19
17 июля 2024 г. в 04:33
Северус уже и не помнил, когда проводил вечер так: поужинать в ресторане с красивой девушкой, потом просто идти с ней в никуда, прижимать её к себе, обвивая тонкую талию, украдкой целовать на темной мокрой улице. Простые человеческие радости. Он лишил себя таких удовольствий очень давно. До тех пор, пока Гарри не поступил в школу, он ещё пытался заводить некие странные деструктивные отношения с женщинами, в тусклой надежде притупить бесконечную ноющую боль, но после появления под опекой Северуса мальчика со шрамом все личное осталось позади. Только одна цель, одна пара зелёных глаз маячила перед ним — на отношения, пусть и не вполне здоровые (или вовсе бесперспективные) совсем не оставалось сил.
И каким пьянящим ощущался сейчас, этим весенним вечером, мокрый воздух!.. Её талия под его рукой казалась такой тоненькой, хрупкой, одно неверное движение — и можно сломать. И она бесконечно улыбалась. Улыбалась смущённо, улыбалась хитро и загадочно, улыбалась счастливо. Он помнил, как она впервые улыбнулась из-за него, и сейчас вынужден был признать, что эта улыбка имела прямое воздействие на его личный центр удовольствия. Северус чувствовал, как отрастают крылья за спиной от этой улыбки, от её смеющихся глаз, и ему хотелось еще и еще. Он ощущал почти физическое удовольствие, наслаждаясь ею, чувствуя, как тепло растекается под кожей.
Да, зря он, наверное, завел разговор в ресторане о том, что ею двигало. Какая сейчас разница? Он ведь знал, что сам не захочет тормозить. Он знал: даже если она одумается, он будет её провоцировать, он захочет ещё. Потому что Гермиона на сегодняшний день вдруг стала его источником силы, энергии, его жизни и способности концентрироваться. И раз так, он не станет больше её вразумлять и отталкивать, пока девчонка сама не сбежит. А в том, что однажды она сбежит, он не сомневался.
Но ведь у него было это волшебное сейчас с ней, и эти минуты никто не мог у них отобрать.
Дождь становился сильнее, и тем отчетливее ощущался жар её губ, её тела, прижатого к нему.
— Когда ты собираешься возвращаться в школу? — спросил он, прервав поцелуй.
— У меня занятия только в понедельник, — пожала плечами Гермиона. — А я имею право находиться вне школы в любое неучебное время и злоупотребляю своими привилегиями.
— За всю жизнь у меня не было более нахальной ученицы, — покачал головой Северус.
— А я никогда не встречала таких горячих учителей, — шептала Гермиона.
— Впрочем, меня все устраивает, — кивнул Северус. — Отправимся ко мне? Сделаем все наконец по-нормальному.
— По-нормальному? — её изящные бровки взлетели вверх, а в глазах заплясали черти.
"Да, девочка, пора показать тебе, как может быть хорошо не пять минут у стены или на столе, а мучительно долго в моей постели".
— Да, по-нормальному.
Она потянулась на носочках, обхватила Северуса за шею, уткнулась носом в ухо и, обжигая кожу, прошептала:
— С тобой я согласна на все, Принц.
Маленькая нахалка совершенно точно знала, как прошибить его горячей возбуждающей волной.
— Тогда держись крепко, — сказал он и шагнул с ней в темноту, чтобы трансгрессировать.
— Я редко бываю дома, — говорил Северус, пока вёл её через задний двор к двери ведущей на кухню. — Так что он выглядит не очень гостеприимно.
— Все отлично.
Ясное дело — её устроил бы любой сарай, лишь бы он был с ней. В её благосклонности к себе на данную минуту не приходилось сомневаться. И осознание этого кружило голову. Северус изо всех сил старался не дать себе провалиться в это ощущение: такая самонадеянность глупа и опасна. И потом, он не узнавал себя с ней. Когда они были вместе, Северусу самому начинало казаться, что он — кто-то другой. Кто-то сильный, красивый, мощный, кто-то обладающий безграничной властью, ловкий... идеальный. Эта иллюзия в его сознании казалась такой живой и настоящей, что в самом деле стоило испугаться. И уж точно не стоило к этому привыкать, ибо мыльный пузырь рано или поздно лопнет, оставив после себя липкое ничто.
В Коукворте дождя не было, и только тут он осознал, как сильно они промокли, прогуливаясь после ужина по старым улицам Глазго. Стало ужасно неуютно и холодно. Северус увёл Гермиону поскорее в дом.
— Хочешь просушиться? — спросил он её, когда они вошли.
Она поежилась.
— Да, было бы неплохо, — ответила Гермиона.
Северус небрежно махнул палочкой, в узком коридоре зажегся тусклый теплый свет; он снял промокшее лёгкое пальто с Гермионы и провел её в уборную.
— Помнишь, где гостиная?
Гермиона кивнула.
— Я тоже отойду просушиться. Когда управишься здесь, можешь идти в гостиную, только держись подальше от камина: сейчас он подключен для экстренной связи. Я сказал МакГонагалл, что можно будет найти меня здесь. Так что постарайся, чтобы, если все же директор решит меня искать, тебя она не увидела.
Гермиона кивнула и юркнула в уборную.
Сам Северус поднялся наверх, в свою спальню. Он убрал пыльное покрывало в шкаф и заправил кровать чистым, накрахмаленным бельём. Больше ничего трогать не стал, он рассчитывал, что кроме кровати им ничего в ближайшее время не понадобится. Затем он снял пиджак, просушил оставшуюся одежду и, как мог, привел себя в порядок.
Когда он снова показался внизу, в своей гостиной, то обнаружил Гермиону на полу, обложившуюся книгами и читающую одну из них. Свет она включать не стала, но в камине приветливо горел огонь.
— Развлекаешься? — хмыкнул Северус, остановившись на пороге.
Гермиона подняла на него глаза.
— Ох, прости, что не спросила, но тут столько интересного... я сейчас все поставлю назад.
— Глупости, — отмахнулся Северус и подошел к секретеру. — Смотри что хочешь.
— А с собой почитать можно взять кое-что? — обрадованно спросила Гермиона.
— Пожалуйста, — ответил Северус, открывая дверцу секретера. Он достал два бокала и налил в оба красного вина. — У меня только сухое, — сказал он. — Но оно хорошее. Или, если хочешь, могу предложить коньяк.
Гермиона не ответила, увлечённо бегая глазами по мелким буквам, только вытянула вверх руку. Северус передал ей бокал и сам сел в кресло неподалеку от неё.
— Я сейчас, ещё минутку, ладно? — попросила она, сделав судорожный глоток.
— Без проблем, наслаждайся, — усмехнулся Северус. — Я мастер развлечь юных девиц.
Гермиона ещё пару минут хмуро глядела в книгу и переворачивала страницы, потом вскинула глаза на Северуса и несколько мгновений пыталась сфокусировать на нем взгляд, как будто его слова долетели до неё только что. Послышался сдавленный смешок.
— Прости, — смущенно пробормотала она, поднимаясь с пола.
— Уверяю тебя, я ничего не имею против того, чтобы ты смотрела мои книги, — сказал Северус, делая большой глоток.
— Потом, — выдохнула Гермиона, скинула с себя туфли и забралась к нему в кресло.
Северусу пришлось быстро поставить бокал на столик рядом, чтобы она не расплескала вино по всему дому. Гермиона снова оседлала его, как вчера, и впилась в губы нетерпеливым поцелуем.
Слишком юная... она так торопится каждый раз, как будто боится не успеть. Но сегодня у них впереди вся ночь, и Северус намеревался распробовать девочку до конца. Узнать все потаенные уголки её хрупкого тела, насладиться ею неспешно, смакуя каждое мгновение.
Он задал свой ритм поцелую, и она, немного успокоившись, подхватила его. Умница, послушная Грейнджер. Она обхватывала руками его лицо, гладила шею, запускала пальцы в волосы, возвращалась к плечам и снова к лицу. А Северус тем временем изучал её бедра, талию, грудь через одежду, сознательно оттягивая момент обнажения, чтобы растянуть и усилить удовольствие.
