Письма в Лиссабон

Серхио босиком медленно ходил вдоль берега, шепча что-то мальчику, удобно устроившемуся у него на руках, положив маленькую голову на плечо отца. Время тянулось уже за полночь, маленький Маркина объявил протест сну и все, что ему нужно было — рассматривать волны и звезды на руках у папы, а не слушать мамину сказку под одеялом. Он обвил руками шею Серхио, склонил голову на его плечо и время от времени прикрывал свои карие глазки. Все-таки жаркий пляжный день, уроки плавания, беготня по дому за старшей сестрой и рисование утомили его, но он, подстать членам сопротивления, не мог признать своего поражения над сном и упрямо сжимал льняную рубашку отца, давая понять, что еще не спит. Серхио терпеливо расхаживал по пляжу и рассказывал про звезды в надежде, что это станет последней утомляющей каплей в дне его сына и тот заснет прямо у него на руках. Мальчик сдавался, он уже зевал и все реже теребил рубашку, Серхио готов был отнести его в кровать, как вдруг услышал шаги по деревянному полу террасы, ведущей к их пляжу. Он плавно развернулся, дабы не спугнуть полудрему маленького человека и увидел Ракель, тихо подкрадывающуюся к ним. — Уснул? — прошептала она, погладив мужа по плечу. Серхио безмолвно покачал головой, давая понять, что они почти достигли цели. Ракель широко улыбнулась и легонько, почти невесомо прикоснулась к кудряшкам сына. Он был буквально копией Серхио, темные глаза и вьющиеся волосы особенно подчеркивали силу генетики. Они часто шутили, что Ракель — ксерокс, а она считала своим долгом в шутку возмутиться, что вообще-то губы у мальчика от нее, она тоже принимала участие в его создании. — Уже так отросли…пока что не будем их стричь, ладно? Я обожаю его волосы… — она мечтательно погладила сына, который окончательно проиграл в битве со сном, по голове. Серхио улыбнулся и кивнул в сторону дома, давая понять, что они рискуют замерзнуть и простоять так всю ночь, боясь спугнуть спокойствие мальчишки. Вернувшись в дом и аккуратно уложив его в кровать, они поставили радио-няню на тумбочку и прикрыли дверь комнаты. На цыпочках пробираясь к своей, они закрыли дверь и повернулись друг к другу. Теперь уже Ракель в своей пижаме — огромной футболке мужа обвила шею Серхио и нежно поцеловала его в губы. Он улыбнулся, обвел руки вокруг ее талии и увлек в более чувственный поцелуй. — Ты лучший отец на свете, ты знал? — она наклонила голову и не переставая улыбаться смотрела ему в глаза. — В прошлый раз, когда я устроил Пауле лекцию о социальных классах, ты назвала меня душным. — они оба рассмеялись. — Потому что тогда ты и вправду был душным! Она всего лишь спросила, почему кто-то бедный, а кто-то богатый… — Прости, я не мог найти более понятного ответа на этот вопрос. — он слабо улыбнулся и Ракель почувствовала в этой улыбке, ослабленных плечах и сонных глазах усталость. — Устал? — Не больше, чем ты, любовь моя. Наша двухлетка в последнее время очень активная и протестующая. Но в то же время как будто спокойная…ты заметила, что он почти не плачет? Ни когда упал с лестницы и расшиб колено, ни когда мы запретили купаться в бассейне вечером, даже когда Паула не дала ему свой персик. Меня это настораживает… — это крутилось в голове у Серхио несколько дней. Почему его сын редко плачет, ведь все дети истеричны по своей натуре, особенно когда им два года и они начинают выстраивать в голове логические цепочки, понимать, что происходит вокруг них и запоминать мир. — Ракель, может, показать его врачу? Вдруг, с ним что-то не так? Вдруг, у него что-то заболит, а он даже не сможет нам дать понять об этом… — в Серхио очень часто включался параноик, особенно после рождения сына, он был слишком обеспокоен тем, что ребенок унаследует какие-нибудь детские болезни отца. Ракель понимала его переживания, но была уверена, что все в порядке, каждый месяц они ездили в Санто-Доминго и обследовали мальчика с головы до пят. И каждый раз, подъезжая к больнице, мальчик начинал кричать еще в машине. Тогда Ракель приходилось включать полицейского внутри себя и торговаться с ним. Все объяснения и лекции Серхио о пользе нахождения в больнице она считала бесполезными, ребенку ведь все равно, что это для его блага. Он видит только то, что ему прокалывают пальчик, суют в нос трубку и делают рентген, где он остается один, без мамы и папы. В ее методике все было просто — будешь сильным и не будешь плакать — поедешь есть мороженое, целых два шарика. Будешь криками пугать других детей и врачей — поедешь домой есть цветную капусту. И почему — то всегда, независимо от его поведения, он ехал есть мороженое. — Успокойся, cariño, ты начинаешь параноить. Он просто весь в своего отца — спокойный и сдержанный. Ему все равно, что Паула не дала персик — он знает, что ему дадут свой и все равно даже на свою коленку, потому что мы — не истеричные родители, которые с криками бросаются жалеть своего ребенка. Он ведь…зеркалит наши реакции. Увидит, что мы расстроились — тоже расстроится. Лучше пусть видит нас спокойными, всхлипнет и пойдет обниматься, чем будет выть нам в плечо, пока мы тоже в слезах причитаем, что нельзя бегать по лестнице. — Ракель погладила его шею, чтобы успокоить уверенностью своих слов. Он несколько раз кивнул и прижал жену к своей груди. — И откуда ты у меня такая мудрая…я так люблю тебя, Ракель. — он тяжело выдохнул и улыбнулся, прикрывая глаза. — А я так люблю тебя…пойдем спать, это был сумасшедший день. — она на секунду еще крепче прижалась к нему, а затем за руку повела к кровати. Они со смехом упали на нее и Серхио вцепился в Ракель, вдыхая аромат ее волос. — Сначала нужен душ…горячий, чтобы расслабиться… — загадочно, хрипло произнес он, вкладывая в свои слова огромное желание оказаться там с нею и расслабить ее не только горячим душем. — Профессор, есть ли в вашем предложении подвох? — это был зеленый свет, после слова «профессор» он понял, что она уже согласилась составить ему компанию в душе, где он определенно подарит ей пару оргазмов. — Инспектор, вы же знаете, я к вам всегда с самыми чистыми помыслами — его хриплый, низкий голос уже возбудил Ракель, а поцелуи на шее только подтвердили серьезность его намерений на эту ночь. Тихо смеясь в перерывах между страстными поцелуями они двигались в сторону ванной, закрыв за собой дверь. Паула видела десятый сон перед трудным понедельником в школе, Мариви и Луиза уехали в город на трехдневную терапию, а маленький Леон Маркина наконец — то сладко сопел в своей кроватке. Двое взрослых, ограбивших Банк Испании, нашли идеальное время, чтобы побыть детьми и насладиться друг другом.