Залечим свои раны

Кайя в полном воодушевлении поднялся по лестнице к своей комнате быстрее обычного, желая скорее сообщить Суне о том, что собирается провести ужин в компании замечательной четы Морель, а не пресловутых Корханов. Все эти церемониальные приёмы пищи в особняке напрочь отбивали у него аппетит, и даже, когда Шефика создавала новое творение кулинарии и по дому из кухни разносился манящий запах, желание поесть улетучивалось сразу же, как только он видел кого-нибудь из "достопочтенных" жителей. Раньше, иногда Кайе даже хотелось разделить трапезу с прислугой, лишь бы не видеть этих озлобленных лиц. Теперь же у него была более привлекательная компания. Мужчина подумывал над тем, чтобы растянуть практически ежедневные вечерние чаепития до размеров полноценного ужина, который он мог бы проводить лишь со своей женой в их комнате. Но пока такая опция была им недоступна. Поэтому возможность оказаться за столом с воспитанными, вежливыми людьми, от которых так и веяло спокойной семейной атмосферой казалась Кайе чем-то райски прекрасным. Если бы ему несколько месяцев назад сказали, что он, свободный лондонский гуляка, будет так радоваться хорошей компании за приёмом пищи, он, наверное, покрутил бы пальцем у виска. Кайя быстро распахнул дверь и перед ним открылась завораживающая картина: его жена стояла нему спиной перед зеркалом шкафа в элегантной, но недлинной юбке, открывающей во всей красе стройность ног. А на верхней части мраморного тела был лишь аккуратный чёрный кружевной лиф, выиграшно контрастировавший с белизной кожи. Девушка примеряла несвойственное ей бельё после того, как Асуман уговорила Суну его купить. Она не знала когда ей вообще может пригодиться такой комплект, но посвящать Асуман в дела их фиктивного брака девушка не стала, подумав, что легче будет просто купить то, что предложила невестка. Но по возвращении из магазина девушка все же решила примерить приобретение. Кто ж знал, что её муженёк так скоро вернётся. Суна его заметила сразу же, как только он зашёл, поэтому резко схватила с вешалки первую попавшуюся блузку и, закрывая ею грудь, развернулась к нему лицом, пряча открытую спину. На её щеках поступил пунцовый румянец смущения, а глаза метались с Кайи на дверь и на свои руки, скрывающие позорное, по её мнению, положение. Кайя застыл на несколько секунд в дверном проеме не в силах оторвать взгляд от нежного стана жены, но осознав всю суть их положения поспешно отвёл глаза и отвернулся, по привычке запутывая руку в своих растрепаных волосах на затылке, как он всегда делал при замешательстве. — Прости, я не вовремя, — спешно, но с нотками растерянности проговорил мужчина, — я, наверное, выйду. Он помялся на пороге и нелепой походкой вернулся за дверь прикрывая её невесомо тихо, пытаясь вернуть жене состояние покоя, которое он, казалось, нарушил. Суна быстро накинула на себя блузку, закрыла шкаф и застыла перед зеркалом, рассматривая свое отражение. Что сейчас увидел Кайя? Тощие, костлявые плечи? Угловатые локти? Руки-палки? Какой позор! Показать такое тело. Отец всегда говорил, что она уродлива своей худобой. В детстве, когда отец был особенно добр, вместо бранных слов называл её "гадкий утенок", что только больше обижало девочку, потому что, разглядывая себя в зеркале, она не могла не согласиться с ним. Девушка надеялась, что Кайя не успел заметить пару шрамов, оставшихся ещё от рук, а точнее ремня, Кязыма. Несмотря на то, что прошло уже достаточно времени, когда Суна жила под защитой мужа, шрамы, оставленные отцом, все ещё резали кожу, как будто напоминая о том, что вверять себя в руки кого-либо нельзя. По крайней мере, сейчас девушка подсознательно расценивала их так. Почему-то Суне захотелось, чтобы Кайя не увидел всех этих недостатков в ее теле. Оказавшись за пределами комнаты Кайя все ещё видел стройный стан супруги, обвитый чёрным кружевом. Он как будто выжегся на его сетчатке. Мужчина впервые увидел Суну в таком одеянии, если его можно было так назвать. И сначала он стоял в приятном удивлении, ему было невероятно приятно что эта девушка — его. Его жена. Но осознание, что заявлять так уверено свои права на неё он пока не может, скоро