Амортенция с запахом боли

      Утро выдалось достаточно солнечным для начала октября. И может, Гермиона позволила бы себе понежиться в нагретой лучами постели, но резкая тошнота мигом стёрла сонливость. На ватных ногах минуя кого-то в коридоре, Гермиона быстро оказалась рядом с унитазом. От резких движений девушку замутило еще больше, выпуская из организма все токсины прошедшей ночи. Больные спазмы сжимали желудок, когда ведьма уселась на ледяную плитку, вытирая тыльной стороной ладони губы. Прекрасное утро. Да, даже не смотря на все заслуги, Гермиона Грейнджер так и не научилась пить огневиски. Пытаясь отдышаться, в сознании начали мелькать воспоминания увлекательного вечера. Смех друзей, первая бутылка огневиски, магловская настольная игра, вторая бутылка, третья... кажется, шестая? Мерлин, сколько же они выпили? К концу вечера Гарри и Джинни удалились из гостинной в неизвестном направлении, но и дураку было бы понятно с какой целью. Огневиски развязывал языки людей, обнажая все скрытые чувства. Почти что Любовное зелье, но с расширенным диапазоном. Перед глазами мелькнуло мутное воспоминание и для того, чтобы за него ухватиться потребовалось немало усилий. Улыбка Рона и горящий от дорогого пойла взгляд. Неприятный холодок пополз вверх по позвоночнику, когда мысль о близости с другом посетила сознание Гермионы. Рывком из последних сил ведьма встала на ноги, заглянув в небольшое зеркало. Глаза лихорадочно осматривали собственное тело, боясь найти доказательства предположения, но ничего не было обнаружено. Отлично, Гермиона и Рон не наделали глупостей, не усложнили всё ещё больше. Это было бы лишним. Глухой стук в дверь заставил Гермиону подпрыгнуть на месте и насторожиться. Рука машинально дернулась к заднему карману джинс, которых на ней не оказалось — не замарать пол собственной комнаты было важнее, чем одеться. Именно поэтому, Гермиона оказалась безоружна, стоя в растянутой футболке чуть ниже бёдер. Прежде чем Грейнджер успела придумать план отступления, за дверью послышался знакомый женский голос: — Твою мать, откройте дверь! Гермиона подлетела к двери, проворачивая замок против часовой и впуская подругу в уборную. Рыжий ураган пронесся мимо, падая рядом с унитазом, где всего несколько минут назад валялась сама Грейнджер. Джинни постигла та же участь, что и Гермиону: — Я больше никогда не буду пить, — простонала рыжая, вытирая рот рукой, вторя движениям подруги. — Ты говоришь так каждый раз, — усмехнулась Гермиона, протягивая влажное полотенце пострадавшей, — Ну, как прошла ночь? — Мы будем обсуждать мою интимную жизнь? — ответила Джинни, принимая помощь и поднимаясь на ноги, — С каких это пор? Старая Гермиона, скорее всего, стушевалась бы от подобных тем, но хорошая ночь позади, а значит лёд снова окутывал внутренности и сердце Гермионы. И в подтверждении этих слов что-то внутри начало холодеть, тем самым приводя организм в норму. Гермиона провела за книгами несколько недель, пытаясь узнать, что же с ней творится, но тёмная магия непостижима и индивидуальна к каждому носителю, поэтому было принято решение всё списывать на очередные последствия, а подобный мороз под кожей Грейнджер трактовала как быструю регенерацию. И даже нашла этому объяснение — тьма не хочет, чтобы её игрушка быстро развалилась. Именно по этой причине, возвращаясь с операций, Гермиона практически всегда цела. — Нет, Джинни, это лишь акт вежливости и не более, — отрезала Грейнджер, возвращая маску безразличия и разворачиваясь обратно к раковине. — Мне не по себе, когда ты вновь становишься такой, — донеслось откуда-то из-за спины, когда подруги встретились взглядом в отражении