Но Гермиона снова не выдержала и поторопилась — приподнялась и стянула с себя платье через голову, открывая взору Северуса изящное девичье тело в черном белье и чулках. Да, это не школьная форма с почти детскими гольфами на ногах. Так Северусу нравилось гораздо больше — дыхание сбилось, и он не мог оторвать взгляда от этих чарующих чулок. Гермиона мягко улыбнулась, понимая какой эффект произвела — маленькая коварная ведьма. Глаза ее горели, грудь вздымалась, и Северусу пришлось подключать концентрацию, чтобы снова не наброситься на нее. Он ведь обещал по-нормальному. Пальцы сами собой проскользили от резинки чулка к колену и снова на бедро. Он притянул Гермиону ближе к себе, чтобы впиться губами в шею под ухом и заставить девушку в своих руках судорожно вцепиться в его плечи. Ещё спустя несколько мгновений она принялась за пуговицы его рубашки. Пальцы её слегка подрагивали и действовали неуверенно, но пуговицы все же предательски поддавались. На самом деле Северус не очень хотел раздеваться, не хотел обнажать унизительное свидетельство его преступлений — чёрную метку. Одновременно с тем он тоже желал чувствовать Гермиону всем своим телом. Что ж, возможно, разумнее уже подняться наверх: там в спальне полная темнота, и она не сможет ничего разглядеть.
Когда она покончила с пуговицами и начала спускать рубашку с плеч, он обхватил её за ягодицы, заставляя обвить себя ногами, и поднялся вместе с ней.
Северус преодолел узкую лестницу, несколько раз останавливаясь, прижимая её к стене и целуя, чтобы не терять взятый темп и настрой.
— Здесь так темно, — прошептала Гермиона, когда они оказались в его спальне. Плотные шторы были наглухо задернуты, дверь он захлопнул ногой, тусклый фонарь где-то вдалеке на улице едва заметно пробивал почти полную темноту этого маленького помещения.
— Сможешь сосредоточиться на ощущениях, не отвлекаясь, — тихо ответил Северус.
Он поставил Гермиону на пол и снял с себя рубашку, а затем и брюки с носками и ботинками полетели в сторону, чтоб ему уж ничего точно не мешало.
Его руки вернулись к неуверенно стоящему рядом женскому телу, которое обещало подарить ему море удовольствий в ближайшие часы. Гермиона слегка подрагивала. Возможно, от прохлады в пустой комнате — или от возбуждения, или от страха. Сейчас ничего нельзя было исключать.
Северус одним движением освободил застежку её лифчика и заскользил руками по её груди, снимая кружево и отбрасывая его в сторону. Гермиона задрожала сильнее, усиливая его собственное вожделение.
Он подтолкнул её вперёд к кровати и заставил плавно опуститься на матрас.
Ну все, это свершилось — она в его постели, в темноте и полной его власти. Никто им сейчас не помешает, не нужно никуда торопиться и ничего опасаться. Непривычное чувство, которому не было доверия...
Северус опустил колено на кровать и подхватил её ступню. В темноте видны были лишь нечеткие силуэты, но её кожа такого мраморного цвета, что все же продирала мрак, и Северус видел изящный изгиб девичьего бедра, очертания которого прерывались черным чулком.
Он приник губами к щиколотке тут же ощутив жаркую волну, пронесшуюся под кожей Гермионы. Она так бурно реагировала на его губы, что Северусу не хотелось отрываться от неё ни на миг.
Он двигался губами вверх, к нежному колену, а руки его уже подбирались по внутренней стороне бедра к её лону.
— Постой... — прошептала она.
— В чем дело? — спросил Северус. Неужели он сделал что-то не так, и она исполняет его просьбу говорить, если что-то будет некомфортным?
— Иди ко мне, — позвала Гермиона, и Северус покорно лег рядом с ней, пытаясь разглядеть лицо в этой темноте. Только глаза блеснули, вероятно, отражая свет глаз самого Северуса.
— Если ты снова коснешься меня там, я боюсь, что опять... — она запнулась. — В общем, я не хочу так быстро снова...
Она тяжело дышала и смущалась называть вещи своими именами — это заводило похлеще любой изощренной ласки профессионалок из Лютного.
— Гермиона, я намереваюсь не просто коснуться тебя там, я желаю сделать это губами, — сказал ей Северус.
Она затаила дыхание.
— Это и называется "по-нормальному"? — испуганно спросила она.
— Если не хочешь, просто скажи, — ответил Северус.
— Боже... — прошептала Гермиона. — Конечно, я хочу. Просто я боюсь сойти с ума.
— Ладно, я не стану торопиться, — сказал Северус и приник к её губам.
Он наслаждался ею. Её мягкой шелковистой кожей, её чувственными губками, её нежными ушками, её изящной шеей. Наконец у него была возможность добраться губами до её груди. Гермиона жарко выдохнула, когда он обхватил губами сосок и бесстыдно провел языком по нему. Она подалась всем телом ему навстречу, показывая свое одобрение его действиям. Он позволил себе уделить побольше внимания её груди и тщательно обласкать, немного подразнить, ощущая, как Гермиона тает, расслабляется и задыхается от возбуждения под его губами и руками.
Северус сдерживался сколько мог: он целовал её грудь, живот, ключицы, каждый пальчик, но руки его сами собой двигались к её лону. Невозможно было унять этот первобытный инстинкт. В следующий раз она не остановила его, но едва он просунул два пальца под кружево трусиков, она дернулась и затрепетала.
И вдруг он понял, что может не сдержаться сам, точно неопытный подросток. Слишком долгой была прелюдия, и он сам уже разрывался на куски от невозможности разрядиться.
Вместо того, чтобы поласкать её, Северус устроился у неё между ног, накрыл её своим телом, сдвинул трусики в сторону и насколько мог мягко и бережно вошёл в неё. Гермиона изогнулась ему навстречу и глубоко вдохнула. Северус наслаждался каждым мгновением с ней, каждым толчком, каждым тихим вдохом, каждым сдерживаемым стоном. Её миниатюрное тело подчинялось его ускоряющимся движениям, ноги скользили по его бедрам, пальцами Гермиона хваталась за его плечи и шею, прижимая Северуса к себе ближе. В какой-то момент она начала жадно, рвано хватать ртом воздух. Северус ощутил, как сжимаются стенки вокруг его члена, почувствовал лёгкие сокращения. Если существовал рай на земле, то Северус мог считать его этим самым мгновением, когда девушка приходит к пику наслаждения с твоим членом внутри себя. Оргазм Гермионы волнами нарастал, она забилась под ним и застонала в полный голос, Северус отстал от неё всего на несколько толчков.
То была безумная ночь. Северусу казалось, что он решил насладиться плотскими радостями на всю оставшуюся жизнь вперёд. Ну ведь в самом деле, настанет же тот день, когда девчонка очнется и покинет его. Нужно успеть взять от неё всё, что можно.
Он уже чувствовал, что она устала, он чувствовал, что ей становится сложно, но не мог заставить себя остановиться. Он кончал и, передохнув несколько минут в её объятиях, снова принимался ласкать Гермиону. Он перекладывал, вертел её, заставляя изгибаться и стонать под своим неуемным напором. Северус действовал беззастенчиво, позволяя себе реализовать в отношении неё большинство своих самых смелых фантазий. Он ощущал, что происходящее ново и непривычно для неё; непонятно чем и с кем она занималась до Северуса, но сейчас он чувствовал, что открывает для неё новые грани физической близости. И она следовала за ним в этом необычайном путешествии, подчиняясь его желаниям со всем энтузиазмом и неуемной энергией, присущей только Гермионе Грейнджер.
— Кажется, я заслужила немного очков, да, профессор? — не справляясь со сбившимся дыханием, спросила она, откинувшись на подушки после очередного жаркого марафона.
— Вы толкаете меня на должностное преступление, мисс Грейнджер.
— Вам не впервой совершать преступления, сэр, — ответила она, карабкаясь на него верхом.
Северус разглядывал её очертания в этой почти кромешной тьме, затуманенными пьянящей истомой глазами. Он поднял руку, провел ею от шеи до солнечного сплетения, задевая пальцами края груди.
— Такая отличница, как ты, могла бы выбрать себе кого-то лучше, порядочнее меня, — медленно сказал он.
— Разве порядочный мужчина делал бы со мной такое? — она наклонилась, чтобы пройтись лёгкими поцелуями по его плечам. — Ну уж нет, мне надо плохого парня, — прошептала Гермиона, почти не отрывая губ от его кожи.
Северус ощутил, как член его вновь наполняется кровью. Она тоже почувствовала, оттолкнулась от него и выпрямила спину.
— Вы ненасытны, профессор, — сказала она, и Северус считал некоторое смятение в её голосе.