пришло, оставляя в его душе саднящие царапины. Он резко почувствовал укол ревности, на который, должно быть, даже не имел права. Ведь о любви, о близости, они не договаривались. Даже больше: они об этом даже не говорили никогда. Хотя, почему он должен избегать ревности, если это касается его законной жены. Да, не обсуждали, но это только пока. Ведь так? Ревность ходила по струнам его души, цепляя их своими выпущенными коготками, от чего те начинали непроизвольно дрожать и поднимать внутри волны беспокойства и даже недовольства. Кто знает для кого Суна надела такое белье. Для него? Кайя усмехнулся – на это он мог только надеяться. Может для этого усатого таракана? Или у неё есть кто-то другой, пока неизвестный Кайе, ведь он так и не узнал, куда супруга уходит по вечерам чуть ли не каждый день после ужина и перед чайными посиделками. Должно быть, настало время спросить. Кайя стоял так, копя в себе возмущение, до того момента, пока не решился постучать. Тут же в голове возникла картинка лица Суны, залитого красной краской, от чего он сам снова смутился и, прочистив горло, аккуратно спросил, можно ли зайти. Получив положительный ответ, он снова оказался в комнате. Теперь Суна уже сидела в кресле, напряжённая от смущения. Она по привычке крутила на пальчике обручальное кольцо. — Ещё раз прошу прощения, — Кайя потёр некогда разбитую бровь, — я просто не ожидал, что... — она начал активно жестикулировать, пытаясь подобрать слова. Девушка натянуто улыбнулась и кивнула. — Ничего страшного, я тоже не ожидала тебя увидеть, — она подняла на него шоколадные глаза, — Ты почему так рано вернулся? — слабая попытка поменять тему для разговора, чтобы начать более комфортную беседу, но даже её хватает для того, чтобы Кайя перестроился на другую. — Встреча с французами оказалась достаточно стремительной, а находиться на фирме мне сегодня было необязательно, — он пожал плечами. Взгляд Суны сменился с смущённого на обеспокоенный. — Что-нибудь случилось? У тебя что-то не получилось? Если бы она только знала, как хорошо для мужа прошла эта встреча. Мужчину порадовала обеспокоенность супруги его делами. — Ты во мне не сомневайся, жёнушка, — с деланой обидой в голосе проговорил он, — все прошло куда лучше, чем я ожидал. Суна улыбнулась. — Кстати, я хочу устроить встречу с французами отдельно от Корханов: только мы и они. — Зачем? — девушка вздернула брови. — Они приятные люди, куда приятнее Корханов уж точно. Проведём вечер в компании интересных личностей, а не очередных масок. Плохо разве? — Нет, конечно. Ладно. — она взмахнула головой, от чего локон, лежащий у лба волной прошёлся по контуру скулы, — Когда? Наверное нужно как-то подготовиться. — Сегодня, в шесть? Успеешь собраться? Она лишь кивнула. Кайя созвонился с господином Морель и они согласовали детали их встречи. Кайя выбрал ресторан на берегу Босфора, но в отличии от большинства подобных заведений этот был не самым роскошным: в нем не было красных портьер в арочных проходах, переукрашенных лепниной; или огромных хрустальных люстр, свисающих с пятиметровых потолков. Такой бы выбрали Корханы на случай важных встреч, дабы показать свой статус и величие. Этот же был небольшим, с приглушенным светом, живой зелёной стеной у входа, от которой пахло свежестью, живой музыкой, стеклянными панорамныемм окнами, но было решено забронировать стол на крыше, откуда открывался ошеломляющий вид на город. Сюда Кайя зашёл однажды случайно, когда искал где перекусить в рабочий перерыв. Господин Морель решил полностью положиться на выбор Кайи, целиком доверяя ему организацию вечера. Сонмез предложил даже поислать водителя, но Луи отказался, уверяя, что водитель на время их пребывания в Стамбуле уже нанят и исправно выполняет свои обязанности. Теперь же Кайя стоял в полной готовности, подпирая дверной косяк в ожидании жены. Она ещё минут сорок назад зашла в ванную комнату и до сих пор оттуда не вышла. Но вот замок щелкнул и в дверном проеме появилась Суна. Кайя второй раз за день застыл, созерцая великолепие супруги. На ней было небесно-голубое платье, струящееся почти до пола и подчеркивающее все изящные изгибы девушки. На правой ноге был разрез до середины бедра, который слегка оголял ногу при движении. Руки, плечи, спина были закрыты, но несмотря на это платье выглядело невероятно привлекательно, а точнее так выглядела его обладательница. На ногах были элегантные белые лодочки на каблуке. Косметики было поминимому, а в полураспущенные волосы был вплетен бело-голубой цветок. — Ты...прекрасна, — это все, что смог выполнить Кайя. — Я старалась, — девушка застенчиво улыбнулась. Сплетя ладони они покинули особняк. Со стороны это напоминало сцену из какой-то сказки, где прекрасная принцесса сбегает с не менее прекрасным принцем из логова дракона, но в их случае больше подошло бы сравнение с жилищем гоблинов, пусть и богатых. В ресторан они зашли тоже держась за руки. Они специально приехали немного раньше, чем было назначено для того, чтобы удостовериться, что все в порядке и их столько готов. Но даже не успели расположить на своих местах, как на крышу поднялась чета Морель. Кайя их быстро заметил, а Суна стояла к ним спиной, завороженная видом на пролив и закатное солнце уже начало рассыпать свои золотые, персиковый, красные лучи по воде, крышам домов, дорогам, от чего яркие краски заполонили и душу. Кайя её позвал, когда семья уже подходила к столу. Девушка обернулась с улыбкой полной добродушия и гостеприимства, как будто бы она была хозяйкой этого вида. Но её лицо быстро поменяло свое выражение как только взгляд коснулся лиц французов. — Мама Лиззи? — девушка смотрела на госпожу Морель глазами, которые расширились до размеров столовых блюдец, а потом, недолго думая, бросилась в объятия к женщине, которая тоже явно была в приятном удивлении и радостно ответила, обвивая её стан руками. Кайя стоял в замешательстве, не понимая, как могут быть знакомы эти люди. — Суна, дорогая, — Луи тоже подал голос, — вот уж кого-кого, а тебя я точно не ожидал увидеть. — Дочка, неужели это правда ты? — госпожа Луиза, уже не сдерживая слез, рассматривала Суну, слегка отодвинув ее за плечи, чтобы получше оглядеть, — надо же, ты почти что не изменилась, только краше стала. Младший Морель подошёл к девушке сзади и, закрыв руками ей глаза, весело сказал: — Угадай кто? Суна развернулась прямо под его руками и с криками "Ноэль" бросилась на шею к парню, тот не растерялся и, подхватив её, прокружил несколько раз. Кайя и спутница так горячо встречного Ноэля стояли в неком замешательстве, не решаясь влезть в это безумие эмоций. Господин Морель раскраснелся и зычно смеялся, приговаривая, что-то сыну о том, что нельзя так обнимать замужнюю женщину (в этом его полностью поддерживал Кайя, но молча), госпожа плакала, задавала бесконечный поток вопросов, пытаясь ещё и еще приобнять девушку. Молодой человек все никак не мог отойти от встречи и заваливал Суну комплиментами о ее внешнем виде. Суна смеялась, плакала, обнимала каждого поочереди, что-то лепетала о том, как она рада их всех видеть и тому подобное. Кайе было неприятно, что этот Ноэль так долго был в тесном контакте с ЕГО женой. Ведь, он, Кайя за все время брака не удостоился стольких объятий, сколько этот парень за последние пять минут. Но при этом он видел счастливую супругу, сейчас он понимал, что видел её такую впервые. Впервые поистине счастливую. Из-за неудобного молчания он повернулся к молодой француженке и, протянув руку, представился. — Инесс, — в ответ сказала девушка, — очень приятно. — Взаимно. Можно на ты? — девушка была точно моложе его, но воспитание не позволяло сразу перейти на "ты". После её кивка он задал вопрос, который его действительно сейчас занимал. — Ты понимаешь, что происходит? Инесс пожала плечами. На воссоединение старых знакомых начали оглядываться гости из-за соседних столиков, и, казалось, что это имело эффект: не желая мешать другим людям, счастливый квартет разомкнул свои крепкие круговые объятия и прошёл к столу. Кайя наконец поздоровался с пришедшими, пододвинул стул жене и только тогда сел рядом. Он смотрел на счастливое лицо жены и снова был сражен её красотой, такой простой и наивной, но в то же время благородной и величественной. В этот момент Кайя созерцал самый красивый в его жизни закат: Суна рядом, она улыбается, а ветер и солнце играют в её локонах. Разговор