Искупление тюремщика

— Добро пожаловать в ад! — Именно с этих слов Люцифер начал свою речь. Застывший в ступоре Баал не отрываясь смотрел на Одиса, махая своим хвостом из стороны в сторону. Хвостом, который он грозился съесть, если, конечно, грешник, пришедший сюда по направлению особо удачливого беса, отправленного искать потерянные души, не решит внезапно устроить мордобой, заведомо в нём проиграв. Баал давно был знаком с падшим серафимом. Можно сказать, с самого его падения вместе с Лилит и их общей подругой. Когда он очнулся в тёмной бездне совершенно один, Люцифер стал его путеводной звездой, выжигая своим светом отчаяние и гнев, покоящийся в его сущности с самого её сотворения. Рассадник пороков и зла, называемый ныне адом, не всегда представлял из себя более-менее миролюбивое местечко, разделённое на семь этажей. Это всё было плодом долгих трудов и усилий, не обходящихся без жертв, о которых падший горевал до сих пор, жалея, что не смог сохранить всех. Он был обречённым мечтателем и творцом, желающим подарить счастье и свет каждому встречному, чем охотно пользовались жалкие грешники и недалёкие демонические отродья. Если бы Баал не настоял на том, чтобы установить, хотя бы, видимую угрозу контроля в виде расхаживающих по улицам рыцарей, то всё королевство превратилось бы в поле для войны, где каждая душа и адская тварь думала лишь о собственном благополучии, разрывая клочки мира и благополучия вокруг себя. К счастью, даже, всем нутром верящий в благоразумность и всё хорошее внутри грешников, Люцифер, неохотно, но понимал необходимость данного решения и собственноручно создал, как сам их и прозвал, «святой отряд помощников дьявола». — Перед тем, как я открою тебе дверь в чудесное место, где мы все находимся, позволь узнать о тебе одну, не особо важную сейчас, но всё же важную в прошлом вещицу. — С лица короля ада не сходила улыбка. Он был очень рад, что хотя бы одна душа пришла к нему — а значит, его задумка не такая уж и неудачная, как отзывался о ней этот занудный кот. Люцифер не мог обижаться на своего советника и друга, ведь знал, что тот действует из лучших побуждений, но иногда он переступал все пределы, своим занудством. — Помнишь ли ты, что либо о собственной жизни? Потерянная душа перед ним выглядела довольно… Своеобразно. Эта маска, через которую нельзя разобрать не единой эмоции, в совокупности с не выдающейся подвижностью, создавали ощущение разговора со статуей. Теперь, когда Люцифер разглядел грешника получше, он не мог свыкнуться с ощущением неправильности. Белый плащ, странная корона, парящая в воздухе — частые атрибуты ангелов-боевиков. Да и немногословность тоже была, по большей части, их коньком. Не уж то, к нему пожаловал его падший собрат? — Я следил за тем, чтобы каждый виновный получал должное ему наказание. — Одису было непривычно рассказывать о себе. Раньше он был тем, кто слушал чужие истории, рассказываемые его товарищами и некоторыми, особо болтливыми заключёнными. Он, в принципе, не любил много разговаривать, отдавая предпочтение размышлениям и действиям, что часто служило причиной незапланированных ситуаций. К примеру, довольно давно, когда он только обучался сражаться, а темница ещё влачила своё неподобающее для своего имени существование, многие заключённые, сбегая и натыкаясь на одинокого мальчика с серьёзным взглядом и занесённым для удара мечом в руках, расслаблялись и пытались развязать беседу, насмехаясь на нелепым ребёнком, которому следовало бы ходить с мамочкой за ручку, а не гулять по тюрьмам, но быстро брали свои слова назад, после того, как им отрубали руку или ногу, и, хоть по заветам наставницы, Одис старался никого не убивать, летальные исходы в таких ситуациях не были редкостью. Люцифер приподнял бровь и с задумчивым видом протянул нечто похожее на «угу», важно покивав головой. — Ты был охотником? — Нет. — Тогда убийцей? — Нет. — Ха-ха! Я раскусил тебя! — Король ада вскочил со своего кресла и обвинительно указал пальцем в сторону Одиса. — Ты ангел-инквизитор, при верховном серафиме, который получив приказ на устранение очередного