Возвращая сердцу кровь

      Мягкая солёная вода окутывает тёплую кожу, просачивается сквозь неё. Вода везде: в волосах, перед глазами, во рту, между пальцев. Солнечный свет пробивается сквозь толщу, создавая вокруг искрящееся мерцание.       Ее русалочье тело ловко, непринуждённо рассекает тяжелую океанскую воду, и казалось бы, должно быть все просто и идеально. Однако внутренние переживания перекликаликаются противоречивыми чувствами. Вода ласкает её, щекочет, дарит удовольствие, радость, ощущение наполненности, приравненное к чувству истинного счастья... одновременно с этим русалка не может избавиться от удушающего комка в горле, который не дает возможность сделать полноценный вдох. Она чувствут, что погибает в этом счастливом моменте, в этом удовольствии, в этом эйфорическом дурмане.       Несколько дней у Гермионы не выходил из головы этот сон про океан, где она была русалкой. Какой в нем был смысл? Что за необъяснимую тревогу посылало ей собственное подсознание? Удовольствие, эйфория и одновременно — такое удушающее беспокойство, не дающее возможности жить и наслаждаться в полной мере этим самым удовольствием.       И в один день, прямо на уроке по Нумерологии, она ясно осознала, в чем тут дело. Как белый день.       Лили. Эта рыжая стерва всему виной. Снейп не хочет говорить о чувствах, потому что уверен, что не может никого любить, кроме неё, свой детской любви. И это просто приводило в бешенство. Ведь, с одной стороны, Лили и глубокое чувство к ней делали Снейпа тем человеком, которого полюбила Гермиона. Вряд ли без этого знания была бы возможность разглядеть то прекрасное, что скрывается под его враждебным обликом и поведением. С другой — Лили, судя по всему, стала его верным незримым спутником по жизни, не отпуская, не давая возможности полюбить заново и стать по-настоящему счастливым.       Теперь расшифровка сна читалась как раскрытая книга. Её чудесное водное путешествие дарившее столько удовольствия и радости — это отголоски чувств, которые она испытала ночью в покоях Снейпа. Гермиона с трепетом вспоминала, как невероятно они провели время, как разговаривали, как глубоко и нежно он её целовал, как они обнимались, и тела их переплетались друг с другом, превращаясь в единое целое. И он ведь открылся — ненадолго, правда, — говорил довольно личные вещи, и это заставляло сердце Гермионы биться сильнее, а голову — кружиться от счастья. И в тот момент представлялось, что все у них может быть просто, как в обычной паре влюблённых. Но потом Гермиона вновь ступила на этот шаткий путь — потребовала от него объясниться в чувствах. И получила удар поддых. Нет, Принц, реальность не сильно отличается от фантазий, просто потому что в фантазиях она не заходила так далеко. Да, в её снах и мечтаниях был он, но там он по умолчанию был растворен в Гермионе, ей не приходилось пытками выбивать из него признания хоть в каких-то чувствах к себе. В реальности же ей пришлось столкнуться с непробиваемой стеной, годами возводимой мужчиной, в которого её угораздило влюбиться.       И теперь оставалось только ходить по школе, видеть его в коридорах, на занятиях, в Большом зале, и ловить мимолетные взгляды, шорох его мантии, и вспоминать как он выглядит без одежды, или готовит какао босиком, или как горячо он целуется, как нежно обнимает, и изводить себя разрушительными мыслями о том, что он на самом деле к ней испытывает.       Конечно, очевидно гораздо легче можно было бы справиться с этим, если бы не существовало запрета на проявление чувств, если бы можно было находиться рядом. Существенно меньше тревожных мыслей лезет в голову, когда он тебя целует, когда он тебя ласкает, заботится о тебе. В такие моменты кажется, что никакой другой женщины в его жизни не было и не может быть.       Гарри постоянно говорил о нападении в Министерстве, а Гермиона не могла сосредоточиться на этой теме. Всё, что занимало её мысли — Северус Снейп. Ну и подготовка к экзаменам, само собой. Хотя для последнего приходилось буквально силком вырывать сознание из тисков мыслей о Северусе. Хорошо, что Гермиона была достаточно дисциплинированной и организованной.       Чем ближе подходил субботний день, тем меньше надежды оставалось, что у них все же получится провести время наедине. И в пятницу Гермиона поняла, что прошло уже четыре недели, и в любой момент может начаться новый женский цикл. "Ну конечно, прямо в субботу, наверное, и начнётся, опять перед встречей с ним", — в отчаянии думала Гермиона, но решила не менять планов, хотя на самом деле её ведьмиское чутье подсказывало: им не везёт, и в этот раз тоже что-то может пойти не так.       В субботу ничего не началось, ни утром, ни в обед. Снейп тоже не отменял встречу, как будто бы все шло по плану. После обеда, как и договаривались, Гермиона пошла к нему в кабинет. Северус был на месте, но не в настроении и достаточно суетлив. Он коротко поприветствовал Гермиону и сухо отрывисто сообщил:       — Мне срочно нужно на факультет, снова драка. Мой камин открыт, перемещайся и жди меня. Как только освобожусь, я буду там. Постараюсь как можно быстрее, ладно?       "Вот оно, — подумала Гермиона, — если не из-за моего цикла сорвётся встреча, то значит из-за вот этого события". Но перечить не стала, а послушно шагнула в камин и отправилась в его ветхий дом в Паучьем тупике.       Счастье, что в гостиной Снейпа полно старых пыльных книг — просто от пола до потолка все заставлено книгами. Иначе Гермиона сошла бы с ума, ожидая его полтора часа в пустом доме, постоянно проверяя, не началось ли у неё ничего. Когда он появился из камина, Гермиона уже не верила своим глазам. Но не смогла сдержать восторженного вопля и бросилась ему на шею. Снейп выглядел слегка ошарашенным таким бурным приёмом, но подхватил её под ягодицы, оторвав от пола, и сделал несколько шагов, прижимая Гермиону к стене.       — Вот ты и попалась, — прошептал он, вызывая волну адреналина, смешанного с возбуждением, в животе Гермионы.       Она отряхнула плечи его мантии от золы и вгляделась в лицо, не в силах поверить, что это все же происходит. Сердце ее билось, как сумасшедшее, от недоверия и хрупкой надежды — неужели они снова тут, в его доме, они все же смогли вернуться, когда прошло больше месяца с прошлой их встречи?       — Это ты попался, — ответила она, одарив Снейпа коварной улыбкой. — Держись, Принц, я трезва и настроена крайне решительно.       — Очень на это рассчитываю, — ответил Северус, врезаясь в её губы.       Гермионе казалось, что она путник в пустыне, уставший и измученный, но добравшийся наконец до вожделенного глотка прохладной воды, который должен был принести наслаждение и спасти от неминуемой гибели. Так жадно она впитывала в себя его прикосновения, его губы, его запах. Длинные пальцы точно пускали электрические разряды по телу. Гермиона судорожно искала застежки на его мантии, руки дрожали от нетерпения и отчаянного голода по близости с ним. Она рвано стянула с плеч мантию и ввязалась в ожесточённую борьбу с парой сотен пуговиц на его чертовом сюртуке.       — Ты не хочешь... — попытался остановить её Снейп, шумно глотая воздух после долгого поцелуя.       — Ничего не хочу, кроме тебя, — перебила его Гермиона, которая справилась наконец с этими вражескими пуговицами и стягивала с его плеч сюртук.       — Не торопись, девочка, у нас впереди несколько часов, — шептал Снейп, проводя длинными пальцами по ее горлу.       — Я ждала несколько недель, ты не можешь просить меня не торопиться, — отвечала Гермиона, подхватывая свой джемпер, и стягивая его через голову.       Едва кожу обдало прохладным воздухом, Гермиона ощутила его руки у себя на талии и груди, а затем и сам Северус прижался к ней всем телом. Она покрывала беспорядочными поцелуями его шею, скулы, одновременно с тем начала новую битву — на сей раз с рубашкой. Сердце заходилось в немыслимом танце, заставляя подрагивать все тело от возбуждения и какого-то иррационального страха. Гермиона не верила, что это происходит наяву, она сомневалась уже даже в том, что все, произошедшее несколько недель назад, было реальностью, а не приснилось ей. Но все же его хриплое дыхание, его длинные пальцы на её коже, его твердое тело, прижимавшееся к ней, говорило о том, что она не сошла с ума, и между ними все происходило по-настоящему и происходит вновь.       Снейп тем временем ловко справился с застёжкой её джинс и стянул их с бёдер, вызвав у Гермионы приступ неконтролируемой волны дрожи.       Он дразнил, играл с ней, отлично зная, какой эффект оказывают на неё его прикосновения; он ласкал внутреннюю часть бедра, не касаясь трусиков, потом двигался снова вверх по талии и животу, обводя будоражащими кругами кожу вокруг пупка, к груди, ставшей невероятно чувствительной. Гермиона понимала, что предательские соски ещё сильнее наливаются, увеличиваются, стараясь бесстыдно упереться в его ладонь. С одной стороны, ей было неловко выдавать всю силу своей страсти столь скоро, даруя этому мужчине безраздельную власть над собой, с другой — ей было плевать на все условности. Он ведь не с кем-то, а с ней, он ласкает её, он хочет её, она чувствовала это совершенно однозначно. Так почему она должна притворяться и скромничать? К черту всё!       Её собственные одежда и обувь уже валялись у их ног бесформеной кучей, только кружевное белье еще стыдливо прикрывало интимные места, и вместо того, чтобы оберегать добродетель хозяйки, лишь сильнее распаляло страсть между любовниками. На Снейпе оставались только брюки, он жадно покрывал обжигающими поцелуями шею Гермионы и, дразня, двигался к груди своими неистовыми губами, как вдруг...       "Что? ЧТО?"       Гермиона услышала женский голос и замерла.       — Северус! Ты тут? — повторил голос из камина.       Они оба застыли на месте, точно каменные изваяния; тяжело дыша, они с отчаянием смотрели друг на друга. Несколько мгновений полной тишины, только желваки заиграли на скулах Снейпа, а глаза опасно потемнели.       — Да ты издеваешься! — взревел Северус в полный голос.       Во взгляде бушевала лютая ярость, какую редко можно было встретить лишь в самых неординарных ситуациях, и Гермиона невольно поежилась — мороз пробежал по коже. В следующее мгновение Снейп порывисто наклонился, поднял с пола рубашку и накинул её на плечи. Каждое движение выдавало в нем с трудом сдерживаемый гнев.       — Прости, Северус, я буквально на минуту, — отвечала МакГонагалл.       Он сделал несколько тяжёлых шагов к камину, а Гермиона так и осталась стоять у стены, стараясь не слишком громко дышать.       — Что опять случилось? — рявкнул Снейп, наклонившись к устью топочной.       — Мы потеряли мисс Грейнджер, — слегка виноватым тоном ответила МакГонагалл.       — Мне плевать! — буквально прокричал в ответ Снейп.       — Здесь нагрянули мракоборцы, — продолжала МакГонагалл, точно не слышала его ответа, — поговорить с Гермионой о том нападении в Министерстве, а мы нигде не можем её найти. Уже сорок минут рыщем по замку.       — При чем здесь я? Ты же знаешь, я был в гостиной Слизерина, — едва ли не рычал Снейп. — Откуда мне знать, где она шатается?       — Один из учеников видел, как она заходила в твой кабинет некоторое время назад.       Гермиона обречённо закрыла лицо руками.       — Значит, зашла, не нашла меня и ушла, — раздражённо ответил Снейп.       — Ладно, извини, что отвлекла, продолжим прочесывать замок и окрестности. Честно говоря, я немного волнуюсь после всего, что случилось с девочкой за последний год...       Все стихло. Снейп так и стоял на коленях перед камином и тяжело дышал, а Гермиона опиралась о прохладную стену спиной, прижав руки к лицу.       — Что за чертовщина... — тихо проронил он.       — Я так и знала, — пробормотала Гермиона, — чувствовала — что-то произойдёт... мы обречены.       Снейп встал, подошёл к ней, и Гермиона тут же прильнула к нему, обвила шею руками, притягивая к себе.       — Может, плюнем на них? — зашептала Гермиона. — Пускай ищут... может, ещё немного побудем здесь?       — Ты сможешь расслабиться?       — Смогу, смогу... — отчаянно пробормотала Гермиона, но вышло по-детски капризно и неубедительно.       Она жадно впилась в его губы глубоким поцелуем, чувствуя, что теряет его, теряет этот вечер с ним. Снейп целовал её в ответ, но Гермиона чувствовала, что это уже совсем не тот поцелуй. Это поцелуй, которым он прощается с ней.       — Карта Поттера с собой?       — Да, — обречённо кивнула Гермиона, понимая что он сейчас скажет.       — В таком случае, прежде чем ступить в камин, сверься с Картой, — начал он сухой инструктаж, поднимая её джемпер с пола, — чтобы никого не было поблизости и в кабинете тем более. Потом переместишься, прежде чем выйти из кабинета, хорошо очистись от золы и снова сверяйся с Картой. Когда встретишь тех, кто тебя ищет, говори, что разыскивала меня по замку по вопросам дипломной, но так и не нашла. МакГонагалл знает, что я долго был в гостиной Слизерина, а потом отправился домой. Так что все сойдется.       Гермиона натянула джинсы и джемпер, обречённо глядя в одну точку, и вяло слушая его указания.       — Хорошо, — бесцветно пробормотала она.       Снейп остановил её, когда она двинулась к камину. Он смотрел на нее несколько мгновений, а затем провел пальцем по щеке, точно вытирая невидимые слезы. Гермиона не плакала в этот раз, она держалась изо всех сил. Он и так знает, что она без ума от него, если ещё начать рыдать из-за того, что близость сорвалась, вовсе возомнит о себе невесть что. Это, конечно, будет правдой, но ни к чему ещё одно подтверждение его власти над ней.       Она только уткнулась лбом в его грудь ещё на несколько мгновений, чтобы пропитать себя этим желанным запахом, и решительно отпрянула.

* * *

      Гермиона то и дело возвращалась к началу страницы своего конспекта, понимая, что постоянно теряет мысль, изложенную в тексте. Странно, что своих мыслей она тоже не могла уловить. Все смешалось в несуразную кучу — повторение школьного материала, воспоминания о жарких эпизодах с мрачным и загадочным учителем, стычки и споры, его холодный голос, его горящие страстью глаза, ревность к его мёртвой возлюбленной; Гарри, которого Гермиона обманывала или откровенно использовала, и это постоянно мучило её; странные нападения, которые рождали в груди противную приставучую тревогу, неотступно следующую за Гермионой. Все сплелось в тугой бессмысленный клубок, не давая ей возможности зацепиться за какую-то одну мысль. А может, она просто не хотела?.. Может, она устала думать, устала анализировать, устала учить, устала врать и изворачиваться, устала защищать себя? Может, ей просто необходимо немного посидеть вот так, апатично глядя на бордовый полог своей кровати, слушая исцеляющее медитативное мурчание своего кота под боком?..       — Гермиона! Ты тут? — услышала она громкий шёпот Джинни, возвращающий Гермиону в реальность.       — Да, тут, — эхом ответила Гермиона и махнула волшебной палочкой, распахивая тяжёлый балдахин, скрывающий ее кровать от чужих глаз.       В комнате девочек седьмого курса больше никого кроме них не было, а Джинни стояла вся раскрасневшаяся и взволнованная.       — Здорово, что ты тут! Мне очень нужна твоя помощь! Гермиона, у тебя есть противозачаточное зелье? Мне очень срочно надо!       — Срочно? — подняла брови вверх Гермиона. — С жалом веретенницы?       — Жало у меня есть, я сама добавлю, — нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу ответила Джинни. — А вот зелье закончилось, я заказала пару дней назад по почте, но сова с ним еще не прилетела. А тут все так спонтанно случилось... — она смущенно поджала губы и слегка отвела глаза.       Гермиона протянула руку к сумке в поисках своего фиала с зельем, которое ей подарил Снейп. Действительно... зачем оно ей? Одно за другим свидания со Снейпом срываются, нет никакого смысла пить его каждый день... Всегда можно выпить вот так экстренно, тем более, что жала веретенницы у неё полно, а постоянный приём этого зелья может вызвать неприятные побочные эффекты.       — Ты не варишь сама? — спросила Гермиона, пока искала флакон в сумке. Надо было признать, что она слегка завидовала этим горящим глазам и раскрасневшимся щекам Джинни.       — Оно сложное, — ответила Джинни, — а в этом деле промахнуться нельзя, заказывать у проверенного поставщика надёжнее.       Гермиона наконец нащупала его, проверила, точно ли это он, и протянула Джинни фиал.       — Не хочу показаться занудой, но если бы ты варила сама, не было бы таких проблем, — пробормотала она.       — Ты не зануда... — Джинни радостно выхватила флакон их рук. — Я сейчас все сделаю и сразу верну тебе.       — Оставь себе, — равнодушно махнула рукой Гермиона. — Мне оно сейчас ни к чему.       — Правда?       — Да, конечно, считай это подарком.       Джинни расслабленно выдохнула и задержала взгляд на лице Гермионы.       — Спасибо! — улыбнулась она, а затем нерешительно присела на край кровати Гермионы. — Слушай... я должна извиниться перед тобой... После того как вы вернулись, я была несправедлива к тебе... я всегда знала, что вы с Гарри просто друзья, но всё равно с ума сходила... и он так относится к тебе, по-особенному... Мне понадобилось немного времени, чтобы понять: ваша дружба никак не угрожает нашим с ним отношениям.       — Ты не должна извиняться, — смущённо улыбнулась Гермиона. Хотя на самом деле она была безмерно рада, что отношения с Джинни могут наладиться.       — Должна, я знаю, — решительно возразила Джинни. — Я уже долго не решалась.       — Я не сержусь на тебя, — великодушно ответила Гермиона.       — Спасибо!       Джинни неловко, порывисто приобняла Гермиону, а затем стремительно скрылась в направлении уборной.       А Гермиона снова взяла с кровати свой конспект и уставилась в него невидящим взглядом, пытаясь повторить материал перед предстоящими экзаменами.       Прошло уже две недели с последней сорванной попытки устроить свидание за пределами школы. Больше Гермиона не проявляла инициативы, Снейп тоже. Она впала в задумчивую, угнетенную апатию. И только сейчас, когда всколыхнулись воспоминания о былой девичьей дружбе с Джинни, Гермиона вдруг вынырнула из удушающего омута и словно увидела себя со стороны. Ей показалось, что Снейп заразил её своей мрачностью, нелюдимостью, скрытностью... своим постоянным недовольством собственной жизнью и окружающими. А может быть, Гермиона на самом деле такая и есть сама по себе? Она ведь была такой в младшей, магловской школе — одинокая заучка, которая считала себя лучше остальных, и с которой никто не хотел дружить. Кажется это действительно похоже на него, на Принца-полукровку: одинокого, замкнутого, но одаренного и понимающего, что он лучше многих других.       И кто знает, в каком положении сегодня была бы Гермиона, если бы не доброе, отзывчивое сердце Гарри, который пожелал дружить с выскочкой Грейнджер, наверняка же из жалости в начале. Ведь всё её последующее окружение в большинстве своем — это друзья Гарри и его жизнь. Кроме Виктора, конечно. Это её личное... Но это исключение подтверждает гипотезу, потому что Виктор такой же замкнутый и одинокий человек, как Снейп и, видимо, она сама, Гермиона. То есть все эти годы Гермиона просто пыталась притворяться кем-то другим? Пыталась дружить с девчонками, как это принято... правда, никто из них все равно не выразил желания принять её в свой круг — кроме Джинни. Но опять же, по большому счету, дружбой с Джинни нужно быть обязанной Гарри и Рону. Некоторое время назад появилась ещё Луна Лавгуд, но она ещё одно подтверждение, что у них клуб чудаковатых изгоев. Снейп, Луна, Виктор... всё это люди, которых никто не знает на самом деле, скрытные, странные, одинокие.       И что выходит? Снейп вернул её в естественное нормальное состояние? Или все же сделал такой?       Гермиона раздосадованно отбросила конспект в сторону. Но ведь ей не нравилось быть изгоем! Может, Снейпу или Луне и так нормально, когда их воспринимают чужаками, но Гермиона хотела иметь друзей, иметь приятную компанию, общаться, помогать друг другу. Она обожала большую и шумную семью Уизли! У них она чувствовала себя лучше, чем в собственном доме, с собственными родителями. Она ломала себя, старалась меньше критиковать окружающих, чтобы её могли полюбить; она делала домашнее задание и давала списывать друзьям, поступаясь со всеми принципами ради дружбы; она изо всех сил работала над шлифовкой неровностей своего характера и невзрачной внешности, чтобы нравиться людям. Значит ли это, что она обманщица? Что она создавала из себя некую иную личность, кем на самом деле не являлась?       