16
12 июня 2024 г. в 08:27
Его тяжелый напор так ошеломил Гермиону, что она не вполне понимала, как реагировать. Он целовал её грубо, без всякой романтики, жёстко, эгоистично. Для себя, не для неё.
Но сердце Гермионы в этот момент все равно стучало как сумасшедшее, ей казалось, что оглушающая дробь слышна в горле, и Снейп почувствует его своим языком во рту у Гермионы.
Эмоции так сильно захлестнули ее, что заставили медленно испаряться все пережитые за это утро переживания. Оставались только он, она и каменные стены разгромленного кабинета. Она чувствовала, как бесцеремонно и по-хозяйски его руки движутся по её талии, спускаются к бедрам, возвращаются назад, тянут её галстук, борются с пуговицами школьной рубашки.
Снейп прервал поцелуй и резко повернул Гермиону к себе спиной, заставив опереться ладошками о стену его кабинета. Он убрал в сторону копну её волос, и горячие губы его очутились в ложбинке между шеей и плечом. Гермиона откинула голову назад, предоставляя ему полную свободу действий, давая ему разрешение на все, чего он пожелает.
Школьная рубашка уже была полностью расстегнута, и Снейп заскользил длинными пальцами по кружеву её лифчика, повторяя изгибы груди, задевая чувствительные соски, а Гермиона изо всех оставшихся сил пыталась сдерживать рваные выдохи и стоны, порожденные кружащими голову возбуждением и удовольствием.
Рот Снейпа становился все более наглым, под стать хозяину, язык исследовал тело Гермионы, губы прихватывали кожу в чувствительных участках, иногда он прикусывал места, которые целовал, точно током пронизывая все её тело.
На несколько мгновений он убрал от неё руки, и Гермиона поняла, что он срывает с себя магловский пиджак, в котором оставался все это время, и расстегивает рубашку. Следующей на пол полетела её собственная рубашка, Снейп вновь повернул Гермиону к себе лицом, обхватил рукой грудь в лифчике, прижал спиной к стене и поднял подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза.
— Если ты планируешь играть, девочка, то не сегодня, — хрипло проговорил он, сверкая на нее бездонными черными глазами. — У тебя есть последний шанс сбежать, прямо сейчас, второго шанса не будет.
От его слов волна адреналина пробежала по её телу из живота, но, смешавшись со жгучим возбуждением, заставила Гермиону издать непроизвольный стон и выгнуться навстречу своему столь желанному мужчине, давая понять, что никуда бежать от него она не собирается. Ей казалось, что воздух искрит между ними; может, это магия обоих вырывается наружу от того, что контроль совершенно потерян.
— В этот раз я не остановлюсь, Грейнджер, даже если ты передумаешь, — горячим шепотом пообещал он, уже покрывая поцелуями ее шею, подбородок, скулы, прихватывая мочку уха.
— Только попробуй остановиться, — жадно вдыхая запах его кожи, простонала Гермиона. Как долго она мечтала утонуть в этом запахе без оглядки, без стеснения, откровенно, жадно, всей силой своих лёгких. Погрузиться в него, как в пучину, раствориться без остатка, наслаждаясь каждым мгновением, утолить наконец эту жажду вдыхать его.
Она попыталась снять с него рубашку одной рукой и потянулась к застежке брюк другой. "Только попробуй остановиться как тогда, я убью тебя, только попробуй", — неслось в ее затуманенном горячей истомой сознании.
Он обхватил руками её запястья и завёл высоко над головой Гермионы. Для верности зафиксировал одной рукой, а вторая рука отправилась в путешествие по её телу, оставляя сладостные дорожки, заставляя тело дрожать и извиваться от его прикосновений, а кожу гореть, точно в лихорадке. Когда через несколько мгновений он не отпустил её руки, Гермиона поняла — ей не позволено было проявлять инициативу, он намеревался полностью контролировать все происходящее между ними безумие. Одна только мысль о его тотальном контроле над ней прошибла Гермиону горячей волной необъяснимого, бессмысленного удовольствия. Она вся содрогнулась и попыталась найти его губы для поцелуя, сделать хоть что-то в попытке вернуть себе крохи контроля над ситуацией. Впрочем, возбуждение имело общую природу со страхом, как и несколько мгновений раньше. В сознании царил полный хаос, и ей становилось все сложнее хотя бы слышать себя, свой голос разума или любой другой; все поглощал туман, сплетенный из одних обнаженных эмоций. В обычной, привычной ей жизни, Гермиона, как правило, предпочитала все контролировать, и осознание, что в эту минуту ей придётся быть ведомой, подчиниться его силе и его желанию, пугала до чёртиков, одновременно с адреналином разливая по венам жгучее вожделение, не только поглощающее тело, но и парализующее сознание.
