подняв переднюю ногу — он наступил на что-то необычное. На холодном тёмно-сером тротуаре лежала круглая покерная фишка серого и белого цветов. В центре на белом круге выгравирован символ полупрозрачного ключа. Оранжевый жеребец бегло осмотрелся по сторонам, но вблизи никого не было. Его взгляд зацепился за выделяющееся серо-бежевое здание с тем же символом на вывеске. Казино "Стеклянный ключ". Он вернулся к покерной фишке и уставился на неё долгим взглядом. Идея посетила его подобно кирпичу, упавшему на голову. Размер подходящий... И не вызовет подозрений, если заметят. Он наклонился, схватил фишку зубами и положил на копыто, задумчиво её рассматривая. Да, подойдёт, подумал он. Серая покерная фишка быстро нашла своё место в его внутреннем кармане. Холлидэй дошёл до магазина под названием "Очаровательный кристалл". Приглушённый свет и тёмные тона выделяли содержимое полок: некоторые товары излучали едва заметное свечение или мерцание, чем манили и привлекали взгляд. Магические линзы, фокусировщики энергии, потоковые коллекторы, волновые преобразователи, куча свитков с пентаграммами и витиеватыми рунами и много чего, в чём Холлидэй не разбирался. Земные пони не могут чувствовать и понимать магию как единороги, для которых прямое взаимодействие с магией естественно и привычно, как дыхание: они иначе воспринимают мир, по-своему его чувствуют и видят... Как собаки, чей нюх в десятки раз острее, чем у пони. Мир неисчислимого количества неповторимых запахов. Мир с витающей магией вокруг. Холлидэй понимал, что это единственное, в чём у него могут возникнуть сложности. За прилавком сидела единорожка с фиолетовой шёрсткой, чей рог сиял холодным бело-синим светом, в облачке магии плавал предмет размером со шкатулку, усеянный рунами и магическими надписями. Она проверяла стабильность магической энергии, заключённой в нём. Калибровала, если так можно выразиться. Единорожка за прилавком знала, как выглядят клиенты, ещё до того, как они подходили к стёклам её магазина. Она не просто работала на семейство как Лакей или занимала нижнюю в иерархии должность Солдата. Она — Капитан. Выше этого титула только Советник семейства и кровные наследники. Она из семейства Мидоуз и изучала магию с самого детства — анатомию и медицину в частности. Помимо медицины и наркотиков Мидоуз высоко ценили магическую силу как таковую: привилегированную часть семейства составляли именно талантливые единороги с тонким чутьём. Магическими штуками торговали все семейства, но именно у Мидоуз имелось всё, что было и чего не было у других. Около ста пятидесяти лет назад они укоренились в Ванхувере с солидным набором магических знаний и приспособлений, собранных за десятилетия скитаний по Эквестрийским Пустошам. Без каких-либо эмоций она посмотрела на Холлидэя, отложив странную шкатулку. Взгляд из полутьмы заставил его поёжиться. Она словно видела его насквозь, как стекло — будто он у неё как на копыте, игрушка, с которой можно позабавиться. Оранжевый жеребец почувствовал себя распятым на операционном столе для жутких опытов, в результате которых у него отрастёт пятая нога, болезненно выпучатся глаза, из ушей вытечет мозг и кишки окажутся снаружи. Больше всего пугающих слухов, подобно хороводам возле оккультного костра, вертелось именно вокруг этого семейства. Единорожка навострила уши. Его страх она оставила без внимания; гораздо важнее было то, что клиент явно понятия не имел об окружающих его предметах. Естественно — он же земной пони! Ей больше нравилось работать с теми, кто разбирался в магии, с кем можно перекинуться словом, расспросив об их проектах. В конце концов, знания не иссякнут никогда. Тело зрелой кобылы охватила волна раздражения: сейчас будут расспросы, уточнения, недоумение от полученных ответов, приводящее к новым вопросам. Она не ради этого работает с клиентами, но в этом бизнесе она давно