Игра

       Кабинет Дамблдора, утро       Вряд ли такое начало дня можно было назвать хорошим.       Директор Дамблдор водил круги по своему кабинету, вырисовывая невидимые извилистые линии на полу, словно строя свой собственный, только ему понятный рисунок. Альбус много повидал в своей жизни, а особенно в жизни внутри Хогвартса, где дети — есть дети. Он видел жестокие шутки, тайную любовь, страх и одержимости. Видел, как дети вырастали и напролом, не боясь, открывали двери во взрослую жизнь. Видел, как самые безрассудные ученики становились великими волшебниками и как самые безобидные вступали на скверные тропы. И как-то получилось так, что подобная классификация породила настоящую игру на выживание. Одни были вынуждены бороться, а другие страдать: плакали от потерь, боялись за детей, смеялись от отомщения и верили в победу. Кто-то ставил ставки, сидя за экранами, а после, выглядывая в окна, понимали, что и они, все-таки тоже участвуют в этой игре. Казалось, пора поставить на себя и свою жизнь.       Но смотря на сидящую студентку перед ним, по-детски болтающую ногами, он снова будто перенесся обратно к исходному течению своих мыслей: дети — есть дети.       — Мисс Селвин, почему я узнаю о том, что ваши сожительницы всю ночь корежились в гостиной, а вина в этом полностью лежит на вас? — Дамблдор все никак не мог остановиться, бродя «туда-сюда». — Скажите мне, пожалуйста, чем вы вообще думали, когда решили устроить разгром в собственной спальне?       — Определенно мозгом, сэр. Моим сожительницам давно уже пора было ненадолго сменить привычную им обстановку. Ради их блага, естественно, — Равенна безобидно улыбнулась.       Дамблдор ощерился, все же не впервые она здесь сидит и выслушивает претензии. Альбус был хорошо знаком с Селвин и с ее выматывающим бесстыдством, до которого еще никто, по крайней мере, он, еще не смог достучаться. Иногда Дамблдор даже не понимал, почему эта девочка, которая по полной тонула в своих глупых выходках и обладала багажом наглости — не попала на Гриффиндор. Честно, сама Селвин тоже задавала себе подобный вопрос, но потом вдруг вспоминала, что она, в отличии от «львов», все-таки обладает умственными способностями.       — Не думаю, что они были рады таким внезапным изменениям, — как-бы с упреком сказал директор.       — У них эмоции атрофированы, чтобы показать свое счастье, сэр. Они ведь «крутые девчонки со Слизерина». Поверьте, они всем довольны.       — А вы? — заинтересованно посмотрел он на слизеринку. — Вы довольны тем, что остались без ночлега?       — Ну у меня есть хорошая кровать в моей квартире в Лондоне, — пожала плечами Равенна.       — То есть вы собираетесь ездить спать в Лондон, а утром возвращаться в школу?       — Вы не уточнили где именно должен быть ночлег, — невинно улыбнулась Селвин.       Дамблдор устало вздохнул, почесывая свою седую бороду. Она ужасно напоминала ему одного такого студента, который тоже любил строить из себя глупого и воспринимал все слова буквально.       — Мисс Селвин, — серьезно начал директор, — вы оставили своих однокурсниц без комнаты, оставили себя без комнаты, я уже молчу про то, что вся она была в какой-то слизи, а профессор Слизнорт сказал, что эта ваша зеленая каша была похожа на «очень плохо приготовленное Зелье Невидимости». Я даже не буду спрашивать, зачем оно вам понадобилось, но я прекрасно знаю в какой именно секции нашей библиотеки его рецепт можно достать.       