С другой стороны, его контроль над ситуацией немного успокаивал, это означало, что ей не придётся принимать решений, и она не сделает ничего, что отпугнет или разочарует его. Пускай его горячие губы делают, что хотят — это великолепно!.. пускай его прикосновения сводят с ума — Гермиона согласна была покориться его воле.
Её внутренности колотило от одной мысли, что это ОН, он с ней, он её целует, он её касается, он прижимается к ней всем телом. ОН. Её жестокий и мрачный учитель, её спаситель, её тайная запретная страсть. Собственное тело уже жило своей жизнью, грудь болезненно налилась, соски затвердели и чувствительно терлись о мужской торс, её бедра тесно прижимались к нему, чтобы каждое мгновение ощущать его желание, его силу и подтверждение, что он не отступит сегодня, что они соединятся.
А руки Снейпа тем временем становились все нахальнее. Он нырнул под юбку, скользнул по бедру, вернулся к колену, а затем переместился на внутреннюю сторону бедра и двинулся вверх к её трусикам. Гермиону прошибла волна электрического разряда, и она вдруг осознала, что если он коснётся её там, оргазм накроет ее от одного прикосновения. Потому что в реальности все оказалось гораздо мощнее, чем в её фантазиях, потому что в реальности она вся превратилась в одну сплошную эрогенную зону.
— Грейнджер, — рвано прорычал он ей в шею, дыхание его было сбито, — что ты творишь?
Гермиона смогла только невнятно простонать ему в ответ и последними остатками разума осознать, что его тоже неистово заводит её реакция. То есть ей даже не нужно проявлять инициативы, чтобы он чувствовал ее желание, он узнает это по отклику ее тела. Эта мысль придала сил, и Гермиона смогла выгнуться ему навстречу бёдрами, давая понять, что она хочет большего, она хочет идти до конца.
Снейп тяжело дышал, он убрал руку, которой ласкал её, оставив только ту, что держала её запястья прижатыми к стене. Гермиона распахнула глаза, пытаясь понять, что его остановило, и обнаружила, что он расстегнул брюки, и те полетели вниз, к его щиколоткам, оголяя жилистые ноги. Зрелище это на мгновение парализовало Гермиону.
Ей стыдно было признаться себе, но сейчас, когда она поняла, что в этот раз он действительно не собирается отступать, ей вдруг стало по-настоящему страшно. Перед Гермионой был взрослый мужчина, который намеревался заняться с ней любовью. Это не Рон, которого Гермиона могла всецело контролировать и направлять, когда они учились премудростям плотской любви прошедшим летом, который дрожал только от самого факта соития, даже просто от предвкушения, был очень осторожен, всегда проверял, не больно ли Гермионе, не обидел ли он её. И на самом деле все завершалось довольно быстро, Рон был крайне чувствителен в определенных областях. Впрочем, Гермиону это не расстраивало, она понимала, как устроена физиология юношей. К тому же на том этапе она и сама не осознавала, чего бы ей хотелось получить от этого опыта, еще не сформировалось каких-то пристрастий и желаний, потому ее в принципе устраивал сам факт того, что она удовлетворила свое любопытство как минимум о технической стороне вопроса.
Но сейчас с ней рядом далеко не юноша, а зрелый мужчина, который... Гермиона не могла представить, чем это может сильно отличаться от происходящего с Роном, но была точно уверена, что все будет иначе. Мало ли какие у него предпочтения? Может, он захочет чего-то такого, извращенного, к чему Гермиона пока не готова?
Она уже представила себе, как Снейп высмеивает её неопытность и наивность, вышвыривает вон со словами о том, что ему нужна женщина повзрослее, которая не будет краснеть от его желаний.