и умело прячет свои эмоции за маской безразличия. Для единорогов это естественно и важно: заклинания требуют холодной головы. Холлидэй невольно сглотнул ком в горле, жалея о решении зайти в этот магазин. Ему мерещилось, что не только единорожка, но и таинственные предметы на полках всячески сканируют его тело, его душу, мысли и замыслы... Но только здесь продаются особые свитки и магические приспособления для перенастройки и манипуляций со свойствами кристаллов. Он с радостью прошёл бы мимо Мидоуз, будь у него такая возможность. — М-мне... н-нужен... — неожиданно даже для самого себя он начал запинаться, его объял мистический холодок. Капитан Мидоуз, владевшая ещё несколькими подобными магазинами, попыталась выдать деловую улыбку, скрыв своё раздражение — деньги должны поступать. Получилось у неё с трудом, но на клиента это подействовало. — Руна стохастических процессов и... — засомневался жеребец, пытаясь найти слово. Он ещё раз быстро заглянул в список, который был спрятан в кармане пальто. — Корреляционный фиксатор. На лице фиолетовой единорожки промелькнуло удивление — всего лишь на секунду. По крайней мере, он знает, что ему нужно. Руна стохастических процессов? Это область теорий вероятности. А фиксатор используется для преобразования хаотичных систем и неизвестных величин во что-то... другое. Всё это сильно связано с математическими расчётами. Необычно... Она опомнилась, когда осознала, что её глаза прищурились, пристально вглядываясь в тревожное лицо оранжевого тощего жеребца. — И для чего тебе это? — спросила она без какого-либо упрёка или недоверия, показывая неподдельный интерес чародея. Холод в теле жеребца разбушевался до пронизывающего мороза; он едва не задрожал, как стекло в старом окне с деревянной рамой. Разумеется, это не ускользнуло от пытливых бледно-синих глаз единорожки. Ого, как его трясёт. — Э-э-экспери... менты... Я люблю математику... Хочу кое-что опробовать. Лишь дурак поверит его словам. Очевидно, у него есть хорошие мысли, но не хочет их выдавать. Впрочем, не он один. У неё бывали клиенты, которые занимались разработкой чего-то нового или пытались воспроизвести утерянные знания, к примеру, создание шаров воспоминаний, чего пока никто не смог достичь того же уровня. Жалкие поделки. Они тоже находили отговорки, чтобы не рассказывать, как и что они делают. Фиолетовая единорожка со сдержанным видом обречённо вздохнула. И этот тоже... Ладно. Упомянутые вещи используются во многих сферах. Остаётся только гадать, каким образом он будет применять их. Жаль. К счастью, тупых вопросов от него можно не ожидать. Её рог вспыхнул бело-синим светом, а в двух местах магазина среди полок и витрин возникло по облачку магии такого же цвета. В мгновение они поднялись в воздух и пролетели над головой Холлидэя к прилавку: свиток специальной магически насыщенной бумаги и что-то похожее на фонарик с "тарелочками" на двух концах. — Всё это обойдётся в полторы тысячи крышек, — спокойно заключила она. Самые дорогие предметы в его списке. Холлидэй незамедлительно выписал чек на указанную сумму. Единорожка кивнула, и тощий жеребец зубами схватил "фонарик" и свиток с руной. Оба предмета нашли прибежище в недрах его дешёвого пальто. — Спасибо, — кивнул он и на ватных ногах быстро покинул магазин. Он обнаружил, что лёгкие всё это время сдавливало что-то невидимое и жуткое. Только сейчас он смог вдохнуть полной грудью.***
