Тридевятое

— Серый, сюда суй! — Не суется! — Должно сунуться! — Ну не суется! — Серый, откуда у тебя руки растут? — У меня лапки! — Серый сложил брови домиком и продемонстрировал руки, одна была перебинтована. — Не придуривайся, ты не в волчьем обличии! Серый, сидя на траве, склонил в бок свою русую голову. — Данил, ты чего это, встал не с той ноги? — Очень даже с той! — крикнул Данила, высовываясь из плетеной корзины огромного воздушного шара. — Тогда не ругайся! Не суется у меня! Данила глубоко вздохнул и выпрыгнул из корзины, попутно поправляя свой рабочий комбинезон, что как нельзя лучше подчеркивал его мускулистую фигуру. В Тридевятом Данила прослыл настоящим изобретателем и мастером на все руки. Соседки не стеснялись обращаться к нему с просьбами починить забор, повесить полочку или щеколду на дверь туалета. Данила же никогда не отказывал и всегда помогал, потому его погреб регулярно пополнялся баночками с соленьями, которые ему совали благодарные старушки. И вот он снова мастерил. Его каштановые волосы, почти касавшиеся широких плеч, были собраны в низкий хвост. Рукава рубахи засучены. Он выхватил из рук Серого веревку, после чего ловко продел в петлю, находящуюся на корзине шара и завязал крепкий узел. После пару раз подергал, проверяя конструкцию на прочность и снова влез внутрь корзины. — Серый, подай насос. Серый метнулся к инструменту и подал его Даниле. — А ты не улетишь случайно? Шар же на одной веревке держится. — Серый с недоверием взглянул на узел и почесал подбородок, покрытый щетиной. — Не улечу, пока в корзине лежит груз, — Данила приподнял пару увесистых мешков с песком, демонстрируя Серому. — Умно ты придумал. — А то! — Данила подмигнул и снова вернулся к работе. Спустя пять минут Серый заскучал: — А я уже жаловался тебе на браконьеров? — он показательно приподнял поврежденную руку. — Два раза. — А хочешь анекдот расскажу? — Нет, — отмахнулся Данила, — я все твои анекдоты наизусть знаю. — А я расскажу! Шел медведь по лесу, видит телега горит... — О, Серый, смотри! — Что? Что? — Серый тотчас отвлекся и начал всматриваться туда, куда указал Данила — О! Царевич с кощеевым учеником идут! Василий и Златозар свернули на узкую тропинку и направлялись прямо в их сторону. Василий шагал с прямой спиной, убрав руки за спину. Златозар же как обычно что-то эмоционально рассказывал другу, активно размахивая руками во все стороны. Сначала он почти что подпрыгивал, потом развернулся и пошел спиной вперед, все еще не переставая трещать. Затем запнулся пяткой о камушек. Через секунду он уже сидел в песке и хохотал на все Тридевятое. Василий с почти что непроницаемым лицом подал ему руку, предлагая помощь. Златозар отмахнулся и вскочил сам, тут же принявшись быстро отряхивать пятую точку. — Ой, смешные-е-е, — Серый заулыбался, — я в молодости тоже таким был! — Ты и сейчас не старый, — послышалось из корзины. — Ну не скажи! Мне как-никак вот-вот сорок стукнет! — Через три года только, — уточнил Данила. — Старость — не радость. Еще издалека Златозар заметил мужчин и огромную конструкцию, от чего его глаза тут же расширились. Он начал подпрыгивать, совершая приветственные взмахи рукой. Серый оживился и начал махать в ответ. Наконец оказавшись на опушке, Златозар тут же бросился к огромному шару: — Да ну! Мы на этом полетим? Василий кивнул, а Златозар начал ходить вокруг шара, рассматривая его со всех сторон. — Красивый какой, — глаза его блестели, он восхищенно сложил ладони, — а это безопасно? — Нет, — ответил Данила, — но домчит вас мигом. Серый тут же возмутился: — То есть ты не можешь гарантировать, что наша молодежь после такого полета вернётся невредимой? — Вернется, если будет соблюдать технику безопасности. — И что ты на меня так укоризненно смотришь? — Серый надулся, — мы народ простой, инструкции не читаем. Не виноват же я, что у тебя изобретения такие мудреные. — Данила, — в разговор вмешался Василий, — когда шар готов будет? — Здесь детали не хватает. Дня два на изготовление и все будет. Василий молча кивнул, будто что-то обдумывая. — Как твоя рука, Серый? — побеспокоился Златозар, увидев, как тот теребит между пальцев кончик уже испачкавшегося бинта. — Заживает. Златозар тут же очутился в траве возле него и начал осматривать забинтованную руку, вертя ею из стороны в сторону. — Ауч! — Ну да, вывиха точно нет, — пробубнил Златозар, а затем придал своему лицу больше серьезности, — почему не пришел с утра бинты сменить? — Я пришел! — воскликнул Серый, — только у тебя избушка заперта была. — Ах, ну да, — Златозар припомнил свое чудесное пробуждение среди книг, —вечером зайди обязательно! Серый кивнул и аккуратно высвободил повреждённую руку из цепкой хватки.

