Metamorphosis

Дело не в вирусе. Дело только в них. Это должна быть лучшая новость, которую она слышала, но вместо облегчения Кэрол впадает в панику. Было безопаснее, когда у них было оправдание своему поведению. Если что-то пойдет не так, если она испортит единственное хорошее, что есть в ее жизни, они могли бы свалить вину на вирус. Если он проснется однажды утром и решит, что быть с ней — это не то, чего он хочет, они могли обвинить вирус. Если реальность не соответствовала его ожиданиям, они могли обвинить вирус. Это была защита от потери, если случится худшее. Теперь же эта защита исчезла, и она чувствует себя более обнаженной, чем тогда, когда лежала с ним в постели без рубашки. Безудержная надежда на его лице заставляет ее поверить, что все может быть хорошо. Ей следовало бы прямо сейчас броситься в его объятия и прижаться к его губам, но трудно сделать шаг, когда ты задыхаешься. Легкие Кэрол работают сверхурочно, вся кровь в теле приливает к голове, а несуществующий термостат поднимает температуру в подъезде на десять градусов. Она дергает воротник рубашки, боясь столкнуться со своими чувствами без оправдания в виде вируса, в то время как внимательная улыбка Дэрила превращается в замешательство. — Ты в порядке? — он делает шаг вперед, чтобы подхватить Кэрол, как будто она может упасть в обморок. Она рефлекторно отступает назад и уворачивается от его прикосновений, потому что она не может это делать. Если Дэрил прикоснется к ней, она сдастся в момент прикосновения. Сейчас как никогда ясно, что ее сила воли — всего лишь призрачная иллюзия. Момент, когда его сердце разбивается написан в этих голубых глазах, когда рука встретилась с воздухом, а не с ней. Похоже Дэрил ожидал ее отказа, потому что не выглядит удивленным, а лишь подавленным. Она настолько погружена в свои собственные страхи, что не нашла времени подумать о его. Он смотрит не на Кэрол, а на свои ноги.  — Я расставлю несколько ловушек вокруг участка. Загляну в несколько магазинов по дороге. Вернусь до темноты. Не уходи. Давай поговорим об этом. Я не хотела отклоняться, я просто боюсь. Она тянется к нему, пока эти мысли проносятся в голове, но слова не успевают вырваться из ее рта. Он не оборачивается. Собака остается позади, прислонившись к ее ноге, пока Дэрил исчезает за стеной.   ***   Кэрол могла бы развалиться на куски прямо здесь, но заставляет себя подняться по ступенькам и войти внутрь. Она умеет отвлекаться. Здесь много чего нужно убрать, не то чтобы это имело значение в долгосрочной перспективе. Но это что-то, чем можно заняться, когда единственными иными вариантами для нее являются стресс из-за Дэрила или стресс из-за этого нового сообщества. Она подметает полы веником из шкафа и убирает с глаз долой всякий хлам. Она бы приготовила ужин, если бы у них оставалась хоть какая-то еда, но вчера вечером все припасы уже закончились. Что бы Дэрил ни принес, если конечно найдёт хоть что нибудь, то и будет их едой на ближайшее время. Раньше готовка была обязательным занятием, чтобы не получить фингал под глазом, но она также давала ей отвлечение, когда все остальное рушилось. Ей хотелось, чтобы сейчас на плите стояла кастрюля или жаркое томилось в духовке. — Похоже, тут была и собака, — она достает расческу из ящика, все еще забитую остатками чужой шерсти, — Иди сюда, дружище, ты линяешь так, что можно сделать твоего клона. Она вынимает из щетки старый пух и заменяет его свежим от Пса, который перевернулся на спину, чтобы предложить почесать свой живот. К тому времени как Кэрол заканчивает, у ее ног лежит куча шерсти, а собака стала вдвое меньше. — Он не узнает тебя, когда вернется, но не волнуйся, он всегда возвращается, — это заверение скорее для себя, чем для Пса. Дэрил не бросит ее. Они пообещали друг другу, что останутся, и он верен своему слову. Она