Искупление тюремщика

Густой лес никак не хотел заканчиваться. После осознания возможности того, что Одис ходит кругами, было решено оставлять царапины на деревьях, чтобы хоть как-то разбираться в этом рассаднике одинаковых растений. Пару раз спутав одну царапину с другой и запутавшись в собственных ориентирах, ему не пришло в голову ничего лучше, чем вернуться к самому началу пути, а потом начать путь заново. Но данной идее не суждено было осуществиться, по причине внезапного конца долгих блужданий. Лес, по ощущениям мёртвого надзирателя, был огромным и простирался на многие расстояния вокруг, но поселение, что он увидел сразу после исчезновения вездесущих деревьев, было в разы больше растительного лабиринта. Низкие здания, самых различных форм и размеров, стояли сплошными рядами, образуя своеобразную стену, конца которой Одис не видел. Вдалеке виднелся высокая башня, возвышающаяся над всем городом, всем своим видом показывая собственную значимость. Между домами, в узких улочках и закоулках ходили странные существа. Они не были похожи на встреченного ранее Одисом беса — различные и непохожие, как здания вокруг, схожие с зверями и птицами. Вон — из здания вышла высокая, предположительно, девушка с кошачьей головой и хвостом, довольно мурча. Сразу за ней, через несколько мгновений, вывалился пёс с человеческим строением тела и торчащими шипами из позвоночника, направился вслед за попутчицей и, судя по шатающейся походке, вусмерть напился недавно. Рядом с дверью, из которой они вышли, лежало тело с выделяющимися чертами насекомого, подергивающиеся время от времени. Происходящее перед Одисом было свойственным для подворотен старого захолустья, где господствовали низменные желания человеческие, но встретить подобное на другом свете — было очень неожиданно. Мысли о том, что увиденные им существа являлись такими же грешниками, даже и не приходила тюремщику в голову. Он знал, что уготовано людям, не понёсшим наказания за собственные деяния, а его виновность и настоящая безнаказанность была неоспорима, точно также, как и неизбежность самого наказания. Как и когда он понесёт заслуженную кару, Одис не мог знать. Его путь был окончен и отныне он будет платить за прожитое, а что произошло бы, расплатившись он при жизни, он не ведал. С самого начала обучения у наставницы он понимал, что в их пути не будет счастливого конца, и высшей радостью, была радость осознания свершённой помощи, тем кто уготованного им не испытает. Был ли ад, видимый им, его индивидуальной обителью или он просто ещё не пришёл куда надо — не важно. Одис не будет противиться, он примет то, что нужно со всем пониманием и смирением. Но пока, ему оставалось лишь идти к башне, на которую указало первое встреченное им в этом мире создание. Ступив в глубь коридоров, он обратил на себя большую часть внимания. Жители ада впали в ступор, разбегались, старались уйти с его пути. Кто-то с интересом разглядывал его, сразу же спрятав взгляд, стоило Одису повернуться в ту сторону. Он смотрел на них с высока — его рост не позволял держать глаза с встреченными на одном уровне. Изменения в своей оболочке не слишком интересовали бывшего надзирателя. Но проходя мимо редких стеклянных окон, на своём месте он видел кого угодно, но не человека. Всю фигуру скрывал белый плащ, местами покрытый кровью, которая стекала с багровых наплечников и низкого воротника, а вместо головы — металический шлем и маска с закрытыми глазами. Странный полукруглый венец парил над головой, подобно короне. Его нынешний образ чем-то напоминал Одису церковнослужителей, однажды встреченных им во время конвоирования очередного преступника. При жизни он редко интересовался происходящем в мире, уделяя большое внимание работе с заключёнными и обучению новых надзирателей. К церкви тюремщик относился нейтрально. Вера, проповедуемая ими, твердила о существовании единого высшего существа — так называемого Бога, который знал всё и вся. Одис не отрицал его, но и беспрекословно верить тоже не мог. Его учения твердили о невозможном, об абсолютной покорности. Человек не может не обладать собственными желаниями и волей, он должен сам решать о правильности собственных действий, а не стоять на коленях, вымаливая прощение, всю свою жизнь. Человек, совершивший злодеяние, ответит за него, испытав наказание — это необходимо. Никто не