Просто фанатка

Весь следующий день я провела на иголках. Ничего из того, что происходило на занятиях не осталось в моей памяти. Я наблюдала за Филиппом и напряженно размышляла. Мне потребовалась немалая доля изворотливости, чтобы незаметно подойти к каждому из друзей Филиппа и попросить об одолжении. На мою просьбу все отозвались одинаково: сильно помрачнели, но пообещали выполнить. С трудом дождавшись сумерек, я снова выскользнула из замка. Погода стояла самая подходящая, чтобы исполнить задуманное — весь день лил проливной дождь. Застыв у сырой кладки стен и потянув тяжелый от влаги воздух носом, я, не откладывая, приступила к делу: зашептала слова заклинания и двинулась по часовой стрелке, намереваясь обойти академию по окружности. Ты клубись, клубись, туман, Оборачивай ты в саван Каждый камень, каждый куст. Пусть скрадывает ветер хруст. Ни одни сегодня очи Не проникнут в тайну ночи. Я бесшумно ступала по мшистой подстилке, пока за моими стопами из-под подошвы туфель поднималась струйка лиловой дымки. Она ползла вдоль отшлифованного ветром и водой камня всё выше, карабкалась по карнизам, обволакивала изваяния, цеплялась за выступы оконных проёмов, пружинила подтягиваясь и заслоняя золотистый свет стёкол матовой пеленой. Накрыв замок плотным пологом, дымка оттолкнулась от подножия и поползла в разные стороны, набрасывая непроницаемую завесу на всё вокруг. Я закончила повторять заклинание, когда обогнула замок и вернулась на исходное место. Вытянула перед собой руку и с трудом различила пальцы; скорее, угадала их очертания, нежели увидела. Именно на это я и рассчитывала. Никто не должен был увидеть то, что произойдёт этой ночью. Не зажигая огня, я двинулась вперёд, следуя за знакомыми до последнего поворота аллеями, и шла до тех пор, пока не оказалась у зарослей калины. Кровавые ягоды потухли в вязком тумане, но мне не нужно было видеть. Жуткое зрелище вспыхнуло перед мысленным взором, наполняясь красками и рисуя тот миг, когда я обнаружила Филиппа. Я отбросила ненавистное воспоминание, норовившее вырвать меня из реальности — я пришла не за тем, чтобы истлевать горестями. Всё необходимое для следующего заклинания у меня имелось с собой в суме. Солью я обозначила круг, начертив его на том самом месте, где сидел Филипп. Внутри нанесла линии четырёх стихий, а посередине вывела знак смерти. Расставила чёрные свечи по нужным углам и подожгла. Надрезала палец небольшим ножом, выдавила три капли крови, позволив им сорваться с кончика мизинца и окропить знак смерти. Поднялась с колен, отошла на шаг от круга и зашептала слова призыва. Глаз я не прикрывала, ожидая миг, когда явится Вестник. В клубившемся и дрожащем вокруг тумане я уловила мгновенье, когда рваные нити черноты поползли со всех сторон, медленно набиваясь в сердцевину окружности, точно над знаком. Чем больше её становилось, тем быстрее она прибывала. Наконец взгляду предстала укрытая мглой будто мантией фигура, походившая на огромное тело чёрной свечи. Тень не имела лица, под капюшоном густел угольный мрак. Вестник смерти явился на мой зов. Вестник приходился посланником смерти. Он приносил знамения и вести, служил связующим звеном между миром яви и его изнанкой — навью. — Кто должен был умереть здесь шестнадцать оборотов солнца назад? — задала я первый вопрос, за который расплатилась первой каплей крови. Голос дрожал от напряжения. Я уже знала ответ; и всё же сердце сжалось в груди, когда Вестник назвал имя моего совершенства. — Смерть Филиппа была несчастным случаем? — Нет, — протянула тень шипящим бормотанием, уплатив за вторую каплю крови. Мои самые чёрные подозрения оказались верными: гибель Филиппа от зубов кошки не была случайностью. У меня остался последний вопрос. В горле пересохло — я отчаянно не хотела его задавать, но ничего изменить он уже не мог, и поэтому я спросила: — В образе кошки за Филиппом приходила Смерть? — Да, — прошелестел Вестник, сполна расплатившись за подношение крови магом смерти, и растаял. Свечи потухли, стоило тени покинуть круг. Я осталась в одиночестве, сокрушённая открывшейся правдой. На шатающихся ногах добрела до злосчастной лавки. Упала на неё подкошенная, откинула назад голову, разбросала в стороны руки и замерла. В голове шумели кровь и ужас. Филипп был Отмеченным Смертью — Вестник всё подтвердил. Я поняла это только вчера, когда Филипп чуть не попрощался с жизнью в третий раз. Первый раз я не позволила Филиппу покинуть этот мир, когда сумасшедший маг огня избил его до смерти. Первые касания вечного холода уже ползли по его коже, проникая глубже, стремясь дотянуться до сердца, когда я стёрла их животворящим огнём, отводя руку Смерти. У меня хватило сил и умений остановить то, что случилось бы, не окажись я рядом. Кирилл не обладал ни