И тогда Гермиона решила, что черта с два она сдастся после всего... после того, как все-таки заполучила его, она даст ему все, что он пожелает и не спасует ни перед каким предложением. Он поймёт, что Гермиону не напугать, она готова на все! В конце концов, зря она, что ли, носит гриффиндоский галстук? Ради того, чтобы спасовать перед слизеринцем? Как бы не так!
Пока все это неслось в голове Гермионы нестройным потоком, она не успела отследить момент, когда рука Снейпа нырнула ей в трусики и коснулась мягких складочек. Гермиона зажмурилась, прижалась к нему теснее и заерзала, несколько смущенная и взволнованная столь откровенной лаской. Она мысленно представила как выглядят его волнующие длинные пальцы у неё между ног, а физические ощущения и все её существо сосредоточились внизу живота. Сколько ночей она мечтала об этих пальцах, сколько раз она фантазировала, что это не её рука, а его... там, у неё в трусиках. И теперь, когда грезы вдруг стали реальностью, Гермиона поняла, что слетает с катушек, не в состоянии себя контролировать. Пара его дерзких умелых движений — Гермиона распахнула глаза и увидела перед собой его лицо. Дыхание Снейпа было сбито, глаза полыхали огнём. "Это из-за меня? — пронеслось у неё в голове. — Он такой безумный сейчас из-за меня, из-за того, что его рука у меня в трусиках?" Её обдало жаркой судорожной волной, а следом ещё одной и ещё. Она обвила его бедро своей ногой, ещё больше открывая ему путь к своему лону. Снейп отпустил наконец её запястья, чтобы поддержать за талию второй рукой, и Гермиона вцепилась в его плечи и уткнулась лицом в шею, прихватывая кожу беспорядочными поцелуями. Он нашёл самое чувствительное место, которое вызывало яркую реакцию Гермионы, и задал ритм своим пальцам, а вторая рука отогнула кружева лифчика и беззастенчиво ласкала сосок. Гермиона понимала, что это полная капитуляция, что она вся в его власти, мало того, она получает наслаждение от каждого мгновения. Через несколько секунд и он это осознает в полной мере, потому что Гермиона уже ничего не видела, ничего не понимала, уже не могла контролировать подступающий оргазм. Она, отчаянно всхлипывая, откинула голову назад, стала жадно хватать ртом недостающий воздух и забилась в ярких томительных судорогах. Все тело накрывало волной за волной сладкого непередаваемого наслаждения, перед глазами пошли белые пятна и наконец она расслабилась, накрывшись как теплым воздушным одеялом последним сладостным импульсом.
"Снейп, чёртов Снейп, — неслось у неё в голове, — что ты сделал со мной, что я готова лужицей растечься у твоих ног?!"
Она открыла глаза и посмотрела на него. Взгляд у самого Снейпа был дикий, распаленный до предела, Гермиона никогда раньше не видела его в таком состоянии.
Одним резким движением он стянул с неё трусики, отбросил их на пол и подхватил её за ягодицы. Гермиона положила руки ему на плечи и обхватила за шею, чтобы немного облегчить нагрузку. Снейп тем временем впечатал её в стену спиной, и не успела Гермиона до конца осознать, что сейчас произойдёт, когда увидела — он уже вытащил из трусов напряженный член одной рукой и с поразительной легкостью вошёл в неё. Она жарко выдохнула и пошире распахнула глаза, чтобы увидеть его лицо. Снейп тоже следил за её реакцией. А Гермиона не могла поверить, что это происходит наяву, что её учитель, её несбыточная мечта, её тайная страсть, желанный мужчина, её самый важный и запретный секрет — он с ней, он внутри неё. От самого осознания, что это профессор Снейп внутри тебя, можно было снова кончить в одно мгновение. Его тело качнулось в рваном толчке, вынуждая Гермиону жарко выдохнуть, удерживая рвущийся стон. Длительное отсутствие практики сказывалось — мышцы влагалища пытались сжаться, ощущая непривычное давление. И все же это было прекрасно — Снейп наконец внутри нее, то, чего она так отчаянно желала — сбылось. Гермиона сладостно прикрыла глаза, упиваясь этим ощущением, давая себе возможность запомнить, впитать в себя, навечно зафиксировать в сознании радость этого мгновения. Она запустила руки ему в волосы и притянула к себе лицо для поцелуя, желая заполучить все и сразу.