зеркала. — Какой такой? Взгляд Гермионы заставил Джинни немного поёжиться, обдумывая стоит ли продолжать этот разговор, но Джинни не была бы Джинни, если бы всегда сразу сдавалась: — Такой... такой холодной. Иногда мне кажется, что я тебя совсем не знаю или никогда не знала… Что с тобой случилось? Отводя взгляд Гермиона лишь вздохнула и продолжила полоскать зубную щетку под теплой водой. Брызги в перемешку с мятной зубной пастой приземлялись прямо на любимую футболку. — Мы же это обсуждали и не один… — Да, я знаю, — поспешила перебить Джинни, чтобы не слушать заученный рассказ в сотый раз. — Это вынужденная мера и всё такое. Но что насчет твоих чувств, а не тех, кого ты защищаешь? Взгляды в отражении снова встретились и Гермиона заметила, что подруга была явно взволнованна подобным развитием разговора. Уизли играла с огнём. Что насчет твоих чувств? Хороший вопрос, ведь порой казалось, что никаких чувств то и нет, а может никогда и не было. Или были? Гермиону бросало из крайности в крайность: либо ничего, либо всё и сразу. Неужели друзья не понимают, что Гермиона сама хотела бы знать ответы на все вопросы, которые всех интересуют? Прочитано бесчисленное количество книг о тёмной магии, о последствиях её использования, но всё это капля в море. Джинни схватила за руку подругу, разворачивая к себе лицом и, на удивление обеих, Гермиона не отшатнулась, а лишь уставилась вопросительным взглядом на рыжую. Кожа Джинни была тёплой и приятной на ощупь. Временами Гермиона скучала по теплу и тактильности. — Вот, — Джинни сжала ладонь подруги крепче, пытаясь что-то доказать, — Твоя кожа ледяная, Грейнджер. Помимо морозного сердца, у тебя похоже перестала циркулировать кровь и... — Ты намекаешь на то, что я ходячий мертвец? — Гермиона отдёрнула руку, снова поворачиваясь к рыжей спиной, — Тебя брат заразил подобными разговорами? — Нет, я... — Нет, Джинни, я не ходячий мертвец, — взгляды снова встретились в зеркале. — Если бы я могла, я бы давно уже всё вам объяснила, но я сама ничего не знаю и не понимаю. Возможно, это простое влияние тёмной магии на мой организм, а может быть что-то другое. Я не знаю. Как только узнаю — сразу отправлю вам письмо с подробным изложением ситуации, такое устраивает? Джинни лишь медленно покачала головой: — Опять ты это делаешь... — Да что «опять»?! — Гермиона не выдержала, разворачиваясь лицом к подруге. — Что значит ваше «опять», Джинни? Отлично! Ты, Гарри и Рон оказались правы — я больше не та Гермиона, которую вы когда-то знали! Вам легче от того, что я сама это признаю? Мне — нет. Я устала от этих бессмысленных разговоров, которые повторяются слишком часто. Тебе обязательно нужно было портить мне настроение с самого утра? — Герм... — Уйди, — глаза Гермионы потемнели, а ладони сжались в кулаки. Глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Просто... уходи.       Джинни не двинулась с места, продолжая изучать подругу или то, что от неё осталось. Гермиона терпеть не могла подобные взгляды. В них всегда были сожаление, страх и желание помочь. Но ничего из перечисленного Грейнджер не было нужно: ни жалость, ни помощь, а от ощущение чужого страха хотелось содрать с себя кожу. — Убирайся! — рявкнула Гермиона, от чего рыжая попятилась спиной к двери. Грейнджер с облегчением прикрыла глаза, когда дверь с хлопком закрылась с обратной стороны. Хотелось что-то сломать, что-то разбить или кого-то убить. Сделать хоть что-нибудь, чтобы убрать этот надоедливый зуд под кожей. А тьма с удовольствием проецирует под опущенными веками лицо Джинни Уизли, мягко намекая, кого же ведьме хотелось убить прямо сейчас и больше всего. Резкий разворот