Колокольчик бодро звякнул сверху, когда Холлидэй толкнул резную деревянную дверь с элегантной вывеской "Модный приговор". Мягкий жёлтый свет ламп отражался от стеклянных витрин, за которыми маняще поблёскивали разноцветные драгоценные камешки в украшениях. Уютный интерьер в тёплых древесных тонах был полной противоположностью атмосферы жуткого магазина, где он побывал до этого. За стойкой с кассой напряжённо застыл светло-коричневый жеребец. Прикосновение к нему, казалось, могло повлечь смертельный разряд тока. Он выслушивал недовольную красную кобылу, желавшую подобрать что-нибудь для своего малинового платья, но встречающую лишь отмашки. — Это твоя обязанность, — она топнула передней ногой по мягкому тёмному ковру, когда дверь, снова звякнув колокольчиком, закрылась за Холлидэем. — Ты должен помогать клиентам с выбором! — Я не умею читать чужие мысли, — с плохо скрываемым раздражением вздохнул он, глядя куда-то в сторону в попытке сохранить контроль. Он чувствовал, что зрительный контакт с кобылой спровоцирует шквал грубостей и оскорблений, и его последствия трудно вообразить. Ему очень хотелось поскорее убраться из этого магазина, сменить работу и больше не иметь отношений с Софтхувз ни за какие крышки. Накануне владелица магазина пригласила его на вечеринку, посулив интересное и весёлое времяпровождение. Там он, будучи едва ли не единственным свободным жеребцом, сразу стал игрушкой для битья. Большинство кобыл, состоящих в семействе, относились к жеребцам нормально, но в каждой их компании находилась змея: она выползала с самодовольным ехидным видом, как из норы, и непременно изливались ядом в адрес какого-нибудь жеребца без ошейника, используя все доступные стереотипы и избитые шутки. Софтхувз — самое многочисленное семейство, самое богатое — и самое нетолерантное к жеребцам. Единственное семейство из пяти, которое ни один жеребец не имеет право возглавлять. В остальном же нет никаких писанных ограничений на нахождение в семействе, но риск постоянных насмешек и травли высок. Это уходит корнями к выходцам из Стойла Шестьдесят Восемь, большинство из которых составляли жеребцы, находящиеся в подчинении кобылам — которые впоследствии сформировали Софтхувз. Светло-коричневый земной пони успел тысячу раз пожалеть о том, что принял приглашение. Его начальница вовсе не пыталась оборвать поток оскорбительных высказываний, а даже иногда посмеивалась вместе со всеми. Из-за этого он повздорил с нею, что укрепило его желание уволиться при первой же возможности. Продавец с осторожностью перевёл взгляд на красную шею кобылы — чуть выше её малинового платья. Он не рисковал смотреть в лицо. Прижатые уши берегли слух от голоса клиентки, подобного скрежету ножа по стеклу. Рано или поздно он вскипит, как чайник на плите. Чтоб вы все с ума посходили во время течки, а рядом не оказалось фаллоса! — Безобразие! Как такое... А, впрочем, всего хорошего, — она агрессивно отмахнулась передней ногой и резко развернулась к выходу. Продавец отрешённо глядел ей вслед. Попутного ветра тебе под хвост, сучка. На её пути стоял задумчивый тощий жеребец, рассматривавший содержимое витрин. По габаритам он уступал ей — поэтому она легко с ним разминулась. Колокольчик снова звякнул. Светло-коричневый жеребец испустил протяжный вздох облегчения, словно попал под дождь в разгар летней жары. Никогда прежде кобылы не бесили его так, как после вчерашнего. Он попытался привести себя в чувства и заметил ещё одного клиента. Жеребцы редко заходят в такие магазины — разве что в поисках подарков для своих близких. У него даже приподнялось настроение. Зачастую жеребцы не разбираются в украшениях: разве что пытаются взять не слишком дорогое, но и не слишком дешёвое. Их обслуживать проще всего. — Что-то подсказать? — спросил он приветливым тоном. Вопрос прозвучал негромко, поэтому уши Холлидэя даже не дёрнулись на его голос. Он целиком и полностью был занят высматриванием нужных ему камешков. Светло-коричневый земной пони закатил глаза и покосился на список дел. Среди них — смена ценников. Растущие потребности в любом виде энергии едва не каждую неделю сказываются на стоимости тех или иных самоцветов. Украшения растут в цене. Он положил перед прилавком список и принялся готовить бумажки с новыми ценниками. Холлидэй продолжал искать. И вот он их нашёл: крошечные синие камни раскинулись по всей длине серебряной цепочки. Размеры как раз подходящие для микросхем, которые поместятся в найденную им на улице фишку. Камешков хватит с запасом: при работе с магией внутри них легко всё испортить. Однако цена... пятьсот пятьдесят крышек, уныло отметил про себя Холлидэй. С годами всё связанное с самоцветами становится дороже. — Я выбрал, — он неловко подал голос, подзывая занятого продавца к себе. Тот ещё не закончил менять ценники, но подошёл, чтобы удовлетворить запрос клиента, и с удивлением заметил, что ценник у этого товара он сменил буквально пару минут назад. Он, сжав губы в тонкую линию, бросил взгляд на тощего молодого жеребца: "Вовремя же ты определился с выбором". Холлидэй в растерянности опустил погрустневший взор на светло-коричневую шею продавца, стараясь не топтаться на месте от неловкости. Продавец с неудачной вечеринки с сочувствием посмотрел на клиента. Он явно не из тех, кто носит побрякушки. Скорее всего, хочет сделать кому-то подарок. Он спокойный, терпеливый, не пытается оскорбить — прямо-таки глоток свежего воздуха. — Забирай за пятьсот, — заключил он. Глаза Холлидэя резко распахнулись, как занавески поутру. — Правда? — Да, — кивнул он. — Буквально пару минут назад там был ценник в эту сумму. Судя по всему, ты знал, что хотел... подарить кому бы то ни было, — он возвёл глаза к потолку, вращая передней ногой. — С-спасибо, — пробормотал Холлидэй. Его сердце радостно запрыгало в груди. Он на мгновение заподозрил какой-то подвох, но мягкое и снисходительное выражение лица светло-коричневого земного пони развеяло сомнения. Дают — бери. Свернув цепочку и спрятав её в недрах кармана, он покинул магазин и отправился дальше. Оставалось сделать ещё несколько заходов, но среди покупок уже не было дорогих вещей, хотя они тоже связаны с магией. Никаких проблем не возникло. На следующий день он приступил к работе.***
Тёплый свет люстры падал на спину и затылок оранжевого жеребца, сидящего за своим рабочим столом, удерживая во рту специальный паяльник — зачарованный, предназначенный для внедрения самоцветов в крошечные платы. Вроде той, что вмонтирована в сердцевину серо-белой покерной фишки. Дымок канифоли был насыщен магическим мерцанием из-за синих камушков и сладко благоухал. Филигранные движения головы с коричневой гривой были едва заметны. Для такой работы нужно много терпения и выдержки. Рядом на столе среди множества инструментов лежал развёрнутый свиток с магическими рунами, блестели компоненты микросхем и крошечные синие сапфиры. Блокноты, исписанные за время посещения библиотеки, пестрели аккуратными заметками. Во время подготовки он поглядывал в них, проматывая в голове все нюансы и убеждаясь, что всё сделал правильно. Он отложил паяльник в сторону и положил фишку на свиток с руной стохастических процессов. Затаив дыхание, он наблюдал за тем, как и в какой последовательности подсвечивались магические символы. Они вспыхивали чуть ярче, затем их интенсивность снижалась, потом снова повышалась. Пустой отрешённый взгляд карих глаз Холлидэя не предвещал ничего хорошего. Символы на магической руне продолжали бегать и танцевать, как пузырящаяся жидкость на сковородке. Тело тощего жеребца затряслось, забилось в крупной дрожи. Импульс в нервной системе заставил его встать на все четыре ноги, а второй импульс послал в задние копыта призыв срочно со всей силы что-нибудь лягнуть. Он едва не выместил гнев на холодильнике, который был оценен в пятьсот крышек, но в последний момент, одумавшись, побежал в спальню и истошно закричал — в подушку, чтобы соседи не услышали. За последнее время в нём скопилось слишком много эмоций, которые он подавлял. Требовалось время, чтобы дать им волю, сняв напряжение со всего тела. Когда голосовые связки заболели от напряжения, он вышел на вечернюю улицу — обессиленный, как выжатый