Равенна отвела взгляд в сторону, хитро щурясь. Да, тот еще был денек…       — Я без понятия какое наказание вам нужно устроить, чтобы ваши выходки наконец закончились, потому что помимо ваших, у нас еще есть куча проблем от мистера Поттера, мистера Люпина, мистера Блэка и мистера Петтигрю, — Альбус грозно посмотрел на студентку, которая поленилась даже скрыть веселья в своих глазах. — Мисс Селвин, иногда мне действительно кажется, что лучше бы было, если бы вы это делали все вместе, тогда бы, возможно, количество этих ваших безобразий бы сократилось. То от вас какая-то чушь, то от них — это выходит за все рамки. Я не призываю к действию, ни в коем случае… И я очень хорошо понимаю, что это последний год и вы как можно дольше хотите удержать детство рядом с собой, но я думаю, вы, Равенна, прекрасно знаете, какие времена приближаются. Нам нужно думать не о том, как остановить ваш хаос, а как остановить хаос Волон-де-Морта.       Опять этот придурок…       — Эм, — Селвин вздохнула, — хорошо. Я вас поняла, я пойду встану в угол и начну терзаться в догадках, что же задумал Волон-де-Морт, обещаю.       — Мисс Селвин…       — Нет, директор, не нужно. Я действительно, как вы и сказали, знаю, что происходит в мире. Напоминать об этом нет смысла.       — Вы видимо слегка запутались, Равенна. Это я решаю, о чем мне говорить моим ученикам, а о чем — нет, — голос Альбуса внезапно погрубел — И если я хочу напомнить о том, что на данный момент происходит за пределами Хогвартса, вы никак не имеете право меня за это упрекать, — он отошел к своему столу, поправляя очки. — Спальни мы отремонтируем, отработки назначит ваш декан факультета. Вы можете идти.        Равенна лишь надменно улыбнулась и, не сказав ни слова, вышла, натыкаясь на облокотившегося о стену — Сириуса Блэка.       Она даже не удивилась. Судьба не любит ее — это факт.       — Подслушивал? — бесстрастно спросила Селвин, проходя дальше по коридору.       Блэк улыбнулся, следуя за слизеринкой чуть позади.       — Ага, — протянул гриффиндорец, — разрушила собственную спальню, Селвин? Похвально для слизеринки.       Равенна только поморщилась в ответ.       — Что тебе надо?       — У нас спор.       Она остановилась, лениво поворачиваясь к однокурснику.       — А ты где-то видишь здесь МакГоногалл?       — Нет, слава Мерлину у меня еще нет таких жутких галлюцинаций. Но я знаю, где ее можно найти.       — А я знаю, где можно найти того, кто может меня убить за два счета, но я же не бегу к нему, — язвила Селвин. — Делай выводы.       Блэк лишь прищурился.       — О, как же так, неужели «я-мисс-разрушительница-спален» боится проиграть спор?       — Еще чего, — фыркнула Селвин.       — И почему же тогда мы сейчас не можем к ней пойти, а?       — Мы можем, — равнодушно кинула она, разворачиваясь обратно и ускоряя шаг. — Когда я захочу.       — И когда же ее Величество захочет?       — Когда один такой мальчик, по имени Сириус Блэк, закроет свой рот и перестанет ходить за мной, как собака, — Равенна улыбнулась. — Такой ответ подойдет?       Сириус, издевваясь, наигранно-грустно пождал губы, качая головой.        — Другое словосочетание твой маленький гриффиндорский мозг вряд ли поймет.       Сириус хохотнул, нагло закидывая руку ей на плечо.       — Видимо, речь Дамблдора о том, что не одна ты всем приносишь проблемы немного поколебало твое эго, а, Селвин?       Слизеринка скривилась, отбрасывая его руку.       — Серьезно? Ты говоришь мне что-то об эго, Блэк? Не попутал ничего?              — По крайней мере, мое не начинает шататься после нескольких фраз Дамблдора, — пожал плечами Сириус, уворачиваясь от поднятой руки однокурсницы. — Бьет значит любит или ты уже не скрываешься?       Равенна раздраженно глянула на него.       — Блин, точно, наверное, когда Пожиратели Смерти убивают грязнокровок, они, на самом деле, им так в любви признаются, — едко прошипела Равенна. — Как мило, а, Блэк?       Сириус закатил глаза.       — В любом случае, ты не в моем вкусе.       — Знаешь, — она впритык уставилась на него, — пошел на…       — Мисс Селвин?              Перед ними стояла откуда-то взявшаяся устрашающая фигура декана Гриффиндора. Сложив руки к груди, она недовольно посмотрела на слизеринку, а вот гриффиндорцу отчего-то улыбнулась. Равенна недоверчиво покосилась на очень уж довольного Блэка.       — Почему она тебе улыбается, а мне нет? — процедила Селвин.       — Потому что ты, знаешь ли, не вызываешь у людей доверия.       — Ой, а ты то такой лучик солнца? — огрызнулась слизеринка.       — Дурацкий вопрос, — он беспечно пожал плечами. — Конечно, я лучик солнца, раз ты приготовила Зелье Невидимости, чтобы проследить за мной.       — Чего?! Ты что несе…       — Итак, — МакГоногалл прокашлялась, но голос ее был какой-то уж слишком непривычный. Женщина, конечно, не обладала ласковым тембром, но сейчас он вообще сходил на мужской. — Почему же вы…здесь?       — А где мы должны быть, мэм? — Равенна искренне удивилась.       — Эм…эм, — декан замялась, опять косясь на Сириуса, а тот странно покосился в ответ. — Вы уже должны быть на уроке Зельеварения, разумеется! Вы что, прогуливаете?!       — Профессор, урок через десять минут, — Селвин повернулась к молчаливому Блэку с огромным возмущением в глазах. — Почему это я оправдываюсь перед твоим же деканом, а не ты?! — гневно прошептала слизеринка.       — У тебя хорошо получается, — невинно улыбнулся Блэк.       МакГоногалл опять посмотрела в сторону Блэка и широко раскрыла глаза, отчего рядом стоящий гриффиндорец расхохотался, аж взявшись за живот.       — Мистер Блэк, если вы не прекратите, я сниму баллы с вашего факультета!       — Да ладно?       Селвин удивленно уставилась на Блэка.       — У вас такой милый голос сегодня, профессор, — Сириус поджал губы, дабы не засмеяться заново. — Заболели?       МакГоногалл злостно прищурилась.       — Ладно, — хлопнул в ладоши Блэк, — у нас тут одно очень интересное дело, профессор, мы хотим вам задать вопрос, касающийся жизни и смерти…       Равенна оттолкнула Блэка в сторону, получая возмущенное фырканье в ответ. Надоел.       — Просто посмотрите и скажите — у кого ботинки лучше? Только давайте быстрее и как можно честнее. Благодарю.       Сириус вздохнул, бросая циничные взгляды на белобрысую.       МакГоногалл сразу опустила голову и взглянула на обувь двух студентов. Даже глазом не моргнула от удивления — просто опустила голову, как по команде. Потом, подозрительно посмотрев на Блэка, и как-то очень уж насмешливо на Селвин, она заговорила:       — Я считаю, что у Бродя… — декан мигом закашляла, а Блэк шлепнул себя руками по лбу, игнорируя забавную, но такую сердитую физиономию слизеринки. — Прошу прощения, эм, у мистера Блэка, эм, у него, ботинки ухоженнее. Но вы, мисс Селвин, не расстраивайтесь. У вас тоже весьма хороший вкус.       Равенна просто стояла, не шевелясь, с широко раскрытым ртом и даже не хотела поворачиваться, ибо знала какое довольное лицо она увидит, если сделает хоть одно неправильное движение. Все это ей очень не нравилось. Очень-очень-очень не нравилось.       — Профессор, — очнулась Селвин, угрожающе поглядывая на декана, — вы не обижайтесь, но, похоже, это у вас плохой вкус.       Улыбка Блэка еще больше растянулась.       — О-о-ой, — протянул он, — как бы так не сняли баллы с твоего факультета, Селвин, — искоса посмотрел на декана Сириус.       — Да, мисс Селвин, — сразу отозвалась МакГоногалл, — Мне придется снять баллы, ведь это оскорбляет мою личность!       — О, правда? — Равенна сдержанно улыбнулась. — Тогда, может, я продолжу?       — Не стоит, — ответил за всех Блэк. — Мне нужно помочь профессору МакГоногалл в ее кабинете, поэтому я пойду, Селвин, а ты пока мучайся над своим проигрышем, ладно?       — У нас сейчас Зельеварение сейчас, — прищурилась слизеринка.       — Ты хочешь чтоб я тебя проводил? — усмехнулся Блэк.       Селвин фыркнула.       — Обойдусь.       И еще раз, напоследок, взглянув на профессора, она ушла прямо по коридору, направляясь в кабинет Слизнорта и ничуть не стесняясь в выражениях описаний всего сегодняшняго дня.       Сириус же, смотря вслед однокурснице, приблизился к МакГоногалл и прошептал:       — Ты был просто ужасен.       — Да она поверила, брат.       — Ты. Был. Просто. Ужасен.