Снейп впечатывался в неё с силой, быстро, горячо, ненасытно, так, как будто в любой момент мог потерять её, и старался успеть все за короткий промежуток времени; он заставлял Гермиону жадно хватать ртом воздух, вырывал безумные неконтролируемые стоны из её горла.
Странно, но в какой-то момент происходящее показалось таким правильным, таким естественным и нормальным, что Гермиона поразилась этому ощущению. Она держалась за его плечи, обвивала его бедра ногами с такой лёгкостью, словно это было обычным делом. А его орган внутри неё скользил так легко и удобно, несмотря на некоторое сопротивление внутренних мышц, словно их тела созданы специально для того, чтобы соединиться.
На миг она снова распахнула глаза, и ей почудилось, что Снейп обезумел — такой дикий растравленный у него был вид. Взгляд совершенно невменяемый, зубы крепко стиснуты. Он заметил, что она смотрит на него, и спрятал лицо в ложбинке между шеей и плечом, прикусив это место краешками зубов и ударившись головой о стену. Гермиона точно со стороны услышала свой протяжный стон и поняла, что после этого он задвигался еще быстрее.
— О, Боже, Принц, — простонала она, — я сейчас опять...
Она не смогла договорить, отдавшись собственному естеству, позволяя телу стонать, почти кричать и биться в судорогах, удерживаемому только его руками и стеной позади Гермионы.
На пике он внезапно зарычал и несколько раз с силой впечатал Гермиону в стену. Ей было больно, но то была приятная боль. Очищающая, подчеркивающая наслаждение, снимающая все ограничения в теле и разуме.
Он не выходил из неё с минуту, не выпускал из рук ягодицы, успокаивая дыхание.
— Противозачаточное зелье пьёшь? — все ещё неровным от сбитого дыхания голосом вдруг спросил Снейп.
— Нет, — так же не в силах справиться с ритмом разбушевавшихся лёгких, выдохнула Гермиона.
Снейп одним рывком покинул её тело и поставил Гермиону на ноги, в последний раз провел пальцами по бедрам.
Он внимательно посмотрел ей в лицо, затем поднял с пола брюки, надел их и начал застегивать пуговицы.
— Тогда сейчас нужно сварить и в обычную порцию добавить жало веретенницы, из-за того, что принято будет с запозданием. Ты...
— Я справлюсь, — неловко пробормотала Гермиона, одергивая юбку и судорожно поправляя лифчик, давно оголивший её грудь. Затем подняла с пола свою школьную рубашку и нервно натянула её, потом попыталась застегнуть, путаясь в пуговицах и петлицах. Летом она уже варила это зелье. Но её смущал такой стремительный переход к насущным делам, потому она постаралась так быстро одеться. Тело её не слушалось, ноги подрагивали, пальцы, точно чужие, никак не могли ухватить пуговицы.
Снейп накинул на себя рубашку, быстро застегнулся и вернулся к Гермионе. Он взглянул ей в глаза, бережно, но настойчиво убрал её руки от маленьких перламутровых пуговичек и сам застегнул все до единой, а потом выправил галстук и еще на секунду задержался взглядом на ее лице. Гермиона все ещё прижималась к стене, где только пару минут назад случилось их дикое соитие, точно та не отпускала ее.
— Только жало... — внезапно опомнилась она. — У меня его нет. Все остальное есть.
— Я сам сварю, — нахмурился Снейп, отвернулся от Гермионы, поднял с пола свой магловский пиджак, хмуро осмотрел его и небрежно бросил на письменный стол.
— Я вполне могу сама, если ты одолжишь мне жало веретенницы.
Он недовольно выдохнул, как всегда, когда она с ним спорила.
Ноги вроде бы потихоньку обретали силу. Гермиона заправила рубашку в юбку, поправила галстук, попыталась пригладить волосы, но от стены не могла себя отлепить. Прямо сроднилась с ней, что ли...
Снейп, уже полностью одетый, некоторое время постоял к ней спиной, потом все же обернулся.
— Грейнджер, — она никогда не слышала у него такого нерешительного тона, кажется, он собирался с мыслями, чтобы сказать что-то важное. — Это было...
В мгновение ока стена отпустила её, Гермиона подскочила к Снейпу и прижала ладонь к губам, не давая ему продолжить.