***

Никогда улицы Тридевятого не бывают настолько заполнены народом, как во время Летней Ярмарки. Длинные ряды палаток и ларьков простилались вдоль главной дороги, идущей от дворца и проходящей через все царство прямо до самого причала. Именно сюда в такие дни прибывало множество кораблей из соседних стран. Купцы везли свой товар со всех уголков. Здесь можно было увидеть и дорогую парчу из Заокеании, и всевозможные масла и вина из Семигорья. Чего только не было на прилавках! Отовсюду стекались уличные артисты: разрисованные скоморохи в причудливых костюмах давали представление, танцу в присядку вместе с медведями, что довольно уверенно держались на задних лапах. Жители Тридевятого плясали, играли на музыкальных инструментах, участвовали в конкурсах и играх. Заморские усатые барды затягивали песни о счастливой любви, собирая вокруг себя толпы, восхищенно вздыхающих девиц. Василиса шагала мимо. За ней плелся младший брат — Царевич Иван. Его слегка пухлые щеки горели румянцем, ветер ерошил белокурые волосы. Он с особым удовольствием обсасывал петушка на палочке и настолько был увлечен процессом, что то и дело спотыкался. Все что интересовало сейчас Василису — маленькая обшарпанная книжная лавочка, где ее всегда дожидался улыбчивый старичок из Семигорья. Он, будто бы наделенный особым даром, всегда привозил именно те книги, что оказывались Василисе особенно по душе. Он удивительно красноречиво, слегка шепелявя своей вставной челюстью, рассказывал о каждой новинке и с особенной любовью отзывался о книгах с иллюстрациями. Иван-Царевич к чтению был равнодушен, но как только слышал про яркие картинки, его глаза загорались и он, даже не смотря, тут же начинал упрашивать Василису купить ему эту книжку. А по возвращении домой, быстро пролистав разноцветные страницы, забрасывал ее на дальнюю полку и больше к ней не прикасался. Так повторялось из раза в раз и вскоре у младшего Царевича их скопилась целая куча. Палатка находилась в тени деревьев, чуть поодаль от толпы и бурного веселья. На этот раз улыбчивого старичка на месте не оказалось. Вместо него в лавке сидел худощавый юноша и медленно переворачивал страницы маленького томика, периодически поправляя одной рукой длинную черную прядь. Заметив подошедших, он оторвался от чтения и поднял глаза на Василису и ее спутника. Нижняя половина его лица была прикрыта воротником. Сам он выглядел болезненно, создавалось впечатление, что тот не спал несколько суток. Василиса обвела внимательным взглядом незнакомца, всматриваясь в черты. Некое чувство подсказывало, что с ним что-то не так, но понять, что именно ее смущало, не удавалось. — Вы кажется заказывали в прошлый раз книгу, — проговорил он и тут же выудил из-под прилавка толстый, сплошь покрытый узорами, фолиант. — Заказывала, — Василиса приняла из его рук увесистую книгу. — Но позвольте узнать где... — Старик мой захворал, я его заменяю сегодня, — ответил юноша, не дожидаясь пока Василиса закончит фразу. Василиса кивнула, но в ее голове тут же возникли сомнения: она никогда его не видела, но тот опознал ее мгновенно, ни капли не сомневаясь. Василиса обернулась в сторону толпы, пытаясь глазами найти отставших и затерявшихся в людском скоплении, Василия с Игорем. Внимательный, но в то же время тусклый взгляд незнакомца, который она считывала краем глаза, заставил ощутить холодок, пробежавшийся по спине. Вдруг она почувствовала, как кто-то тянет ее за платье: — Василис, пошли на медведей посмотрим! — позвал ее Иван-Царевич и та сразу же согласилась. Все желание рассматривать книги испарилось, а ему на смену пришла странная нервозность. Младший брат убежал вперед, а Василиса осталась, чтобы расплатиться за полученный фолиант. Она достала монеты из маленького зеленого мешочка и протянула их юноше. В момент, когда его рука коснулась ее, она почувствовала будто что-то кольнуло ладонь. Тот принял оплату и пожелал девушке всего хорошего. Василиса взяла фолиант и только сделала пару шагов от книжной лавки, как почувствовала, что теряет равновесие. Тело начало стремительно неметь, она выронила книгу и начала оседать на землю, пытаясь пошевелить хотя бы пальцем. Перевела взгляд на руку, и с ужасом заметила тонкую, почти незаметную иглу, что торчала из ее ладони: "яд". В панике она попыталась закричать, но голос будто пропал. Василиса повалилась на землю и в следующее мгновение ее накрыла тьма. Последнее, что она почувствовала — руки, поднимающие ее с земли.