Письма в Лиссабон

Серхио шел на руках с малышкой по коридору, ведущему в кухню. Они только что вернулись в монастырь после того, как у Банка Испании их объявили мертвыми. Ракель и еще несколько человек прибудут завтра утром, разделение на 2 группы гарантировало бы им безопасный путь прямо до Флоренции. Ступив на территорию, Серхио первым делом направился в крыло к монахиням, где, предположительно, несколько дней жила его дочь в отсутствие своих родителей и остальной части семьи. Madre Мария вынесла из своей комнаты маленькую Софию, которая успела заболеть в последние несколько дней до возвращения банды. — Она слаба, сеньор. Температура держится около трех дней, мы заботимся о ней. Но, вероятно, ей просто нужен родной человек. — Спасибо, madre. Уверяю, мы сняли этот груз с Ваших плеч. — Не говорите так, сеньор. Вы все наши дети. Для моей души было большой радостью провести время с малышами. Они — цветы жизни, наше будущее. Ваша дочь вырастет абсолютной девочкой. — Спасибо Вам. Огромное. Если мы что-то можем сделать для Вас… — Ни в коем случае. Мы знакомы слишком давно, чтобы иметь какие-то деловые отношения. Повторюсь: вы все наши дети. Серхио коротко улыбнулся, взял на руки всхлипывающую девочку и пошел на кухню в поисках аптечки, зная, что монахини, наверняка, лечили его дочь настоями из трав и молитвами. Девочка склонила голову на его плечо и, почувствовав родной запах, подняла голову. — Папа…? — Эй, mi vida…ты скучала по мне, моя девочка? Сейчас выпьем лекарство и пойдем спать, хорошо? В нашу комнату! — Мама…? — Мама приедет завтра, обещаю тебе. Он осторожно вытер слезы с ее щечек, поцеловал в ее маленький лоб и усадил на столешницу, принявшись за поиски аптечки. София шмыгнула носом и улыбнулась мужчине, она мяла рукав своей бежевой пижамы в рубчик. Наливая сироп от кашля в столовую ложку и параллельно включая чайник, чтобы растворить противовирусный порошок для детей, он не заметил, как в кухню вошел кто-то еще. — Папа, ля-ля! Для своих двух лет, девочка хорошо говорила и понимала мир вокруг, поэтому, не отрываясь от своих занятий, Серхио бросил на нее взгляд и сказал: — Котенок, ты уже не ляля, ты теперь просто маленькая девочка. Так, открывай широко-широко рот, это не должно быть противным. Vale? Девочка сделала все, как ей сказали, слегка поморщившись. Она получила одобрительный отцовский кивок, улыбку и поцелуй в макушку, но настояла на своем: — Нет, вон ляля! Это заставило Серхио обернуться. Ярко-зеленые глаза Сьерры, казалось, сейчас вылетят из своих орбит. Никто. Ни Ракель на допросе, ни он за время, проведенное с рыжей, никто даже не намекнул, не обмолвился, что у них есть ребёнок. Это было тайной, покрытой мраком, потому что эта девочка — самый сильный рычаг давления на обоих преступников. Алисия продолжала пялиться на ребенка, сидевшего на столешнице, позабыв о своем, в автокресле в ее руках. Серхио замер, смотря ей в глаза и только щелчок вскипевшего чайника привел его в чувства. Сьерра и раньше думала, что узнала не только Профессора, но и Серхио. Но, кажется, только сейчас перед ней впервые был Серхио, другой Серхио. Этот человек выглядел так обычно, так непринужденно. Никаких душащих галстуков, никакого пиджака, закатанные рукава белой рубашки. Да, на нем все еще его очки, но он…готовил лекарство ребёнку? Почему этот ребёнок выглядит как его копия? Почему он поцеловал его? Почему этот ребенок только что сказал папа? — Я не знала, что у тебя есть дочь… — У меня их две. — Ты понимаешь, о чем я. — Ты много чего не знала. — Вероятно больше, чем я могла бы представить… Алисия поставила автокресло на стол и осторожно приблизилась к девочке, ерзавшей по столешнице, пока ее отец дрожащими руками размешивал порошок в стакане и разбавлял кипяток холодной водой. — Привет. Я Алисия, мама этой ляли. Ее зовут Виктория. А тебя как, маленькое чудовище? — она прищурила глаза, то и дело бросая взгляды на Профессора, который уставился на свою дочь, ожидая ее ответа. — Софи… — Софи значит… София? — девочка кивнула, ее отец продолжал напряженно наблюдать за этим диалогом. — Это твой папа, София? — она снова кивнула. — А как зовут папу и маму? Серхио не выдержал и решил вмешаться в диалог: — Она тебе не скажет. — У нее что, конспиративный кодекс в голове? Или она сейчас выдаст «Профессор и Лиссабон»? Сколько ей? — Два. Она не выговаривает. Сьерра усмехнулась, но решила продолжить разговор: — Какие слова знаешь, козявка? — Мама, папа, Пола, абуэла…банан…no sé… — Не страшно, вспомнишь. Хочешь посмотреть на лялю? — девочка позабыла про отца и, даже не взглянув на него, кивнула головой. — Не надо, она болеет. Виктория слишком мала и слаба к вирусам. — внутри Серхио все кипело, но показать Алисии свое раздражение от пустяковой ситуации он не осмелился. — Тогда, боюсь, в следующий раз. Знаешь что? Ты теперь моя подруга. С твоими мамой и папой дружба не особо клеится, но вот с тобой… Мне кажется, мы станем отличными друзьями. Что скажешь? — девочка не знала, что говорить в таких случаях, поэтому продолжала молча хлопать глазами. Серхио не выдержал и взяв стакан с теплой жидкостью в одну руку, а дочь в другую, отрезал: — Ничего не скажет. Спокойной ночи, Алисия. Маленькая София помахала рукой на прощание своей новой вроде-как-подруге и сквозь кашель, сказала: — Пока, ляля! Двое удалились, а Сьерра осталась стоять на кухне в полном недоумении. Ракель родила ему ребенка. Они привезли одного сюда, а другого спрятали Бог знает где. Когда она успела родить, что девочке было уже два? Почему никто ничего не знал об этом? Она была беременна еще в Мадриде? Почему этот факт не упоминается ни в одном медицинском заключении в ее медкарте? Как она скрывала беременность, если «пропала» только спустя полгода с момента ограбления Монетного двора? Полицейские осматривали Мурильо в фургоне в лесу, почему нет ни одного следа недавних родов? Почему она, королева всех сук, со своим безупречным нюхом на ложь и абсолютным сканированием людей не поняла, что с Маркиной ее связывает не только, так называемая, любовь? Ракель была готова сдаться и позвонить перевозчику, тогда, в палатке, когда речь зашла о Пауле, но через несколько мгновений вдруг передумала. Почему? Дело только в Антоньязасе или…или в том, что другой ее ребенок был в полной безопасности под крылом монахов, а значит есть варианты спасения и для первого? Тысяча вопросов и в отсутствие матери этой кареглазой, темноволосой девочки, ноль ответов. На секунду Алисия подумала, как необычайно красива их дочь. И какой, наверное, счастливой ее делают родители. Зная Ракель, она была в этом уверена. Возможно на шестой реинкарнации она бы поняла эту любовь.