обязан объяснять преступнику, что его преступления — это плохо. Он испытает достаточное за время заключения в темнице, а поймёт или нет, уже его проблема. Поймёт свои ошибки — не будет более делать плохого и его ждёт покой и счастье после отбывания в иной мир. Нет — окажется за решёткой вновь, снова получая по заслугам, а если не успеет отплатить за время жизни, будет страдать всю свою смерть. Это и была их с наставницей вера. Казнь нельзя было назвать правильным наказанием, ведь зачастую, ещё бывает не достаточно. Наоборот, забирая у кого-то возможность дышать, ты обрекаешь его на вечные муки, ибо жизнь дана на то, чтобы исправляться. Заточение в оковы же было лишением свободы. А свобода дана на то, чтобы действовать по собственному решению. Лишаясь её, человеку ничего не остаётся кроме как размышлять. За время раздумий он выносит для себя необходимый урок и, обретая утерянную свободу, начинает ценить её больше, обдумывая свои решения. Это было самым действенным способом помочь вступившим на неправильную дорогу. Но форма наказания может меняться именно посему он не отрицал способы ада, хоть до сих пор их и не понял. Приближаясь всё ближе к башне, улицы расширялись, становясь просторнее, дома принимали более единый стиль, знакомый Одису, а существа вокруг переставали походить на пьяниц и распутников. Вдруг, рядом с ним пробежали, похожие на встреченного им ранее беса, создания, но они были меньше и, задорно смеясь, напоминали детей, которыми скорее всего и являлись. За ними шёл бес женского пола постарше, которого дети называли сестрой. Они выглядели умиротворённо и расслабленно, пока девушка не увидела Одиса, наблюдающего за ними, и не поспешила увести детей подальше. Остановившись после произошедшего, надзиратель чуть подробнее осмотрел окружение. Бесы встречались на улицах намного реже, чем звероподобные существа, часть которых начали разбавлять создания без каких-либо черт обитателей земной фауны, похожие, скорее, на искажённых людей. Наравне с ними, ровным строем шагали рыцари в бело-золотых робах. Выглядели все они одинаково и никакого внимания на окружающих не обращали. Окружающие же поглядывали на них с некой настороженностью, стараясь держаться от них подальше. Что также было сильно заметно — уже никто не испытывал откровенного страха перед ним, в отличии от населения подворотен. В глазах девушки-беса, которая увела бесят подальше от него было лишь опасение, но никак не страх. Связаны ли изменения с различной удалённостью от башни или нет, было неясно. До заветной цели оставалось пройти всего лишь пару десятков зданий и Одис, благополучно, оказался прямо перед местом обитания Люцифера. Из величественного храма рос огромный столб, завершающийся навершием в виде продолговатого шпиля. Цвета, в которых заметное первенство брал белый и красный с золотым, показывали явную связь с патрулирующими город рыцарями. Из огромных дверей здания выходили бесы, человекоподобные волки и, иногда, существа других форм и размеров. Стража, расставленная по всему периметру вокруг, неподвижными статуями выставляли защищённость этого места на всеобщее рассмотрение. Красное небо над головой ничего не говорило о времени суток, как и не помогало понять сколько он уже здесь. По собственным ощущениям, путь от леса до, возможного, центра занял не более половины дня нерасторопным шагом. Мелькающие по сторонам виды создавали впечатление обыкновенного королевства, где чем дальше от замка ты находился, тем меньше становилось порядка и приличия вокруг. Дети, не ведающие о суровой реальности, радующиеся каждому мгновению. Простые работяги, уставшие от долгого дня в поле, выпивающие в таверне вместе со своими немногочисленными знакомыми. Знать, которая что-то забыла в дали от своих поместий, и теперь, ворочающая нос от незадачливых жителей. Этот «ад» являлся таким же, ничем в корне не отличающимся, обыкновенным миром, который населяют такие же люди, выглядящие иначе. Как бы то не было — Одис никогда не действовал сгоряча. Сперва стоило дойти туда, куда он шёл и попытаться узнать об этом месте больше. То, что ничего вокруг не твердит об отбывании наказания — не означает отсутствия этого наказания. Направляясь ко входу в заветную цитадель, где ему дадут ответы, Одис прошёл мимо клумб с алыми цветами, возле которых летали огненные бабочки. Лестница была сделана из материала, похожего на мрамор, и заставляла пройти несколько десятков метров ввысь для достижения входа. Не особо напрягаясь при подъёме и не чувствуя ни капли усталости, Одис прошёл внутрь с целью разобраться во всём происходящим. Взору тюремщика предстал освещённый зал с множеством сущностей внутри. Большая часть из них стояли в очередях с стопками бумаг в руках, медленно продвигаясь к заветным дверям, из которых выходили с самыми различными эмоциями. Под потолком летали маленькие существа с рожками и кожаными крылышками, перенося книги и бумаги из одних комнат в другие. Посередине зала золотой спиралью в небо поднималась лестница, в начале которой стояла деревянная стойка, с сидящими за ней людьми, которые своей формой были схожи с рыцарями, также присутствующими здесь в обильных количествах. В связи с отсутствием каких либо свитков на руках, без которых, как он понял никуда не пускали, Одис пошёл вперёд к стойке, чтобы спросить куда ему идти дальше. Подойдя на приемлемое расстояние, он хотел уже окликнуть, что-то усердно записывающую, девушку, сидящую за кучей бумаг с самыми различными надписями, но не успел этого сделать, по причине того, что девушка заметила его раньше. Взор пустых глаз, медленно прошёлся по Одису, после чего лицо девушки стало слегка хмурым. — Что нужно? — Грубый тон не выражал дружелюбия и хоть какой-то вежливости, а острые зубы окончательно опровергнули человеческое происхождение собеседницы. Но до этого Одису не было особого дела. К ужасному отношению в сторону собственной персоны он давно привык, а самых разнообразных «нелюдей» он уже навидался. — Я пришёл к Люциферу. — И снова шелестящий голос раздался из ниоткуда, въедаясь, услышавшим его, в сознание. Тихий звон цепей, сопровождающий каждое слово, леденил душу. Девушка вздрогнула и с опасениями начала глядеть на Одиса, как и её, сидящие рядом, сотрудницы. Находившиеся рядом солдаты настороженно уставились в его сторону. — Он ответит мне на мои вопросы. — Всеобщее напряжение так и витало в воздухе, подобно тонкой струне. Порвись она — схватившиеся за оружие рыцари нападут на тюремщика. И этот момент становился всё ближе, грозя устроить настоящую бойню между созданиями ангельского творения и грешником, который даже не разобрался в собственных силах, вводящих в ужас окружающих своим простым существованием, если бы не внезапно раздавшийся перезвон колокольчиков. — Ваше Величество, вас тут просит одна личность. — Девушка, встретившая Одиса, нажала на кнопку у себя на столе и начала говорить в странное продолговатое устройство. — Он весь в крови и утверждает, что вы ответите на его вопросы. На пару секунд за стойкой воцарилась зловещая тишина, разрушаемая ответом, раздающимся из странных щелей рядом с устройством. — Приведите его. Не стоит устраивать бессмысленных сражений — мы лишь пару лет назад отремонтировали главный зал. — Настрой говорившего был серьёзен, но при этом, в нём чувствовалась доля веселья и задорности. Девушка пустым взглядом уставилась на наблюдающего за ней Одиса и, тяжело вздохнув, попросила следовать за ней, устремившись по лестнице вверх. Тюремщик направился за ней, отмечая успокоившуюся вокруг атмосферу. Он не любил сражения, но в его прошлой должности работать без них было, к сожалению, невозможно. Одис, благодаря хорошему учителю, умел сражаться и сражался, как он считал, неплохо. На стороне этого утверждения были многочисленные побеги заключённых, в подавлении которых он принимал частое участие, и из которых все до единого — безуспешные. Сейчас он не собирался сопротивляться. Если бы местная стража напала на него, Одис не давал бы им отпор, позволив совершить задуманное. В конце концов, свою битву он уже завершил. Поднимаясь всё выше, обзор на зал, постепенно, перекрыли стены башни, с изредка появляющимися окнами, дающими увидеть всё королевство. Как Одис и предполагал — место, где он сейчас находился, можно было назвать центром. Маленькие дома, становившиеся ещё меньше, ничем друг от друга особо не отличались. Редкие богато выглядящие здания, скорее всего, принадлежали местной знати и прочим важным персонам. Лес, окруживший большую часть территории, тянулся сплошной зелёной равниной вплоть до кровавого горизонта. С противоположной от него стороны виднелась пустошь с бурлящим алым океаном вдалеке. Спустя довольно продолжительное время, проведённое в тишине и созерцании окружающих земель, лестница закончилась, пропуская поднимающихся в длинный коридор. Красная ковровая дорожка, ведущая до белой двери, ярко контрастировала с чёрной плиткой, коей был вымощен пол. Факелы на стенах отливали золотым свечением, освещая помещение полностью, не давая тьме и шанса укрыться в отдалённых уголках. Размеры прохода явно превышали диаметр башни, в которой находились, и это, не учитывая лестницу и кабинет. На двери висела табличка с подписью — Люцифер Морнингстар. Властитель ада. — …не важно! Мне напомнить тебе твою неудавшуюся задумку о помощи новоприбывшим грешникам? Мало того, что поручил поиск новичков бесам, у которых постоянно всё валится из лап, так ещё и решил объяснять всё сам! Будто у тебя больше дел нет, кроме проведения экскурсий и подготовительных занятий! — Низкий хриплый голос доносился из-за двери. В нём чувствовалась мощь и холодная сталь, присущая полководцам. Но в данный момент произносились не команды, а упрёки и порицания неизвестного собеседника. — А теперь ты впускаешь к себе наглецов, посмевших заявлять, что ты им что-то должен. Ты управляешь целым адом, а не кружком по интересам. Твоё слово и этого смельчака завтра же повесят на главной площади! И не оправдывайся, что ты хотел помочь заблудшей душе. Я съем свой хвост, если пришедший сюда будет искать у тебя поддержки в каких-либо мирских вопросах, а не требовать чего-то невозможного, уповая на собственную «всесильность». Не первый раз такое происходит, между прочим! — Успокойся Баал. Идея о просвещении непросвещённых была отличной! Только представь, что подумает грешник, когда его проведёт в новую жизнь самая большая здешняя шишка. Его уверенность в том, что он всегда сможет найти поддержку повыситься, как и положительные решения, ведь хорошая компания всегда к лучшему! А там гляди, и до искупления недалеко. — Второй голос был выше и намного более эмоционален. Радость и мечтательность в нём услышал бы и глухой. — Нет Люцифер. После такого грешник возомнит себя важнее остальных и начнёт пользоваться своим знакомством с тобой. Души не просто так попадают в ад. То, что ты описываешь свойственно жителям небес, но никак не грешникам. — Тон сменился на усталый и смиренный, Баал знал, что переубежденное его друга входит в разряд чудес, случающихся раз в тысячелетие, а на этот промежуток весь запас таких уже растратили. Одис не сильно вслушивался в разговор, по большей части из-за того, что ничего не понимал. Когда до двери оставалось пару шагов, тема разговора сменилась на некий «триумвират», но всё быстро прекратилось, стоило девушке, сопровождающей его постучать в дверь, которая отворилась, сразу после прозвучавшего за ней «войдите». В просторной комнате с панорамным окном на всю стену находились двое. За длинным столом, в высоком кресле сидел человек с белой кожей и светлыми волосами. На нём была странная шляпа с красным яблоком и золотой змеёй. Рядом с, как предполагал тюремщик, Люцифером возвышалась фигура в громоздких доспехах. Зелёные глаза с узким зрачком, на кошачьей голове с загибающимися рогами, с подозрением глядели на вошедшего. Сопровождающий поспешил поскорее покинуть их компанию, предварительно откланявшись и закрыв за Одисом дверь. — Итак, неизвестная мне грешная душа — что же тебе понадобилось от скромного повелителя ада? — Решив не откладывать разговор, Морнингстар перешёл прямо к основной теме разговора. Напускная серьёзность не скрывала интереса и, непонятной тюремщику, возвышенности. Одиса впечатлил образ, встреченного им, короля иного мира. В нём не чувствовалось всепоглощающее высокомерие и напыщенность, свойственная владыкам, встреченным надзирателем при жизни. Детская наивность и ребячество же, которых он никак не скрывал не создавали отрицательного отношения. — Мне сказали найти вас и то, что мне всё объяснят. — Два непонимающих взора устремились в сторону Одиса. Это было не тем, чего ждали эти двое. Но и не тем с чем можно было что-то сделать. Казалось, нахватало одной маленькой детали, которая поставила бы всё на свои места. — И попросили уведомить, что я «новенький». На лице Люцифера промелькнула куча эмоций. Удивление, озадаченность, облегчение, надежда, радость. А после он повернулся в сторону Баала, ехидно посматривая на его дергающийся хвост.