— Нет, Принц, нет, — замотала она головой. — Произошедшее сейчас станет одним из самых приятных воспоминаний, я с его помощью буду патронуса вызывать, понимаешь? — бровь Снейпа скептически поползла вверх. — И если ты попробуешь сейчас заикнуться о том, что это было ошибкой, я тебя прокляну, клянусь.
Он закрыл рот и некоторое время смотрел на нее с приподнятыми бровями, пока Гермиона не убрала руку от его губ.
— Вполне вероятно, это действительно крупная ошибка, — все же сказал он. — Но вряд ли я пожалею о случившемся.
Гермиона непроизвольно растянулась в довольной улыбке — так гораздо лучше. Не жалей ни о чем, Принц, это было великолепно.
— Но, Грейнджер, жало веретенницы, — снова вернулся к этому Снейп, — как можно не иметь его в припасах, чему вас там Слизнорт учит? Оно же в очень многие полезные зелья добавляется.
— Закончилось, — пожала плечами Гермиона. — Это проблема? У тебя нет?
— У меня есть, но что за безответственность: противозачаточное на постоянной основе не пьёшь, на экстренный случай ингредиентов не хватает. А если бы это был не я? Опять пришлось бы воровать?
— Что значит, если бы не ты? — нахмурилась Гермиона, не став комментировать это его "опять воровать" — он что, в курсе, кто стащил у него шкурку бумсланга несколько лет назад? — Я ни с кем не планировала близость, чтобы запасаться противозачаточным.
— По твоему поведению сложно прийти к такому выводу, — в своей обычной манере ответил Снейп.
— Думаешь, я со всеми особями мужского пола веду себя так, как с тобой? — задохнулась, задетая его заявлением, Гермиона.
Снейп оглядел её оценивающе, потом поморщился и ответил совершенно нормально, без холода или сарказма в голосе:
— Не думаю.
Он снова бросил взгляд на Омут памяти, в котором виднелись отблески лиц из воспоминаний Дамблдора.
— Что ты собираешься делать? — спросила Гермиона, понимая, что его мысли снова возвращаются к полученным невероятным новостям. — Ты отыщешь её? Эту девочку...
Морщины между бровей Снейпа сделались глубокими. Глаза заметались из стороны в сторону.
— Не знаю... — ответил он. — Эта "девочка", кстати, уже старше тебя.
— Да, она взрослая, — грустно кивнула Гермиона, не уверенная стоит ли сейчас давать ему какие-то советы, будет ли это уместно.
Снейп сел в свое кресло и потер лицо руками.
— Мне кажется, у неё были родители, и я не помню, была ли какая-то информация о том, что она приёмный ребёнок. Вероятно, она не знает о существовании какого-то другого...
Гермиона чувствовала — он пока не в состоянии назвать себя отцом. Вся ситуация была слишком неожиданной и тяжёлой, чтобы можно было грезить о легком принятии.
— Глупо рассчитывать, что она жаждет со мной встретиться, — закончил свою мысль Снейп.
Гермиона обогнула стол и подошла к нему.
— Позволь мне помочь.
Снейп встрепенулся и поднял на нее голову.
— Даже не вздумай ничего делать!
— Без твоего разрешения не стану, обещаю.
Она оперлась бёдрами на его стол, нагнулась к нему, обхватила руками подбородок, заставляя посмотреть на себя, и легонько поцеловала в губы.
Снейп глубоко вдохнул и продолжал сосредоточенно смотреть в её лицо.
— Все хорошо, — прошептала Гермиона. — Расслабься. Без твоего одобрения — ни шагу.
— Ты опоздала на завтрак, — внезапно произнес он, бросив короткий взгляд на разбитые часы, валяющиеся на полу.
Гермиона тоже перевела свой взгляд туда и подскочила на ноги.
— Черт с ним, с завтраком! Я опоздаю на трансфигурацию! — с ужасом выпалила она, ища глазами свою сумку. — А у тебя нет с утра занятий?
Он промолчал, сумка наконец была обнаружена, Гермиона схватила её, потом свитер, запихнула его в сумку и надела мантию прямо поверх рубашки.
— Я могу вернуться на большой перемене и помочь навести здесь порядок.
— Не стоит, — отозвался Снейп.
Гермиона уже держалась за ручку двери, когда он окликнул ее:
— Мисс Грейнджер.
Она обернулась удивлённая вновь официальным обращением.