и удар в хрупкое зеркало. Звон осколков, капающая кровь на кафель и небольшая отдышка. Прислонившись к стене девушка сползла на пол, рассматривая окровавленную руку. Через пару минут не останется ни следа от произошедшего, кожа затянется сама собой, даже без применения палочки. Если бы друзья только знали, как сложно даётся контроль собственных желаний и эмоций. Гермиона была оголённым проводом, а ребята каждый раз лезли к ней с мокрыми руками, словно так и жаждали убиться током. Мир Гермионы Грейнджер перевернулся с ног на голову. Все убеждения маленькой девочки о добре и зле смешались в кучу и было сложно понять, где истина, а где ложь. То что друзья не отвернулись от Гермионы — чудо. Особенно с их устоями и непереносимостью тёмной магии, а об убийствах стоит вообще промолчать, даже не смотря на то, что убитыми были всегда Пожиратели Смерти. На поле боя Гермиона была машиной для убийств — так с хохотом называл её Грюм, когда читал очередные отчеты. Гермионе требовалось убивать, это была нужда на равне с воздухом. Если ведьма не убивала — тьма убивала ведьму. Почти ломая кости и залечивая обратно. По этой причине дольше двух дней отсиживаться было непозволительно. Способа как еще уживаться с тьмой, кроме как подпитывать её новыми жертвами, Гермиона так и не нашла. Грейнджер наделили силой, но как ей пользоваться — никто не объяснил и не показал. В тот день Джинни больше не разговаривала с подругой, затаив некую обиду за несдержанное поведение. Хотелось подойти к рыжей и наорать, достучаться наконец до инстинкта самосохранения. Объяснить, что не разговаривать нужно не от обиды, а в целях собственной безопасности, но разве кто-то поймет? Нет. Они все равно будут обижаться на грубость Гермионы, а потом как ни в чем не бывало закидывать теми же вопросами. Грейнджер боялась, что рано или поздно не сможет сдержаться и кто-то пострадает. Сидя на ступеньках крыльца заднего двора, Гермиона смотрела на закат октябрьского солнца. Это было похоже на запоздалый прощальный подарок от лета и тепла. Грейнджер поймала себя на ощущении грядущих перемен. И не совсем хороших. — А я тебя всё ищу и ищу, а ты прямо у меня под носом, — донеслось откуда-то из-за спины, а секунду спустя Гарри плюхнулся рядом с подругой. — Чего ты тут совсем одна? Гермиона посмотрела на друга. Он как и Рон незаметно вырос, стал мужчиной. Изумрудные глаза в ответ изучали ведьму и не хотелось знать, что по мнению Гарри изменилось в Гермионе. — А с кем мне быть еще? — девушка повернулась обратно к последним лучам солнца, пытаясь впитать в себя хоть каплю света и надеясь, что это поможет. Наивная. — С Джинни мы с утра… Гермиона задумалась, каким словом можно было описать произошедшее. — Мы немного повздорили. А Рон… — Ну, да, — усмехнулся Поттер, мягко улыбаясь и смотря под ноги, — Джинни мне рассказала. И знай, я на твоей стороне. Гермиона покосилась на друга, почти не веря своим ушам. — Не смотри так на меня, — снова мягкий смешок. — Я ни один раз пытался донести до неё, что пора перестать вернуть тебя прежнюю, а принять настоящую. Но разве Уизли удавалось когда-нибудь переубедить? Гарри рассмеялся, а Гермиона задумалась. Лучший друг действительно относился к ней лояльнее всех, что было удивительно. Он со своей тягой к добру закрывал глаза на то, что вытворяла подруга и это каждый раз доказывало, что Грейнджер просто не заслуживает такого отношения. Ей было проще, когда её либо не замечают, либо избегают. — А Рона я сам не смог найти, кстати, — продолжил Гарри, — Но я подозреваю, что он где-нибудь с Лавандой и… — Фу, не продолжай, Гарри, — поспешила перебить девушка, избегая подробностей о