Утерянный жемчуг

      Ноги Суи покрылись красными пятнами, а ее глаза наполнились ужасом. Девушка, которая опрокинула на нее таз с водой разрыдалась, а другие испуганно таращились и галдели.       – Боги! Да как же такое могло случиться!       Мэйлинь видела, как. А еще она видела, кто это сделал, но сейчас было не время разбираться с Бию.       – Ну-ка, разойдись! – скомандовала тетушка Фуян.       Она растолкала взволнованных служанок и подошла к Суи. Окинув взглядом ее ноги, она не растерялась и тут же скомандовала:       – Чего встали? Несите холодную воду!       – Ей нужен врач! – Мэйлинь, наконец, собралась с мыслями.       – Да кто по средине дня все бросит и побежит лечить служанку? – Тетушка покачала головой. – Сами управимся.       – Нет, ей нужен врач. Я знаю одного, я приведу его! – Мэйлинь бросилась к выходу.       На кухне бывали несчастные случаи. Девушки могли обжечься или порезаться. Случилось даже, одну из них несильно придавило тюком с овощами. И Мэйлинь не сомневалась в тетушке Фуян, та могла бы помочь Суи, но ведь никто не знал о ее беременности. Одно дело лечить ноги, – она точно не станет калекой, лишь пострадает внешне, такой ожог не смертелен, – но совсем другое – это дитя в утробе! Мэйлинь была последним ребенком в семье и понятия не имела, что происходит с беременными и как им помогать, зато она слышала массу страшных историй.       Она уже давно не погружалась под воду, но ее тело до сих пор было сильнее и выносливее, чем у большинства девушек. Ноги несли ее по городу, как ветер гонит волны, а легкие вспомнили, что значит наполняться воздухом до предела. Она промчалась мимо знакомых лиц и лавок, вбежала под козырек одной из них и закричала с порога:       – Врач! Мне нужен врач!       Мэйлинь знала этого знахаря, сэянца, именно он приходил на праздники, жалуясь на распущенность синторских девушек. Но, не смотря на его ворчливый характер, врачом он был замечательным.       – Мэйлинь, ты что ли? – Мужчина лет сорока вышел из-за прилавка. – Чего так орешь? Посетителей пугаешь.       – Пожалуйста, вы должны немедленно отправиться в гостиницу!       – Я не могу оставить свою лавку в разгар торговли.       Мэйлинь быстро окинула взглядом помещение. Внутри находились только два молодых человека, что сонно блуждали между рядов полок, уставленных разными снадобьями. Разгаром торговли такое назвать было трудно.       – Это важно! Пожалуйста! Она может умереть!       – Кто "она"? А впрочем, неважно, – мужчина отмахнулся. – Я не могу сейчас никуда пойти.       – Я заплачу! Я оплачу рикшу и ваши услуги, ваши лекарства и… – Мэйлинь растерялась. – И что там еще надо оплачивать?       – А у тебя точно есть деньги? – Знахарь недоверчиво посмотрел на нее.       – Вот, – Мэйлинь сунула ему в руку несколько монет, тот посмотрел на потертые медяки и усмехнулся.       – Этого мало, извини, – он покачал головой.       – Это только на рикшу, за остальным я сейчас сбегаю домой и принесу вам. Пожалуйста, поторопитесь!       Знахарь продолжал стоять в раздумьях.       – Вы же знаете кто я, где работаю и где живу, неужели вы думаете, что я вас обману?       – Вот именно, я знаю, кто ты и где живешь. Извини, но твой дом говорит о том, что денег у тебя нет.       Мэйлинь разозлилась. Они же оба сэянцы, как можно сейчас отказывать ей в помощи? Как можно быть таким злобным стариком!       – Да, – не растерялась Мэйлинь. – И вас тоже все вокруг знают, поэтому вы должны помочь, иначе другие сэянцы отвернутся от вас.       Она надеялась, что никто не распустил грязных слухов о ней, иначе бы ни один сэнцец не заступился за Мэйлинь, а этот знахарь мог бы спокойно отказать, не боясь порицания окружающих.       Мужчина кивнул, попросил посетителей выйти из его лавки и поймал рикшу.       – Сразу идите на кухню! Зовите тетушку Фуян. Я скоро вернусь! – Крикнула ему Мэйлинь и со всех ног помчалась домой.       Несколько лет назад она начала откладывать с каждой оплаты за труд по паре монет. Это было неправильно по отношению к семье, но тетушка Ицин сказала, что у каждой женщины должны быть спрятаны деньги, на всякий случай. Сначала она не понимала зачем это нужно, но чем старше становилась и дольше жила в Вите стала осознавать, что даже здесь жизнь женщин не была сказкой. Больше свобод не избавляли их от ответственности перед родной семьей и семьей мужа. Несправедливость и беды могли настигнуть их в любой момент, а деньги спасали от многого. Хозяйка рассказала ей не только о проблемах с внебрачными детьми, изгнанием из семьи, болезнях и бюрократической системе, а еще о том, как политические распри способны сталкивать лбами людей, даже если те одной веры и происхождения. Тетушка Ицин, как и многие сеянцы, бежала из родной провинции по морю. Мэйлинь и сама помнила такое путешествие. Их довезли на лодке до корабля, где она ютилась несколько дней в грязном трюме, слушая, как рыдают дети и как тошнит взрослых, стараясь не умереть от отвратительных запахов испражнений. Их провозили незаконно и занимались этим сами сеянцы, только вот соотечественников не волновало выживут ли беглецы или нет. Плата бралась в начале пути, поэтому перевозчиков не заботило, что там происходит с людьми в трюмах. Мертвецов выбрасывали за борт, что было для сэянцев настоящим ужасом. Они считали, что вода забирала души неупокоенных, и те становились морскими призраками, которые топили лодки рыбаков и утаскивали за ноги ныряльщиц. Те самые опасные подводные течения, которые могли вмиг уволочь на глубину были ни кем иным, как озлобленными голодными душами не похороненных людей. Поэтому перед тем, как нырять, сэянцы бросали в воду подношения, надеясь, что призраки насытятся и не станут губить ныряльщиков. К сожалению, духи были слишком злобными созданиями, и даже такой способ не всегда утолял их неутихающий голод. Но на корабле выбора не было, иначе от трупов распространилась бы зараза.       Мэйлинь после пережитого в трюме, долго видела сны о том, как по остекленевшим глазам умершего ползала муха, пока его труп наконец не выбросили с судна.       Корабль приплывал в Тивию – соседнюю с Синторой провинцию. Там разгружали груз, но беглецам запрещалось покидать трюм. Тех, кто собирался остановиться в этом городе, высаживали в лагуне, где была стоянка для всех судов. Остальных, кто намеревался продолжить путь до Синторы, оставляли дожидаться караванов торговцев, которые тайными тропами проводили людей через границу.       Родители Мэйлинь не хотели начинать новую жизнь в Тивии. Она славилась по всем семи областям своей распущенностью и вольностью взглядов. Это было пристанище для художников, актеров, танцоров и прочих людей, кто любил праздный образ жизни. Именно здесь впервые появился тин и именно отсюда он расползся по всем остальным провинциям. Именно тут было больше всего борделей, театров, игорных домов и площадей, где продавали рабов. Родители Мэйлинь считали эту землю грязной и проклятой, поэтому предпочли перебраться в Синтору.       А вот хозяйка Ицин какое-то время жила в Тивии. Ее мать и маленькие сестры погибли во время плавания, она осталась с отцом. Денег на то, чтобы продолжить путь до Синторы, у них не было, поэтому они обосновались в этой провинции. Хозяйка не рассказывала подробностей, единственное, что она упомянула это то, что отец продал ее в публичный дом. Как она выжила, что делала и каким способом перебралась в Синтору, Мэйлинь не представляла, знала лишь, что Ицин пришла в Виту со злостью в сердце, решимостью и мешком денег. Она основала тут гостиницу и до сих пор помогала сэянским девушкам, в силу возможного.       