***

Где-то в мыслях              Питер Петтигрю любил своих друзей, но эта не была та любовь, кой можно было гордиться. Она была похожа на мамин суп в детстве, который обязательно нужно было доесть, иначе шоколадку не получишь. И ты ешь, ты давишься, а потом все равно не доедаешь до конца, оставляя совсем немного жидкости на дне железно-серой тарелке. Тогда начиналась уже настоящая буря, не включавшая в себя даже каплю лояльности: «Пока не доешь, из-за стола не выйдешь». Поэтому, если в прошлый раз ты боролся с супом за желанную конфету, то сейчас уже за подлинную свободу. В итоге, наконец встав со стола, ты все же уходишь лишь с неприятным вкусом во рту и тошнотой, при этом без обещанной конфеты, ведь «нужно было доесть суп сразу» и без свободы, ибо через пять минут мама крикнет тебе из другой комнаты о том, что нужно делать домашнее задание, а потом убираться, а потом…       Да, это была именно такая несправедливая дружба. Питер всегда думал, что должен «есть этот суп», потому что если бы он не встретил их на первом курсе, а Джеймс не предложил ему с ними дружить, то сейчас бы он, действительно, «голодал». И делал он все, для того, чтобы показать друзьям, как он благодарен им, надеясь в ответ получить ту самую «шоколадку» за верность. Петтигрю пробирался сквозь узкие проходы, ходил туда, куда сами Мародеры не хотели, слушал то, что на самом деле бы вовсе не желал. Вот только получал он взамен недостаточно. У него был дефицит шоколадок.       И Питер был ужасно зол на это, но смелости об этом сказать он не имел. Петтигрю, в целом, был труслив и незаметин, как какая-то упущенная и маловажная деталь в механизме, которая через время наконец даст о себе знать и тогда все внезапно разрушится, словно ничего и не существовало.       Питер всегда чувствовал себя жертвой. Он тайно презирал Сириуса Блэка, который, по-мнению Петтигрю, был слишком переоценен другими. На него постоянно вешались какие-то девочки с разных факультетов, и одна за другой верила в любовные россказни и сладкие обещания Блэка, который лишь наслаждался тем, что он так всеми желан. Он вел себя легко, непринужденно, совершенно не старался учиться, не открывал учебники, зато сдавал все экзамены с первого раза, постоянно вызывая ажиотаж удивления и восхищения, тогда как Петтигрю получал более менее нормальную оценку раза с четвертого, хотя пытался учиться не покладая рук. Еще Сириус бывало ужасно грубо обращался с ним (так думал Питер), отчего Хвост иногда закрывался в Выручай комнате, хныкая и даже плача от всей этой несправедливости.       Ему было ненавистно видеть, как Поттер и Блэк постоянно ходили вместе. Все знали, что Сохатого без Бродяги, а Бродяги без Сохатого — увидеть почти невозможно. Джеймс всем сердцем любил этого Блэка, хотя Петтигрю ведь тоже был хорош! Так почему же с ним все не так?! Поттера он уважал больше всех, именно Сохатый защищал Питера все курсы, не бросал его и общался вежливо, как с равным себе, а не так премерзко, свысока, как Блэк. Он завидовал и этот гнев, таившийся все время в секрете, уже разрывал легкие от зависти.       К Ремусу Люпину он тоже относился слегка снисходительно, ибо Питер никогда не верил в его эту знаменитую «скромность». Он говорит, что против всего этого бузотерства, устраиваемое Мародерами, говорит, не любит несправедливость и хочет, чтобы все знали границы, однако, при этом видел бы он, как сияют его глаза, когда они все в тихую идут портачить кому-нибудь жизнь за счет новой шуточной идеи. Видел бы он, как светится его лицо, когда сам же и придумывает планы по совершению тех или иных шалостей. Косит под джентльмена, хорошего-паиньку-отличника, однако, сам является буквально монстром в человечьем обличии. Не зря говорят: «В тихом омуте черти водятся». Но даже с этими его тараканами, Блэк и Джеймс неимоверно ценили и ценят его сейчас, будто родного брата, чуть что выступая на защите.       И этому он завидовал.       Не-дос-та-точ-но.       Недостаточно защиты, любви, уважения, верности.              Но все же, он знал, что сказать об этом он никогда не сможет. Петтигрю боялся и боится до сих пор, что они его просто-напросто бросят, а тот останется в опасности, потеряв защиту, хотя бы от этого Поттера. Питер знает, каково это быть отшельником. Сам же ходил по пятам за Блэком и Джеймсом, пока те издевались над Снейпом. Он знает их гнев и на что эти двое способны. Дружа с ними, он, по крайней мере, не подвергается таким рода насмешкам, впрочем, в их кругу он все равно не раз слышал, как глумился над ним Сириус, а после одобрительный смех остальных. Его это бесило, но опять же, сделать он ничего не мог.       Когда его попросил Блэк приготовить оборотное зелье, Петтигрю сначала даже замешкался, предпочтя отказать, нежели как-то помочь. Позже, оказалось, что Оборотное зелье должно было пойти для одной этакой шалости над какой-то слизеринкой, где Поттер выступал бы в роли МакГоногалл. На самом деле, сама идея Питеру понравилась, вот только делать что-то для Сириуса — он не хотел. Сохатый слезно умолял Хвоста что-то сотворить, лишь бы не убить, потому что Лунатик категорично отказал, сказав, что выходка с зельем будет совершенно нечестна по отношению даже к ученику Слизерина. Бродяга лишь передразнил друга в ответ, а потом они чуть с Лунатиком не поссорились. Поэтому оставался только Питер, который хоть как-то да разбирался в зельях. Петтигрю согласился, но то, как ему пришлось доставать волос этой МакГоногалл… Было ужасно.       И соглашался он постоянно. Боготворил каждую всплывающую мысль в голове у Джеймса, презирал идеи Блэка, критиковал планы Люпина, а сам же лишь бегал по замку, как бедный слуга без шоколада. Он хотел, чтобы наконец хоть кто-то по-достоинству оценил то, как он может быть предан. