***
Купальня в доме господина Лиджу потрясала своими размерами: целая комната, отведенная под водные процедуры. Вырезанное в полу квадратное пространство было наполнено теплой водой, а рядом стоял поднос с пятью разными бутыльками. Что для чего Мэйлинь не знала, поэтому выбрала тот, который больше понравился по форме и запаху. Она боялась, что противный слуга линши мог удумать за ней подглядывать, поэтому торопилась, как могла. При других обстоятельствах она бы вдоволь насладилась пребыванием в воде и перепробовала все средства, какие только тут были. Выбравшись из купальни и быстро надев ханьфу, она старалась не думать, откуда у Лиджу в доме женская одежда. Наверное, для служанок. Хотя крой был слишком хорош, чтобы такое носили простолюдинки, да и в доме она видела только мужчин. Почему ее это вообще беспокоит? Выйдя из комнаты, она тут же встретилась взглядами с язвительным слугой. – Посмотрите-ка, – усмехнулся он, – рыбу в шелка нарядили! И даже не мечтай, что я позарюсь на твою тощую задницу. Худые девушки – плохие работницы, зачем кому-то такое счастье? Пусть этими перышками и тростинками наслаждаются богатые господа, я люблю помясистее. Мэйлинь сморщилась от таких описаний. Синторские мужики были отвратительны и совсем не стыдились расписывать свои предпочтения, да еще и в такой грубой форме. Будто женщина – это кастрюля, которую выбирают исключительно по ширине боков, чтобы накормить разом все семейство. Он себя-то видел? А еще выбирает и оценивает! Синторцы совсем не научены держать язык за зубами. Хотя, возможно, она просто никогда не общалась близко с сэянскими мужчинами, те тоже наверняка думали нечто подобное. Они подошли к кабинету Лиджу и перед тем, как в него зайти, Мэйлинь не удержалась от того, чтобы испортить слуге настроение: – В море полно живности на любой вкус и размер, и любить ты можешь, что угодно, но довольствоваться будешь тем, что выловишь. Только дурак считает, что достоин поймать дракона. – Могу сказать тебе то же! – Он мерзко засмеялся и кивнул в сторону Лиджу, который стоял у окна. Мэйлинь залилась краской, но не успела сообразить, что ответить. – Подойди, – Лиджу обернулся к Мэйлинь. Его взгляд заставил слугу склониться до самого пола и быстро исчезнуть за дверью. – Расскажи все, о чем вы говорили с Бию. Всего Мэйлинь, конечно, не рассказала. Вряд ли линшу бы заинтересовали планы Бию на Чунзы. Она лишь упомянула, что та расценивала его, как способ распрощаться с бедностью. – Так значит, она – человек императрицы, – заключил Лиджу. – Что ж, охотно верю, как и в то, что Чунзы точно не замешан в случившемся. – Почему? – Он явно в глаза не видел этих гостей. Когда вы с ним разговаривали, он удивился, что речь идет о каком-то господине и женщине. Если бы он видел этот маскарад, то не удержался бы от язвительного слова. Бию была права, с гостем был юноша, одетый в женский наряд. Глупая затея. – Лиджу почему-то улыбнулся, будто услышал шутку о старом друге. – Я с самого начала подозревал Бию, потому что именно она сказала тебе, что с тем господином был мужчина. – Почему вы тогда сами не допросили Бию? Могли бы и без меня управиться. Даже к этому Чунзы вынудили пойти, неужели у вас у самого храбрости не хватило? – Мэйлинь поняла, что сболтнула лишнего и растерянно добавила: – Я не то хотела сказать, господин. Не сомневаюсь в вашей храбрости, статусе и прочих совершенствах. Она забыла подходящие слова, которые описывают добродетели, присущие людям высоких званий. Лиджу оторвался от вида за окном, посмотрел на Мэйлинь и поморщился. – Когда мы вдвоем, можешь не использовать вежливую форму обращения. И не стараться подбирать слова. Все равно у тебя это не получается. Выходит только хуже, словно ты задумала меня унизить. – Я приму это за великую честь, – Мэйлинь вспомнила первое, что пришло ей на ум для такой ситуации. Эту фразу она встречала в любовных романах. Лиджу подавил смешок и подыграл: – Да будет так, боги тому свидетели. Теперь и Мэйлинь почувствовала нелепость происходящего и впервые в присутствии линши ее губ коснулась