Возвращая сердцу кровь

Северус неистово злился. В первую очередь на себя. Если детишки действительно имели коварный замысел, основывающийся на убеждении, что он — бесхребетный болван, когда дело касается женщин, — они были правы. Он такой и есть. К сожалению, теперь об этом знает Поттер и, соответственно, его долбанные друзья. В момент, когда Северус передавал Гарри свои воспоминания, он действительно был полностью открыт, ведь он думал, что все — пришёл его конец. И в тот момент уже совсем не важно было, что о нем подумают, что будут говорить, как относиться. Он только хотел, чтобы Поттер, наконец, победил, убил Воландеморта, и ещё немного... ещё немного хотелось, чтобы они оба — Гарри и Том — узнали всю правду. Только находясь в тисках смерти Северус готов был делиться этим, в другое время — ни за что, ибо от этих Поттеров всегда нужно ждать удара в спину. Ничуть не меньше, чем от кого-то по фамилии Рэддл. А теперь... теперь невыносимая девчонка вытащила его с того света, и как ему жить с тем фактом, что есть люди, которые в курсе его слабостей? О, если бы Темный лорд знал, как на самом деле легко можно сорвать маски и защиту с Северуса Снейпа! Это был бы крах всей операции. Её широченные горящие глаза, её горькие слезы, пропитавшие ткань его сюртука, точно прожгли брешь в броне Северуса Снейпа, и маски слетели. Всего на несколько мгновений, но этого хватило, чтобы натворить таких дел... хоть подвергай Грейнджер заклятию забвения, чтобы все исправить... Ведь она поняла, она совершенно точно догадалась — он не мог не отвечать взаимностью на её глупое девчоночье влечение. Насколько силен был соблазн! И как тяжело было взять себя под контроль и отвергнуть её. Единственное, чего не смог Северус — это окончательно разрушить её иллюзии. Не было сил, чтобы наговорить ей настоящих гадостей. Он даже толком не смог их придумать. Что он может ей сказать? Что она не красивая и не привлекательная? Такое заявление будет выглядеть жалким на фоне того, что именно он, Северус, из них двоих не блещет красотой. А Грейнджер наверняка знает, насколько хороша. Можно было бы сказать, что она отвратительна для него, что она... он не знал, что ещё. Не мог подобрать способа радикально отвергнуть её, растоптать её наивные девичьи иллюзии на его счёт. Потому что не хотел. Не хотел причинять ей ещё больше боли. Не хотел, чтобы она снова плакала. Хотя холодный разум подсказывал Северусу — лучше сейчас, сразу, обрубить это на корню, задушить в зародыше. Все равно она однажды узнает, кто он такой, осознает это. Все равно ничего между ними не может быть, и не стоит быть с ней столь обходительным — это равносильно тому, чтобы дать девочке надежду. Но нет... он как последний идиот убеждал её и так, и эдак, принял даже этот злополучный подарок, лишь бы она не плакала больше. Ведь он не мог предугадать, когда сломается. Возможно очередные её слезы — и он набросится на девчонку с поцелуями, скажет ей, что она великолепна, что она такая маленькая, хрупкая и такая желанная для него, что именно благодаря ей он снова начал ощущать вкус жизни. В последнем он и сам себе с огромным трудом признался только после вечеринки в доме Поттера. После того, как война закончилась, Северус не знал, зачем он живёт. Больше не было цели: Гарри победил, Воландеморт мёртв, а чувство вины перед Лили и самим собой никуда не ушло. Он должен был погибнуть в этой войне. Он готовился к этому, он дерзко шел к своим целям, понимая, что возмездие должно настигнуть его. Никто до конца не знает, что там... за Гранью. Но Северус робко надеялся, что, возможно, там он сможет встретить Лили. И она наконец выслушает его. Он покается перед ней, будет валяться у неё в ногах и вымолит прощение. Возможно, тогда и он сможет себя простить и освободится окончательно. Так или иначе осознание, что ему снова придётся бессмысленно топтать землю, стало ударом ниже пояса. Северус не знал, что ему теперь делать, куда податься, чем заниматься. Все его существо жило ради одной единственной цели. Цель достигнута — и что теперь? Оказалось, что он стал не нужен ни Смерти, ни Жизни; никто не принимал его. И наступили бессмысленные будни живого мертвеца: еда не имела вкуса, природа была лишена красок, его тело было лишено желаний. Северус жил автоматически в первые месяцы после войны. Он даже в Хогвартсе остался, несмотря на то, что понимал — изначальная цель его преподавания давно исчерпала себя. Просто потому, что не знал, куда ему теперь идти. У него не было плана на случай, если он выживет, а Темный лорд — нет. Северус всерьёз даже подумывал о том, чтобы действительно прервать жизнь самостоятельно, чем жить так, как сейчас. Единственным, что его останавливало, был портрет Дамблдора. Старый интриган добрался до Северуса даже в больнице Святого Мунго (там тоже имелся портрет легендарного волшебника) — заявил: есть, мол, кое-что важное, что Северус должен знать, и это должно помочь ему вернуться к жизни в полную силу. При этом долбанный старикашка отказался говорить напрямую; он сказал, что Северус должен сам увидеть все своими глазами — такое невозможно пересказать. И воспоминание надёжно спрятано за несколькими ключами. Некоторое время Северус находился в столь апатичном состоянии, что даже не сразу принялся искать это таинственное воспоминание. По возвращении в Хогвартс Дамблдор с портрета в кабинете директора продолжил навязывать необходимость поиска своего секрета и дал подсказку, где искать первый ключ, но не предупредил, гад, что это место обросло такими чудовищами, с какими Северус встретиться не рассчитывал и был сильно ранен, добывая злополучный ключ и подсказку, что тот открывает. Спасибо Грейнджер — хотя бы довела его до комнат и подлечила рану; силы в тот момент уже действительно были на исходе, и Северус не был уверен, что смог бы сам позаботиться о себе. После того случая он даже было решил, что Дамблдор на самом деле не имеет никакого важного воспоминания, а просто решил устроить Северусу очередной квест, чтобы тот почувствовал вкус жизни. Но от этой мысли сам вкус не появился, а только усилились апатия и ощущение бессмысленности существования. До того самого момента, пока Грейнджер не раскрылась перед ним. Одно маленькое событие: она уткнулась носом в кожу на его шее и втянула воздух так, что этот воздух, кажется, покинул тело самого Северуса. Он не мог дать вменяемую оценку происходившему с ним с тех пор, но понимал, что девочка пробудила в нем нечто, что заставило Северуса вытряхнуть из своей головы мысли о смерти и, наоборот, ощутить все грани жизни, почувствовать вновь, каково это: чего-то желать столь неистово, что это захватывает все твоё существо. Неожиданно и еда начала приносить удовольствие, только она не могла утолить тот голод, что пробудила в нем гриффиндорская всезнайка, по насмешке судьбы — подружка Поттера, девочка в два раза младше него самого. Тогда её страсть показалась неподдельной и такой неистово мощной, что Северусу снесло башку напрочь. И уже позже он стал подозревать, что все это только лишь умелая игра. Ну в самом деле, с чего вдруг такой юной прелестной девице воспылать к нему страстью? К нему — старому, угрюмому, злому профессору. Старому для неё, разумеется. Здесь два варианта: или они все это придумали с ее туповатыми дружками, чтобы его утешить, особенно после того, как он сказал ей, что жалеет о том, что не умер; или Поттер просто забил девочке голову романтическими бреднями про него, Северуса, и теперь она мнит его прекрасным рыцарем в чёрной мантии на белом коне. Ах, если бы он мог быть рыцарем! Возможно, вся его жизнь сложилась бы иначе. Но вместо рыцарских подвигов в его голове ядом растекалась мысль о том, что он будет полным идиотом, если не воспользуется ситуацией. Да, это противоречит любой преподавательской этике, впрочем, как и общечеловеческой. Даже если не смотреть на разницу в возрасте, он не имел права на близость с таким нежным созданием, как Гермиона Грейнджер. Но заглушить голос маленького демона было не так просто. "Ты точно болван, Принц, — шептал он ему, — разве можно упускать такую соблазнительную возможность? Девчонка разве что не вешается на тебя, она уже готова на все, посмотри!.." И Северус видел. Гермиона Грейнджер даже фактически словами подтвердила этот факт. Раздвинь он ей ноги прямо в своём кабинете, она, похоже, не раздумывая отдалась бы ему прямо там. В этом своём чертовом гриффиндорском галстуке, с этими невозможными огромными глазищами и нежной кожей. Мерлин Всемогущий, до чего же завораживающая картинка преследовала Северуса. Но он точно знал, что не сделает этого. Нескончаемая практика в окклюменции и легиллименции позволяли Северусу контролировать не только свои внешние действия, но и мысли. Он мог заменять те, что нужно спрятать, другими. Но от того, что они спрятаны под окклюментными щитами с мощнейшими замками, не означает, что они покинули голову Северуса. А годы дружбы с Альбусом Дамблдором помогли Северусу расставить ориентиры в жизненных принципах. И несмотря на то, что характер Северуса почти не менялся, границы дозволенного он понимал отчётливо. Спать с девочкой, которая видит в тебе светлый образ героя, однозначно — дерьмовая мысль, и скорее всего означает разбить её сердце. А Северус слишком хорошо знал, как нестерпимо может болеть это самое сердце. Было ещё кое-что странное в этой истории — раньше он так сильно не сопереживал ни одной женщине, чьё сердце должно было быть разбито из-за него. Вероятно дело было в том, что Грейнджер он знал много лет, ещё с детского возраста. Хотя это объяснение противоречило само себе. Когда Грейнджер была ребёнком, он её терпеть не мог. Он видел её выскочкой с неуемным самомнением, долбанной зубрилкой и самое главное — подружкой Поттера, которая участвовала во всех его злоключениях, в том числе портила жизнь ему, Северусу. Хотя — надо было признать —девочка весьма одаренная. Сварить Оборотное зелье на втором курсе — достойно даже по меркам Северуса. И поэтому он не стал тогда её наказывать за воровство шкурки бумсланга, пускай считает это наградой. Но теперь больше не было той девчонки с длинными зубами (куда она зубы-то дела, кстати?), осталась юная девушка с огромными глазами, полными слез. Из-за него. С нежными пальчиками, которыми она постоянно пыталась дотронуться до него, специально и случайно. С бьющейся на шее веной, при одном взгляде на которую хотелось впиться в неё губами и оставить страстные следы.

* * *

Гермиона помыла с утра голову и внезапно не стала усмирять свои волосы, как она обычно делала. Она почувствовала, что нужно оставить их такими пышными, естественными, какие они есть. Она даже не причесала их. Если не причесывать, то они вились милыми локонами, хотя и совершенно неуправляемыми. Гермиона ощущала, что ей как воздух необходимо дать себе свободу быть собой, такой естественной, какой ее создала природа. Она вышагивала на завтрак, чувствуя, как магия вибрирует вокруг неё. Наконец она могла контролировать ту силу, что рвалась из неё. Она просто играла с ней, отпуская и возвращая назад. Ощущение счастья переполняло Гермиону. Вчера она сбежала с индивидуальной консультации у Снейпа, как только он принял подарок; собственно, к занятию они так и не приступили. А сегодня утром Гермиона встала с твёрдым убеждением — её возлюбленный тоже что-то испытывает к ней. Она осознала это как истину и почувствовала себя самой сильной, желанной, прекрасной в естественном своём проявлении. Она ощущала невероятную женскую энергию, струившуюся из каждой клетки своего тела, точно рождалась заново, превращаясь из девочки в хищницу, львицу, преследующую свою жертву. "Ну что ж, милый Принц, тебя ждёт новая тактика — недотрога Грейнджер, — игриво думалось ей по дороге на завтрак. — Не хочешь сдаваться сам, получишь дикую, непослушную выдру". — Ты выглядишь... иначе, — улыбнулся идущий рядом Гарри. — Странно. — Я не причесала и не уложила сегодня свои волосы, — с большим удовольствием заявила Гермиона, улыбаясь ещё шире. — Сегодня хочу так. — Здорово! И ты как будто вся светишься изнутри, — продолжил Гарри. Гермиона заметила, как Джинни метнула в неё недовольный взгляд. Когда они зашли в Большой зал, Снейп уже сидел за преподавательским столом и поглощал свой завтрак. Он скользнул равнодушным взглядом по Гермионе, на мгновение задержался на её волосах и отвернулся. Гермиона улыбнулась, повела головой в его сторону, и за его спиной на стене зажглись факелы. Снейп слегка повернул голову назад и снова метнул взгляд в Гермиону. Ноздри его на мгновение раздулись, морщины меж бровей углубились. А Гермиона только шире улыбнулась и поспешила к столу Гриффиндора. Когда с завтраком было почти покончено, показались совы с утренней почтой. Кроме привычного номера Ежедневного Пророка, Гермиона получила довольно крупный свёрток без подписи. Почтовая сова, принесшая его, стремительно покинула Большой зал. Гермиона уже собиралась вскрыть посылку, как вдруг услышала неподалёку голос Снейпа. — Как вы выжили вообще, Грейнджер? Она и Гарри резко обернулись. — Вашими стараниями, — настороженно пробормотала Гермиона. — Вынужден ещё постараться, — съязвил Снейп. — Собираетесь открывать это? Только не в Большом зале, где куча детей. Гермиона непонимающе уставилась на него. Что он пытается сказать? — Грейнджер, вам уже выпускаться через несколько месяцев, и вы не чувствуете? — недовольно поинтересовался Снейп. — От свертка за версту разит чёрной магией. Гермиона перевела взгляд на посылку, сбросила её с рук, сосредоточилась и наконец поняла, о чем он говорит. Действительно, на тончайшем уровне можно было ощутить опасные вибрации, исходившие от предмета. Гермиона, окрыленная своими чувствами, ослепленная влюблённостью, совсем позабыла об осторожности: гной бубонтюбера в письме от недоброжелателей должен был её чему-то научить, но вместо этого она с лёгким сердцем только что собиралась вскрыть свёрток, который мог причинить ей гораздо больший вред. Снейп тем временем схватил поднос с пончиками с гриффиндорского стола, вывалил их на соседнее блюдо с другими остатками десерта и осторожно, с помощью волшебной палочки, левитировал посылку на поднос. Окружающие стол гриффиндорцы повскакивали со своих мест и немного отошли в сторону, подозрительно поглядывая на Гермиону, Гарри, Снейпа и посылку на подносе. — Поттер, сходите в кабинет директора и сообщите профессору МакГонагалл, что у нас ни одно утро не обходится без происшествий. Пароль: "Боудикка". Мисс Грейнджер, я намереваюсь отнести это в свой кабинет, следуйте за мной. — Мы опоздаем на занятия к профессору Стебль, — растерянно пробормотала Гермиона. — Делайте, что я велел, — резким, безапелляционным тоном проговорил профессор Снейп. — Мисс Уизли пусть предупредит учителя. Он размашисто шёл впереди, аккуратно неся перед собой поднос с посылкой, и мантия его реяла от потоков воздуха, как черное знамя, а Гермиона и Гарри почти бежали вслед за ним. Около поворота к кабинету директора Гарри свернул в сторону, а Гермиона последовала за Снейпом, едва поспевая за его широкими шагами. — Излишняя самоуверенность, Грейнджер, — заговорил Снейп, когда они поднимались по лестнице на третий этаж и уже остались одни, — до добра вас не доведёт. Гермиона и сама ругала себя. Как можно быть такой беспечной? Похоже, им казалось, что раз война закончилась, и Тёмный волшебник повержен, то никакая опасность им больше не грозит. — Предполагали, что это очередной букет от поклонников? — продолжал ворчать Снейп. — Ничего такого я не предполагала, — огрызнулась Гермиона. — Я не получаю букетов постоянно, это было лишь раз. Один раз она получила букет от Рона на глазах у посторонних, а он заметил и запомнил. Это заставило Гермиону усилием подавить радостную улыбку. Все-таки она не придумывает, и её счастье — настоящее. — И тем не менее, не посчитали нужным проверить пакет неизвестно с чем от неизвестного адресата. Ладно, вы себе могли навредить, но вокруг вас были другие студенты, в том числе и дети, — продолжал распекать её Снейп. — Вы отдаёте себе отчёт в произошедшем? — Отдаю, спасибо, что продолжаете мне об этом напоминать, — недовольно пробормотала Гермиона. Они уже дошли до дверей его кабинета, и Снейп резко обернулся. — Дерзкая