лимон. Он не мог больше контролировать себя. Почти два месяца он пытался заставить эту штуку работать, но необходимая последовательность символов на магической руне не возникала. При первых неудачах он спокойно брался за новую попытку, думая, где же он ошибся в расчётах. Каждый раз подход, исходные данные и способы менялись, но не приводили к желанному результату. С каждым провалом его уверенность таяла, как снег весной. Кап-кап. Стекала в канализацию, где её уносили нечистоты беспощадного бытия. Впереди оставалось ещё девять месяцев, но крышки были на исходе. Если он не поторопится, то начнёт голодать, а на голодный желудок творить, да и вообще рационально соображать будет труднее. Ноги вели его неизвестно куда. Красные лучи летнего заката ещё подсвечивали верхние этажи домов, но постепенно эта сияющая краска уходила всё выше, а улицы сильнее погружались во мрак. Скоро включатся уличные фонари, и станет ярче. Холлидэй двигался к берегу, где он сможет вновь вздохнуть солёный прохладный аромат Пустынного океана, успокоить нервы и восстановить творческий поток. Его голову занимали беспорядочные мысли, связанные с проектом. Почему у меня не получается? Где же я просчитался? Возможно, я ошибся в расчётах? Или... Его уши дёрнулись. Обычно он не реагировал на прохожих, но гневный окрик прозвучал слишком близко. — Тупые шавки, — процедила кобыла, которую он не успел разглядеть: что-то мелкое и гавкающее опутало его тощие ноги и рванулось в сторону. Он моментально потерял равновесие, полетев лицом вперёд. Инстинктивно повернув голову, он не разбил лицо, но слегка расцарапал щеку об бетонную поверхность. Раздался лай. Холлидэй увернулся от собак, пытавшихся облизать его губы; быстро поднялся на ноги, осматриваясь по сторонам, и заметил низкую жёлто-зелёную кобылу с короткой белой гривой, к передним ногам которой тянулось множество кожаных поводков. На её бледном лице застыл ужас. Только она вывела ненавистных ей собак на выгул, представляя, как расшибает их тупые мохнатые головы, как внезапно одна псина вырвалась из-под контроля и побежала под ноги прохожего. Собаки успокоились. Они громко дышали, вывалив языки, и иногда принюхивались к незнакомцу. Холлидэй чувствовал характерный запах из их ртов. Он отряхнулся, покосившись на ошарашенную кобылу — при первом взгляде её можно было спутать с подростком, но таковой она не являлась. На фоне крупных собак она смотрелась забавно: неизвестно, кто кого выгуливает. — Всё нормально, — Холлидэй прервал молчание. — Мне падать не впервой. И пошёл дальше по улице, потирая расцарапанную щёку. Он уже позабыл, куда направлялся, но остановился возле магазина. Раскрашенная яркими цветами треугольная деревяшка у входа гласила: "Мороженное! Остуди голову и порадуй язычок". Понимая, что нужно экономить крышки, он всё же не смог совладать с собой, поэтому зашёл и купил себе мороженного на деревянной палочке, но без шоколадной глазури. Выбирать долго не пришлось. Удерживая зубами деревянную палочку с мороженным зелёноватого оттенка, он вышел из магазина и направился на поиски места с хорошим видом, чтобы присесть и поесть наедине. Его нос щекотал характерный запах мяты. Мятное мороженное. Что-то новое для него. Он остановился у продолговатого здания на три этажа. Высокое решётчатое ограждение и охрана на входе подразумевала, что это какая-то промышленная фабрика. В этот момент ворота распахнулись, и из них неторопливо вышла целая цепочка пони в электрических ошейниках. У Холлидэя отпало желание куда-либо идти. Он неоднократно видел, как рабов под конец дня выводили из фабрик и провожали по специальным домам. Хорошо и тепло одетые, вполне себе здоровые по меркам Пустошей, они не были угнетены своим положением. Благодаря местным центрам выращивания и воспитания рабов, именуемым "Школами", рабы Ванхувера рады прислуживать, рады не нести ответственность