тень улыбки. – Подойди к окну, – подозвал ее Лиджу. – Видишь вдалеке стены дворца? Сильный ливень перешел в моросящий дождь. В сумраке сгустился туман и изогнутые крыши, тянущиеся своими заостренными краями в небо, превратились в темные силуэты. – Я знаю, что он там есть, господин, – подтвердила увиденное Мэйлинь. – Лиджу, – поправил ее линши, и Мэйлинь тихо повторила за ним его имя. – Я не могу сам вести это дело в открытую. Я догадывался, что Бию могла оказаться связана с императрицей, а мне нельзя было допустить, чтобы та узнала обо мне. Он замолчал и всмотрелся в тени города, словно искал в них кого-то. Мэйлинь переступила с ноги на ногу, не зная, стоит ли ей прервать эту паузу. – У императора и императрицы есть несколько сыновей. Возможно, ты знаешь. Один из них, наследный принц, которому суждено однажды занять престол. Поэтому он рос и воспитывался только с одной целью. Его кормят, поят, одевают и дают все, чтобы тот смог дотянуться до уровня своего отца, а еще лучше – превзойти того по добродетелям, уму и возможностям. Но дворец – опасное место. И чем выше ты забираешься, тем больше людей хотят твоей смерти. Поэтому, помимо прочих нужд, принцу необходимо найти и окружить себя преданными людьми. Его собственными людьми. Принцу выделяют в услужении евнухов. Они имеют большую власть при дворе. Это такие мужчины, которые… – Я знаю, кто они, – Мэйлинь видела, как Лиджу судорожно пытался подобрать нужные слова. Она знала, кем были евнухи и даже знала, как те таковыми становились. Суи ей все объяснила за чтением одной из книг. Синторцы практиковали такое зверское обращение с человеческим телом. Сэянцы сочли бы подобное нестерпимым позором, потому что даже похоронить человека без одной из конечностей было великим горем. Считалось, что бог даровал тебе тело и прийти на тот свет ты должен таким, каким и родился, иначе тебя даже в списках не найдут, а дух твой будет неполноценным. Для тех, кто все же становился калекой при жизни, изготавливали недостающие конечности из того материала, какой могли себе позволить родственники. – Хорошо, – кивнул Лиджу, явно ощутивший радость, что не придется это объяснять. – Пока принц еще ребенок, то в его окружение подбирают мальчиков такого же возраста. Они растут бок о бок, ночуют в соседних зданиях, познают науки плечом к плечу. Все это для того, чтобы принц смог сблизиться со своей будущей свитой, найти преданных друзей. После чего часть из этих детей становится евнухами, а другая – личной стражей. Я не линши, Мэйлинь. Я пришел из дворца и я – человек принца. Неужели он евнух? Это первое что взволновало Мэйлинь в его признании. В груди что-то неприятно кольнуло от такой мысли. Была бы тут Суи, то расхохоталась бы над ней сейчас. Мэйлинь страдала и вздыхала по мужчине, который вовсе и не мужчина! – Ты евнух? – спросила она робко, понимая, что скорее всего этот секрет ей придется унести с собой в могилу, и Суи не выпадет случая над ней посмеяться. – Почему ты выбрала именно этот вариант? – Лиджу изогнул бровь и впился глазами в Мэйлинь. – Потому что ты не носишь оружие и не похож на груду мышц. «И ты слишком красивый, чтобы быть воином,» – додумала она про себя. Она представляла себе, что у всех воинов страшные лица, чтобы запугать врагов одним только своим видом. Лиджу усмехнулся, но ничего не ответил, продолжив свой рассказ: – Несколько лет назад принц пожелал узнать, как достают жемчуг, что украшает его одежды. Ему было любопытно, как у сэянцев получается так долго находиться под водой и хотелось научиться всему, чтобы превзойти любого правителя. Он приказал найти ныряльщиков и привести к нему. Личная стража отыскала первого попавшегося, на кого им указали. Не так-то просто вас найти. – Он улыбнулся и бросил взгляд на ракушку, висевшую на шее Мэйлинь. – Им оказались старик и его сын, мальчишка-ныряльщик примерного того же возраста, что и принц тогда. – Вам очень повезло, – поразилась Мэйлинь. – Мужчин-ныряльщиков мало. – Почему? – Мужчины могут найти и более достойный способ для заработка. К тому же, женщины лучше