должна верить, иначе какой тогда смысл во всём этом? Он вернется, и она будет ждать его здесь. Может быть к тому времени она поймет, как исправить то, что продолжает рушить. В любой другой ситуации, если бы они были другими двумя людьми, то уже давно бы переспали. Но она продолжает тянуть время, слишком боясь сделать первый шаг и все изменить. Кэрол почти смеется над тем, как печально, что она предположила, что вирус владеет их желанием, вместо того чтобы осознать истинное положение вещей. Она никогда раньше не была влюблена. Думала, что любила, но все эмоции, испытываемые к другому мужчине, меркнут по сравнению с тем, что она чувствует к Дэрилу. Это настолько всепоглощающее и непривычное чувство, что Кэрол не может допустить мысли о том, что это адекватно. — Так не бывает, — шепчет она Псу, когда тот кладет голову ей на колени, — Так не бывает. Я никогда не чувствовала себя так. Я никогда не чувствовала... так сильно. И это как раз то, что она отрицала годами. Она умела притворяться. Умела убедить себя в том, что она счастлива. Кэрол талантлива даже в том, что верила в то, что влюблена, но на самом деле давно утратила способность к этому чувству. Когда первый мужчина, который должен был ее полюбить, предал ее, она ожесточила свое сердце для всех будущих партнеров. Безопаснее не впускать никого полностью. Она даже Дэрила держала на расстоянии, настолько насколько могла. Оставалась с Иезекиилем долгие годы и считала себя достаточно счастливой. Теперь она знает, что это и близко не подходило к тому, на что возможно её сердце. После Эда банальность — это хорошо. Она сказала Дэрилу на погрузочной платформе, и это, в двух словах, помогло ей усмириться. Отсутствие насилия, приветливая улыбка мужчины, которому не все равно — все, что ей было нужно. Больше, чем она заслуживала. Ее сердце никогда не трепетало по бывшему мужу. У нее никогда не было диких фантазий о мужчине в ее постели, но это не имело значения, потому что это все равно был не ее мир. Как она смела хотеть большего? Теперь тот факт, что ей предоставилось что-то большее, настоящее, повергает ее в смятение настолько, что можно получить сотрясение мозга. — И что мне с этим делать? — Кэрол хмыкнула. Пес уходит и возвращается со скомканным бумажным полотенцем, найденным в каком-то дальнем углу. Он преподносит его ей как сокровище, и она улыбается. — Подарить ему подарок? Это идея. В ответ он лижет руку.  — Поцелуи, говоришь? Ну, это, конечно, может сдвинуть все в новом направлении. Пес вздыхает и опускает голову к ее ногам, теперь он участвует в этом разговоре настолько, насколько может. Поцелуи и подарки. Если бы все было так просто.    ***   Дэрил ушел на дольше, чем она ожидала. Он сказал, что вернется до темноты, но солнце уже начало садиться. Она напоминает себе, что ей больше не нужно беспокоиться о том, что его найдет стадо. Тем не менее она идет в другую квартиру. Выглядывает из оконных жалюзи, пока не становится слишком темно, чтобы видеть, а затем выходит на улицу и прохаживается перед зданием. К черту всё, она собирается найти его. Прошло слишком много времени, и даже если он на нее обижен, на что у него есть полное право, он никогда не задержится допоздна, просто чтобы позлить ее. Она уже в пяти шагах от крыльца, когда шорох среди деревьев заставил ее остановиться. Собака не лает, и поэтому она понимает, что это Дэрил, еще до того, как он появляется. Она испытывает облегчение от того, что мужчина вернулся, пока он, явно прихрамывая, не показывается из леса. — Дэрил? Что... нет, нет, подожди, не… — она бросается вперед, чтобы поймать его, когда он чуть не падает лицом вниз. Но ее сил не хватает, чтобы удержать тело, и Дэрил приземляется на колени в грязь, болезненно морщась. — Что с тобой случилось? — испуганно вздыхает она. — Ничего, — Дэрил замолчал, вполне вменяемый, чтобы быть саркастичным. Она сужает глаза.  — Не смешно. — Это из-за моей чертовой ноги. Попала под дурацкую полку в библиотеке. — В библиотеке? Он пожимает плечами, когда она помогает ему подняться на ноги, и шипит сквозь зубы, когда замечает кровь, пропитавшую его бедро. Кэрол снимает сумку с его плеча и, придерживая мужчину другой рукой, имитируя ходьбу на трех ногах, пока они возвращаются в дом.  — Что ты делал в библиотеке? — Искал книгу. — Я оставлю тебя здесь, если ты будешь продолжать в том же духе. Он вздыхает.  — Прости. — Нет. Нет, извини, я... — Не сейчас, хорошо? Давай сначала поднимемся по этой лестнице. Это все, о чем я пока что могу думать. Она замолкает. Сейчас еще не время для разговора, но чувства рвутся наружу, чтобы выложить все начистоту. Убедить его, что она точно знает, что чувствует, и извиниться за то, что отстранилась. Но ему это пока неинтересно. Она причинила ему боль, и если ей придется следовать его временным рамкам, она так и поступит. Они заходят в квартиру, где Кэрол усаживает его на диван и пытается придумать, как справиться с его положением. — Тебе придется их снять, — говорит об этом, стараясь оставаться бесстрастной. — Я сам с этим справлюсь. Ничего страшного. — Дэрил, у тебя кровь течет прямо через ткань. Это, по меньшей мере, среднего размера проблема. Может быть, задета артерия. Позволь мне помочь. Пожалуйста. — Я знаю, как ощущается артерия, когда ее задевают. Точно не так. Она недовольно поджимает губы, а он колеблется прежде чем осторожно расстегнуть пряжку и снять штаны. Она рада, что на нем боксеры. Не то чтобы она была против того, чтобы увидеть его голым, но не в таком состоянии. Ему больно, и он пытается скрыть свои травмы, чтобы выжить, как дикий зверь, играя так будто все лучше чем кажется. Она не может сдержать шока, когда наконец получает возможность разглядеть рану.  — Что, черт возьми, произошло? Все его бедро уже окрасилось в фиолетовый цвет. Неглубокая рана проходит вдоль верхней части мышцы, она красная и кровоточит. Все это опухло вдвое, и она удивлена, что он еще не умоляет дать ему обезболивающее. — Я залезал на полку. Она поднимает бровь.  — Зачем? — На самом верху была книга, которую я хотел взять. Она не ожидала такого ответа и терпеливо ждала, когда он продолжит. Кэрол собрала все средства которые остались, и начинает очищать рану, обматывая бинт вокруг бедра. Он вздыхает.  — Ладно, я забрался туда, потерял равновесие, и все это рухнуло и упало на меня. Зацепило ногу. Он рисковал собой ради чего-то несерьезного, и это заставляет ее кровь закипеть за секунду.  — Надеюсь, книга того стоила. Тебя могло вырубить или еще чего хуже. Мы не можем делать такие вещи в одиночку, понятно? Если бы что-то случилось, и ты не вернулся... — Это было не для меня, — он мягко прерывает ее, доставая из сумки книгу и протягивая ей, — Она была для тебя. Когда Кэрол берет неожиданный подарок, её раздражительность в миг стихает. На обложке изображен мужчина без рубашки на белом коне. Самая пошловатая вещь, которую она когда-либо видела, и именно такая книга была у нее в желтом доме на краю королевства. Должно быть, он видел эти стопки. Скорее всего заметил, что она до сих пор хранит одну или две в доме, который они делили в Александрии. Ее пальцы погладили обложку.  — Ты принес мне дрянной роман. — Я знаю, что тебе они нравятся. Это был единственный, который я смог найти в этой крошечной библиотеке. На самом верху полки, как будто они пытались его спрятать. — Тебе не нужно было этого делать. Он пожимает плечами.  — Я не сделал ничего такого. Он заработал травму ноги только для того, чтобы принести что-то, что может заставить ее улыбнуться. Это гораздо важнее, чем он думает, даже если ей больше не нужны эти глупые книжки. У нее есть свой собственный красавец-герой прямо перед ней, и ей больше не нужно представлять его на белых страницах. — Это было глупо, — он продолжает, — Я не смог найти шоколад. — Когда я читала их, я думала о тебе, — Кэрол внезапно признается, поднимая глаза от книги, чтобы встретиться с его взглядом, — Каждый раз. Его удивление очевидно, но он не готов проглотить явную наживку, которую она предлагает.  — Это из-за длинных волос, да? У меня их полно. — И мускулы. Твои плечи заставят любого из этих мужчин устыдиться. — Прекрати, — он хмыкает. Она проводит рукой по глянцевой обложке, ее голос становится мягким.  — У меня появилась зависимость от них еще тогда, когда я была замужем за Эдом. Я брала их в библиотеке и прятала под матрасом, как контрабанду. Знаешь, почему они мне так нравились? Он покачал головой. — Потому что все они о том, что женщины чувствуют себя желанными. Ценными. Любимыми. Она находит своего принца, и он заботится о ней больше, чем о себе. Я никогда не чувствовала этого. Ни разу. Это все фантазии. Невозможно в реальной жизни. По крайней мере... я так думала, пока не встретила тебя. Он смотрит на нее таким ранимым, открытым взглядом, что ей хочется защитить нежное сердце, которое он носит в рукаве. Она кладет книгу на кофейный столик и нерешительно обхватывает пальцами его ладонь. Она хорошо постаралась, посылая ему противоречивые сигналы, потому что сама запуталась, но это несправедливо, и на этот раз она старается как никогда ясно выразить свои мысли.  — Прости меня за то, что было утром. Я хочу этого. Хочу тебя. Я просто боюсь. Для меня это все в новинку, и я не знаю, как… — Для меня это тоже в новинку. Она хочет поцеловать его прямо здесь и сейчас. Податься вперед и не позволять страху удерживать ее, но в тот момент, когда она наклоняется к нему с намерением, его глаза расширяются. Кэрол не может прочитать по его лицу, хочет он этого или нет, и это что то новое, ибо за все эти годы она научилась читать его как открытую книгу. Ее лицо пылает жаром, когда она отводит глаза в сторону, а сжатие его руки возвращает ей внимание, только чтобы женщина увидела, как он пытается подняться и стонет от боли. — Давай я отведу тебя в постель, — она хмурится. Она взрослая женщина. Она была с другими, знает, как это работает. Поцеловать кого-то в первый раз не должно быть таким уж сложным испытанием. — Я могу спать на диване. — На нем почти нет места, — для меня, не договаривает она. Ей хочется иметь возможность свернуться калачиком рядом с ним, если он позволит. После неудачной попытки ей как никогда нужна эта уверенность. К счастью, он соглашается, а не спорит. Дэрил шатается на ногах, когда она помогает ему дойти до спальни, он страдает больше чем кажется, и ему повезло, что кость на его раненом бедре осталась целой. — Подожди, сейчас я перенесу коробки, — она на мгновение бросает его, намереваясь отодвинуть в сторону то, что загораживает коридор, но далеко уйти не удается. Его хватка на запястье заставляет ее остановиться, внезапная и крепкая, что совсем не похоже на того мужчину, которого она знает, а затем еще более нехарактерное рывок, который притягивает ее ближе. В его глазах читается молчаливое извинение за грубость. Она знает, что такое грубость, и это точно не она. Он дерзок, настойчив, что вызывает у нее любопытство, и теперь Дэрил становится гораздо мягче, когда ласкает ее запястье под браслетом. Она в замешательстве, до тех пор пока другая рука не убирает ее волосы с лица и не заправляет их за ухо. Оу. Вот чем они сейчас занимаются. Это вторая, третья, сорок пятая попытка того, что они никак не могут сделать правильно. Это тот самый момент, когда она отступит и начнет сомневаться в себе. Именно в этот момент она снова и снова начнет отрицать то, чего хочет. Нет вируса, на который можно свалить вину, если все пойдет не так. Нет