за свою жизнь. Они лишены свободы, но с рождения приучены к тому, что свобода опасна. Её необходимо заслужить. Оранжевый жеребец зажал деревяшку между передними копытами и принялся за мороженное. Сначала он лизнул, медленно и на всю ширину языка, тщательно пробуя сладость на вкус. От запаха мяты он снова погрузился в счастливое — в сравнении с нынешним — время посиделок с матерью в гостиной, совместного чтения, обсуждений, просмотра фильмов. За два месяца он впервые почувствовал наслаждение. Все дни напролёт он проводил за работой, прерываясь лишь на сон и другие базовые потребности. Рабов продолжали разводить по домам. Многие жилые дома вблизи фабрик, заводов и прочих мест, где использовался рабский труд, целиком принадлежали семействам и были оборудованы для размещения там рабов. Сто лет назад рабы Ванхувера могли о таком только мечтать, но прогресс шёл, условия труда менялись... До такой степени, что содержание рабов становится невыгодным. Дешёвую рабскую силу по большей части негде применять. Принц, глава города, не тратит ресурсы на восстановление других уголков Пустошей, приумножая производственные возможности. Холлидэй никогда особо не задумывался над политикой Принца. Знал лишь то, что его трудно убить, если вообще возможно. Искусственное существо в облике пони, которую обнаружила первая и единственная Королева города больше ста лет назад. Поговаривали, что его внешность списана с довоенной личности, мелькавшей в Кантерлоте — Блюблад или как-то так. Мороженное подтаяло, и он начал откусывать небольшие кусочки. Всё так же размеренно жевал, упиваясь таким успокаивающим, домашним вкусом. Он глубоко вздохнул, прикрыв глаза. Всё его сознание погрузилось в блаженный момент безмятежности и умиротворения. Словно после изнурительного дня посетил сауну или залез в горячую ванную. Мозги расслабились, отодвинулись далеко на задний план все проблемы и тревоги. Только приятные ощущения прохлады. Мороженное уменьшалось, по кусочкам исчезая во рту Холлидэя. Рабов уже увели. Улица купалась в жёлтых лучах фонарей. Мимо, постукивая копытами и обувью, проходили хозяева и их рабы, не замечая тощего жеребца, сидящего на лавочке. Лишь изредка некоторые из них скользящим взглядом цеплялись за его улыбку: он напоминал жеребёнка, уснувшего в кровати и видящего прекрасные сны. Такие пони чувствовали укол зависти. Дорога к мечте почти всегда трудна. На ней много препятствий, главным из которых являешься ты сам — собственные ожидания и эмоции. Разочарование, гнев, уныние и слёзы будут сопровождать на всём пути, пытаясь сбить тебя с него, отказаться от мечты и просто плыть по течению. И даже если ты ни к чему не придёшь — ведь далеко не всё зависит от твоих действий, — нужно продолжать идти: ничего другого просто не остаётся. Лучше безуспешно добиваться своего, чем жить без мечты. В первом случае ты сможешь спокойно смотреть в лицо смерти, понимая, что ты сделал всё, что было в твоих силах. Необходимо бороться с собственными эмоциями. Не только ради достижения мечты, но и ради отпущенных тебе лет. Даже если осталось меньше девяти месяцев. Поддаваясь гневу, ты не только снизишь шансы на успех, но и ухудшишь свои впечатления от жизни. Каждый по-своему справляется с негативными эмоциями. Действенный способ — временно отвлечься на что-то другое, приятное... или вкусное. Возможно, поэтому существует столько пагубных зависимостей? Всегда стоит сохранять осторожность, чтобы не впасть в крайности. Деревянная палочка полностью лишилась мороженного. Холлидэй бесцельно держал её в зубах с закрытыми глазами. Его глаза резко распахнулись, и он едва не подскочил на месте. Я понял! Эту фразу он едва не произнёс вслух. Он сорвался с лавочки, боясь потерять по дороге мысль, которая только что пришла на ум. Палочка от мороженного оставалась сжатой в его зубах, когда он, запыхавшийся, ввалился домой.