И так ли уж велико на самом деле её сходство с матерью Гарри? Может, она себе это тоже придумала?       Ночь прошла беспокойно, с самого утра Гермиона была в ужасном настроении. Она не выспалась, все тело изнывало и не находило удобного положения. Все было неуютно — ходить, сидеть, лежать. Это растрепывало и так измученные нервы Гермионы.       Поэтому, когда на большой перемене из старого заброшенного класса ей навстречу вылетел и едва не сбил с ног какой-то второкурсник, Гермиона была полна решимости устроить перебранку с любым. И не важно, отругать этого мальчишку или его обидчиков, главное — вылить свою злость на кого-то.       — Стой! — поймала его за локоть Гермиона. — Что ты там делал? От кого убегаешь?       — Там такое! ТАКОЕ! — прокричал парень, изо всех сил пытаясь вырваться из цепкой хватки Гермионы. — Я бегу за профессорами! Там такой кошмар!       — Что там? Объясни нормально!       — Нет! Отпусти меня! Тут нужен профессор защиты от темных искусств! — глаза мальчишки действительно выглядели испуганно, даже немного безумно.       Гермиона все же отпустила парня, и он опрометью помчался по коридору.       "Розыгрыш?" — спрашивала сама себя Гермиона. Что там могло такого быть? В конце концов, она выпускница, через месяц она выйдет из стен этого замка — и все, рассчитывать будет больше не на кого, кроме себя самой. Поэтому, какой бы монстр не скрывался за этой дверью, Гермиона приняла решение встретиться с ним лицом к лицу: необходимо было выплеснуть эту злость и раздражение на кого-то или что-то.       Она вытащила из кармана мантии свою волшебную палочку и обхватила как можно крепче. Потом аккуратно приоткрыла дверь класса из которого вылетел второкурсник и... ничего не увидела. Она распахнула дверь и сделала шаг в полутьму пустой комнаты. Кажется, у доски стояла какая-то женщина. Гермиона сделала ещё несколько шагов, дверь за ней со скрипом закрылась, женщина резко обернулась, и Гермиона не поверила своим глазам, а сердце ее сжалось от ужаса. Перед ней во плоти стояла Лили Поттер. Молодая, красивая, с блестящими изумрудными глазами, фарфоровой кожей и струящимися шелком гладкими медными волосами. Она казалась даже прекраснее, чем на фото в альбоме Гарри. Шея, изящная как у балерины, фигурка точеная. Она совсем не походила на ту измученную беременную девушку, которую Гермиона видела в воспоминаниях Дамблдора. Нет, эта Лили светилась красотой, здоровьем, уверенностью в себе и... было в ней что-то невероятно пугающее, жуткое, зловещее. Казалось, можно было ослепнуть от её великолепия.       Что это все значит? Оборотное зелье? Кому-то удалось сохранить её волосы или ещё какие-то частички и перевоплотиться в эту женщину? Но зачем? Может, это какая-то случайность? Искали один материал, а попался волосок матери Гарри, как у Гермионы тогда с кошачьей шерстью вместо человеческого волоса?       Тем временем Лили начала приближаться к Гермионе. Медленно, с грацией кошки, она шла между парт. И с каждым её шагом, сердце Гермионы колотилось все сильнее от ужаса.       — Неужели ты действительно думала, что сможешь соперничать со мной? — с мягкой очаровательной улыбкой спросила Лили, хотя Гермиона чувствовала — ничего хорошего от этой улыбки ждать не стоило, было в ней что-то маниакально-зловещее. — Я — его самое счастливое воспоминание, я — тот единственный свет, который озаряет его сердце. Я та, ради которой он жил и готов был умереть, — она сделала маленькую паузу и подошла ближе к Гермионе. А затем продолжила все с той же чудовищно фальшивой улыбкой сладким приторным голоском: — А кто ты? Лохматая заучка, с которой он приятно проводит время, пока не надоест.       — Тебя нет, — шёпотом пробормотала Гермиона, — тебя нет, ты умерла.       Но Лили кажется услышала её и издевательски вскинула брови.       — Это не имеет никакого значения, — покачала она головой. — Я, и только я могу одарить его жизнь счастьем, он мой... навсегда, — последнее слово она произнесла особенно жестоко, и что-то надломилось внутри Гермионы.       Руки ее задрожали, предательская слеза побежала по щеке, а в ушах эхом отдавались слова "мой... навсегда". Кто же скрывается под маской Лили? Откуда знает про них со Снейпом? Или кто-то отыскал воскрешающий камень в запретном лесу? Но почему вернул именно её, Лили?       Позади неё скрипнула дверь, Гермиона инстинктивно обернулась, на пороге стоял изумленный Снейп. Гермиона прикрыла рот рукой, наблюдая за тем как меняется его лицо. Изумление сменилось яростью, а затем холодной решимостью, и он прокричал:       — Ридикулус!       Гермиона боялась вернуть взгляд на призрака, но боковым зрением она видела, что Лили там больше нет, что-то лежало на полу. Конечно, боггарт уже превратился в что-то другое, поймав взгляд Снейпа, воплотился в его страх. Гермиона не решалась посмотреть, что происходит за её спиной, она с ужасом думала, что если снова встретится взглядом с боггартом, он превратится в Лили.       