бывшем парне и его новой пассии. — Я так и знал! — заявил Поттер, поворачиваясь и улыбаясь. — Ты все ещё неравнодушна к Рону! — Ну конечно, — Гермиона рассмеялась в ответ, толкая друга в бок и подмечая что Гарри сегодня на удивление в хорошем настроении. Поттер продвинулся ближе к подруге и приобнял её за плечи, прижимая к себе. — Завтра приезжает Минерва, — тон голоса стал тише и спокойней, — Вы увидитесь? От упоминания любимого профессора внутри проскочила капелька тепла, но тьма тут же ухватилась за неё, превращая в очередную ледышку: — Наверное, но не думаю, что это хорошая идея. — Почему? — Поттер вопросительно поднял бровь. — Мы не виделись с ней больше года и… — Гермиона замялась, надеясь что друг понял, о чем она говорит и объяснять подробности не придется. — Грюм рассказывал ей о тебе, — Гарри поспешил успокоить подругу, прижимая к себе ещё крепче, — Она знает, что война изменила тебя. Гермиона подняла голову, встречаясь с зеленым взглядом. Страх неодобрения близкого человека давно таился в сердце ведьмы. Минерва Макгонагалл почти заменила ей мать, всегда была рядом и поддерживала, а после неких «изменений» Гермиона старалась избегать встреч, боясь встретить тот самый взгляд. Но она правда скучала по профессору, скучала по её лекциям, жизненному опыту и мягкой улыбке. Глубоко в душе Гермиона надеялась, что Минерва может оказаться антидотом её напасти. — Если честно, Гарри, — голос едва дрогнул под тяжестью откровения, обращая на себя внимание зелёных глаз. — Мне очень страшно. И Гарри Поттер понял подругу, потому что сам испытывал те же самые чувства. — Мне страшно от того, что мир катится куда-то... — почти шёпотом. — Куда-то не туда, Гарри. Что это за мир, где ради победы нужно убивать? Мне страшно от осознания что они из меня сделали, но больше всего меня пугает то, что я согласилась на это, зная все риски. Я никогда не оправлюсь от этой войны и иногда мне кажется, что помимо Воландеморта вам придется убить и меня. — Нет, — отрезал Гарри, слегка поморщившись, представляя себе подобный исход. — Даже не думай меня о таком просить. — Нет, Гарри, послушай меня и услышь, — Гермиона схватила друга за руки, заражая своей ледяной кожей. — Сейчас говорит твоя старая подруга, расчетливая и правильная до мозга костей Гермиона Грейнджер, — голос мягче, почти умоляющий, — Если мне рано или поздно сорвёт крышу — кто-то должен будет это сделать. Пусть не ты, я не смею просить тебя о таком, но кто-то должен, Гарри, и ты сам это понимаешь. А Гарри понимал, иначе бы не было этого разговора. В середине своего пути, когда Грейнджер ещё с трудом удавалось контролировать свои умения, она почти случайно влезла в голову Рона, где увидела диалог с Симусом. Они обсуждали, что же нужно будет делать, пойди всё не по сценарию Ордена и самым первым вариантом — убить Грейнджер. Воспоминание друга словно пощёчина, горячая и пульсирующая. Было пролито много слёз от чувства предательства и осознания истины, но обратного пути уже не было. В ту ночь Гермиона Грейнджер себя похоронила. — Не загадывай, сначала нужно выиграть войну, — голос Гарри вырвал подругу из воспоминания. — А потом уже будем разбираться со всем остальным.       