девчонка, — прошипел он, ноздри его гневно раздувались. — Минус двадцать очков Гриффиндору за то, что подвергли опасности учеников, и за дерзость в адрес учителя. Гермиона стиснула зубы, чтобы ещё больше не навредить своему факультету. "Давай, Принц, — подумала она, — снимай с меня баллы, если тебе это приносит такое удовольствие". Они вошли в кабинет Снейпа. Все здесь еще было пропитано их вчерашним разговором, Гермиона, казалось, даже почувствовала особый вкус пережитых событий: сырость её слез, смешанных с запахом трав, навечно пропитавшим его сюртук. Она скользнула взглядом по фигуре профессора, и волнение, смутно перемешанное с болезненным возбуждением, прокатилось по позвоночнику, а Снейп, казалось, был абсолютно бесстрастен. Он занимался делом: вытащил волшебную палочку и махнул ею в сторону одного из шкафов. Двери распахнулись, и из шкафа выкатился круглый столик. Вокруг него Гермиона увидела легкое свечение, как будто стол был окутан сгущенным мерцающим воздухом. Снейп аккуратно поставил на столик поднос со свертком Гермионы. Она подошла поближе и тихо спросила: — Что думаете делать? Как будто громкий голос мог разрушить магию. Снейп только слегка повернул голову в её направлении. — Желательно, попытаться выяснить, что там, — хмуро пробормотал он. Затем рукой отодвинул Гермиону и заслонил своим плечом. Она поймала это властное прикосновение и надежно спрятала в своей копилке с драгоценными моментами, чтобы насладиться им, когда останется одна. Снейп тем временем вывел в воздухе волшебной палочкой руны в направлении свертка. Тот слегка колыхнулся, и на этом все закончилось. Профессор поморщился и недовольно засопел. Вывел ещё несколько рун и прошептал заклинание, посылка поднялась в воздух и снова опустилась вниз. — Неплохо, — недовольно пробормотал он. В кабинет постучали, и Гермиона едва не подпрыгнула на месте — так заворожило ее наблюдение за колдовством в исполнении Снейпа. Кто бы что ни говорил и ни думал о нем, а маг Принц-полукровка отменный — к природному таланту и силе он добавил знания и усердную работу, и результат вышел потрясающий. В кабинет вошли профессор МакГонагалл и Гарри. — Поттер, отправляйтесь на урок, — скомандовал Снейп. — Позвольте мне остаться и поддержать Гермиону, — торопливо сказал Гарри. — Тем более, что я собираюсь в школу авроров, происходящее будет мне полезно. — Северус, что происходит? — взволнованно спросила профессор МакГонагалл, прерывая назревающий спор. — Мисс Грейнджер прислали посылку с чёрной магией, и она собиралась вскрыть её прямо в Большом зале, — сердито сказал профессор Снейп. — Я снял с неё двадцать очков за то, что подвергла опасности других учеников. — Я же не специально, — обиженно пробормотала Гермиона. Профессор МакГонагалл нахмурила брови и вопрошающе воззрилась на нее. — Вы в своем репертуаре, сэр, — хохотнул Гарри. — Если вы хотите остаться, извольте воздержаться от комментариев, — резко ответил ему Снейп и снова обратился директору. — Я пытался безопасно заглянуть внутрь заклятиями прозрачности и открытия тайн, но не срабатывает. Её нужно открыть. — Позвольте мне, — нетвердо сказала директор. — Прошу вас, — указал рукой Снейп. — О, да, — сказала МакГонагалл, когда подошла к столику. — Чёрная магия ощущается сильно. Она сделала несколько пассов волшебной палочкой в направлении посылки, та замерцала, но больше ничего не произошло. Затем попробовала ещё пару заклинаний. — Бесполезно, — прокомментировал Снейп, — уж если и прозрачность не помогла, а она часто срабатывает, потому что против неё обычно не могут создать защиту. — Бесполезно, — обречённо согласилась МакГонагалл. — Вы правы, нужно открывать. Но сдерживающих свойств вашего Поглотителя Мрака может не хватить, давайте сделаем купол. Снейп кивнул, и они начали колдовать вместе, слаженно возводя защитное сооружение вокруг свертка. — Мы можем помочь? — робко спросила Гермиона. — Станьте вот тут, — Снейп указал на место рядом с куполом, — защиту возвести можете? — Да, конечно, — кивнула Гермиона. — Мы оставим маленькую щель для моей руки, — командовал дальше профессор. — Чтобы я смог вскрыть упаковку. Я быстро насылаю чары и убираю руку, а вы с профессором МакГонагалл в это время закрываете оставшуюся брешь. Поттер тоже может попытаться помочь, чтобы зря не стоял. Только аккуратно! — Снейп сверкнул предупреждающим взглядом в сторону Гарри. — Все манипуляции необходимо произвести практически одновременно. Гарри подошёл ближе и вытащил свою волшебную палочку. — Профессор, это не безопасно, — взволнованно проговорила Гермиона. — Мало ли что там... — Двадцать минут назад вы собирались открыть свёрток вообще без каких-либо защитных мер, и будете теперь говорить мне о безопасности? — недовольно произнес Снейп. Гермиона приготовила волшебную палочку, решив больше не спорить с преподавателем Защиты от Темных Искусств. Как только он прошептал волшебные слова, направив палочку в оставшийся крошечный уголок без защиты, Гарри, Гермиона и МакГонагалл мгновенно выпустили из своих волшебных палочек заклинания, которые мощным щитом закрыли оставшуюся брешь. Из свертка поднялся столб яркого пламени и почти одновременно раздался глухой злой выкрик "Сука". Снейп едва успел убрать руку: крошечный язычок пламени все же успел опалить пару его пальцев, вызвав у профессора злобное ругательство, выпаленное сквозь зубы. Гермиона ахнула, Гарри взволнованно выдохнул, а под куполом продолжил бушевать запертый огонь. — Северус! — возмущённо одернула своего преподавателя МакГонагалл. — Профессор, вы в порядке? — подскочила к нему Гермиона. Снейп болезненно поморщился, осмотрел раненую руку и дымящуюся волшебную палочку. Потом пощупал ожоги второй рукой. — Это не простой огонь, — заключил он, — что-то в него добавили. — Адское пламя? — спросил Гарри, неотрывно глядя, как бушует под куполом огонь. — Нет, Гарри, — покачала головой Гермиона, — оно бы не остановилось, когда опалило руку профессору. Но это и не обычный огонь, обычный не может нанести вреда волшебнику. — Скорее всего добавили заколдованную настойку крапивы, чтобы он мог обжечь, — все ещё глядя на свои пальцы, сказал Снейп. — А главное, как в посылку-то его запихнули? — недоумевал Гарри. — Для уровня Ж.