Снейп тем временем расправлялся с боггартом каким-то неизвестным Гермионе заклятием. Ридикулус ослабил силу привидения, и теперь по звукам казалось, что Снейп, не сходя с места, просто рубит боггарта на куски с помощью волшебной палочки.       Боже, как она сразу не поняла, что это боггарт? Так дико испугалась, и к тому же удивилась, что разумные мысли покинули голову... Хотя чему тут удивляться, кажется, все вполне ожидаемо.       Лицо Снейпа перекосило от гнева. Взмах, ещё один резкий взмах, хруст, и тишина... и в следующее мгновение Снейп в ярости опрокидывает одну из парт.       — Черт! Дьявол! — ругался он.       — Что? Что?.. — Гермиона не понимала как сформулировать свой вопрос, чтобы не вызвать у него еще больше гнева. Что его так взбесило? Тот факт, что боггарт Гермионы принял образ его погибшей возлюбленной? Или его привёл в ярость собственный страх? Или все вместе?       Но через мгновение в проёме двери показались профессор МакГонагалл и профессор Флитвик, и Снейп быстро взял себя в руки.       — Что случилось, профессор? — взволнованно спросила директор.       — Боггарт, — равнодушно ответил Снейп.       — О, хвала Мерлину! Я уж было действительно испугалась. Ясно.       — Мисс Грейнджер, вы в порядке? — участливо поинтересовался Флитвик.       Гермиона сглотнула тугой комок в горле и поняла, что горячие слезы катятся по её щекам.       — Да... — пробормотала она. — Я не сразу поняла, что это боггарт...       — Что ещё, по-вашему, это могло быть? — в тихой ярости процедил Снейп сквозь зубы, вперив в неё разгневанный взгляд. — Какие ещё были версии у самой умной ученицы своего поколения?       — Прекратите меня так называть, — тихо ответила Гермиона и подошла к Снейпу, — вы же видите, что это утверждение не соответствует действительности, — закончила она открыто глядя ему в лицо.       Её обдало ледяной чернотой его глаз. И не было сил выдержать этот жестокий взгляд. Казалось, он пронзал все её тело точно кинжалами. Гермиона сорвалась с места и, насколько позволяли приличия, быстро удалилась из класса. А когда исчезла из поля зрения преподавателей — побежала. Она неслась по коридорам замка, пока не оказалась на улице.       Боже... он так рассердился из-за неё? Из-за того, что увидел Лили? Как в следующий раз смотреть ему в глаза, когда он увидел, узнал её самый потаенный и чудовищный страх? Как быть с тем фактом, что её боггарт, наверное, является именно тем, что Снейп увидел бы в зеркале Йиналеж?       На улице стояла настоящая весна, почти летняя тёплая погода. На перемену многие ученики вышли прогуляться, наслаждаясь теплом, солнцем, расцветающей природой. И Гермиона чувствовала, что она чужая здесь. Ведь на самом деле в данный момент она находилась в полном кошмаре наяву, и как будто бы никто этого не замечал, не понимал.       Ноги сами собой вели её подальше от других учеников. Ей нечего было делать рядом с ними. И, сама не поняв как, Гермиона очутилась у нового мемориала, который несколько недель назад открыли на территории Хогвартса в честь памяти погибшим в битве год назад.       Гермиона остановилась, рассматривая чёрные буквы, складывающиеся в имена погибших. Как так вышло? Год назад она видела, как на её глазах убивали и пытали людей, рушили все, что ей было дорого, она сама несколько раз едва не погибла. А сегодня её самый большой страх — что сердце мужчины, которого она избрала, никогда не сможет ответить ей взаимностью по-настоящему из-за безнадёжной любви к погибшей подруге. Как глупо... Гермиона смеялась над Лавандой и Парвати из-за того, что они превыше всего ставили отношения с мальчиками, а себя считала умнее... и где она теперь? Впрочем, предыдущий боггарт в образе МакГонагалл, сообщающий, что она провалила все экзамены, не менее глупый. Она постоянно неправильно расставляет приоритеты. Разве важна была учёба или безответная любовь в момент, когда Сивый убивал Лаванду? Хвала всем богам, что фамили Браун нет на этом мемориале. И когда Гермиона спасала бывшую однокурсницу, эта разница приоритетов между ними была совершенно неважной. Разве может сравниться что-то с ужасом, который испытала мать Колина Криви, когда узнала, что он погиб? Или миссис Уизли, когда она увидела тело Фреда?       Слезы одна за одной катились по щекам Гермионы; не в силах сдерживаться, она закрыла лицо руками, рухнула на колени и разрыдалась в полную силу, мысленно моля о прощении всех, кто не выжил в той битве, за то, что она сама жива, за то, что она имеет наглость переживать из-за таких мелочей.       Нарыдавшись вдоволь, Гермиона осознала, что уже некоторое время ей неприятно тянет поясницу. Кажется, новый цикл все же начнётся в ближайшее время, с опозданием больше чем в две недели. Она даже беспокоиться начала, хотя за эти полтора месяца у неё было никаких интимных контактов, но на душе все равно было тревожно.       — Все уже закончилось, Гермиона, — услышала она за своей спиной тихий голос профессора МакГонагалл. — Нужно найти в себе силы жить дальше.       