запасного плана на случай, если она отвергнет его, не попытавшись. Есть только он и она, и Кэрол не лгала, когда говорила, что боится, что ее будет недостаточно. Укоренившаяся привычка кричит ей, чтобы она бежала, но она стоит на месте, бросая вызов судьбе. Это всего лишь Дэрил, говорит себе, когда их лица сближаются и его ладонь касается ее щеки. Он — оживший принц с мягкой обложки, и все, что ей нужно сделать — это прикоснуться к реальности, чтобы удержать его. — Тебя гораздо больше, чем достаточно, — говорит тихо, вспоминая ее слова громко и отчетливо, словно прочитал ее мысли как напоминание. Это шепот, отпечатавшийся на ее губах, который открывает ее сердце настолько, чтобы она могла допустить то, что последует дальше. Его взгляд переходит на ее губы, и они мягко приоткрываются, побуждая мужчину придвинуться ближе. Их носы прижимаются друг к другу, ее дыхание касается его кожи, когда она вспоминает, что нужно дышать. Его губы находятся на расстоянии лишь одного удара сердца, и мужчина дает последний шанс отпрянуть, прежде чем переступает точку невозврата и прижимается к её губам в первом поцелуе. Она знала, что это произойдет, но все еще удивлена почему дом не обрушился вокруг них, прежде чем они соединились. Он мягче, чем она ожидала, и бесконечно осторожен. Когда она думала что огонь поглотит их, они лишь осторожно ощупывают новую территорию дозволенного, как испуганный олень, перебегающий дорогу. Все заканчивается раньше, чем она успевает это оценить. Когда он отступает, чтобы проверить ее реакцию, она оплакивает потерю его тепла. Ей хочется больше времени, чтобы прочувствовать то, о чем она мечтала долгие годы. После этого наступает мертвая тишина, оставляя её желать большего со страхом в сердце. Все кошмары вылезают наружу, напоминая, что он всё еще может передумать, до тех пор пока Дэрил снова не впивается в её губы, и все о чем она теперь может думать — только он. Эта сила жажды заставляет её опереться об стену сзади. Неистовое желание, которое, как они думали вызвано вирусом, расцвело еще ярче, когда ей дали то чего она так сильно хочет. Но это еще не значит, что у них всё получается как в романе, и не это ли самое странное, думает Кэрол, когда ее нос ударяется о его щеку и она промахивается мимо потрескавшихся губ. Целоваться несложно. Обычно это просто происходит, и раньше ей не приходилось этому учиться. Теперь она знает, почему сейчас по другому. Все остальные поцелуи состояли не более чем из двух фигур, прижимающихся друг к другу как картон, без единого порыва страсти. Поэтому все было просто. Эти моменты из романтических романов не были настоящими, и она никогда не ждала, что они будут. Как только мягкие губы раздвигаются в приглашении, и кончик его языка робко проходится по её губам, она понимает что за этим первым поцелуем её ждет целый новый мир. Он не более опытен, чем она, не то что бы она рассчитывала на его опытность. Кэрол знает, что первая у мужчины за долгое-долгое время, но они компенсируют это старанием и энтузиазмом. Она принимает неожиданность от столкновения зубов с такой же жадностью, с какой он засасывает ее нижнюю губу между своими. Кэрол ошеломлена и чувствует себя лужей. Она прижата к стене, а между ее ног разливается жар. Ей не требуется ни секунды раздумий, чтобы отдаться ему, и, когда он прижимается к ее телу, она лишь больше раскрывается под горячими ладонями. Закидывает ногу на него и украдкой прикусывает зубами мягкую нижнюю губу. Он удивлен ее отзывчивым ответом и мягко сжимает ее бедро. Твердые пальцы впиваются в нежную кожу, а затем спускаются ниже, чтобы обхватить округлую ягодицу. Она уверена, что его имя вылетает из ее горла, как молитва, но в ответ слышит лишь приглушенный стон. Это всегда был он, думает Кэрол, ощущая вкус соли, который заставляет ее отпрянуть