"О, ты даже не представляешь насколько, девочка. Хотела меня? Получишь так, что надолго запомнишь эту ночь".
— Сядь на него, — потребовал Северус. — Сама.
Он чувствовал, как она задрожала, услышав его приказ. Да, она ужасно устала, но ему необходимо было ощутить эту безраздельную власть над ней, необходимо было добиться тотального повиновения. Это напитывало его жизненной силой.
Он кожей осязал её нерешительность, годы практики в легилименции не могли не отложить отпечаток на его сознании: на каком-то потустороннем уровне, в тончайших материях магии Северус мог чувствовать ее вымотанность этой ночью. И все же Гермиона покорно приподнялась и попыталась что-то сделать; он не помогал, наблюдая за тем, как она собирается справиться с этой ситуацией. Через несколько мгновений она, по-видимому, поняла, что без помощи рук не обойтись и нерешительно обхватила маленькими пальчиками его член. Северус рвано выдохнул, а она не торопилась. И он только сейчас понял, что, вероятно, она никогда раньше не держала мужской орган в руках. Дотрагивалась она робко, бережно, её пальцы словно изучали его.
— Я хочу посмотреть, — прошептала она.
"А я хочу трахать тебя до беспамятства", — подумал Северус.
— Потом, — ответил он. — Сделай, что я велел.
Гермиона часто и тяжело задышала, приподнялась, откинула голову назад и все же ввела в себя его член, помогая себе руками. Она села на него, вобрав в себя до основания. Северус прикрыл глаза, наслаждаясь этим ощущением.
Затем она сделала несколько неумелых движений, Северус притянул её к себе, обхватил за талию и принялся двигаться в ней сам.
Он словно проваливался в небытие на несколько минут, пока их тела сливались в едином порыве. Он уже не мог и не хотел думать, не хотел ничего слышать, кроме её сдавленных стонов, не хотел ничего видеть, только ощущать эти инстинктивные, древние, как само существование вселенной, пульсации, только ощущать запах секса, разлившийся по комнате, только целовать её плечо, с упоением впитывая в себя вкус ее кожи. Только улавливать шестым чувством, как она тоже теряет рассудок вслед за ним в сладостной агонии.
Прошло пару минут после того, как они разъединились и тяжело дышали. Гермиона гладила его грудь и живот, положив голову на плечо.
— Я не хочу, чтобы ты подумал что-то плохое, но мне кажется, я больше не могу... — тихо пробормотала Гермиона, приподнявшись на локте, в попытке рассмотреть его лицо.
Северус прижал её голову обратно к себе, ощущая беспомощность и изможденность девушки, которая сегодня почти свела его с ума.
— Я знаю, — прошептал он и повернулся, чтобы покрыть мягкими утешающими поцелуями ее шею. Потом прижал её к себе обеими руками, давая возможность забыться в его объятиях.
* * *
Проснуться рядом с ним было несравнимо ни с чем. Гермиона обожала свою волшебную школу, она обожала учиться, но сегодня утром она мечтала поскорее избавиться от замка, где они были так близко и так далеко друг от друга. Она мечтала каждое утро просыпаться вот так, в его объятиях, в ветхом пыльном доме в Коукворте. Ничего другого сегодня не могло прийти Гермионе в голову, потому что она провалилась в невероятное, отчаянное, волнующее ощущение неподдельного счастья. Разве могла она ещё неделю назад представить, что вот так запросто проведёт ночь с мужчиной, которого так долго и мучительно вожделела? Разве могла она предугадать, что он будет таким горячим и ненасытным? Школа и разделяющая их пропасть в ней сегодня утром казались чем-то далёким, нереалистичным. Единственная реальность, которая осталась у Гермионы на сегодняшний день — это мужчина с длинными чёрными волосами, крючковатым носом и сводящими с ума, невероятно чувственными пальцами. Мужчина, с которым ей было удивительно хорошо. Она потянулась и поняла, что в её теле болит каждая мышца. Ноги, спина, руки — все хранило воспоминание о прошедшей ночи. Гермиона ощутила, как сладкая судорога прошла по телу от воспоминаний о том, что творил с ней Снейп несколько часов назад. Он начал неторопливо, чувственно и горячо, растягивая и смакуя удовольствие, медленно распаляя Гермиону, превращая маленькие искры в настоящий лесной пожар. А потом... потом точно сорвал все ограничения. Он занимался с ней любовью раз за разом, Гермиона уже чувствовала себя тряпичной куклой, будучи не в силах противиться его напору и силе. Но вдруг это ощущение — когда она понимала, что полностью в его власти, и он просто делает с ней, что пожелает, — накрывало её новой волной какого-то безумного первобытного возбуждения, и Гермиона мгновенно окутывалась неконтролируемыми волнами оргазма, заставляя Снейпа тоже быстро финишировать. И в конце концов ей пришлось сдаться. Сколько ещё времени он продолжал бы, если бы она не попросила остановиться? Конечно, те невероятные события, которые приключились с ними в школе, были страстными и такими дикими, не похожими ни на что, что было с ней раньше. Но сегодняшняя ночь открыла Гермионе новые грани ощущения самой себя. Она знала, что их опыт с Роном незрелый, знала, что в нем было слишком много нервозности, смущения, слишком много ограничений и запретов. Слишком много неуверенности в себе со стороны их обоих. Потому прошедшая ночь стала настоящим откровением для Гермионы. Его чувственные, откровенные ласки, его властный напор, его неожиданно ненасытное желание не оставляли Гермионе пространства для смущения или лишних мыслей. Она растворилась в своём профессоре прошедшей ночью, оставалось только надеяться на то, что его ощущения схожи, и он получил достаточно удовольствия. Откуда-то издалека, как сквозь пелену, Гермиона вдруг услышала его имя. Неужели в доме есть кто-то еще? Она резко села на кровати, прикрывшись одеялом. После повторившегося вскоре возгласа "Северус!", чуть громче первого, сам Снейп тоже открыл глаза и недовольно потер переносицу. — Кто это? — испуганно пролепетала Гермиона. — Минерва, — хрипло сообщил Снейп и нехотя начал подниматься с кровати. — Чертова школа, — зло добавил он, поднял с пола брюки и натянул их прямо на голое тело. — Она не может переместиться сюда, вопит в камин, не дергайся. Да, сейчас Гермиона вспомнила, о чем он говорил вчера, и облегчённо выдохнула. Снейп спустился вниз, и они о чем-то коротко поговорили с профессором МакГонагалл. За это время Гермиона смогла обнаружить и надеть свои трусики и лифчик. Платье осталось внизу, волшебная палочка тоже, и Гермиона посчитала лишним надеть чулки: ей показалось, что сейчас, утром, в одном белье и чулках она будет выглядеть вульгарно, лучше уж остаться так, пока не доберётся до платья. Через пару минут Снейп вернулся. — Там ЧП у меня на факультете, мне придётся сейчас срочно отправиться в школу, — сразу сообщил он, когда вошёл в спальню. — Я постараюсь вернуться быстро. Дождёшься меня? — Да, конечно, — кивнула Гермиона. Он достал из шкафа чистую рубашку и быстро надел её. — Где ванна и книги ты знаешь, — хмыкнул он. — Чувствуй себя как дома, ладно? Гермиона радостно кивнула. — Хорошо. Снейп застегнул рубашку, нашёл в шкафу темно-синий сюртук и надел его. Когда он был полностью готов к выходу, он задержался на её лице на несколько мгновений. Гермиона почувствовала, что он не может определиться, как попрощаться с ней, и решила помочь ему — сама прильнула к нему в теплом поцелуе. Снейп ответил, на мгновение прижав её к себе всем телом.* * *
Что это? Музыка? На его кухне? Этого не может быть — не в его мрачном доме. Мало того, что музыка была веселенькой, девчачий голосок бодро подпевал: — It's raining men, Hallelujah! It's raining men, Amen — Меня уже не достаточно? — спросил Северус, опершись о косяк двери на входе в кухню. Девчонка, которая стонала под ним всю ночь, теперь мило подпевала и пританцовывала в такт музыке, попутно хозяйничая на его кухне. Она резко обернулась на его реплику и смущённо улыбнулась. Затем прикрутила звук на старом отцовском радиоприёмнике. — В Хогвартсе редко ловит радио, мне не хватает простой магловской музыки, — скромно пробормотала она. — Как там дела? Что случилось? — Ерунда, — поморщился Северус. — Волшебники-недоучки всегда считают, что они умнее всех. Двое самоуверенных пижонов пытались в спальне сварить эйфорийный эликсир. Половина факультета в обмороке от паров неудачного зелья. А откуда здесь еда? — спросил он, оглядывая сдобные булочки и яичницу с ветчиной, которую она приготовила. — И такая чистота? — Тебя долго не было, и мне пришлось найти магазин, — робко ответила Гермиона. — Это не страшно? — Нет, — пожал плечами Северус. Ну допустим, что кто-то из соседей видел, как она выходила и входила в его дом. Пускай эти старые маглы, которые только и остались тут жить, завидуют, что у него столь юная пассия. Плевать он хотел на них. — Я вообще-то тоже принёс еды, — Северус показал свёрток в своих руках. — Здорово! Я ужасно голодная, — сказала Гермиона. — Доставай, съедим все. Они сели за кухонный стол, Гермиона хлопотала, как будто всю жизнь была хозяйкой на этой кухне. — Значит, это твой дом? — спросила она, когда устроилась на стуле и приступила к трапезе. — Мой, — коротко ответил Северус. Гермиона поджала губы: явно хочет расспросить побольше, и короткий ответ её сбил с толку. — Этот дом принадлежал моему отцу, — добавил Северус. — Я провожу тут мало времени, в основном на каникулах, редко на выходных. — Твои родители съехали или... Северус не захотел ставить её в неловкую ситуацию поэтому заговорил раньше, чем она закончила: — Мой отец умер, а мать... — он замялся на мгновение, обдумывая, насколько сильно он доверяет Грейнджер. — Она исчезла, — он все же решил использовать размытую формулировку. — Мне очень жаль, — кажется, она была и сама не рада, что подняла эту тему. — Не стоит, — отмахнулся Северус, — это было давно. — Здесь довольно мило, — робко улыбнулась Гермиона. Северус усмехнулся. — Ну да, конечно, — саркастически пробормотал он. — Словом, спасибо, что прибралась, но это бессмысленно, я почти не бываю здесь, — решительно сменил он тему. — Уже через пару дней все покроется такой же пылью. — Ну... возможно, сейчас мы будем чаще здесь бывать, — смущённо пробормотала Гермиона, стараясь не смотреть ему в глаза. Северус нахмурился. Неужели она думает, что им все будет сходить с рук, и никто не заметит их совместного отсутствия? — Такие долгие отлучки скоро станут заметны в школе, Гермиона, — покачал головой Северус. — Одно дело задержаться немного после заседания или, как сейчас, не появиться разок в выходные в Большом зале, и совсем другое — отсутствовать на обедах по выходным регулярно. Это обязательно заметят. А если вместе с тобой на этих обедах всегда буду отсутствовать я, сложить один плюс один никому не составит труда. Он заметил тревогу на её лице. Ему, конечно, больше нравилась улыбка, но что поделать, реальность — не самая приятная вещь на земле. — Нужно импровизировать, — заключил он, в попытке немного приободрить Гермиону и дать ей понять, что не отказывается от их близости совсем, — и не оставаться здесь так на долго. — Разумно, — кивнула Гермиона, но Северус видел, что она все равно огорчена. — А твой камин? Может, использовать его? — Возможно, — пожал плечами Северус. — Хотя обычно я открываю его максимум для связи. Не люблю неожиданных гостей. — А когда мы отправились на Гриммо, он был открыт. — Тогда он был открыт, потому что я знал — последний день каникул скорее всего станет самым удобным днем, чтобы отправиться в дом Блэков, и заранее продумал пути, — пояснил Северус. — Мне нравится, как ты мыслишь, стратегически, — улыбнулась Гермиона. — Это сложно? Так детально продумывать все наперёд? — Продумывать ВСЁ сложно, ты и сама об этом прекрасно знаешь, — недовольно поморщившись, сказал Северус. — Насколько мне известно, именно ты более или менее продумывала ваш отчаянный поход, в отличие от твоих недалеких друзей. Хотя твоё представление обо мне неверно. Как я постоянно тебе и говорю, — сверкнул на нее глазами он. — В конце концов, я чуть было не провалил всю операцию в прошедшей войне. До сих пор не понимаю, за что мне орден дали. — В каком смысле? Что ты чуть не провалил? — свела брови Гермиона. Северус смотрел на нее несколько мгновений с недоумением. Её репутация и впрямь бежит впереди неё, можно было бы и быстрее анализировать. — Ну как сказать... самое главное, — саркастически хмыкнул он. — Давай подумаем? Тот факт, что я смог передать Поттеру воспоминания, а в них информацию Дамблдора о Нагайне и последнем крестраже, — чистая случайность. Что вы оказались там, на месте попытки моего убийства — просто магическое стечение обстоятельств, я не сделал для этого ничего. Я пытался найти Поттера в этот день, но он сросся со своей мантией, и ничего не вышло. Так что стратег из меня так себе. — Да, никто не мог предвидеть, что Воландеморт захочет тебя убить... — Ещё одно невероятное везение — тот факт, что он отдал меня на растерзание Нагайне, а не прикончил сам. Гермиона согласно кивнула. — Ну а все, что ты делал до этого? Не считается? — не унималась она. — Водить Воландеморта за нос столько времени, тем более, что он был таким сильным легилиментом. Выставлять все так, чтобы он видел в тебе преданного соратника, и при этом все время работать на другую сторону. Ты слишком требователен к себе, — заключила Гермиона. — Давай только снова без вот этого, — раздражённо ответил Снейп. — Скажи лучше, как ты? В порядке? Гермиона снова смущённо улыбнулась. — Немного... в общем, тело моё чувствует себя несколько уставшим, но я в порядке. Я... — она замялась. — В общем, отлично. — Хорошо, — кивнул Северус. — Ты же знаешь, что в любой момент могла меня остановить ночью? — Могла? — подняла вверх брови Гермиона. — Ты так думаешь? Северус задумался. Может, действительно не могла? Может, он обезумел? Может, она пыталась? — Я об этом все время говорю: если что-то не так, ты должна дать мне знать, — хмуро проговорил Северус. — Все было именно так, как надо, — она придвинула скамью поближе к нему, приблизила свое лицо и потерлась носом о его нос. — Поверь мне, если будет что-то не так, я обязательно выскажусь. Когда я сказала, что не могла, это означает — не хотела, означает, что мысль остановить тебя была для меня невозможной. Северус слегка расслабился и посмотрел ей в глаза. Она действительно выглядит счастливой — улыбается, глаза горят, по щекам разлит приятный румянец. Но она ждала ответного признания. Конечно, Северус прошел через все наивысшие точки удовлетворения сегодня ночью. Сколько месяцев он желал девчонку и вчера, наконец, смог основательно ею заняться. Но только он не умел делать таких признаний. Поэтому пришлось промолчать. Ничего, по возвращении в школу её ждет маленький сюрприз. Она поймёт, что профессор остался ею доволен. — Как ты провела утро? — спросил он просто чтобы не молчать. — Точно! — подскочила со своего места Гермиона. — Самое главное! Почему ты не сказал мне, что у тебя есть книги по моей дипломной?! Сложно было принести мне? — У меня нет по этой теме ничего такого, чего нельзя найти в Хогвартсе, — слегка ошарашенный, проговорил Северус. — Как бы не так! Пойдём! Она потащила его за рукав в гостиную. На полу расположилось ещё больше книг, но теперь они образовали организованные стопочки. И только одна лежала открытой. — Вот! — протянула она открытую книгу Северусу. Северус глянул на обложку. — Это книга про быт скандинавских язычников, здесь нет ничего магического, — пожал плечами Северус. — А ты почитай на открытой странице, — ткнула пальцем Гермиона. Северус пробежал глазами там, куда она показывала, но всё ещё не до конца понимал, что она здесь такого вычитала. — Котлы! — почти прокричала Гермиона. Северус перевёл на нее хмурый взгляд. — Изъясняйся, пожалуйста, так, чтобы тебя можно было понять. — Они использовали медные и бронзовые котлы! А мы варим зелье в оловянном! Осознание пришло к Северусу мгновенно. — Да твою ж мать! — выругался он, со злостью отбрасывая книгу в кресло. — Я изгалялся над этим зельем, всю голову сломал! А ты думаешь, что дело в котле?! — Я почти уверена, но необходимо проверить, конечно, — счастливо улыбалась Гермиона. Непреодолимая решимость поселилась в сознании Северуса — он добьет это зелье, прямо сегодня, иначе он не Северус Снейп, сын Эйлин Принц, которая имела особое чутье на приготовление зелий и передала свои знания и навыки сыну. — Значит так: отправляйся в школу, а я добуду медный и бронзовый котлы и тоже приду туда, попробуем прямо сегодня! — решительно заявил Северус. — Сейчас? — растерянно и слегка разочарованно спросила Гермиона. Мысли Северуса уже были далеко, он пытался понять, где лучше достать чёртовы котлы, но она смотрела на него этими блестящими глазами, чем заставила набраться терпения и ответить достаточно спокойно и развёрнуто: — Завтра у меня рабочий день, потому вырваться по магазинам будет не так просто. Да и тебе лучше все же мелькнуть сегодня в замке, Гермиона, тебя там не видели со вчерашнего утра. Тем более Поттер ходит как ни в чем не бывало, так что свалить на дела Визенгамота не выйдет. — Опять заботишься обо мне? — обиженно спросила она. — Забочусь, — твердо ответил Северус. Такое ребячество... она совсем маленькая ещё, хоть и пытается бравировать этим своим "в сентябре будет двадцать". До сентября, допустим, ещё больше четырех месяцев, и потом, это ничего не изменит. Все равно она ещё малышка. Единственное, что успокаивало в этой истории Северуса — тот факт, что она все же действительно совершеннолетняя, а он сам не достаточно зрелый. Да, он в два раза её старше, да, он имеет больше знаний, больше опыта, но Северус отдавал себе отчёт, что годами хранить старые обиды, да ещё срывать их на не в чем неповинных детях — ребячество похлеще, чем выдаёт Грейнджер. Так что ему самому есть куда расти, а значит, он не так далеко и ушёл от Гермионы. Чтобы немного успокоить её, Северус притянул Гермиону к себе за руку, обнял, прижал как можно теснее и погладил по спине. — Я привыкла к тебе со вчерашнего вечера, — жалобно пропищала она. — Теперь будет невероятно сложно видеть тебя и не иметь возможности подойти, поцеловать, дотронуться. — Ты жадная девочка, — сказал Северус, приподнимая её лицо за подбородок и заставляя Гермиону посмотреть на себя. — Не нацеловалась за ночь? — Разве может настать момент, когда этого будет достаточно? Когда я просто скажу "Хватит, нацеловалась"? — серьёзно спросила красивая девушка в его объятиях. — Может, конечно, — пожал плечами Северус. — Нет, — покачала головой Гермиона. — Наверное, я действительно жадная. Мне мало тебя. Она встала на носочки и потянулась за поцелуем. Северус и сам не хотел отпускать её, в чем он никогда никому не признался бы. Только тело его не слушалось. Оно бесцеремонно, вразрез с предпочтениями всегда холодного хозяина, жарко обнимало и целовало маленькую страстную девчонку. Он, так же как она, был счастлив сегодня ночью, он был счастлив утром, ощущая её в своей постели. Он был счастлив видеть её поющей на своей кухне. Это было просто что-то немыслимое. Мать никогда не пела здесь, и не танцевала. Она вообще никогда не пела. И не улыбалась. Воспоминания о женщине на этой кухне были окрашены в черно-белые угрюмые краски. А жизнерадостная, поющая, танцующая, его Гермиона раскрасила это место какими-то невероятно тёплыми, солнечными мазками, превращая старую кухню в другое, незнакомое Северусу место. Северус вдруг поймал эту идиотскую мысль — какого черта он мысленно назвал её своей? Он выхватил это слово и выбросил его куда-то на задворки сознания. Эта дорожка ещё опаснее, чем испытывать иллюзорное счастье, находясь рядом с ней. Считать её своей бездарно глупо и самонадеянно. Северус не такой идиот, он осторожен. Он не позволит себе прийти к такому оглушающему краху. — Так, а вот это книги, которые я бы хотела одолжить почитать, — указала Гермиона на одну из стопок на полу, когда они отлипли друг от друга. Северус только усмехнулся. Кто бы сомневался, что она совершит налёт на его библиотеку.* * *
Едва Гермиона оказалась в школе и шагнула на восстановленную мраморную лестницу, она тут же встретила Гарри. — Гермиона! Наконец-то! — выпалил он, без приветствия. — Тебя МакГонагалл искала! Я сказал, что ты где-то в замке, хотела позаниматься в уединении. — Она у себя? Мне надо прямо сейчас отправиться к ней? — разволновалась Гермиона. — Вроде бы да, она у себя, так что иди скорее! И как выйдешь от неё — я буду тебя ждать! И ты мне расскажешь, где пропадала! — Спасибо за помощь, Гарри! — помахала ему Гермиона. Пока бежала в кабинет директора, Гермиона успела придумать себе массу страшилок. Что если отсутствие их обоих в школе было замечено? Снейп совершенно прав, пропадать так надолго, тем более вдвоём, нельзя. Что если МакГонагалл сейчас будет расспрашивать об этом? Как ей врать, если мышцы до сих пор болят после безумной ночи с её горячим Принцем? Если губы ещё помнят последний глубокий поцелуй перед тем, как они покинули его дом? Если поясницей она до сих пор чувствует тепло его рук, прижимавших Гермиону к себе? Если платье трется о тонкие чулки, и это заставляет Гермиону проваливаться в воспоминания о его руках на её бедрах сегодня ночью... — Здравствуйте, профессор МакГонагалл! Вы меня искали? — робко сказала Гермиона, когда винтовая лестница с горгульями подняла ее наверх. — Да, мисс Грейнджер, присаживайтесь! — поприветствовала её директор. — Я вижу, что вы очень много занимаетесь сейчас, потому не стану отнимать много времени. Я лишь хотела сказать это лично: честно признаться, не ожидала, что ваша совместная работа с профессором Снейпом закончится такими результатами. Гермиона напряглась ещё сильнее. Она ничего не понимала. Тем временем профессор МакГонагалл подняла со стола стопку прошитых и опечатанных пергаментов. Кажется это была основная часть её дипломной, которую она сдала Снейпу на проверку ещё до каникул. — Хотела показать вам лично. Я сегодня виделась с профессором Снейпом, и он сказал, что вы работали над дипломной без устали всю субботу и исправили все его замечания. Он передал мне свою резолюцию по вашей доделанной работе, — кажется МакГонагалл едва сдерживала ликующую улыбку. Гермиона взяла стопку пергаментов, и ей самой пришлось сдерживаться. Она обнаружила сверху приклеенную записку "+150" и ниже, мельче ещё "+50". Очень мило, значит вот так он решил показать, что сегодня ночью она все же заработала "немного" баллов? Боже, она спит с профессором за очки для Гриффиндора!.. Хотелось схватиться за голову — как она докатилась до такого? — Мисс Грейнджер, я не смогла удовлетворить свое любопытство и прочесть хоть кусочек, потому что работа запечатана, но учитывая, какую оценку поставил профессор Снейп, я уверена, что комиссия будет в восторге. "Комиссия упала бы в обморок, узнай она, за что на самом деле дал мне баллы руководитель дипломной работы", — думала Гермиона, но вслух скромно сказала: — Да, я очень рассчитываю не провалиться на защите. Но мы не закончили с практической частью, и выводы не написаны, так что работы ещё много. — Я знаю, Гермиона, вы всегда стремитесь сделать свои школьные работы идеальными, но помните — нет предела совершенству. Постарайтесь не довести себя до истощения. Я заметила, что вы пропустили и вчерашний ужин, и завтрак сегодня. Никакая учёба не стоит того, чтобы портить из-за неё здоровье. Гермиона никогда раньше не могла себе представить, что сможет сердиться на любимого учителя за заботу о себе. "Заметила она, тоже мне... кроме меня никто больше завтрак не пропустил как будто", — пронеслись в её голове злые мысли. И ещё досаднее было от того, что Снейп оказался прав. Следующая такая длительная совместная отлучка — и это может стать слишком подозрительным. — Благодарю за заботу, я в порядке, — вежливо поблагодарила Гермиона. — Словом, я хотела вас лично порадовать! И кстати, Гриффиндорцы уже в курсе, и никто больше не сердится на вас за снятые в пятницу баллы. Профессор Снейп противоречивый человек, наверняка работа протекает