Мэйлинь добежала до дома, быстро вошла внутрь и кинулась к своей циновке. Отогнув одну из досок пола, ее рука нащупала тканевый сверток – те небольшие сбережения, что удалось скопить.       – Что ты делаешь? – Подошла мать. Она догадалась, что именно Мэйлинь сжимала в руке. – Теперь ты прячешь от семьи деньги и тащишь их из дома?       – Это на врача. И я сама заработала эти деньги.       Мать не ругалась и не кричала, только вздохнула и цокнула языком:       – Нагуляла, значит.       Это был не вопрос, а утверждение, и Мэйлинь вздрогнула, нервно покачав головой. Как ее мать могла такое про нее подумать?       – Матушка, ты не так все поняла, это врач не для меня. Я не позорила семьи. Если бы ты хоть чуточку доверяла мне, если бы ты немного попыталась понять и узнать меня…       – Уже не важно. Я договорилась с госпожой, которая живет в большом доме, она щедро заплатит за то, что ты будешь ей служить. Но главное не это, а то, что она не выпускает своих слуг из дома, ты будешь работать там, а не мотаться по улицам с мужчинами. Служба займет у тебя два года, как раз успеешь образумиться, а слухи вокруг тебя улягутся и забудутся.       – Ты продала меня? – Мэйлинь вскочила на ноги. Удивление и злость встали комом в горле.       Но мать не стала больше с ней разговаривать, она взяла ткань с нитками и ушла шить во двор. Мэйлинь чувствовала, как стучит ее сердце и вздымается грудь, она не могла поверить в услышанное. Как теперь быть? Что ей делать? Мать действительно продала ее на службу на целых два года? Что же будет с Суи?       Мэйлинь опомнилась, вспомнив о подруге и выбежала из дома, направившись в гостиницу.       Если мать действительно так поступила, то как она поможет Суи справиться с ее бедой, а теперь еще и с Бию? И ведь это Мэйлинь навлекла на Суи злость старшей служанки. Ей захотелось, чтобы та действительно оказалось виноватой в убийстве, тогда ее забрали бы в Ведомство безопасности. Это ужасное место и никому не пожелаешь там оказаться, но зато Бию не сможет оттуда навредить Суи.       Завтра Мэйлинь должна была встретиться в комнате убитого с Бию. Нужно поговорить с Лиджу. Если старшая служанка окажется не причастной к убийству, то Мэйлинь ничего не останется, как умолять линши, чтобы тот напугал Бию или пригрозил не трогать Суи. Если надо, то Мэйлинь будет валяться в его ногах, лишь бы хоть как-то уберечь подругу. А что еще ей остается? Если мать продала ее работать в дом, из которого не будет выхода, как ей еще помочь?       Мэйлинь вбежала на кухню гостиницы. С нее градом лился пот, коса растрепалась, а лицо все было в пыли. За такой вид хозяйка Ицин лишила бы ее части денег, если бы увидела. Но все это ее не волновало, особенно когда она увидела улыбку на лице Суи. Врач действительно приехал, и ноги подруги были уже аккуратно забинтованы, а сама она ела горячие пирожки, которые принесла тетушка Фуян.       – Я тут, как знатная госпожа, – засмеялась Суи. – Сижу, ничего не делаю, только ем, да по сторонам глазею.       – Ожог не сильный, – сказал врач, подойдя к Мэйлинь. – Видимо вода не была кипятком, так что все обойдется даже без шрамов, если будете использовать эту мазь.       Он отдал бутылек с лекарством и забрал плату. Слова, сказанные знахарем, заставили Мэйлинь вспомнить момент, когда корыто опрокинулось на ноги Суи. Вероятно, тот пар, что она увидела был вовсе не от воды, а от мяса, которое она поливала соусом. Может и подножка Бию ей тоже привиделась?       Мэйлинь бросила взгляд на Бию, которая сидела на привычном месте, кидая кости. Пожелтевшие фигурки разлетелись по полу, и старшая служанка улыбнулась. Видимо, боги сулили ей удачу.