А.Б.А. вы должны знать способы сделать это, Поттер, — ответил Снейп. — Мы сможем их вылечить, профессор? — взволнованно спросила Гермиона, все так же беспокоясь об обожженных пальцах своего учителя. — Сомневаюсь, — пожал плечами Снейп. — Радуйтесь, Грейнджер, вас не собирались убивать. Гермиона непонимающе посмотрела на его лицо. — Вас хотели изуродовать, — без тени эмоций проговорил Снейп. Гарри судорожно схватил Гермиону за плечи, как будто это могло защитить её от неизвестных нападавших. Профессор МакГонагалл тревожно засопела. — Но кто мог это прислать? — едва справляясь с эмоциями спросила она. Гарри с Гермионой переглянулись. — Я пока не могу представить, — робко пробормотала Гермиона. — Ну вспоминайте, Грейнджер, кому вы насолили, — спросил Снейп, требовательно посмотрев на неё. — Ну... разве что Пожирателям каким, не знаю, — пожала плечами Гермиона. — Вряд ли это они, — хмыкнул Снейп. — Работа с пламенем достаточно техничная, но преступнику не хватило опыта, чтобы скрыть опасный фон, Пожиратели озадачились бы этим в первую очередь. Да и зачем им калечить Грейнджер, если логичнее попытаться убить? К тому же большинство уже в Азкабане. Тем более женщины. — Женщины? — недоуменно посмотрела на него профессор МакГонагалл. — Есть высокая вероятность, что это прислала женщина, — кивнул Снейп. — Хотела подпортить личико — обычно мужчины таким не занимаются. Вспоминайте, мисс Грейнджер, кому дорогу перешли? Может, парня отбили у кого? — Не отбивала я никаких парней, — нахмурилась Гермиона. — Даже не могу представить... — Нарцисса Малфой на свободе, — глухо сказал Гарри. — Ей-то это зачем? — поморщился Снейп. — По сути, вы и мисс Грейнджер помогли им с Драко избежать тюрьмы своими показаниями. Сидят сейчас тихо в своём поместье и носа не высовывают, зачем им лишние неприятности? — Кто их знает, этих Малфоев, что у них на уме, — пробормотал Гарри. — Я не обвиняю миссис Малфой, просто она первая, кто пришёл в голову. — Рита Скитер? Какой-то конфликт у вас с ней? — вскинул брови Снейп. — Она бы скорее написала какую-нибудь гадость про меня, зачем ей присылать заколдованный чёрной магией огонь? Пламя начало медленно гаснуть под защитным куполом. — Что ж, отправляйтесь на урок, вы и так много пропустили, — скомандовала профессор МакГонагалл. — А вечером я жду вас, мисс Грейнджер, в своём кабинете, попробуем вместе поразмышлять над этим происшествием. — Я и правда не могу представить, от кого это, — сказала напоследок Гермиона. — И очень сожалею, что подвергла риску других учеников.

* * *

Они обсуждали произошедшее с Гарри и Джинни на перемене, потом на уроке Заклинаний, который был после Травологии, за обедом и вообще при любой возможности. Но не могли понять, кто мог прислать такую посылку. Гермиона чувствовала, что должна помнить что-то или кого-то, кто мог это сделать. Точно назойливый комар летает около уха, и ты не можешь его поймать в темноте, так и Гермиона не могла ухватить эту мысль. В конце концов после занятий она поплелась к директору, совершенно не понимая, о чем может рассказать, и все ещё тревожась об ожогах, оставшихся на пальцах Снейпа. Разговор с директором ничего не дал. МакГонагалл расспрашивала о событиях последних месяцев; не было ли с кем конфликтов, что на личном фронте, и так далее. Но Гермиона не могла предположить, кто мог это сделать. Разве что кто-то действительно поверил сплетням про неё и Гарри, и какая-то сумасшедшая фанатка Героя войны решила так устранить конкурентку. Ну ведь не Рон же это, в конце концов?! Гермиона совершенно точно знала, что он никогда не опустился бы до такой низости, даже если бы Гермиона его страшно обидела. — Хорошо, профессор Снейп пытается собрать улики из оставшихся следов посылки, — наконец сказала профессор МакГонагалл. — Может, что-то удастся выяснить. Я хотела поговорить ещё кое о чем, мисс Грейнджер. Гермиона напряглась. Что ещё за разговор? — Слушаю, — настороженно сказала она. — Профессор Снейп поведал мне о том, что происходит с вами, — непривычно заботливым тоном сказала директор. Внутри у Гермионы все похолодело. Рассказал ей все же, подлец? Что именно успел растрепать? Она судорожно сглотнула. — Я понимаю, что вопрос деликатный, и если бы вы могли самостоятельно справиться с ситуацией, вы наверняка уже сделали бы это. Может, я могу помочь? — продолжала МакГонагалл. Гермиона не могла представить, чем директор может помочь в этой истории. Но больше всего её взбесило то, что он посмел рассказать, тогда, когда они вроде договорились. Слизеринский гад, честное слово. И это рушило всю её утреннюю уверенность в некоторой его взаимности. — Как вы можете помочь? — резко поднявшись со своего стула, спросила Гермиона. Кружка, из которой она пила чай, лопнула. — Я же не больна, чтобы просто выпить настой и излечиться. МакГонагалл посмотрела на разбитую чашку, а затем снова на лицо Гермионы. — Но вы же понимаете, вам нужно научиться сдерживать магию до окончания школы, иначе, если об этом станет известно, у вас могут быть проблемы с Министерством. Неконтролируемая магия опасна для волшебника и окружающих его людей. И потом, это всегда риск нарушения Статута о секретности. Профессор Снейп давно уже рассказал мне об этом, к сожалению, только сейчас удалось выкроить время поговорить с вами. Все же была надежда, что это временное явление, и все пройдёт. Но похоже, что надежда не оправдалась. Всего мгновения хватило Гермионе, чтобы осознать, как глупо она ошиблась. Пришлось усилием сдерживать хохот, который рвался из неё. Ну конечно же он рассказал о выбросах. Вероятно, ещё тогда, когда она устроила дождь в его кабинете. — Я справлюсь с этим, — гораздо спокойнее ответила повеселевшая Гермиона. — Последнее время выбросов почти нет, а когда подступает, я чувствую и могу сдержаться. — Необходимо, чтобы не подступало, — сурово ответила МакГонагалл. — Это важно. Магия не должна быть чудовищем внутри вас, готовым вырваться в любой момент. Она должна быть вашим союзником, частью вас. Есть определённые техники. Профессор Снейп, кстати, в совершенстве владеет одной из них, очень простой и достаточно действенной телесной практикой. Попросите его вас обучить, вы же занимаетесь с ним индивидуально. — Попросить профессора Снейпа? — скептически улыбнулась Гермиона и подняла брови. — Он не очень-то рад и моей дипломной, а если я его попрошу заниматься ещё и усмирением моей магии, боюсь, это будет катастрофа. — Хорошо, я сама его попрошу, — кивнула профессор МакГонагалл. — А через пару месяцев, если не будет хорошего результата, мы попробуем другой метод. С помощью трансфигурации. Я выделю время, если понадобится. Он более сложный, достаточно болезненный, но мы должны пробовать разные варианты. Однако, мисс Грейнджер, когда я спрашивала могу ли помочь, я имела в виду ваше эмоциональное состояние. Гермиона непонимающе нахмурилась. — Видите ли, — как можно мягче попыталась сказать директор, — такое происходит не на ровном месте. Обычно из-за стресса или нестабильного нервного состояния волшебника. Что вас терзает? — Профессор Снейп считает, что это из-за прошедшей войны, — единственное, что вышло ответить у Гермионы. — Да, возможно, — кивнула МакГонагалл. — Только сильное переживание, настолько мощное, что вы не можете с ним справиться, может заставить магию перестать слушаться в вашем возрасте и с вашим опытом. Возможно, и в самом деле ужасные будни войны так отразились на вас. — Но вообще-то летом я посещала двух психотерапевтов, а Гарри и Рон нет. И ужасно несправедливо, что магия вырвалась из-под контроля именно у меня. Конечно, Гермиона догадывалась, что дело не только в войне, а терзает её в данный момент другое непреодолимое чувство. Настолько мощное, что Гермиона забывает обо всем, в том числе и о безопасности своей и окружающих. Она поняла, что это сильнее её — сильнее всего, что она испытывала раньше. Как глупо было полагать в самом начале, что это просто биология, и все быстро пройдёт. С Виктором была биология, да, и все прошло, оставив тёплый след приятных воспоминаний в сердце. С этим мужчиной ей так просто не развязаться.

* * *

Через пару дней Гермиона немного успокоилась. Все же большинство версий сошлись на том, что это случайный недоброжелатель прислал заколдованный огонь из-за сплетен не слишком чистоплотных газет. Гермиона не выпускала из головы необходимость быть осторожной, но всё же былая беззаботность возвращалась. Ей невероятно хотелось флиртовать с профессором Снейпом, чтобы он замечал её каждую минуту, которую им доводилось проводить в одном помещении, но всё же она понимала — нужно быть бдительной и держать все в тайне. Не хватало ещё, чтобы о её безумной влюблённости пошли слухи по школе. Но на очередном уроке по З.О.Т.И. ей подвернулась возможность привлечь к себе внимание. Снейп проводил практическое занятие, где одна часть учеников возводила защиту вокруг предметов разной природы, а оставшиеся должны были разрушать защитные чары; потом они менялись. В классе стоял невообразимый шум и неразбериха, Гермиона старалась подбирать необычные заклинания, чтобы впечатлить наконец своего учителя. В итоге, ближе к концу урока она потрясающе выполнила Протеевы чары и смогла с их помощью пробить защиту не только на своём объекте, но и на остальных, на которых практиковались другие студенты. Снейп только хмуро оглядел её работу и недовольно произнес: — Не мешайте другим ученикам тренироваться и развиваться, Грейнджер. Гермиона опустила глаза. А чего она ждала? Похвалы? Да, она не только пробила защиту предмета, но заколдовала все как один, это высший уровень магии, если бы она сейчас сдавала Ж.А.Б.А., наверняка удостоилась бы не только лучших оценок, но и аплодисментов. А уж потом, вероятно, экзаменаторы попросили бы её дать возможность проявить себя и другим. Но нет, Принц-полукровка переломится, но никогда не удостоит ее заслуженной похвалы. Отчаянная ярость накатила на Гермиону, внутри все заклокотало. Минуту она боролась со злыми слезами и рвущимся наружу мощнейшим выбросом. Как вдруг холодная злая ведьма в голове Гермионы заявила "Да пошёл он!". И она, совершенно не обдумав что творит, послала в Снейпа заклинание немоты. "Силенцио" — невербально вырвалось из её сознания в сторону учителя, однако неожиданно Снейп отразил её чары резким взмахом руки с волшебной палочкой. Гермиону отбросило к стене, и она едва удержалась на ногах. Все в классе замерли, уставившись на неё и учителя. Профессор Снейп медленно шёл к Гермионе, с каждым шагом пугая её все больше. Она уж решила, что сейчас он превратит её в жабу, но твердо держала его взгляд. Позади Снейпа остались другие ученики, в том числе Гарри, который дико выпучил глаза и тревожно наблюдал за Снейпом. — Думайте, что творите, Грейнджер, — тихо произнес профессор и выхватил палочку из ее пальцев одним быстрым рывком. Еще одно легкое прикосновение, но оно успело запустить мурашки по спине, такие удивительно неуместные сейчас и такие желанные. — Минус пятьдесят очков за попытку заколдовать преподавателя. И отработка у мистера Филча в пятницу вечером, — он несколько мгновений буравил ее пронзительным взглядом, потом слегка повернул голову в сторону остальных учеников в классе и громко произнес: — Все возвращаются к практическому занятию, что за заминка? Осталось мало времени, практикуемся. Или вы Ж.А.Б.А. сдавать не планируете? — и добавил немного тише: — А мисс Грейнджер сидит за партой и думает. В классе снова поднялся шум, но заклятия летели мимо, ученики продолжали коситься на Гермиону, прилипшую к стене, и учителя, буравящего её взглядом. Снейп не отходил от Гермионы: он сложил руки на груди и испепелял её своими чёрными глазами. Гермиона ни на мгновение не отвела от него свирепого взгляда. — Думаете, без неё я не смогу навести на вас порчу, если понадобится? — едва слышно, чтобы слова долетели только до его ушей, спросила Гермиона. Снейп изогнул одну бровь и повертел палочку Гермионы в руках. — Осмелитесь — вылетите из школы со скоростью бладжера. Вы и так уже на волоске, и должны быть безмерно благодарны за моё снисхождение, — так же тихо ответил он. — Не вы решаете, кому учиться здесь, — с тихим вызовом ответила Гермиона. — Вы так считаете, мисс Грейнджер? — сладко пропел Снейп. — Думаете, моя служба в качестве директора школы не оставила мне никаких маленьких привилегий? Попробуйте и проверим. Прозвенел звонок и Снейп оглянулся на класс. — Домашняя работа на доске, — во всеуслышание проговорил он. — Эссе на тему "Двадцать два способа разрушить чары". Студенты засобирались, Снейп отошёл к своему столу и сел в кресло, тем временем Гермиона не двинулась с места. Гарри удивлённо таращился на неё, но Гермиона только махнула рукой, без слов велев Гарри уходить. Когда за последним студентом закрылась дверь, Гермиона подошла к учительскому столу. Снейп недовольно засопел. — Любое разбирательство — и у вас самого будут проблемы, — нахально заявила она. — Вы использовали против меня легиллименцию! Это запрещено! — Поверьте, когда я использую против вас легиллименцию, вы это совершенно точно ощутите, — с кривой усмешкой заявил профессор. — Как тогда, по-вашему, вы смогли понять, что я накладывала на вас чары? — Догадался! — почти выкрикнул Снейп. Он поднялся со своего стула и снова опасно приблизился к Гермионе. — Кем вы себя возомнили? Что вы о себе думаете? Считаете, что имеете право нападать на учителя? Сколько бы орденов не выдало вам Министерство, это не даёт вам никаких эксклюзивных разрешений вести себя подобным образом! Справедливости ради я и так обязан поднять вопрос о вашем исключении. — Поднимайте! — фыркнула Гермиона, стараясь унять подкатывающие слезы и рвущуюся наружу магию. — Пожалуйста! Исключайте меня! Мне все равно невыносимо посещать ваши занятия, когда вы не в состоянии справедливо оценить мои знания и старания! — Старания? По нападению на меня?! — прорычал ей в лицо Снейп. — По созданию Протеевых чар! Вы же понимаете, о чем я говорю! Зачем пытаетесь вывернуть все? Почему вы такой чёрствый, такой жестокий? Гермиона ощутила знакомое чувство — голова закружилась, в глазах потемнело, тело перестало слушаться её. Она поняла, что сейчас могла бы зарыдать, но накрывший ее гнев, запустил вместо слез чары, искрившиеся даже с кончиков волос. Гермиона каким-то краем сознания понимала, что потеряла контроль, магия все же рванулась из неё и закружилась в диком вихре. Вместо безопасных слез в классе поднялся ураган. Гермиона прилагала усилия, но уже не могла сдержаться, и записи на его столе взмыли в воздух и закружись вокруг них. Она видела, как глаза профессора наполняются гневом. Волосы и мантия его подхватывались порывами ветра, ноздри гневно раздувались, а глаза метали молнии. — Грейнджер, черт подери, я думал вы уже научились управлять собой! — в ярости проговорил профессор Снейп. — Не научилась! Не научилась! — не думая, кричала в ответ Гермиона. — И не смогу! Не смогу, пока вы... Она не договорила, преодолела короткий шаг, разделявший их, и стала бездумно, изо всех сил молотить кулачками по его груди и плечам, выплескивая всю копившуюся неделями злость на него, на себя, на всю ситуацию, в которой очутилась Гермиона, и из которой не видела выхода. За то, что он такой суровый, жестокий и за то, что он отказывается признавать её заслуги. Снейп молниеносно бросил в сторону двери запирающее заклинание и обхватил Гермиону двумя руками, прижимая к себе. По инерции некоторое время Гермиона двигалась, пытаясь продолжить наносить удары, но Снейп жёстко зафиксировал её руки и её спину в своих тисках. — Все, — тихо проговорил он. — Все, успокойся. Гермиона обомлела, сердце ее забилось в два раза быстрее, но магия вдруг умиротворенно заколыхалась, успокаиваясь и возвращаясь под контроль хозяйки. Ураган начал замедляться, вместе с мыслительным процессом в голове Гермионы. Когда все стихло, Снейп одной рукой прижал к себе её голову, а второй продолжал фиксировать руки, обхватив ее спину. Гермиона замерла, прислушиваясь к биению его сердца. Ей показалось, что ничего более приятного она в своей жизни не слышала. Тук-тук, тук-тук, горячее, живое, родное сердце. Ураган прекратился, все пергаменты оказались разбросанными по полу вокруг них. А Гермиона не смела пошевелиться от осознания, что он её обнимает. Она уткнулась лицом в его сюртук и жадно вдохнула любимый запах, заполняя им легкие, в надежде пропитать этим сводящим с ума ароматом все свое существо. Желая, чтобы этот миг не прекращался никогда, мечтая утонуть в его объятиях навечно, слышать только стук его сердца и ощущать его головокружительный запах. Пускай мир остановится навсегда, провалившись как в чёрную дыру, в это чарующее мгновение. — Мисс Грейнджер, — тихо проговорил Снейп, разрезая настоящее на две части, отделяя Гермиону от одного из самых счастливых моментов в своей жизни, — вы понимаете, что это шантаж? — Что? — едва слышно проговорила Гермиона, отказываясь соображать, точно находилась во сне. — То, что вы делаете, это фактически шантаж. Вы принуждаете меня к близости, угрожая разнести кабинет и покалечить кого-нибудь. Мыслительный процесс мучительно возвращал Гермиону в реальность. — Вы могли оглушить меня, — она подняла голову и посмотрела в его лицо. — Но вы приняли решение обнять меня и считать, что я вас вынуждаю. — Предпочли бы, чтобы я вас оглушил? — А вы считаетесь с моими предпочтениями? — подняла брови Гермиона. — Тогда я предпочла бы, что бы вы выдали мне заслуженную похвалу и высшие баллы за отменное колдовство на уроке. Заслуженные! — подчеркнула в конце Гермиона. Снейп усмехнулся. — Я не в праве пользоваться служебным положением, чтобы удовлетворять ваше эго, — ответил он. Гермиона обречённо покачала головой и вновь уткнулась носом в его сюртук. "Конечно же, ты можешь использовать это свое положение только для того, чтобы мучить меня", — пронеслось в голове Гермионы. По крайней мере, он её обнимает, и, пусть не желает признавать её заслуг, зато она может прижаться к нему, вдыхать его запах, ощущать рельеф его тела, чувствовать на себе его волшебные пальцы, посылающие маленькие фейерверки мурашек от мест, где они прикасаются, по коже вокруг, слушать, как бьется его сердце, живое и такое почему-то родное, чувствовать, как пульсирует кровь у него по венам в этой звенящей тишине. — Вы знаете, как долг жизни связывает людей? — внезапно спросил Снейп. Гермиона снова подняла на него глаза. — Это очень крепкая нить, — продолжил профессор, внимательно глядя в лицо Гермионы. — В прошлом мне пришлось столкнуться с долгом жизни, и это... — он запнулся, нахмурился и снова заговорил: — Мы с вами оба спасли от смерти друг друга, возможно эту связь вы ощущаете как нечто особенное, придавая ей романтический окрас. Гермиона прикрыла глаза и задумалась. Почему они все — Рон, Снейп, да и она сама в начале, ищут объяснение её влюбленности в Снейпа извне? Почему никто не считает, что она может просто полюбить его? Он хуже других? Не достоин любви? Прокаженный? Чем они все лучше этих чёртовых Мародеров, если действительно считают, что такого, как Снейп, нельзя просто любить? Почему он сам свято в это верит? — Вы тоже ощущаете, как вы это назвали? Связь? — тихо спросила Гермиона, отчаянно и мстительно желая, чтобы, если дело действительно в долге жизни, пускай он чувствует то же, что и она, пускай сходит с ума от невозможности выплеснуть эти чувства. — Вполне вероятно, — сухо пробормотал Снейп. — Должно же быть разумное объяснение тому, как я снисходителен ко всем этим вашим выходкам? И не оглушил вас, когда должен был? И правда, должно же, Принц? Он не ответил на её немой вопрос, а через мгновение стало ужасно холодно, потому что он убрал от неё руки, отстранился и отошёл в сторону, оставив Гермиону точно одинокую тростинку в степи — хрупкую, тонкую, беззащитную; того и гляди сломается под особенно сильным порывом ветра. Именно так ощущала себя Гермиона без этого жестокого человека рядом с собой. — У меня скоро следующий урок. Даже если вы никуда не торопитесь, будет не слишком уместно, если студенты обнаружат запертый класс, а потом выяснится, что мы были здесь наедине, — деловито сообщил Снейп. — Зачем же вы заперли его? — судорожно обнимая себя за плечи, спросила Гермиона. Она дрожала мелкой дрожью, её накрыло невероятным ледяным ознобом, и не было никакой возможности согреться в этом темном мрачном классе. — Обнаружить, как я вас обнимаю было бы ещё нежелательнее, — хмыкнул он. Гермиона огляделась вокруг, оценивая беспорядок, который учинила, опустилась на колени и принялась собирать пергаменты с пола. — Простите, пожалуйста, — проговорила она. — За то, что я снова не сдержалась... и за то, что хотела вас заколдовать. Это действительно было безрассудно и неподобающе. Но, профессор, скажите, что вы будете делать, когда не сможете снимать с меня баллы? Гермиона подняла на него глаза. Снейп взмахнул волшебной палочкой, и пергаменты, включая те, что были в руках Гермионы, взмыли вверх, а потом опустились на учительский стол. — Это бессмысленный вопрос, — фыркнул он. — Ступайте, мисс Грейнджер. Он протянул Гермионе её волшебную палочку. Забрать так, чтобы ещё раз ненароком коснуться его и успеть прочувствовать тепло этих длинных пальцев, пускающих ток по венам. — Как ваши ожоги? — она успела ухватить глазами маленькие шрамы на его пальцах. — Лучше, чем можно было ожидать, — сухо ответил Снейп. — Благодарите высшие силы, что мы отделались кончиками пары пальцев. — Я благодарю вас, — тихо ответила Гермиона. — Сэр... Профессор МакГонагалл сказала, что вы можете обучить меня каким-то практикам, чтобы обуздать выходящую из-под контроля магию. — Да, она со мной тоже говорила, — ответил Снейп и снова недовольно засопел. — Если бы я не знал Минерву слишком хорошо, я бы решил, что она в курсе ваших глупостей и специально вам подыгрывает. Глупостей? Это он так её чувства назвал? В груди неприятно кольнуло. — Это было бы довольно странно, — серьёзно ответила Гермиона, стараясь смириться с этими его жестокими "глупостями". — Придёте в понедельник на индивидуальное по дипломной, я дам вам свои записи, попробуете практиковаться. Гермиона кивнула. — Спасибо, сэр. Он махнул волшебной палочкой в сторону двери, и замок снова щёлкнул, открываясь. Гермиона взяла свою сумку и поплелась к выходу. — Мисс Грейнджер, — окликнул её на пороге Снейп. — Тридцать очков Гриффиндору за отменные Протеевы чары и разрушающее заклятие. Этого не может быть! Не может быть! Гермиона остановилась на пороге и замерла. Затем все же обернулась, стараясь сдержать улыбку. — Это я вас вынудила шантажом? — взявшись за ручку двери спросила она. Снейп возвел глаза к потоку. — Ступайте, пока я не передумал. — Спасибо, профессор! — все же не удержалась от улыбки Гермиона.