для вас непросто. Вспоминая ту историю с запретным лесом перед каникулами, и снятые баллы... тем удивительнее, что он всё вернул и ещё добавил. Можно считать это вашей особой победой, мисс Грейнджер. Хотя я в вас никогда не сомневалась! Да и в целом была рада, что вам выдалось поработать с профессором Снейпом, вы ведь знаете, он владеет объёмными академическими знаниями, наверняка вы многому научились у него за это время. — Вы совершенно правы, профессор, — ответила Гермиона и опустила глаза. Она чувствовала, как щеки её заливаются краской, и ничего не могла с этим поделать. — Пока мы здесь наедине, хотела ещё уточнить, как ваши выбросы? — спросила директор. — Спасибо, все хорошо, профессор Снейп мне помог. — Отлично, — кивнула МакГонагалл. — Вы выглядите усталой, Гермиона. Я понимаю, что приближаются выпускные экзамены, это горячее время для всех семикурсников, но постарайтесь отдыхать. Вспомните третий курс, когда вы взвалили на себя чрезмерно много. — Да, спасибо, я помню, и стараюсь отдыхать. Довольно скоро они попрощались, директор передала Гермионе её работу с резолюцией Снейпа. Таким знакомым мелким косым почерком. Как можно было его не узнать, когда они гадали кто такой Принц-полукровка? Ну да, он в тот год не вёл Зельеварение, и, соответственно, они с Гарри и Роном не видели каждый урок рецептов на доске, но ведь до этого пять лет он постоянно мелькал перед глазами. Гермиона не успела нормально это обдумать, пряча свою работу в бисерную сумочку, как столкнулась нос к носу с Гарри прямо у охраняющих кабинет директора горгулий. Она уже успела позабыть о том, что ей предстоял дружеский допрос. — Все в порядке? — Да, — улыбнулась Гермиона. — Спасибо, что так оперативно предупредил меня. Они медленно пошли по коридору и некоторое время молчали. — Скажи честно, ты была с Виктором? — внезапно спросил Гарри. — Почему именно с Виктором? — нахмурилась Гермиона. — Я слышал, что ты виделась с ним, когда сбежала от мадам Помфри... — Гарри, послушай, — Гермиона схватила его за плечо и отвела к окну, где их не слышали бы другие ученики, снующие мимо. — Ты — мой друг, я очень тебя люблю и ценю. Но. Даже если бы я была с Виктором или ещё с кем-то, я не должна отчитываться перед тобой. Это моё личное дело. — Прости! — смущённо ответил Гарри, опустив глаза. — Прости, Гермиона, ты совершенно права. Если дело в парне, это конечно, твоё личное... я не хотел влезать, извини. Просто у меня есть ощущение, что ты отдаляешься. Тогда, с этими дурацкими грибами... ну не могла позвать меня с Джинни? Мы бы обязательно пошли с тобой и помогли, если бы ты все рассказала. Но ты пошла одна, так рисковала! — На то были причины, поверь, — ответила Гермиона. — И потом, вы ничем бы мне там не помогли. Скорее всего, если бы профессор Снейп нас не нашёл, мы бы погибли там все втроем. Гарри выглядел взволнованно. — Так я не понимаю... дело в парне или каких-то других делах, которыми ты не хочешь делиться? — Я расскажу тебе позже, обещаю, — Гермиона постаралась, чтобы голос её звучал мягко. — Все дело в том таинственном человеке, из-за которого ты рассталась с Роном? — нахмурился Гарри. — Я никогда раньше не видел тебя такой. Твоё настроение, поведение, твои действия стали совершенно непредсказуемыми. Это из-за него, да? Гермиона поразилась проницательности друга и с содроганием подумала о том, что однажды она ему все расскажет. Интересно, как он отреагирует? — Да, наверное, — тихо ответила Гермиона. — Я не замечаю, что веду себя как-то необычно. Ты уверен, что не преувеличиваешь? Гарри поднял брови, отвечая Гермионе немым вопросом. — Значит, между вами все же что-то происходит? — неуверенно спросил он. — Да, можно сказать, что кое-что происходит, — Гермиона отвела глаза в сторону. — Но сейчас я не готова рассказывать об этом. — Я волнуюсь за тебя, — сказал Гарри. — Я знаю, прости, — пробормотала Гермиона и обняла Гарри долгим, дружеским объятием. Какой же он стал родной за все эти годы. Её бедовый друг, ради которого совсем недавно она шла умирать. И как же сильно сейчас все изменилось, когда в её сердце какими-то немыслимыми потайными тропами пробрался Принц-полукровка. Но если вот так положить голову на плечо Гарри, может показаться, что все как раньше, и они простые студенты Хогвартса, на носу экзамены, все устали, и их не разделяет тайна в виде её неожиданного любовника. — Не хочется прерывать эту трогательную сцену, но если вы ещё намереваетесь сегодня сварить зелье, то свободного времени у меня не так уж много, — услышала Гермиона низкий бархатный голос своего таинственного профессора и резко отпрянула от Гарри. — Сегодня же воскресенье! — попытался робко протестовать друг. — Гарри, ты не понимаешь! — горячо ответила Гермиона. — Я кое-что вычитала, и это может помочь сварить его наконец! Не зря же я чуть не погибла в том лесу, собирая болотные грибы! Мы должны его воссоздать! Снейп наблюдал за их диалогом всего пару мгновений и молча пошёл дальше по коридору. Гермиона сорвалась с места и последовала за ним. Они в тишине преодолели расстояние до его кабинета. Когда вошли, Гермиона успела взглянуть на его лицо и поняла, что Снейп не в настроении. Он молча достал горелку и поставил на неё один из новеньких котлов, которые украшали его стол. — Большинство рецептов, которые мы используем, давно адаптированы под оловянные котлы, — сказал он раздражённо. — Все новые разрабатываются так же с учётом, что вариться будут в оловянных, это общепринятый стандарт. А этот рецепт очень древний. Я должен был догадаться, что проблема может быть в чем-то таком. — Знаешь, — осторожно ответила Гермиона, расставляя ингредиенты, — я помню, что ты считаешь меня зубрилой, но на самом деле одно из немногих преимуществ, которыми я обладаю, заключается как раз в том, что я подмечаю мелкие детали и умею их быстро сопоставить и проанализировать. — Я не считаю тебя зубрилой, — отмахнулся Снейп. — Приятно слышать, — улыбнулась Гермиона, хотя была практически уверена, что он лукавит. Она приблизилась к нему и погладила по тыльной стороне ладони. Снейп нервно убрал руку. — Я помню про "никаких личных контактов в школе", — шёпотом сказала Гермиона. — Но ты мог бы быть не таким грубым. — А ты могла бы вспомнить свои громкие заявления о том, что не хочешь меня менять, — Снейп повернулся к ней и теперь говорил прямо в её лицо. — Нравлюсь такой, какой есть? Наслаждайся! Он отвернулся и занялся шинкованием, работая ножом быстро и резко. Гермиона оторопела. Слезы сами собой навернулись на глаза. Ещё полтора часа назад все было прекрасно, что могло произойти за это время? Она тяжело дышала, пытаясь взять свои чувства под контроль, но ничего не выходило. Руки слегка подрагивали, когда она взяла ими сушёные глаза перламутровых морских докси, чтобы раскрошить их в пыль для варки зелья, но Снейп вырвал их у неё из пальцев. — Такими руками можно только испортить ценный ингредиент, — услышала она. — Да какого черта с тобой произошло? — не выдержав, выкрикнула Гермиона. Хотелось не только кричать, но и стукнуть его чем потяжелее, чтобы он пришёл наконец в себя. — Может, это с тобой что-то произошло? — едко ответил он. — Иначе как можно объяснить такую внезапную необходимость обниматься с кем-то ещё? — Да ладно, — оторопело проговорила Гермиона, она не поверила своим ушам. — Ты серьёзно? Ревнуешь к Гарри? Вы сговорились все, что ли? — Ревную? С чего бы? — фыркнул Снейп. — Ты мне ничего не обещала, не давала клятв верности. Впрочем, как и я не гарантировал тебе всегда прекрасного настроения. Хотя вопрос про сговор интересный. И много мужчин тебя ревнует к Поттеру? — Не поверишь, ты уже четвертый, — проворчала Гермиона. — По сути все, с кем у меня что-то когда-то начиналось, ревнуют меня к Гарри. — Может, все же есть повод? Не могут же ошибаться все? — Значит, так, — она вырвала у него из рук ножик и поймала изумленный и злой взгляд. — Я скажу один раз очень важную вещь и не собираюсь к этому больше возвращаться. Гарри — мой друг. Лучший друг. Никого ближе, кроме родителей, у меня до сегодняшнего дня не было. Никогда мы с ним не переступали границ дружбы, никогда не испытывали никакого влечения друг к другу. И уже вполне очевидно, что любые объятия с ним могут иметь исключительно дружеский характер. — Твоя уверенность в этом выглядит убедительно, — медленно ответил Снейп, глядя на Гермиону снизу вверх. — И это все было бы очень занимательно, если бы мне было не плевать. Я лишь выразил своё недоумение данным фактом. Хотя ещё интересно послушать его версию. — Слушай, не все... — она запнулась, боясь, что этот укол может оказаться ступенькой в запретную тему. — Гарри ведь не одинок, у него Джинни, он с ней вполне счастлив. Зачем ему я? — Откуда мне знать? — фыркнул Снейп. — Спортивный интерес? — Я и представить не могла, что ты такой, — осуждающе покачала головой Гермиона и повернулась обратно к доске для нарезки. Внезапно, он развернул ее, прижал к рабочему столу, а сам упёрся руками по краям от него, не давая Гермионе ускользнуть. — Да ладно? — он сердился, по-настоящему сердился. — Ты не знала? А что ты заливала мне вчера? Про то, как много лет знаешь меня? — Ты специально это делаешь? — Что делаю? — Вот это. Пытаешься показать, какой ты неидеальный. Только давай, Принц, закрой дверь, — тихо, глядя ему в глаза, сказала Гермиона. — Мы, конечно, договорились вчера про школу, но когда ты так близко, я не могу себя контролировать. Она жадно втянула его запах и услышала тихое утробное рычание, вырвавшееся у него из груди. Гермиона желала, чтобы он поцеловал ее, впился в ее губы, как делал всю прошедшую ночь, чувственно и нежно или властно, заявляя свои права на Гермиону. От его близости голова кружилась, мир поплыл перед глазами. Тело ещё слишком явственно помнило, как он истязал её ночью, и мурашки побежали по спине от предвкушения. Плевать было на все, что он говорит, потому что она знала, какой он в её объятиях. "Моя, моя, моя", — откуда-то из глубин сознания вырвалось запретное слово и принялось изводить душу Северуса. Он хотел целовать её в своём кабинете с незапертой дверью и, наверное, тайно желал, чтобы их обнаружили. Он хотел, чтобы все знали — она ЕГО. Она выбрала его сама. И пускай Поттер прибежит её спасать и обнаружит их. Северус готов покинуть эту школу и никогда больше не быть преподавателем, если все на свете будут знать, что Гермиона — его, и никто не посмеет на нее претендовать. Её глаза повело дымкой, припухшие губы были приоткрыты, она нетерпеливо облизнула их. И кажется, он до сих пор ощущал от неё запах секса, или это было просто воспоминанием?.. — Если ты не можешь себя контролировать, у нас большие проблемы, — тихо сказал Северус, очерчивая линию её скулы. Он не поцелует её, как она того ждёт. Северус желал подразнить её, наказать за объятия с Поттером. Сам-то он после прошедшей ночи окончательно собрался — голова прояснилась, окклюменция включилась, он наконец мог контролировать свои мысли, организовать их в стройные удобные ряды. Он словно напитался от неё жизненной энергией и теперь мог спокойно жить свою обычную жизнь — уверенным, сильным, твердо стоящим на ногах. Только вот эмоции не совсем еще подчинялись ему, или он просто не хотел держать их в узде, как иногда с ним случалось. Гермиона тем временем слушалась каждого его движения, прильнула к его ладони щекой, смотрела ему в глаза столь смело и открыто, что Северус понимал — она принадлежит ему. Эта чудовищная мысль пугала до чёртиков, одновременно с тем она пьянила, окутывала сознание греховным упоением, разливала по сердцу, точно яд, вязкое сладкое наслаждение. — Почему бы вам, профессор, не находиться на позволительном расстоянии от меня, чтобы не искушать лишний раз? — тихо предложила она. Неплохо держится, даже нашла что сказать, учитывая, что Северус физически ощущал, как она дрожит изнутри. — Искушения, мисс Грейнджер, подстерегают нас за каждым углом, в том и состоит сила человека, наше отличие от диких животных — умение противостоять им, — говорил Северус, проводя пальцем по голубой вене на шее. — Значит, мы с тобой оба недалеко ушли от животных, — прошептала она и прикрыла глаза. Северус шумно выдохнул — она была совершенно права, он тоже поддался этому искушению в минуту слабости, и теперь ему жить с этим всю оставшуюся жизнь. Знать, что он слишком слаб, даже чтобы противостоять соблазнительной юной ученице, которая беззастенчиво предлагает близость. Дальше работать в школе ему действительно не стоит. — Да, — ответил он и отошёл от Гермионы. Внезапное осознание собственной никчемности вдруг разрушило все желание играть с ней, дразнить девчонку. — Постой, — она поймала его за рукав, — все не так. Я действительно считаю, как и говорила там в лесу: тот факт, что мы все ещё ученица и учитель — недоразумение. Я должна была закончить школу год назад, — Гермиона говорила торопливо, словно боялась не успеть все сказать. — И если бы так и было, то наша связь не была бы запретной, мы могли бы не прятаться. Так что по сути меняется? Мы те же самые люди, что и были бы, если бы я не пропустила год. Прости, что сказала так. На самом деле я считаю, что мы поступаем верно, мы не обязаны ждать эти идиотские два с половиной месяца, ничего страшного в происходящем нет. Северус не успел до конца обдумать её слова: в следующее мгновение он сбросил с себя её руку и стремительно отошёл на несколько шагов, потому что в его кабинет постучали. Он только успел поймать её отчаянный взгляд, и все же понял, что отреагировал очень вовремя — следом за стуком, дверь приоткрылась, и в проёме появилась голова одного из студентов Слизерина. — Профессор, простите, что отрываю, — быстро заговорил он, — но там прибыли родители Астории, они направились прямо к директору. — Я, кажется, сказал, что оповещать родителей нет никакой необходимости, — Северус говорил спокойно, но ноздри его раздулись от ярости. И явно не из-за того, что родители Гринграсс приперлись, а потому что этот идиот помешал им и влез в дверь, не дожидаясь разрешения. — Да, но Сюзан Селвин, её подруга, похоже написала ещё до вашего появления своим бабушке с дедушкой, а те, в свою очередь, оповестили мистера и миссис Гринграсс. В общем, они такие недовольные, пошли прямиком к профессору МакГонагалл... — Ясно, — перебил его Снейп. — Иду. Мисс Грейнджер, начинайте без меня в бронзовом котле. Методом, которым мы начинали — все смешать в ступе и бросать разом. — И бросать разом, — почти синхронно с ним ответила Гермиона. — И варить полчаса, я помню как магия раскрывала его секрет. Северус недовольно повел бровью — обязательно же надо показать, что все знает. — И соблюдайте технику безопасности, — но он должен последнее слово оставить за собой. Когда Северус вернулся, Гермиона сидела на стуле, подперев подбородок руками, улыбалась и неотрывно смотрела в котел. Выглядела она не просто уставшей, а измотанной. Почему он не заметил этого ещё днем? По-видимому, глаза застилали эти их дружеские объятия с... Поттером. Слишком много ненависти было в Северусе к этой фамилии, невозможно просто так спокойно видеть, как Поттер нагло обнимает девушку, которую хочешь обнимать ты. Зря он в это ввязался. Гермиона напоминает ему слишком о многих неприятных моментах в его жизни. Если уж так захотелось поцелуев под моросящим дождём на весенней улице, изнуряющих секс-марафонов и поющих на кухне девиц, можно было бы поискать какую-то другую женщину. Подходящую по возрасту, если и бывшую ученицу, то закончившую школу давным-давно, и кого-то... кого-то, кто не стал бы окунать его в постоянно травмирующие воспоминания. Хотя Северус, конечно, знал, что поступать нормально и правильно — не его путь. Он сам постоянно возвращает себя в одну и ту же точку: каждый раз заново переживать то, что должно быть похоронено. Видимо, и влечение к подруге Поттера не случайность. Так или иначе, она не виновата во всем этом. Болезненный укол чувства вины пронзил Северуса, когда он смотрел на это изможденное лицо. Хотя по довольной улыбке на нем Северус понял, что не увидит сегодня свернувшихся в камень ингредиентов. Он быстро подошёл ближе и едва сам не улыбнулся от восторга — котел был наполнен жемчужно-белым зельем, пахнущим и выглядевшим как нечто хорошо сваренное и вполне готовое к использованию. — С первого раза? — спросил он. — С первого, — эхом отозвалась Гермиона. — Отлично. — Когда мы проверим его в действии? — поднялась она со стула. — Завтра, — ответил Северус. — Завтра? — Гермиона выглядела несколько разочарованной. — Завтра. Я соберу некоторых преподавателей, директора, и мы попробуем сразу на Выручай-комнате. Заодно у нас будут свидетельства зелья в действии, чтобы ты могла внести это в дипломную. Не могу ручаться, что именно на защите мы сможем вызвать адское пламя, чтобы продемонстрировать результат комиссии, поэтому если оно сработает, у нас должны быть свидетели. А сегодня тебе нужно отдохнуть, ты выглядишь уставшей. — Я в порядке, — покачала головой Гермиона. — Ну да, конечно, — усмехнулся Северус. Он подошёл к стеклянному шкафу и порылся на полках с зельями. — Скоро начинается ужин, ты придешь туда и поешь, не задерживаясь, — сказал он, когда выудил откуда-то из дальнего угла пыльный флакон с каким-то зельем. — Потом сразу отправляйся в башню самой первой и прими ванну, а когда ляжешь туда, добавь это в воду, весь флакон. Он протянул стеклянный фиал в руку Гермионы. — Что это? — Просто делай, что я велел. После ванны сразу в постель, ясно? Завтра ты должна быть полна сил. — Вообще-то мне надо готовиться к экзаменам, — протестующе заявила Гермиона. — Не сегодня, — категорично отрезал Северус. — Но... — Не спорь, ладно? — Ладно, — нахмурившись кивнула Гермиона. Она помедлила несколько мгновений, взяла свою бисерную сумочку и, словно вспомнив что-то, снова повернулась к Северусу. — Кстати, насчёт баллов я пошутила, — высокомерно заявила она. — Я рассчитывала, что ты это понял. Честно говоря это, — она порылась в сумочке и достала свою работу с его резолюцией и потрясла ею в воздухе, — несколько оскорбительно. — Я снимаю с тебя баллы — ты недовольна. Прибавляю — снова недовольна. Тебе трудно угодить, — чувство вины Северуса требовало от него быть осторожным и бережным в данную минуту и тщательно подбирать слова. — Мне достаточно было вернуть те сто пятьдесят, которые зарабатывал весь факультет. Лишнего не надо, я не за этим провела с тобой ночь. — Вымученная, бледная, уставшая, с синяками под глазами — но с гордо вздернутым носом. Настоящая гриффиндорка. Это нервировало и притягивало одновременно. — Ты их заслужила, — Северус сказал это просто и довольно мягко. Гермиона гневно посмотрела на него, и он тут же понял, что прозвучало это крайне двусмысленно. — Твоя работа действительно хороша, — поспешно добавил Северус. — И потом, считай это восстановлением справедливости. Гермиона все ещё смотрела на него гордо и с вызовом. И Северус снова посетовал, что позволил себе ввязаться во что-то со столь юной особой, совсем девчонкой. — Слушай, — он тоже нахмурился, — ты в своём уме? Я не хотел тебя оскорбить. Это ясно? — Ясно, — буркнула она и сделала к нему шаг. Постояла некоторое время, не решаясь что-то сделать и не глядя ему в глаза. — Я тоже хочу прояснить ситуацию с твоими подозрениями, — наконец сказала она. — Неужели ты действительно думаешь, что после прошедшей ночи, после того, что ты делал со мной, я могу сегодня даже думать о ком-то другом? На самом деле это действительно было бы странно, тем более, что он видел, какой счастливой она была на его кухне днем. И тем не менее, о коварстве женщин он знал слишком много, чтобы полностью доверять им. — Наверное, — пожал он плечами. Похоже, что ответ её не очень устроил, потому что она сунула свою работу обратно в сумочку, быстро развернулась и собралась уходить. Северус вдруг понял, что не желает расставаться сегодня с ней на такой холодной ноте, но вести милые разговоры он тоже не умел, поэтому все что ему осталось — настигнуть Гермиону у двери, которую она уже успела приоткрыть, захлопнуть её, развернуть к себе девушку, обхватить рукой затылок и быстро приникнуть к её губам своими. — А как же никаких контактов в школе? — Если слов ты не понимаешь, что мне остаётся делать? — фыркнул Северус.* * *
Гермиона откупорила фиал и понюхала зелье издалека. Запах показался приятным. Ну что ж, она ведь доверяла Снейпу? Гермиона покривила бы душой, если бы сказала, что доверяет ему на все сто процентов, и все же она старалась довериться. А вдруг это какое-то зелье, которое она добавит в ванную, а его пары сотрут ей память за последние несколько дней? Он уже грозился как-то... Прошедшей ночью таких проблем не было, Гермиона была полностью открыта ему. С другой стороны, в тех обстоятельствах уже просто не оставалось возможности что-то скрывать. И что же изменилось теперь? Он вёл себя странно сегодня — очевидно ревновал и в то же время цеплял на себя маску равнодушия. Эти баллы ещё дурацкие... Гермиона испытывала двойственные чувства по отношению к этому событию: что бы он там ни говорил, она точно знала — дополнительные пятьдесят очков оказались у Гриффиндора из-за прошедшей ночи, Гермиона была в этом абсолютно уверена, и с одной стороны это и в самом деле формально было оскорбительно, как будто он заплатил. С другой стороны, внутри Гермионы все ликовало по неясной до конца причине. Она ощущала, что для него это был единственный способ выразить свои чувства относительно прошедшей ночи и заявить о них так, чтобы Гермионе стало ясно — он остался доволен. Сколько ещё таких недосказанностей будет в этих безумных отношениях? Сколько переживаний может вмещать в себя Северус Снейп и не выплескивать их при этом? Ревнует ли он ко всем или проблема будет только в Гарри? И что делать с его чувством вины, или благородством, или что там им двигало, когда речь зашла о том, что он тоже поддался искушению? Гермиона, скрепя сердце, опрокинула фиал, чтобы вылить в ванну. В конце концов она обязана или довериться ему, или действительно стереть его из памяти навсегда, чтобы не мучить себя. Хотя Гермиона понимала, что оставить прошедшую ночь в памяти хотелось бы, даже если бы он ушёл из её жизни прямо сегодня утром. Но ведь он не ушёл. Он попросил чувствовать себя как дома, потом вернулся, обедал с ней и целовал, одолжил свои книги. Гермиона решительно вылила изумрудную жидкость в тёплую воду, в которой лежала. Сначала её окутал невероятно приятный лесной запах — травы, которыми пахло от самого Снейпа, влажной коры, хвои, что-то ещё не до конца уловимое и приятное... А потом вода в ванне активно забурлила, и Гермиона растянулась в блаженной улыбке. Мягкие водяные пузыри массировали все тело — спину, ноги, руки и Гермиона почувствовала укол вины за то, что подозревала Снейпа. Конечно, он хотел облегчить её состояние после всего, что произошло; он, судя по всему, понимал, как сказалась на её теле прошедшая ночь, понимал, что поспали они совсем мало, и она действительно ужасно устала и была измучена. И приятен был не только водяной массаж всего тела, но и сама по себе его молчаливая забота. Гермиона прикрыла глаза. Она полностью расслабилась, напряжение отступило, мышцы благодарно размякли, и через несколько минут стало мучительно клонить в сон. Действие зелья это было, или сказалась собственная усталость, но глаза заболели, голова стала тяжёлой. Гермиона все же дождалась, когда вода прекратит пузыриться, чтобы до конца насладиться его подарком, быстро оделась в свою пижаму и юркнула в кровать, закрывшись пологами. Там её уже ждал Живоглот, которого Гермиона прижала к себе, наслаждаясь теплом и мягкостью кота. Она почти мгновенно провалилась в глубокий сон, успев поймать последнюю приятную мысль о том, как сказочно на самом деле она провела выходные.
Примечания:
Друзья! У кого проблемы с доступом к этому ресурсу, у меня есть страничка на фанфиксе (ссылка в профиле), можно читать там. Отсюда пока тоже не ухожу.