полился сам собой, Суна и Морели часто переходили на французский и быстро говорили о чем-то отвлеченном. При этом, как ни странно, и Кайя, и Инесс были полностью вовлечены в диалог, хотя Кайя почти не понимал французский, а Инесс — турецкий, они не чувствовали себя отделенными от этого праздника жизни. Из всего этого Сонмез смог понять, что Суна и Морель были знакомы 10 назад. Господин Луи в тот момент открывал в Антепе один из своих первых ювелирных магазинов. А Луиза, как понял Кайя, преподавала французский. — Суна, я могу сказать, что у тебя прекрасное владение языком. Уроки точно прошли не зря, — госпожа Морель улыбалась, а потом перебрасывалась парой фраз на языке любви, получая аналогичный ответ от девушки. Инесс быстро нашла общие темы для разговоров и они с Суной говорили полностью на французском. В такие моменты она поворачивалась к мужу и, если говорилось о чём-то важном, переводила ему. Иногда весь столик переходил на английский, и рядом сидящие люди не могли понять, гости из какой страны сидят за этим столом. Разговор не унимался до позднего вечера: они успели обсудить и жизнь семьи Морель в Париже, и свадьбу Ноэля и Инесс, и работу и бизнес Кайи. Вопросов о жизни Суны было неимоверно много, но она отвечала достаточно коротко и лаконично, и из её ответов Кайя понимал, что ни об отце, ни о Корханах жена много говорить не хочет. О браке Сонмезов сказано было тоже мало, в основном они говорили про тёплые взаимоотношения, поддержку и духовную связь между ними, хотя оба не были уверены было ли все вышесказанное в их так называемых отношениях. Но на сегодняшний вечер оба предпочли это забыть. — Суна, ты прямо турецкая красавица с полотен каких-нибудь великих художников, — Ноэль восторженно дарил ей комплименты, — где же та девчонка с вечно побитыми коленками? — Ну и ты тоже не похож на беззубого мальчишку с разбитым носом, — усмехнулась Суна, — вон какой статный молодой человек. Смотри, Инесс, как бы не стали отбирать его у тебя. — Пусть только попробуют, — хихикнула девушка на французском и показала маленький кулачок. Все дружно рассмеялась. Такие слова из уст восемнадцатилетней, совсем ещё юной леди, которая была похожа на сказочную фею, звучали комично. Но все понимали, что даже фея ради любви, будет использовать все свои силы, чтобы противостоять в борьбе за счастье. — Луи, — а вы надолго в Турции? — Суна задала этот вопрос с плохо скрываемой надеждой, и Кайя услышал, как сильно она хотела побыть с Морель подольше. — Четыре дня. Кайя заметил пробежавую в глазах тень грусти, которую девушка обычно прятала за нежной улыбкой. — Погоди, Луи, ну мы это планировали, не зная, какой подарок нам преподнесет судьба. Я думаю, мы можем задержаться ещё ненадолго. Суна с надеждой ловила каждую фразу Морель старших. Луи говорил что-то про подготовку к показу коллекции, но потом под убеждениями сына и Луизы сдался и согласился перенести вылет. Ноэль протянул Суне руку и они победно "дали пять" друг другу. Неожиданно Луи поднялся со своего места и протянул жене руку. — Мадам, могу ли я вас ангажировать? — в его глазах, тронутых пеленой прожитых лет, проблеснул игривый огонёк . Тётя Лиззи поднялась со своего места и, выходя из-за стола и становясь в пару к мужу, многозначительно обратилась к сыну и Кайе: — Господа, — она заглянула каждому в глаза, а потом кивнула на их спутниц. Вся компания расплылась в улыбках, и молодые пары повторили путь старших Морель . Кайя положил одну руку на точеную талию супруги, а в другой нежно сжал её ладошку. Рука Суны у него на сердце. Вдох. От одного только ощущения друг друга рядом стало тяжело дышать. Глубокий вдох. Глаза в глаза. Суна впервые так внимательно рассматривала глаза мужа, они такие глубокие, насыщенные, чем больше в них смотришь, тем больше видишь. Вдох-выдох. Кайя же старался не отрываться от глаз Суны, чтобы не смотреть на губы, но несколько раз взгляд сам собой скатывается по скулам к припухшим губам. Сдавленный вдох. — Ты очень красивая...