невинного человека, отказался устраивать бессмысленные казни и был изгнан из рая за непослушание. В кабинете, на мгновение, наступила полная тишина. Люцифер замер с вытянутой рукой, ожидая подтверждения своей теории — в которой он был абсолютно уверен — со стороны Одиса. Тот, в свою очередь, пытался осознать услышанное, будучи шокированным абсурдным характером своего собеседника. Баал же, наблюдая за происходящим с дёргающимся глазом, глубоко вздохнул, выводя тем самым остальных из ошеломления. — Нет. Я бы простым тюремщиком. — Одис не знал, кто такие серафимы и ангелы, но слышал про зарождающуюся святую инквизицию, работающая на церковь, и против чьих методов ведения дел выступали многие, в числе которых находился и бывший надзиратель. Они были фанатиками, опровергающими любое мнение кроме своего. А тех, кто хоть как-то препятствовал делам церкви и «бога», они ненавидели всей душой, желая как можно более мучительно расправиться с ними при первой возможности. Говорил Люцифер о них или нет, Одис опровергал саму возможность собственного подобия тем маньякам, заслуживающим суровой кары. — Ну, я был близок. — Чуть приунывший серафим не растерял своего настроя и снова горел идеей помощи потерянной душе перед ним. — То, что ты помнишь кем был при жизни — хороший показатель. Чем больше у грешника осталось воспоминаний об их жизни, тем они сильнее. А это значит, что ты сможешь постоять за себя в случае чего. Верно же? — Что более важно — помнишь ли ты, что совершил, и за что направили тебя сюда? — Баал не разделял радостного настроения повелителя ада. Сильная душа очень часто приносила целую кучу проблем, с которой приходилось разбираться, в первую очередь, ему. Да и беспочвенно верить представшему перед ними «существу» он не собирался. Слишком густая и угнетающая аура была у него для только оказавшегося в аду грешника. Такое не было чем-то невообразимым, но в последний раз схожее происходило, если не тысячу лет, то не меньше пяти веков назад. Да и тот прецедент был скорее исключением из правил нежели закономерностью. Вряд ли он получит ответ на поставленный вопрос. Баал сам не до конца понимал способ распределения умерших душ между раем и адом, а что именно можно было считать грехом, а что нет — было неизвестно и Люциферу. Если же слова грешника были правдивы и он, на самом деле, работал надзирателем, то, было бы неплохо, узнать у него некоторые моменты по поводу устройства темниц и мелких деталей в работе в них. Данная информация очень пригодилась бы аду, особенно в настоящий момент, когда отсутствие у него и его подчинённых необходимого опыта, могло негативно сказаться на надёжности создаваемой тюрьмы. Неготовность Люцифера делиться своими знаниями в этом деле подкидывали угля в пламя, как и напрочь отсутствующие — хоть каплю полезные — сведения полученные от немногочисленных, найденных тюремщиков и охранников, которые что-то помнили, среди населения круга гордости. Конечно, вероятность того, что душа перед ним знала то, что им нужно и не была каким-нибудь идиотом, отлынивающим от работы или жадным до денег стариком, ничего на самом деле не смыслящим в своём деле, была весьма высока, но, как любит говорить Люцифер — «надежда никогда не умирает». — Я виновен во многом. — Одис знал о собственной порочности. Он никогда не отрицал этого, как и не задумывался в чём именно он ошибся. Он убивал, и убивал много, обрекая тех, кого лишил жизни на вечные мучения — в чём он не сомневался до этого момента. Одис знал, что часто был груб с теми, кто не заслуживал такого отношения. Но своим самым главным злодеянием он считал свою слабость — смерть его наставницы. И хоть она погибла с улыбкой на устах, она всё же погибла. У их истории не должно было быть счастливого конца и все это понимали. Но между началом и концом всегда есть продолжительное время наполненное яркими моментами — и они были, даже в их постоянном бытии внутри тёмной темницы, куда лучи солнца просачивались лишь через решётки тюремных камер. И продлив её жизнь, хотя бы, на несколько мгновений, ярких, искренне счастливых моментов могло стать