— Ваши трусики, — его выразительный взгляд указывал на пол неподалеку от злополучной стены.
Ах, ясно, это такой подкол. Щеки Гермионы мгновенно вспыхнули, она бросилась туда, где лежало её нижнее белье, быстро схватила его и не сразу смогла решить, что с ним делать. Надеть здесь или сунуть в сумку? Надеть показалось всё же более разумным, хотя и неловким решением, тем более, что чёртов Снейп неотступно следил за каждым её движением.
— Благодарю, — пробормотала Гермиона, не глядя ему в глаза.
И поспешила вернуться к двери.
— Мерлин Всемогущий, — вырвалось из её груди, когда она коснулась медной ручки. — Дверь-то у нас не была заперта.
Снейп только равнодушно пожал плечами.
— Теперь уже поздно сокрушаться по этому поводу.
* * *
Гермиона бежала по коридорам старого замка в кабинет трансфигурации и не могла поверить в то, чем была занята последние несколько часов. Боже... что произошло... Лили, ребёнок, Снейп... их дикое невероятное соитие... По-видимому, новости от Дамблдора сильно подкосили профессора: он отпустил себя, позволил себе то, что ранее считал непозволительным. К тому же, похоже, их близость отрезвила его, привела в чувство, вывела из транса, в котором Снейп прибывал после получения такого противоречивого воспоминания. Когда Гермиона заскочила в класс, она поймала себя на чувстве страха, ей казалось, что все смотрят на неё. Вдруг произошедшее с ней читается по её внешнему виду? Вдруг однокурсники поймут, что она сейчас неистово трахалась с учителем в его кабинете? Что, если у неё растрепаны волосы или остались следы его ненасытных губ на шее? Она ведь даже не заглянула в туалет, чтобы найти зеркало и привести себя в порядок. Впрочем, сделать она уже ничего не могла: МакГонагалл была в классе, а Гермиона и так забежала после звонка, придется делать непринужденный вид. Гарри смотрел на нее с удивлением и некоторым облегчением. — Где ты была? — зашептал он, когда МакГонагалл закончила теоретическую часть урока и раздавала ученикам старинные ночные горшки, которые им предстояло трансфигурировать в метлы. — Джинни сказала, что когда проснулась, тебя уже не было в спальне. На завтрак не пришла! Я так волновался! Думал, ты опять сбежала в лес, или в Лондон, или ещё куда-то. — Я занималась, Гарри! — такая ложь должна была выглядеть правдоподобно, это ведь вполне в духе Гермионы Грейнджер. — Вообще-то нам надо готовиться к экзаменам! Тебе тоже! Если не возьмешься за голову сейчас, потом будет поздно! — В библиотеке тебя тоже не было! — прошипел Гарри, когда они получили свои горшки и МакГонагалл прошла мимо. — Ты следишь за мной? Я что, под надзором? — взвилась Гермиона. — Ты должна быть под надзором! — Гарри посмотрел на нее довольно сурово. — В последнее время ты сама не своя и постоянно подвергаешь себя неоправданному риску! Отдалилась от нас, ничего не рассказываешь, ещё и обманываешь! А я в это время волнуюсь! Гермиона не нашлась, что ответить ему на это, тем более, что Гарри был прав. — Я не могу потерять тебя теперь, когда наконец наступила мирная жизнь, понимаешь? — чуть спокойнее позже сказал Гарри. — Ты меня не потеряешь, — улыбнулась ему Гермиона.* * *
День казался безумным. На перемене Гермиона рванула в туалет, проверить, как она выглядит. Немного растрепанная и бледная, но это ни о чем запретном не должно говорить. Тёмные тени залегли под глазами от того, что она не спала ночью, но этот факт так же не мог выдать её секретов. Сегодня у седьмого курса Гриффиндора занятий у Снейпа не было, и до большого перерыва Гермиона его так и не встретила. К её удивлению, на обед он тоже не явился. Зато после того как Гермиона поела, она, наконец, в полной мере ощутила усталость и отсутствие сна ночью. Глаза слипались, тело было ватным, мысли стали тягучими и путаными. Гермиона ни на миг не забывала том, что ей необходимо сварить противозачаточное зелье и, когда образовался перерыв между занятиями, она рванула в свою спальню за ингредиентами. На ее кровати обнаружилась небольшая коробка, и Гермиона замерла, стараясь