— он смотрел на неё опьяненым взглядом, хотя выпил всего лишь пару бокалов вина. Он пьян от неё. — Спасибо, ты тоже ничего, — хихикнула она и головой прислонилась к его плечу. Очень глубокий вдох. Она слышит, как быстро стучит его сердце — он чувствует её дыхание на своей коже. Он наклонился к её уху и, обжигая её своим дыханием в ответ, шепчет, рассыпая по шее мурашки: — Ты знаешь, а мне даже понравилось... — Что именно? — в непонимании она поднимает голову с плеча, а он вдруг чувствует пустоту и холод на том месте, где она сейчас была. Надо возвращать обратно. — Приходить с работы невовремя — промурлыкал он. — Кайя, — она пихнула его маленьким кулачком в грудь, а не щеках снова появился румянец, — хватит меня смущать. — Ладно, ладно, — он улыбнулся и притянул ее руку, которую сжимал в своей, оставляя на тыльной стороне жгучий поцелуй. Суна смутилась и снова спрятала нос на его плече. Ну вот, пустота заполнилась. Мелодия закончилась, и пары стали расходиться по местам, а супруги Сонмез как будто вынырнули из сна, о которых принято говорить: "Как жаль, что это всего лишь сон". Они проплыли за свой столик и слегка притихли, размышляя, что это было, а главное, что это значило для другого – просто алкоголь развязал руки и мысли или же их отношения могут праздновать новый виток развития? — Суна, детка, — мама Лиззи подошла к ней, приобнимая за плечи, — я бы с удовольствием продолжила разговор, но нам завтра рано на встречу с возможными партнёрами нужно, поэтому, пора возвращаться в отель. Суна понимающе кивнула. — Матушка Лиззи, вы не представляете, как я рада была вас встретить, это просто невероятная удача! Я так счастлива! — она снова утонула в объятиях. В этот момент к Кайе подошёл господин Луи. — Кайя, Суна говорила, что ты эскизы украшений рисуешь, я бы хотел как-нибудь взглянуть, если позволишь. — Буду рад, — на лице мужчины появилась довольная улыбка. — И ещё, — Луи положил руку Кайе на плечо, — парень, тебе достался драгоценный самородок, — он кивнул на Суну, — помни об этом и береги её. Думаю мы встречаемся не в последний раз, но скажу тебе сразу, если бы не ряд обстоятельств я растил бы Суну, как дочь, поэтому знай, что теперь я за ней. — Не переживайте, господин Луи. Я никогда не сделаю жене ничего плохого, — Сонмез был несколько удивлён таким откровениям, но решила узнать подробности позже. — Надеюсь. И можно просто "Луи". — Хорошо. Мужчины обменялись рукопожатиями. После и с Наилем. Суна со всеми обменялась контактами и нежно попрощалась. Расставаться с людьми, которые подарили тебе глоток жизненной силы, было сложно, но сейчас была уверенность, что такая встреча повторится, а эти люди не исчезнут из её жизни так же неожиданно, как в ней появились спустя десять лет. Закрыв счёт, Кайя и Суна спустились к дороге, где уже их ждала машина такси. Водителей из особняка Кайя брать не захотел. Машина тронулась. — Очень хорошие люди, — Кайя смотрел на профиль женского лица, — почему ты раньше о них не рассказывала? Суна пожала плечами. — Они в моей жизни были, как какое-то прекрасное наваждение, сон, мечта. В какой-то момент я сама запретила себе думать, что они правда существовали. Я боялась поверить в сказку. — Если честно, я не совсем понял ваших взаимоотношений. Я не настаиваю, но может быть, хочешь рассказать? — Тебе интересно? — Суна, кажется, удивлённо посмотрела на него. — Конечно. Ты моя жена, мне интересно все, что с тобой связано. Запомни это. Суна улыбнулась. — Когда мне было 11 лет, я захотела повторить за Сейран и сбежала из дома. Она часто уходила, но потом возвращалась, а я решила, что убегу и не вернусь обратно. И вот однажды я собрала какие-то вещи, — суна ухмыльнулась, понимая абсурднось своих действий, — и убежала, когда рабочие заносили какую-то новую мебель и выносили стаьё. Я спряталась в старый сундук и меня вынесли в нем за пределы отцовского дома на свалку. У меня была карта нашего городка – я её вырвала из какой-то отцовской книги – по ней я нашла школу. Мы с сестрой в неё не ходили, а учились дома. И я не знала тогда, что ты не можешь прийти с улицы и заниматься, что нужны документы, списки и тому подобное. И когда меня выгнали из какого-то класса, куда я пришла, чтобы там учиться, я бежала по школьному коридору и столкнулась с мамой Лиззи. Она тогда преподавала там французский, но в тот момент у неё не было уроков, поэтому она куда-то шла. И вот я вся такая в слезах, соплях врезаюсь в неё. Она испугалась, что меня кто-то побил или я поранилась, поэтому плачу и отвела к себе. Она тогда работала не так долго, поэтому всех ребят не знала. Я помню, как она посадила меня на большое кожаное кресло, налила сладкий чай и дала то ли симит, то ли булку какую-то и начала расспрашивать, кто я, что со мной случилось и тому подобное. А я почему-то решила ей все рассказать, и про отца, и про побег, и про план жить и учиться в школе. Я видимо тогда выглядела очень жалко, потому что она даже расплакалась, по-моему. И вот тогда она мне сказала, что в школе жить нельзя, и предложила побыть у неё. У меня и выбора то особо не было, но даже, если бы и был, я все равно к ней пошла бы. Знаешь, я полюбила её вот с первого взгляда, как говорится. Дома она познакомила меня с папой Луи и с Ноэлем. Это было лучшее время в моей жизни. Я была в их семье как родная дочь, дома я никогда ни до, ни после, не чувствовала себя так как у них. Мама Лиззи по вечерам занималась со мной разными школьным предметами, больше всего французским, конечно. Папа Луи учил драться, — Суна снова засмеялась, — представляешь, этот добряк — мастер спорта по боксу. А Ноэль мне вообще братом стал. Таким родным-родным. Самым настоящим, понимаешь? Он младше меня на полтора года, но вёл себя всегда, как взрослый. А зубы у него никак не росли, и вот ему уже 9, а он ходит без передних зубов, — хихикнула девушка, — Зато важничает, мол, вот будут проблемы — сразу иди ко мне, я тебя спасу от всего. Получается, что кроме Сейран, он мой единственный друг детства, как был, так и остался. Ну вот. Как думаешь, сколько я так у них прожила? Угадай, — Суна выжидающе смотрит на мужа. — Недели две? — Три месяца! Они жили на противоположном конце города, поэтому туда полиция не скоро добралась, дали пожить, так сказать. А потом выяснили, что меня видели в школе, начали учителей всех проверять, так и нашли. Но Морель не захотели меня отдавать, они в суд обратились для того, чтобы у отца нас с сестрой забрали, потому что он нас избивал, а потом хотели забрать к себе. Я думаю, они хотели и сестру забрать, такое у них доброе сердце. — Почему не получилось? — Ну, лишить родительских прав не так уж легко. Тем более, если отец подкупил судью. Поэтому получилось полностью наоборот. Суд присудил Луизе и Луи запрет на приближение ко мне ближе, чем на 500 метров. А потом и вовсе им сказали уехать из города. На магазин папы Луи натравили кучу проверок, которые находили несуществующие нарушения, из-за которых ему пришлось закрыть его. Вот так и закончилась моя счастливая жизнь. Кайя смотрел на супругу самым сочувствующим взглядом, который она только видела, поэтому она решила перевести все в шуточные сравнение: — Знаешь, у нас с Сейран тогда баланс восстановился, она убегала часто и ненадолго, так поиграть с соседскими детьми, а я её прикрывала тогда, а потом я исчезла на такой период. Какое-то время они ехали в тишине, Суна все рассказала, а Кайя не знал, что может ответить, как поддержать. Он в ужасе думал о том, как сильно Кязым издевался над дочерью, если та готова была на такие радикальные меры. А Суне, кажется, стало легче от приятных воспоминаний. Машина такси подъехала к особняку и остановилась у ворот. — Пусть все останется в прошлом, — вдруг неожиданно сказал водитель, выдергивая супругов из своих мыслей. — Спасибо. Кайя вышел, обошёл автомобиль и, открыв жене дверь, помог ей выбраться. — Кайя, стой, подожди, — Суна остановила мужа перед лестницей, — Спасибо тебе, если бы не ты, я никогда бы их, наверное, больше не увидела. Правда, спасибо. В глазах Суны читалось такая щенячая благодарность, что реагировать спокойно и адекватно было сложно. — Да не за что, — мужчина снова потянулся рукой к затылку, смущаясь от такого искреннего признания. Девушка чуть подалась вперёд и оставила лёгкий поцелуй на его щетинистой щеке, а затем, не оборачиваясь, проследовала в спальню. Кайя на мгновение застыл в восторге, пытаясь убедить самого себя, что сейчас Суна сама его поцеловала. От этого осознания тепло разлилось по всему телу, а на лице от уха до уха растянулась глупая улыбка.