больше. — И отныне смиренно жду своего наказания за свои злодеяния. — Вау. Это… Самокритично. — Морнингстар не ожидал такой честности и отрешённости. Фанатиков, конечно, везде хватает в больших количествах, но чтобы грешник проявлял готовность к раскаянию сразу после смерти — было редкостью. — В любом случае, не стоит зацикливаться на прошлом. Тебе, новичок, очень повезло, ибо я — сам Люцифер Морнингстар, повелитель всех адских земель поведаю тебе, куда ты попал! Не успел Одис возразить, падший серафим вскинул руки вверх. Внезапно над ним что-то взорвалось, а весь кабинет наполнили разноцветные кусочки бумаги. — Приветственный салют! Ха-ха-ха! — Лицо Люцифера разукрасила широкая улыбка, полная острых зубов. Решив пока что ничего не предпринимать, бывший надзиратель просто наблюдал за существом перед собой. — Позволь поздравить, тебе выпал шанс начать новую жизнь, полную прекрасных впечатлений и незабываемых воспоминаний! Неважно насколько плохи были твои деяния раньше, теперь ты можешь вздохнуть полной грудью и больше не пакостить. Живи в мире и гармонии вместе с другими, такими же как и ты грешными душами, которым было позволено попытаться исправиться, и в конце концов ты вознесёшься на небеса, где ещё лучше чем здесь! Со стороны Баала, покрытого конфетти, послышался ещё один тяжёлый вздох. — …Что? — Одис был в шоке. Если он всё правильно понял, то место, куда он попал, не собиралось карать ни его, ни другие души, которые, что самое страшное, могли творить ужасные вещи, а теперь просто разгуливали по улицам этого королевства абсолютно безнаказанные. Неужели, всё то, ради чего они жили было всего лишь шуткой, раз после смерти, каждый человек просто получает ещё одну попытку. — Кхм-кхм. Вижу ты вне себя от счастья, но не стоит полностью распускать руки. Плохие вещи, такие как смертоубийства, кражи, угнетение младшего своего, делать тебе никто не даст, но я надеюсь ты и сам понимаешь, что так поступать нехорошо. Будь благоразумен и делай хорошие дела. — Люцифер быстро оббежал стол и, встав спиной к своему советнику, приобнял Одиса. В виду огромной разнице в росте — попытался. — Конечно, по секрету скажу, немного похулиганить можно. Например, Баал до сих пор не знает, кто подсыпает в его чай соль. Тюремщик же был потерян. Он уже слабо воспринимал происходящее вокруг, полностью погрузившись в свои мысли. Одис просто не мог поверить в то, что увидел и услышал. Двадцать лет он верил в абсолютность наказания, а теперь мир ставит его веру под сомнение. Если все люди, умирая, попадают сюда, то был ли хоть какой-то смысл в их общем деле и самоотверженности? Зачем нужно отвечать за свои ошибки, если про них, всё равно, забудут на том свете? Одис бы и дальше продолжил свой акт уныния, если бы Люцифер, до этого просто тормошивший его, не зажег красный огонёк перед его лицом, щёлкая пальцами. Тюремщик был слишком погружён в собственные мысли для того, чтобы замечать невозможные вещи, происходящие рядом с ним. Чудовища всех форм и размеров, помещения, которые находятся там, где находиться не могут, и, конечно же, магия, творимая существом перед ним, — это не было тем, что могло происходить. Он считал всё это данностью, вполне свойственной для другого мира. Сейчас же, когда все странности начали бросаться в глаза — его мнение обо всём… Ничуть не изменилось. — Ты до сих пор в ступоре? Понимаю тебя — сам раньше не знал о том, что здесь внизу что-то есть. — Морнингстар, стоящий прямо перед ним, снова разразился своими длинными, полными оптимизма и глупых шуток, речами. Его высокая шляпа едва доставала Одису до шеи. — Думаю, у тебя появились вопросы, верно? Задавай их, не стесняйся! Ожидающе повернувшись в сторону грешника, Люцифер с выгнутой бровью и оскалом на всё лицо посмотрел на него. — Что происходит с теми, кто умирает снова? — Надзиратель должен был узнать, насколько фальшива была значимость смерти. Наставница вбила в его голову, что сдаваться, останавливаясь в середине собственного пути, ни в коем случае нельзя. И, даже если всё их дело было бессмысленно, стоило разобраться в своих ошибках и попытаться