назад, чтобы увидеть следы слез на его лице. Это всегда был он, и именно поэтому все остальное казалось неправильным. Эмоции захлестывают ее, и только успокаивающее давление его лба не дает ей сломаться. Он сказал, что её гораздо больше, чем достаточно, и на мгновение она почувствовала доказательство этого в его прикосновениях. Она гонится за тем, как колотится ее сердце от нового знания, и жаждет запечатлеть этот момент, чтобы потом обратиться к воспоминаниям, когда неуверенность в себе снова настигнет ее. То, как Дэрил едва не врезается головой в изгиб ее шеи, напоминает ей о лесе после Терминуса, когда он был настолько ошеломлен, что врезался в ее объятия. Поцеловал бы он ее тогда, если бы они были одни, гадает Кэрол, исследуя желанный простор широких плеч и упругих бицепсов. Их дыхание смешивается пока она не желая ждать дольше, прижимает его ближе, соединяя их так как нужно. Она дрожит на нём в безмолвной мольбе, и Дэрил обхватывает ее бедра, пытаясь приподнять, забывая о своей травме и падая вниз. — Черт, ты в порядке? — он лежит на земле жалкой кучкой, обхватив свое опухшее бедро, словно это как-то заглушит боль. — В порядке. Мгм. Да, я в порядке. Никогда не чувствовал себя лучше, — он лжет. Кэрол гладит его по лицу, ее улыбка сочувственная и мягкая, а поцелуй в губы еще слаще. Ее смех неожидан, но они так смешно забылись в порыве страсти, что она ничего не может с собой поделать, и тогда он тоже смеется, качая головой. — Мы были так чертовски близко, — он застонал. — Я никуда не уйду, — отвечает она, — Давай, тебе нужно лечь. В моменте страсть пришла легко. А после — пришла застенчивость, как следствие того, что они сделали. Шок от собственного поведения заставляет ее кусать губы до боли, пока она помогает ему подняться. Она видит, как ее собственные чувства отражаются в его глазах. Если бы Дэрил не был недееспособен, то, возможно, неловко шаркал бы ногами и смотрел в пол. Когда они добрались до кровати, она подперла его ногу подушкой, стараясь изо всех сил не смотреть на твердые очертания его боксеров. Впервые Кэрол понимает, что это происходит только потому, что он хочет ее, и если бы она не была в восторге от предыдущего опыта их близости, это было бы мгновенным кайфом. — Ты ведь останешься со мной, правда? — мягко спросил мужчина, нуждаясь в заверениях не меньше, чем она. Она кивает, опускаясь на кровать рядом. Они спали так и раньше, но сейчас все настолько изменилось, что она сомневается в каждом своем движении. Как расположиться, куда смотреть, стоит ли прикасаться или нет. Они суетятся, как бессонные, взбивая подушки и прикидывая, какая близость допустима, если сегодня вечером они больше ничем не могут заниматься. Медленно Дэрил поднимает для нее руку в приглашении, и она с благодарностью его принимает. Прижимается к его боку и позволяет родному запаху успокоить ее нервы. Они переступили черту, за которую уже не вернуться, а он все еще здесь. Все еще проводит рукой по ее спине, пока его сердце стучит у нее под ухом. Дэрил все еще желает быть с ней рядом, когда ее самый сильный страх был в том, что нечто подобное разлучит их. — Тебя тоже гораздо больше, чем достаточно, — шепчет она. Его поцелуй в лоб заставляет поднять глаза, она жаждет более интимного поцелуя, и улыбается ему в ответ, когда они сближают лица медленнее, и на этот раз — легче. Пока нет цели, которую нужно достичь, и спешка, точно не лучшая идея. Они так долго шли к этому, и она может подождать еще немного, чтобы получить его всего. Они изучают губы друг друга, пока голод привычного рода не заставляет их съесть те немногие припасы, которые он смог раздобыть на вылазке. Вскоре после этого усталость погружает их в беспробудный сон. Как же ей повезло, что единственный мужчина, к которому она может прикоснуться — это единственный, кого она хочет.