держатся на воде и переносят холод. А еще мы лучше находим добычу в обилии водорослей, скал и морской живности, – в ее голосе читалась гордость. Если бы только Лиджу знал, какая она великолепная ныряльщица! – Буду теперь знать, – кивнул линши. – Принц и Сианг, так зовут этого мальчика, быстро сблизились. Казалось бы, что может быть общего у таких людей? Но ныряльщик умел так рассказывать обо всем, что видел и чем занимался и так задорно смеяться, что принц забывал о том, кто он и сам становился простым мальчишкой. Думаю, поэтому они и сдружились. После чего его высочество не пожелали отпускать от себя Сианга, и чтобы приблизить того к себе, приказал сделать мальчика евнухом. Даровал великую честь остаться подле себя. Мэйлинь от удивления чуть рот не открыла. Лиджу говорил серьезно, будто после такого ныряльщик должен был рассыпаться в благодарностях. Это же позор и унижение! Как можно так поступить с тем, кого считаешь другом! – Для безродного мальчишки-бедняка это единственный шанс зажить сытой жизнью, – добавил Лиджу, догадавшись, о чем она думает. – Евнухи, как я уже говорил, обладают невероятной властью при дворе и живут безбедно. Особенно те, кто так приближен к императорской семье. – Но он сэянец, – возмутилась Мэйлинь. – Ты просто не понимаешь. Для нас это позор, это как подписаться под тем, что твоя душа будет блуждать в лабиринтах загробного мира и никогда не обретет перерождения. Это как если бы вас, синторцев, что привыкли гордиться славой непобедимых воинов, выставить на поле битвы в одеждах певичек! – И все же при дворце он был не единственным сэянцем. Мэйлинь, неужели ты не понимаешь, что многие готовы распрощаться с иллюзорной возможностью переродиться ради нормальной жизни на земле? Если ты про обычай сэянцев хоронить покойников в целом состоянии, то не переживай, во дворце евнухи давно уже придумали, как сберечь потерянные конечности до момента своего погребения. Мэйлинь не удержалась и все-таки раскрыла рот, чем вызвала улыбку у Лиджу. – Сианг получил столько возможностей, привилегий и ресурсов при дворе, что многим из нас, кто верно служил принцу, это даже стало доставлять неприятности. Кто-то желал занять его место, а кто-то не желал, чтобы он и вовсе ходил по свету. В числе последних была и императрица. Она считает, что Сианг – слабое место принца и что он дурно на того влияет. Хотя с этим я бы поспорил, кто там на кого влияет. – Он усмехнулся. – Императрица пожелала сжить Сианга со свету, а когда она что-то желает, то ни небо, ни земля не способны это предотвратить. Раз от разу ее действия становились все коварное и опаснее, в итоге принц решил спрятать Сианга от ее глаз, до того момента, пока сам не взойдет на престол. И как ты уже могла догадаться, тем юношей, что был переодет в женские одежды и что пришел с господином в гостиницу был Сианг. Его должны были переправить в тайное место – дом, специально подобранный для него принцем. Но все пошло не по плану. Господин, который его сопровождал, оказался человеком императрицы. Я и принц узнали об этом уже после того, как Сианг покинул стены дворца. Поэтому я тайно направился в город, выследил их и в тот самый день поджидал внизу гостиницы. А дальше ты и сама знаешь, что случилось. – Так значит, императрица все-таки смогла до него добраться… – Грустно завершила историю Мэйлинь. – И ты просто пытался разобраться кто именно это сделал, чтобы отомстить? Но почему ты выбрал меня и зачем? – Не совсем. Я знаю Сианга так же хорошо, как и принца. И я догадывался, что если что-то пойдет не так, то Сианг может обратиться к сэянцем за помощью. Вы ведь друг друга не бросаете? По крайне мере, от денег вы точно не отказываетесь, а есть то, что сэянцы продают только сэянцам. Но я не мог действовать в открытую. Императрица не должна была знать, что принц ищет Сианга. Она не должна была знать, что мы его найдем. – И поэтому ты решил использовать меня, когда увидел на моей шее ракушку? Лиджу кивнул. – У Сианга точно такая же. Он с ней так и не расстался. У меня не было выбора, я должен оберегать принца и заботиться о его душевных переживаниях. – Какое благородство! – злорадно выпалила рассерженная Мэйлинь. – Ты готов был сломать мою жизнь, казнить мою семью, и тебе совсем наплевать, чем бы это все кончилось для меня. Неужели нельзя было поступить иначе? Ведешь себя, как гнусный хайшан. – В таком случае, ты ведешь себя, как кальмар. – Кальмар? – опешила Мэйлинь. – Да, Сианг мне кое-что рассказывал о морских обителях. Кальмары в момент опасности выбрасывают бесполезные чернила и мчатся, не глядя по сторонам. Глупое создание, не способное за себя постоять, но при этом чрезмерно любопытное. Я беспокоился за тебя, – внезапно признался Лиджу. – Потому что я не плохой человек. Я был вынужден запугивать и угрожать тебе, потому что ты постоянно лезла куда не надо. Я даже рассказал тебе историю про виссон, но ты продолжала смотреть на меня с вызовом и готовностью снова сделать все по-своему, и я был просто обязан напомнить тебе, что ты простая девушка. – И поэтому ты сравнил меня с досками? – возмутилась Мэйлинь. Возможность общаться на равных, без вежливых приставок и званий, придала ей смелости. – Это было грубо, признаю. Я исправился и считаю теперь тебя кальмаром. Лиджу явно пытался сгладить углы в нарастающем негодовании Мэйлинь, но вода уже пробила плотину. – Да, что ты, сухопутная мурена, знаешь о кальмарах! – она недовольно скривилась. – Попробуй его поймать, ни за что не сумеешь! Это самое шустрое создание, а его чернила ослепляют не хуже вспышки молнии. – Сухопутная мурена? – Переспросил Лиджу и сдвинул брови. Вся бравада Мэйлинь тут же спала от вида нахмурившегося линши. – Что за чушь? Он разразился громким смехом. Сначала Мэйлинь испугалась, а потом поняла, что прекратила видеть в нем опасного красавца-линши. Она видела теперь Лиджу, у которого появлялись мелкие морщинки у глаз, когда он смеялся и у которого просто был сложный для ее понимания синторский характер.Глава двадцать третья
12 июля 2024 г. в 00:11
Как-то он сказал ей, что не хочет запачкать мокрым зонтом свой портшез. Что ж, она была грязнее этого зонта. Грязь стекала с ее одежды, оставляя пятна на обитом тканью сиденье, комьями падала на пол, образуя расплывчатые круги. Наверное, поэтому линши накинул на нее плащ, чтобы она еще больше не измазала тут все вокруг.
Лиджу тоже промок по ее вине. Его всегда такие блестящие волосы, туго завязанные на макушке, теперь напоминали хвост упавшего в воду кота.
Он молчал. Вероятно его сердце было наполнено гневом, ведь они упустили Бию, Мэйлинь избила его, испортила одежду и личный транспорт. Что на нее нашло? Или это бог моря услышал мольбы, но решил преподать ей последний урок за то, что она посмела просить того о слишком многом?
Вероятно, он довезет ее до Ведомства безопасности, где бросит в темную камеру, а потом ей сломают руки, как тому рыбаку, а на утро повесят. Она – ужасная дочь и бесполезная подруга. Но по крайней мере, не умрет пьяная под колесами телеги, как ее брат.
Мэйлинь вздрогнула. Может быть, такие отвратительные мысли о собственном родственнике призвали его злой дух, который отомстил ей за непочтительное отношение?
Она вспомнила лицо брата. Тот до последнего вел себя самонадеянно и нагло, как будто не было никаких долгов и проблем, связанных с ним. На причитания матери и ругательства отца отвечал, что все уладит.
Мужчины настолько уверены в себе, что даже у самого края пропасти их слова наполнены силой. Ее брат был убежден, что справится со всем, что главное не терять лицо, даже когда ты уже потерял все остальное, а она сдалась. Сломалась, не дотерпев до конца. Или просто она сумела вовремя признать свое поражение, тогда как брат отказывался видеть очевидное? Да и какая теперь разница, кто из них лучше, если они оба принесли беды своей семье.
Она тяжело вздохнула, больше не тревожась о том, что сидит так близко к мужчине. Все, что имело значение сейчас – это только попытаться еще раз попросить Лиджу не трогать ее родителей. К тому же, ей не нравилась тишина, потому что она скоро станет ее единственным спутником в темнице.