помочь людям избавиться от висящего над ним знамени виновности, другими способами. Владыка ада вдруг перестал улыбаться и стал серьёзным настолько, насколько возможно. — Это не лучшая тема для разговора. Но, раз уж ты интересуешься, — искренне надеюсь с благими намерениями — то я поделюсь с тобой этой, не то чтобы, тайной. — Баал, изредка вздыхающий и стоящий с хмурым видом, всё объяснение своего короля, с тяжёлым взглядом посмотрел на грешника, понимая, что тот задаёт правильные вопросы. — Души, попавшие сюда, нельзя убить окончательно. Они всё ещё чувствуют боль и страдания, как телом, так и разумом, но вот избавиться от них раз и навсегда очень сложно, и абсолютно точно нельзя. Но кого-либо убивать, будь они коренными жителями ада или новоприбывшими, категорически запрещено, о чём я и говорил ранее. Преступника будет ждать ужасная участь, так что, сохраняй спокойствие и не доводи всё до крайности, даже если тебя очень сильно раздражают. Чуть повеселевшего Люцифера сбил новый вопрос. — Кто отвечает за исполнение наказания? — И если предыдущую заинтересованность вполне себе можно было обьяснить, ведь она рано или поздно появлялась у всех грешников, то от нового вопроса Морнингстар опешил. Человек перед ним, в принципе, казался не таким как все. Он был куда сильнее обыкновенных порочных душ, попадающих сюда. От него не чувствовался шлейф чудовищных деяний, присущий многим только оказавшимся в аду. Да и его ангельская интуиция, которой он очень гордился, и которая постоянно вопила об опасности последние пару тысяч лет, никак не показывала тюремщика в плохом свете. Он уже и отвык от того, что все, встреченные им адские жители, кроме его приближённых, окрашивались чёрным и злым, благодаря его ощущениям. Стоило присмотреться к этому индивидууму, ведь он мог, чего отчаянно не желал Люцифер, устроить большие неудобства всему аду. А ещё лучше заручиться его помощью в обеспечении благоустройства его нынешнего дома. — Это… Очень хорошо, что ты об этом спросил! Неужто уже определился с тем, что хочешь делать, и теперь пытаешься узнать, как найти работу, похожую на твою прошлую занятость? — Легко вернув себе самообладание и контроль над ситуацией, серафим сразу начал осуществлять задуманное. Вот уже тысячу лет ему удаётся сохранять порядок и мирное процветание среди адского населения, но в последнее время это становится делать всё труднее. Он уже знает о происходящем на окраинах и крайне разочарован тем фактом, что сколько не пытайся призвать грешников к чистоте и благодеяниям, они всё равно теряют над собой контроль, отдаваясь во власть греха. Конечно, в этом, по большей части замешано её влияние, но его одного недостаточно, чтобы человек не мог сопротивляться. Поэтому их с Баалом, Мораксом и Лилит, — хоть она почти не участвует в управлении адом по определённым причинам, Люцифер не может исключить её влияния — общими усилиями и размышлениями было решено ужесточить надзор над грешниками. Одним из результатов вынесенного решения было начавшееся создание темницы для особо неугомонных существ. Люциферу не нравилось нынешнее положение дел, как и не нравилось ещё большее ограничение свободы, которое они должны претворить в жизнь собственными руками, но альтернатива этому была ещё ужаснее. Стоящий перед ним человек явно обладал собственным верованием и мировоззрением, раз был готов принять наказание, не узнав даже о том, что заставлять отвечать за грехи его никто не собирается. Было ясно, тюремщик не просто так назвался тюремщиком, а и вправду считал своё дело истинным, что не позволит ему отречься от поставленных принципов и выполнять свой «тюремный» долг спустя рукава. Направив его пыл в правильное русло, король ада поймает обе бабочки одним взмахом руки — поможет в создании темницы, где преступники смогут осмыслить злодеяния и, тем самым, сможет всегда держать его в поле видимости. до тех самых пор, пока не удостоверится в его праведности. — За порядком в городе следят мои святые рыцари, а также подчинённые демонов Гоетии. Но мы сейчас работаем над созданием, одного не очень позитивного местечка, где