Следующая ночь снова была бессонной. Гермиона даже подумала, не раздобыть ли ей где огневиски, чтобы уснуть, но вовремя себя осекла за идеи, которые не принесли бы ничего хорошего. С первыми лучами солнца ведьма отправилась в освежающий душ, чтобы смыть с себя все мысли прошедшей ночи. На месте разбитого зеркала висело новое, а следы крови давно уже были смыты другим волшебником, будто ничего и не было. Спустившись в широкую столовую, Гермиона решила перекусить, пока не проснулись остальные жильцы. Пачка любимых хлопьев и холодное молоко — это то, что всё еще делало Грейнджер собой, поэтому как бы её не тошнило от однообразных завтраков, хотя бы это оставалось неизменным. К тому моменту как тарелка оказалась пуста, в столовую начали спускаться люди. Симус прошагал вглубь комнаты, доставая собственные припасы. Хохот Лаванды разнёсся по всему помещению, а о прибытии Рона сообщил упавший на пол стул. Гермиона повернула голову к дверям и обнаружила целующуюся парочку. — Не портите Грейнджер завтрак, — донеслось из-за спины и впервые в жизни Гермиона была благодарна Симусу. Игриво улыбаясь, Лаванда отлипла от Рона и неуклюже протиснулась между Финниганом и шкафом, чтобы добраться до еды, а Рон, как и всегда, запустил руку в волосы и буркнул: — Извините. — Всё в порядке, я уже закончила, — Гермиона встала и направилась к раковине, чтобы убрать после себя посуду. — Приятного аппетита. — Спасибо, — ответил Симус, поглощая не очень аппетитный бутерброд, — Ты не посидишь с нами?       Голос Финнигана остановил ведьму в дверях, заставляя обернуться. — С каких это пор ты желаешь моего присутствия рядом с собой? — а в голосе маленькие льдинки. — Почему бы и нет, — ответил парень с набитым ртом, — Не всё же время тебя избегать или мы не твоего уровня? Симус знал, чем уколоть гриффиндорку и никогда не боялся её тьмы, но от чего-то всё равно периодически избегал компании ведьмы. Словно боялся заразиться. Не то чтобы Гермиону это сильно задевало, ей скорее было наплевать, но внутреннее любопытство и чувство собственной гордости разгорались слишком быстро, чтобы уйти. Поэтому Гермиона подошла к прежнему месту и села напротив Финнигана, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. — Ну вот, — парень едва заметно улыбнулся, — теперь мне будет куда приятней завтракать. Кофе? — И не пытайся, Симус, — пролепетала Лаванда, обходя стол и садясь рядом с Финниганом, когда Рон сел рядом с подругой, — Её сердце — ледышка, и не более. Гермиона бросила взгляд на пассию Уизли и слегка скривилась от подобных комментариев. Видимо, настрой Симуса был заразителен и Лаванда поверила в свою храбрость, играя с огнём. Но если близкому кругу, в который, на удивление самой Гермионы, Финниган входил, это было простительно, то Браун стоило быть предусмотрительней. И заметили это все присутствующие, кроме самой Браун. Рон слегка пнул возлюбленную под столом и реакция не заставила себя долго ждать: — А что я такого сказала? — девушка оторвала взгляд от своей порции овсянки, оглядываясь на друзей. — Или я должна, как и все, ходить на цыпочках вокруг неё? Это просто всем известный факт. — Нет, Браун, совсем нет, — Симус громко помешал сахар в кружке чая, усмехаясь. У кого-то было хорошее настроение. — Просто стоит брать во внимание, что Грейнджер щелчком пальцев может снести твою прекрасную голову, а так сущие пустяки.       Звук упавшей ложки из рук Лаванды и что-то походящее на кашель Рона стали ответной реакцией на слова Финнигана. Гермиона лишь заметно фыркнула с небольшой улыбкой. — Она этого не сделает, — заявила Браун, делая вид, что совсем не напугана подобной прямолинейностью и ища поддержки в глазах своего парня, — Верно, Рон? — А мы разве не обмениваемся всем известными фактами? — парировал Симус, успевая перебить Рона, который только открыл рот, чтобы что-нибудь ляпнуть. Гермиона едва заметно кивнула головой, мысленно благодаря внезапного защитника, а в ответ получила мягкую улыбку. Удивительное утро. — Вот видишь, я предложил ей кофе и попросил остаться, — продолжил Финниган, не скрывая улыбки и Гермиона поняла к чему