Гермиона поднялась на ноги и вытерла слезы руками, насколько это было возможно.       — Да, спасибо за заботу, все нормально, — смущённо пробормотала она в ответ.       — Это боггарт? Боггарт пробудил страшные воспоминания?       Мысли Гермионы мгновенно воспроизвели картину, которая предстала перед директором со стороны: после встречи с неизвестным боггартом Гермиона в слезах несётся прочь, а потом её находят у мемориала павшим в битве за Хогвартс и складывается ощущение, что Гермиона увидела что-то связанное с теми мрачными событиями. От осознания насколько все было чудовищно не так, Гермиону снова пронзило болезненное чувство вины и стыда перед погибшими и их родными, перед защитниками замка, перед самой собой. Она прикрыла рукой рот, потому что он снова скривился в судорожном рыдании. Лицо МакГонагалл было полно сочувствия, и она, поколебавшись пару мгновений, все же порывисто обняла Гермиону.       Но Гермиона чувствовала, что не заслуживает этих объятий. Она ощущала себя маленькой лицемерной лгуньей. И ей было стыдно признаться, в чем причина ее слез.       Она скомканно поблагодарила взволнованного директора и неловко выскользнула из её объятий.       — Я, наверное, опоздала на древние руны, — уныло пробормотала она.       — Если хотите, отдохните сегодня, я передам учителям, что вы неважно себя чувствуете. — МакГонагалл была ужасно участлива и добра, и Гермиона не знала, куда себя спрятать от ощущения, что она не достойна такого отношения.       — Спасибо, — в который раз ответила она. — Но это неправильно, я сейчас приведу себя в порядок и вернусь к занятиям.       Гермиона направилась к замку, а затем начала ускоряться, когда почувствовала, как её прошибает пот, совсем не связанный с тёплой погодой, и привычные спазмы внизу живота, которые подверждали её ощущения о начале нового цикла. Нужно было срочно найти уборную для девочек.

* * *

      В следующие несколько дней Гермиона неоднократно меняла планы относительно Снейпа. Сначала она боялась на него смотреть, боялась даже встретиться мимолетным взглядом. Хотелось просто провалиться под землю, лишь бы спрятаться от него. Но потом ей пришлось идти на урок, который он вёл. Они начали повторение пройденного материала, и Снейп вёл себя на занятии отвратительно. Но по отношению не к ней, а к Гарри. Постоянно придирался к нему, критиковал каждое движение волшебной палочки, отпустил несколько оскорбительных комментариев, как в старые добрые времена. Гермиона страшно на него рассердилась, Гарри тоже был взбешен и раздосадован. Он был уверен, что они пережили все старые распри, и тут такое... Гермиона хотела остаться после урока и отругать Снейпа, накричать на него, объяснить ему в конце концов какой он идиот! Но он и так задержал весь поток после окончания урока, до следующего занятия времени совсем не оставалось. Пришлось отложить разборки до более подходящего момента.       На следующий день Гермиона решила обидеться и наказать его молчанием и игнорированием. "Пускай помучается, — думала она, — и если он хоть что-то испытывает ко мне, пусть сам проявляет инициативу".       Повторение пройденного материала началось и на других уроках: подготовка к экзаменам шла полным ходом, напряжение нарастало, все семикурсники сходили с ума от волнения. На следующем занятии у Снейпа история с придирками к Гарри повторилась. Гермиона молча злилась, но держала нейтралитет и маску равнодушия.       Прошли выходные, за ними понедельник, и ко вторнику Гермиона уже ничего не хотела, кроме как снова ощутить себя в его объятиях. Каждую ночь без исключения она засыпала, представляя что он рядом, вспоминая его особый терпкий вкус, его длинные чувственные пальцы, воображая тяжесть его тела, желанный стук его сердца в такой необходимой интимной близости. Каждую ночь она сходила с ума, зная, каково это, и не имея возможности реализовать свои фантазии. Он необходим был ей, чтобы жить. И она готова была сама идти на примирение, только бы ощутить его рядом.       Некоторое время Гермиона торговалась сама с собой. И в конце концов пришла к выводу, что если она ничего не сделает — ей точно будет грустно и тоскливо. Если сделает, то возможны разные варианты развития событий, но всё же приемлемые сценарии тоже были.       Застать его в одиночестве оказалось не так просто как хотелось бы, Гермиона целый день сверялась с Картой Мародеров. В конце концов она дождалась, пока закончатся все занятия, убедилась по карте, что он в своём кабинете один, и направилась к нему.       "Войдите!" — раздалось на её решительный стук. Гермиона толкнула тяжелую дверь и через мгновение встретилась с ним взглядом. Она не сразу заметила, что в помещении они все же не одни. И когда сюда успел прийти этот слизеринец? Семикурсник сидел на месте, где обычно располагалась она, когда Снейп давал ей консультации по дипломной, перед ними лежало несколько пергаментов.       — Профессор, простите, что отвлекаю, но у меня вопрос по выпускной работе, — сочиняла на ходу Гермиона. — Вы могли бы выйти?       — Выйти? — поднял вверх брови Снейп.       — Я бы хотела сохранить в тайне некоторые аспекты дипломной, пока не пройдёт защита, — бормотала она.       Студент, сидевший напротив Снейпа, оглянулся на Гермиону и презрительно окинул взглядом, всем своим видом показывая, что ничего стоящего и важного от Гермионы исходить не может. Но Гермионе плевать было на него, она не отрывала взгляда от Снейпа.       — Мисс Грейнджер, я сейчас занят, как видите, — спокойно ответил Снейп.       — Я вижу, но это займёт не больше пары минут, обещаю, — настаивала Гермиона. Она боялась, что если сейчас ничего не выйдет — снова она не решится. Слишком много времени она уже убила на тоску и переживания.       Снейп так же не отрывал от неё взгляд. Он помолчал несколько томительных мгновений.       — Корбетт, выйдите на минуту, — наконец сказал он.       — Я? — ошалело посмотрел на него слизеринец. — Но сейчас время моей консультации, сэр, пусть она придёт позже!       — Мне повторить второй раз? — сверкнул на него недобрым взглядом Снейп.       Корбетт недовольно поднялся со стула и направился к двери. Снейп тоже встал со своего места и двигался за ним, пока его студент не скрылся. Едва дверь захлопнулась, Снейп прошептал заглушающее заклинание, а Гермиона, не дав ему опомниться, настигла его в пару шагов, уткнулась лицом в его грудь и обвила талию руками. Снейп слегка отшатнулся, но через мгновение Гермиона поняла, что он увлекает её за собой наваливаясь на дверь. Одну руку он расположил на её спине, а второй прижал к себе теснее её голову и запустил пальцы в волосы, нежно поглаживая затылок.       — Прости меня, — едва слышно пробормотала Гермиона.       Снейп убрал руку с её головы и приподнял лицо за подбородок, заставляя смотреть на себя.       — За что? — серьёзно спросил он.       — Ну... — замялась Гермиона. — За то, на что ты рассердился тогда на меня.       Снейп нахмурился и молчаливо буравил её взглядом, потом недовольно выдохнул и сказал:       — Я рассердился не на тебя. Разве что совсем немного. Да ещё на Поттера... Но не только.       — Про Гарри я заметила, — нахмурилась Гермиона. — И не только я, все заметили. Но за что?       Снейп зло сжал губы.       — За его длинный язык! — резко ответил он. — Если бы ему хватило такта промолчать о том, что он видел в моих воспоминаниях, тебе не пришлось бы неразрывно связывать меня с этими воспоминаниями, и твой боггарт был бы какой-нибудь другой глупостью. Гермиона, что творится в твоей голове? Ты сошла с ума? А если бы кто-то стал свидетелем этой встречи? Как бы ты объяснила свой страх?       — Я сама не знала своего нового боггарта, пока не увидела его, прости, — зачастила Гермиона. — И не злись на Гарри, он ведь думал, что ты погиб. И говорил об этом Тому Рэддлу.       — Гермиона, для вас с Поттером все видится очень просто и понятно. Но это все не так. И она... она не заслужила стать чьим-то боггартом. Это не правильно.       Он, видимо, и сам не понимал, как больно продолжал ранить Гермиону. Он не сказал, что её страх необоснован. Гермиона, конечно, не поверила бы, но всё же было бы чуть спокойнее. Он считает, что важнее защитить Лили...       — Ты сказал, что не только на нас с Гарри рассердился, — напомнила Гермиона, в отчаянной попытке зацепиться за что-то, дать ситуации выправиться. — На кого ещё?       Снейп задумчиво посмотрел на нее пару мгновений.       — Ты успела увидеть моего боггарта? — спросил он.       — Нет, — покачала головой Гермиона, — я боялась повернуться к нему, чтобы он вновь не превратился в мой страх...       — Хорошо, — удовлетворенно кивнул Снейп. — Я рассердился из-за самого факта, что он воплотился... Гермиона, много лет боггарт не мог обнаружить мой страх. Он был для меня ничем... просто потому, что все самое страшное уже случилось. Я больше ничего не боялся. А теперь он снова есть. И это... — он запнулся и отвёл глаза в сторону. — Это... заставляет чувствовать себя уязвимым.       — Ты же живой человек, — Гермиона протянула руки к его лицу и нежно коснулась кожи. — Все чего-то боятся.       — Да, по-видимому все же живой... снова.       Гермиона не могла отвести глаз от его лица, сердце ее колотилось, как сумасшедшее, дыхание перехватило. Она чувствовала, что это настоящее признание, она понимала, что это признание ей — он что-то испытывает. Снова.       Не зря он согласился рисковать и выгнать другого ученика ради разговора с ней, он тоже ждал, переживал, он хотел поговорить с ней.       Сердце ее содрогнулось и пропустило пару ударов, Гермиона потянула его за шею к себе и впилась жадным поцелуем в любимые губы, единственные, о которых она грезила уже много месяцев. Северус целовал её мягко, глубоко, невероятно чувственно, заставляя трепетать и вжиматься в него все теснее, не желая терять близкого контакта.       В дверь постучали, заставляя Гермиону и Северуса оторваться друг от друга. Чёртов Корбетт, что б его...       — В пятницу повторяем практикум по вызову патронусов, — тихо с лёгкой усмешкой сказал Снейп. — Ты готова?       Гермиона растянулась в смущенной счастливой улыбке.       — Да, сэр, — словно со стороны услышала она свой трепетный шепот.