понять, есть ли там отголоски чёрной магии, или коробок все же от Снейпа? Применив пару обнаруживающих заклятий, Гермиона решила, что коробка вполне безобидна. Она открыла её и улыбнулась — своеобразный подарок её ждал от... теперь уже любовника? Так она должна его называть, пусть и мысленно? Противозачаточное, тонизирующее зелья и большой мешочек с жалом веретенницы, которого ей хватило бы, наверное, на два курса обучения. Вместо цветов? Она была невероятно благодарна Снейпу за тонизирующее, да и за то, что не пришлось самой варить противозачаточное. На последний урок Гермиона шла уже с вполне ясным сознанием и более или менее нормальным самочувствием. На ужине его тоже не было, и вдруг до Гермионы донеслись слухи о том, что профессор Снейп уходит из школы. — Что? — встрепенулась она, услышав разговор двух шестикурсников. — Да, он не появился сегодня на уроках, которые должен был вести, — с воодушевлением рассказывал Майкл Спиннет. — Во второй половине дня деканы уже предупреждали, что его не будет и заменили его уроки. А потом двое слизеринцев говорили, что видели, как МакГонагалл спустилась в подземелье, в его покои, и вроде бы они о чем-то громко спорили в его комнатах. Ну, там расслышать ничего было нельзя. В общем, они думают, что он уходит из школы. Гермиона поймала взволнованный взгляд Гарри и поняла, что сейчас выдаёт себя с головой. Нужно было быстро давать объяснение своей тревоге о профессоре Снейпе. — А как же моя дипломная? — пропищала она. — Мы её не закончили! — Да брось, не уйдёт он, — сказал Гарри, хотя уверенности в его голосе было мало. А мысли Гермионы метались в голове, как ненормальные. Если он решил бросить службу в Хогвартсе, то из-за чего? Из-за неё? Из-за того, что вступил в запретную связь с ученицей? Или из-за полученных от Дамблдора новостей? Может, кто-то узнал о том, что произошло утром в его кабинете, и Снейпа выгоняют? Только теперь Гермиона поняла, как неосторожны и беспечны они были, как неосмотрительно себя вели. Но как и сказал утром Снейп, сокрушаться уже было поздно. Забежав в туалет для девочек, Гермиона развернула карту Мародеров и стала искать его. Через несколько мгновений она облегчённо выдохнула. Он все ещё был в замке, правда, находился в учительской, где сегодня вечером собрался, кажется, весь педагогический состав Хогвартса. Поговорить с ним сейчас не представлялось возможным. Гермиона вернулась в Гриффиндорскую башню и принялась за подготовку к экзаменам. Хватило её ненадолго, вскоре прошедшая бессонная ночь снова дала о себе знать невероятной усталостью. Гермиона сдалась, поднялась в свою спальню, легла в кровать, но перед тем как уснуть, поискала точку с именем "Северус Снейп" на карте Мародеров. Точка оказалась в своих комнатах в подземелье. Он в замке, все хорошо. С этой мыслью Гермиона забылась усталым, глубоким сном. Утром Снейп появился на завтраке. Он едва скользнул по Гермионе взглядом, не больше, чем по другим ученикам, как и всегда. Он держался как обычно — холодно и отстраненно. Но одного этого мимолетного взгляда хватило, чтобы щеки Гермионы вспыхнули. Она мгновенно перенеслась на сутки назад в его кабинет. Кажется, все происходило только что: она сгорала в его объятиях, под его ненасытными губами и руками, она ощущала его движения внутри себя, она стонала и извивалась в оргазме под его умелыми пальцами. И вот уже они сидят за разными столами в Большом зале, сотни учеников вокруг, и Гермиона должна быть такой же отстраненной как и он, чтобы не выдать их тайну. На самом деле многие ученики косились на Снейпа и шептались, памятуя о вчерашних слухах. Многие не скрывали своего разочарования, что этот гадкий тип все же остался, никуда не уходит. А Гермиона вдруг поняла, что не станет искать с ним личной встречи сегодня, чтобы поговорить. Хватит с неё этих разговоров. Завтра он должен будет столкнуться с ней на уроке по Защите от Темных Искусств, а потом... потом у них будет большая перемена. И у Гермионы внезапно возник дерзкий, просто сумасшедший план.