он ведёт. — Уже невидимые очки в мою пользу, а тебе минус пять очков, и когда придет время, я не удивлюсь, что твоя голова полетит первой. Рон слишком резко встал, опрокидывая свой стул на пол. — Пойдем, Лаванда, — и потащил свою девушку за локоть вон из столовой. Тишина. Встречные взгляды. И звонкий, заразительный смех. Ситуация настолько нестандартна, что вызывает еще больший смех. Симус Финниган защищает Гермиону Грейнджер? — Ты видела её лицо? — Плюс пять очков за перепуганное лицо Лаванды Браун, — произнесла Гермиона, чуть успокоившись. Всё это чем-то снова напомнило Хогвартс, от чего стало тоскливо, но ведьма быстро мысленно откинула это чувство. В ней и так было слишком много негатива. Столовая начала заполняться людьми, нарушая некое уединение. — Грейнджер, — знакомый яростный голос перекрыл весь шум разговоров, — Через час у моего кабинета. Слова Грюма значили только одно — Макгонагалл уже здесь. От чего ладони вспотели, а ноги оказались ватными. Вот это да! Машина для убийств боится и нервничает? Казалось, что подобные чувства уже никогда не вернутся в распоряжении Гермионы. И куда подевалась вся гриффиндорская храбрость? — О чем это он? — аккуратно поинтересовался Симус, допивая чай. — Минерва приезжает, — задумчиво ответила ведьма. — И мы должны встретиться. Симус лишь слегка присвистнул и сдержанно пожелал удачи, словно точно знал, что она понадобиться. Час превратился в вечность. Во всяком случае, так оно и ощущалось. Гермиона стояла напротив знакомой двери, в миллионный раз вытирая ладони о джинсы. Девушка взглянула на наручные часы, когда-то подаренные родителями. Одна минута. Чрезмерная пунктуальность Гермионы сейчас играла ей на руку, но было очевидно, что ведьма оттягивает неизбежное. Пора уже посмотреть своему страху в лицо. Однажды, перед тем как отправиться в Хогвартс в первый раз, Гермиона сказала отцу, что ей страшно. Она боялась, что никогда не найдет себе друзей среди волшебников. Она боялась разлуки с родителями, боялась волшебного мира. На что мужчина лишь крепко обнял дочь и прошептал: — Иди туда, где страшно. И Гермиона шла. Всегда шла. Это стало её жизненным кредо, что отпечаталось в мыслях голосом отца. Грейнджер занесла кулак. Три стука. Холодное — «Войдите!». Скрип половиц. Гермиона поднимает взгляд и смотрит страху в лицо. Но... — О, Гермиона, — мягкий голос окутывает холодное сознание, согревает. Тёплые... Нет, горячие объятия заставляют сердце оттаять. Вот он — её антидот. Её спасение. И Гермиона словно наркоман не отпускает свою маленькую дозу, шанс на спасение. — Минерва... — почти что всхлип вместо имени, а профессор всё понимает и только крепче прижимает к себе. Гладит по голове и успокаивает мелкую дрожь Гермионы. Хлопок двери дал понять, что Грюм вышел из комнаты, даря уединение. Они простояли так несколько минут, пока Грейнджер не сделала шаг назад, вытирая остаток слёз рукавом свитера. Она снова смотрит в глаза профессора, чтобы убедиться. Там нет ни страха, ни сожаления, ни желания помочь. Там лишь понимание, которого так не хватало Гермионе все эти месяцы. Макгонагалл чуть отошла в сторону, жестом приглашая сесть в кресла. Откуда тут взялись кресла? Грюм оказался предусмотрительнее, чем от него ожидали. Взмахом волшебной палочки Минерва налила в маленькие кружки чай, пока Гермиона усаживалась. Наверное, после того, как профессор покинет убежище кресла пропадут, будто их и не было. С Макгонагалл было комфортно, она успокаивала внутренних демонов Грейнджер, даже не догадываясь об этом. А может догадывалась и именно поэтому они разговаривали несколько часов до боли в челюстях. И прежде, чем задать вопрос, Гермиона десять раз его обдумала: — Минерва, — неуверенно начала она, — Мы почти не касались этой темы... Но мне бы хотелось знать, что вы думаете о... — О новой тебе? — перебила её профессор, отхлебывая очередную порцию чая, — Ничего, на самом деле. У войны всегда есть последствия. Мы тоже изменились после первой войны, но ты этого не замечаешь, потому что не знала нас до неё. Единственное, что я скажу — мне жаль, что на эту роль выбрали именно тебя. — Я сама её выбрала, — прошептала Гермиона, комкая рукава свитера. — Я сделала первый шаг и это понесло свои последствия. — И это тоже нормально, Гермиона, — ответила Макгонагалл. — Все идут на жертвы, чтобы выжить и спасти своих близких, верно? Чтобы выжить и спасти своих близких... Что-то внутри откликалось на эту фразу. Профессор была права, как и всегда. Гермиона сделала этот выбор, пытаясь защитить и вытащить своих друзей из лап костлявой смерти. Кто-то жертвует собственной жизнью, как родители Гарри, а кто-то тем, что от этой жизни осталось, как Гермиона. Наверное, Джинни и Рон были правы, называя подругу ходячим мертвецом — от жизни там мало что осталось. Через несколько минут в кабинет прихрамывая ввалился Грюм. Встреча подошла к концу. Гермиона чувствовала как меркнет свет в груди, смотря в след удаляющейся Макгонагалл. Шанс на спасение ускользнул. Дверь захлопнулась за спиной профессора, когда Грюм начал разговор: — Тебе нужно выспаться, — резкий звук привлек внимание ведьмы. На столе перед собой она увидела одну порцию Сна без сновидений. — Считай это подарком Минервы. Завтра у тебя будет важная операция. — И каков формат операции? — Штурм. Гермиона никак не отреагировала. Очередной штурм с целью достать очередные ценные бумаги, людей или важный артефакт. Гермиона лишь руководила операцией и исполняла роль головореза. Папка с документами с шумом шлёпнулась на стол. — На самом деле, там не будет ничего сложного, — продолжил Грюм, трактуя молчание Грейнджер, как согласие. Словно, она могла и не согласиться. — Считай, я просто обеспечил тебе небольшую прогулку, размять кости. Грюм хмыкнул, а Гермиона взяла папку в руки, листая и изучая материал дела. — А... — Гермиона даже немного растерялась, не найдя знакомых имён в списке. — Кто еще идёт? — Там написано, Грейнджер, — Грюм был почти возмущён глупыми вопросами, — В твоём распоряжении новички. Я же сказал, операция лёгкая. Когда на операции отправляют лишь новичков под руководством Гермионы — это значило всегда три варианта развития событий: либо операция действительно была нестоящая сил, либо где-то идет операция, где нужны все силы, и либо все подчинённые... — А где будут Гарри и Рон, — поинтересовалась Гермиона, уверенно полагая, что имеет право знать, и поспешила добавить. — И Симус? — На другом важном задании, Грейнджер! — рявкнул Аластор. Терпение мракоборца было истрачено. — Я что, должен отчитываться перед тобой? Вставая Гермиона откинула папку на стол и положила заветную склянку в карман. Мрачные тени промелькнули в глазах гриффиндорки, намекая, что Аластор должен сбавить пыл своей речи. — Нет, Грюм. — ответила почти спокойно, направляясь к двери. — Я просто беспокоюсь за друзей. Хлопнув дверью, Гермиона поспешила убраться в свою комнату от чужих глаз. Снизу из столовой и гостинной доносились возбуждённые разговоры. Так было всегда перед заданием. Война научила людей, что завтра может не настать. Можно было бы спуститься вниз, присоединиться к увлекательной беседе, но не все были утренним Симусом Финниганом. Закрывая дверь в свою комнату и ставя заглушку, Гермиона ловит себя на мысли, что дом на Гриммо Двенадцать завтра привычно опустеет.