бессовестные нарушители, как раз таки, обретут, так обожаемое тобой, наказание. В котором, требуются, смыслящие в этом деле, профессионалы. Поэтому, раз ты сказал, что был одним из них, предлагаю тебе занять старую должность! — Ситуация, произошедшая некоторое время назад, повторилась вновь. Люцифер радостно стоял с воодушевлённым видом, ожидая реакции. Одис размышлял, как обычно не показывая признаков жизни. Баал, в свою очередь, застыл, с ужасом смотря на Люцифера. Он и сам думал о том, чтобы заручиться информационной помощью, но чтобы давать душе, которую они видят в первый раз, право на участие в важном проекте… — Вы предлагаете мне стать тюремщиком? — Если это было и вправду так, то надзиратель не собирался отказываться, если, конечно, тюрьма, заключала в себе истинно-виновных. Но, как он успел понять, Люцифер Морнингстар не был тем, кто хоть как-то, желал зла невинным. Почему такая личность с благими намерениями оказалась здесь, он не думал. Присутствующие вместе с ним в кабинете явно никогда не были людьми, соответственно, на то, чтобы они управляли адом были свои причины. — Именно! — Последующее обсуждение мелких моментов, на некоторое время, было прервано разгневанным демоническим котом, пытающимся вразумить повелителя ада одуматься.

***

На небе светила луна, одиноко царствуя на безоблачном небе. Ночной ветерок нёс листья давно покинутого дерева по протоптанной дороге, прямо к небольшому селу. Густой лес, окружающий поселение со всех сторон, тихо шелестел в такт песням ночных птиц. Одинокий путник, зашедший сюда дабы пополнить запасы и отдохнуть, сейчас лежал на сырой земле без головы. В немногочисленных домах не горело пламя камина и тихое дыхание не слышалось из занятых кроватей. Те, кто сейчас должны были спать, восстанавливаясь после трудного дня, радуясь жизни среди узкого круга знакомых и семьи, были мертвы. Одним повезло и они погибли сразу после того, как топор размозжил их череп. Других удача покинула и они, истекая кровью, с одной или большими оторванными конечностями молили о смерти. Никто больше не приедет на повозке из ближайшего королевства с гостинцами для детишек. Никто больше не соберётся в одном доме для того, чтобы выпить с друзьями. Никто больше не пробежит по коротким улочкам, своим тоненьким голосочком будя соседей. Внутренности одного валялись на главной площади. Тела других скинуты в кучу за ближайшим углом. Среди домов бродила смерть, пожиная души убитых в одночасье. Она подходила к каждому бережно отправляя его в иной мир. Она пробудет здесь ещё долго, до того самого момента, когда свет, горящий в главной ратуше, не погаснет, а те, кто его возжёг не уйдут навстречу новым испытаниям, что были подготовлены судьбой для них. Кровь и конечности разбросанные то тут, то там, заметно увеличивали своё количество, приближаясь к единственному зданию, где сейчас теплилась жизнь. Внутри него кровь алым ковром покрывала весь пол. За длинным столом рядом сидели двое человек. Они улыбались, радостно смеясь и наслаждаясь обществом друг друга. Длинные русые волосы заплетённые в косу спадали с плеча девушки. Парень миловидной внешности с причёской голубого цвета заметно смущался после некоторых шуток неприличного содержания. Их можно было принять за молодую пару, коей они и являлись. Но первое о чём можно подумать, увидев, что они оба были испачканы в чужой крови, а перед ними лежали человеческие части тела, некоторые из которых были обглоданы либо съедены, точно не об их взаимоотношениях. Томас и Мария любили друг друга всеми душами. И ради их любви они были готовы пойти на всё. Если кто-то вставал у них на пути, они не пытались отплатить злом на злобу. Они показывали им красоту любви, беря их часть с собой в своё долгое путешествие. Ещё никто не отказывался от того, чтобы сопроводить их в прекрасных странствиях по всему свету, наполненных счастьем и, что самое главное, искренней любовью. Маленькое село среди лесов не стало исключением. Они побудут тут ещё немного, радуясь каждому мгновению проведённому вместе, а после направятся дальше в поисках новых приключений.