– Когда я приехала в Синтору, – тихо заговорила Мэйлинь, – то не знала об этом крае ничего. Я даже не знала, что тут говорят на другом языке. Все, что мне сказали про эту провинцию, это то, что тут хороший и сытый край. Когда караван торговца, что вел нас к Вите, достиг города, я и сама в этом убедилась. Огромные дома, каменные улицы, величественные стены дворца, красивые одежды и кони. Я никогда не видела лошадей.
Она замолчала, вспоминая, как испугалась, когда впервые увидела это животное. В ее деревне был всего один осел, у старосты, которого все брали в аренду, когда надо было отправляться в город.
– Я думала, что смогу жить в одном из таких прекрасных домов, что буду есть все эти разнообразные продукты, что были разложены на прилавках. – Она мечтательно улыбнулась, а затем разочарованно вздохнула. – Но оказалось, что бедняки даже в самом сытом месте всегда остаются бедняками. Чем дальше мы шли по городу, тем беднее и ужасней становились улицы, люди и здания. Широкие дороги сменились узкими путями между покореженными домиками. То тут, то там сновали мыши, крысы и облезлые коты. Никогда не видела столько крыс! А запах… Кислый, отвратительный, ничем его было не перебить. И наш будущий дом оказался хуже прежнего жилища. Я не знала, как мне удастся протянуть в этом городе хотя бы день. И лучше бы я никогда не видела столько еды разом, из-за этого голод стал еще невыносимее. Честно признаться, такая новая жизнь, что еще хуже прежней, сломила меня. Но мой отец не опустил руки.
– Почему вы не переехали в другой город или деревню в Сэе? Разве так было бы не проще?
– Мой брат совершил кое-что плохое. А во всех деревнях вокруг нас знали, да и в городе тоже нельзя было остаться незамеченным. А о других поселениях мы понятия не имели, и не было никого, кто бы рассказал, как добраться до них. Зато были знакомые на кораблях, перевозивших беженцев в другие провинции.
– Так значит вы бежали не от голода и нищеты, а от людей?
– Да, мой брат втянул нашу семью в крупные неприятности… Точно так же, как и я теперь.
Портшез остановился, и Мэйлинь поняла, что другой возможности вновь попросить Лиджу у нее не будет.
– Господин, прошу вас, не трогайте моих родителей! Они прожили трудную жизнь, они никогда не совершали ничего плохого, они заботились о своих детях и честно работали, дайте им дожить остаток лет. Я умоляю вас, я расскажу вам то, что мне удалось узнать о пропавшем черном жемчуге!
Лиджу удивленно посмотрел на Мэйлинь, кажется, он не ожидал, что она смогла узнать об этом.
– Не нужно просить о таком. То, что ты узнала, важно для меня, но это не повлияет на мои суждения. – Мэйлинь почувствовала, как отчаянье схватило ее сердце и кинуло ей под ноги. – Тебе будет сложно в это поверить, но я не плохой человек. На самом деле, я не планировал и никогда бы не причинил вред твоим родителям.
Он не дал ей поразмыслить над его словами, а сразу вышел из портшеза и приказал следовать за ним. Мэйлинь послушно выбралась на улицу. К ее удивлению, она не увидела высоких каменных стен, страшных лиц стражей и цепей, подготовленных для нее. Лиджу привез ее в свой особняк и единственным, кто смотрел на нее злым взглядом, был слуга, вынужденный мокнуть под дождем, чтобы придерживать дверь.
– Тебе покажут, где купальня, выдадут чистую одежду, после чего проводят в мой кабинет. Тогда мы обсудим все, в том числе и твою дальнейшую судьбу.
Лиджу даже не обернулся, скрывшись за поворотом длинного коридора.
– Следуй за мной. – Прозвучал недовольный голос слуги. – Надеюсь, мыть тебя мне не прикажут, я боюсь подцепить вшей от…
– От грязной сэянки, – улыбнулась Мэйлинь.
Она вспомнила, что ей сказала Бию, и теперь подобные слова уже не так ранили. На душе даже стало как-то легче, когда она поняла, что творится в головах этих иноземцев.
– Не переживай, – ответила слуге Мэйлиь. – Мои сэянские вши брезгуют быть на одном теле с синторскими.
Слуга усмехнулся и даже повеселел. Кажется, отныне Мэйлинь знает, как общаться с этим хмурым народом севера.