мощной магией, ни нужными знаниями, чтобы спасти друга своими силами. Позови он на помощь, та не пришла бы вовремя. Явившимся на призыв лекарям пришлось бы признать, что сердце Филиппа остановилось до того, как они смогли ему помочь. Ни Филиппу, ни его друзьям я не сказала о том, что могло произойти в тот роковой день. Потрясение и без того казалось слишком тяжким, чтобы раскрывать всю глубину грозившей Филиппу опасности. Второй раз смерть отвело кольцо. Случай показался таким нелепым, почти глупым — поистине несчастным, и я не сумела разглядеть в нём ясных намерения Смерти отнять у меня Филиппа. Но чутьё, лишённое глаз и ушей, трубило тревогу, жестко сжав сердце в тисках грозившей беды. Оно — не разум, — заставляло меня преследовать несуществующую кошку. Вчера Смерть в третий раз протянула к Филиппу свои когтистые лапы. Он чуть не пробил себе череп, упав на острые наконечники ограды, всего лишь неловко поскользнувшись. В этот момент ужасное прозрение наконец осенило мой спящий ум: драма с кошкой не являлась простым стечением обстоятельств. Это была вторая попытка Смерти забрать своё, раз уж мне удалось вырвать у неё добычу в тот день, когда Филиппа не умер от рук Никиты. Осознав худшее, я пообещала Филиппу больше не гоняться за кошкой. Я наконец поймала то, что ускользало от меня всё это время, и это был далеко не хвост мелкой хищницы покусившейся на жизнь птицы, это была мысль, что всё не то, чем казалось. Вот о чём неустанно вопило чутьё! Духи! Какая же я глупая! Корила я себя на чём свет стоит. А ещё считала себя умудрённым мастер-магом! Магом смерти! А на деле оказалась наивной дурой, не видевшей дальше своего носа, ослеплённой любовью настолько, что не смогла разобраться в очевидном! Что тут скажешь? Я выпрямилась и нахмурилась. Выходило, что Смерть отметила Филиппа в тот день, когда на него напал маг огня. Я вмешалась в предначертанное и изменила ход событий. Посмела не отдать то, что уже не принадлежало этому миру. Посмела отобрать Филиппа у Смерти. Кольцо можно было считать чистым везением… Везением… Моя голова просто раскалывалась. Духи! Я так мало верила в превратности судьбы и слепую удачу. У всего на свете была своя причина, просто, как правило, это знание оставалось скрытым и потому люди произносили вслух слова вроде: удача, или везение, по сути не понимая, что именно кроется за благоприятными событиями. Но сейчас я никак не могла проникнуть в суть моего собственного счастливого случая, когда в руки мне так внезапно попал бесценный ловец снов… Как же он пригодился! К коже липло стойкое ощущение, что в моих руках не все кусочки мозаики. Третий случай, который и вовсе остался незамеченным Филиппом, потому что я снова побоялась раскрыть ему глаза на то что могло произойти, расставил последние точки. Смерть требовала — заявляла свои права на Филиппа. Он был отмечен ею год назад, но всё ещё топтал землю ногами. Между первым и вторым случаем прошло около года. Между вторым и третьим — чуть больше двух недель. Это означало только то, что время неумолимо таяло. По всему выходило, что следующего несчастья можно было ожидать в любой момент. Если я собиралась не позволить Смерти отнять Филиппа, действовать нужно было решительно. Возвращаясь обратно после того, как все следы призыва были старательно заметены, я всерьёз раздумывала, стоит ли ворваться в мужское крыло, вытащить Филиппа из постели и приступить к ритуалу, который позволит избежать неминуемой участи. Как я вообще скажу ему о том, что он должен умереть и должен был сделать это уже давно? И что Смерть являлась за ним трижды. Каково такое услышать? Он, конечно, принадлежал к семье магов смерти, но новости были — хуже не придумаешь, а он ещё даже не отошел от смерти в парке. Поверит ли он мне или сочтёт сумасшедшей? В любых других обстоятельствах я бы пожертвовала тем, что он обо мне подумает, но в ритуале требовалось его добровольное участие, иначе ничего не выйдет. Похоже, мне не оставалось другого, как попытаться объяснить ему всё с самого начала и надеяться, что он справится с вереницей худших новостей в своей жизни. Духи! Как же худо обстояли дела! Я стояла перед дверью в гостиную парней и была готова удариться об неё головой со всем энтузиазмом безысходности. Намедни я пообещала Филиппу, что не стану бегать за кошкой и, кажется, успокоила его немного, а сегодня ворвусь среди ночи в его спальню и снова напугаю до жути вестями, что жить ему осталось всего ничего. Это было жестоко. Мне было так жаль своё нежное совершенство, что сил распахнуть дверь и окунуть его в пучину кошмара просто не нашлось. Мне понадобилось всё моё хладнокровие и трезвость мысли, чтобы принять другое решение. Сжав кулаки, я вернулась в свою спальню дожидаться утра. Переоделась, готовясь к новому дню. Я решила, что стану неотступно следовать за Филиппом спозаранку и в течение дня, охраняя его самолично; расскажу — растолкую всё, что происходит вокруг него, а вечером сделаю то единственное, что может подарить ему жизнь. Мысль, посетившая меня ранее, когда я решила прибегнуть к помощи его друзей, сейчас казалась спасительной. Не зря я посчитала разумным подстелить соломку. После случая с Никитой и историей с Кириллом и Ксенией я знала, что друзья Филиппа слушают меня со всей серьёзностью — слишком много раз они могли убедиться, что я оказываюсь права. Даже если не понимают, не одобрят, не согласны, с тем, что я говорю, они прислушаются, а не отмахнутся от моих просьб, посчитав их пустым вымыслом. В часы до рассвета меня одолевало жуткое беспокойство. Я не могла примириться с мыслью, что Филипп по неведомой причине должен проститься с жизнью в расцвете лет. С болью в сердце я размышляла о том, почему ему было суждено уйти так рано. Это была печальная, вне всякого сомнения, судьба, но некоторых Смерть забирала молодыми. На этот счёт ходило множество суждений, но мы, маги смерти, обладали несколько более обширными знаниями, пусть и не ведали всего. Известно, что ранняя смерть могла быть вызвана рядом причин. Если исходить из того, что каждый уходит в свой срок, закончив дела, отведённые на жизни, то из этого следовало, что некоторые справлялись так рано, что не успевали переступить порог зрелости. Задачи были выполнены, урок усвоен, опыт собран и задерживаться долее душе в отведенном кабинете жизненной истории не было необходимости. Смерть уводила душу. Заметнее всего такой исход наблюдался у тех немногих, кому быстро удавалось ухватить свою суть в отведенном промежутке дыхания, и они, не жалея сил, отдавались выбранному делу, в чём бы оно ни состояло, кидались в свою страсть с головой. Они вспыхивали звёздами, их замечали на небосклоне ярким росчерком головокружительного огня. Увы, так же быстро они сгорали, попросту исчерпав — спалив — отведённые жизненные силы дотла за короткий срок. Конечно, таких было немного. Большинство открывало себя не спеша, постепенно, проживая год за годом. Некоторые усердно трудились до глубокой старости. Иногда времени найти свою сущность хватало в пределах одной жизни, иногда приходилось продолжать в следующей, чтобы освоить назначенные уроки. Бывало, что ранняя, и даже ужасная смерть служила платой за грехи прошлой жизни. Случалось и так, что человек выбирал не ту дорогу и не те дела, которые следовало; занимался не тем, чего требовала его душа, и тогда тоже прощался с жизнью, получив ранний уход в наказание. Другое обстоятельство короткого пути состояло в том, что Смерть выбирала себе окружение, забирая тех, кто приходился ей по нраву. Конечно же, существовали и другие истории, объяснявший тот или иной ранний уход. По какой причине Смерть хотела забрать моего Филиппа, я не знала, но позволить этого не могла. Он принадлежал мне и только мне, и я не собиралась его отдавать. Никому. В обеденном зале я оказалась первая. О еде я не вспомнила. Села за стол и принялась дожидаться прихода Филиппа. Ребята появились немногим позже чем обычно и выглядели взбудораженными. — Доброе утро, Марта, — приветствовал меня Филипп и остальные. — Что случилось? — поспешила узнать я, заметив некоторое замешательство на лицах парней. — Ничего особенного. Просто я самый неуклюжий человек на земле, — пожал плечами Филипп, будто извиняясь, и метнул опасливый взгляд в сторону ребят. — Он чуть не упал с лестницы, — тут же выдал его с потрохами лучший друг. — Максим, я же попросил! — прошипел Филипп, явно досадуя, что мне стало о том известно. — Григорий схватил его шиворот, когда он уже готов был кубарем скатиться со второго этажа, — продолжил тот, не обратив на упрёк внимания. Григорий смотрел на меня настороженно. — А утром чуть не выпал из окна, — добавил Кирилл. — Кто-то попросил его закрыть окно в гостиной когда мы выходили на завтрак. Хорошо, что Максим решил ему помочь и стоял рядом, не дав перевалиться через подоконник, когда сильный порыв ударил в раму и потащил Филиппа за собой. — Вы драматизируете, — отмахнулся Филипп. — Просто неудачный день. Я не выспался, — он бросил на меня осторожный взгляд. —Подумаешь, ветер. И под ноги я не посмотрел. Всего-то. Филипп, чуть раздосадованный, отрезал крупный кусок ветчины и уже собирался запихнуть себе в рот, когда я остановила его руку. Я так и не решила, что опаснее: острый предмет у его лица, или слишком большой кусок мяса, способный застрять в горле и прервать дыхание. — Что? — озадаченно спросил он. Всего случившегося было достаточно. Дальше я сама стану оберегать Филиппа, пока не вытащу его из этой бездонной ямы несчастных случаев. — Нам срочно нужно поговорить.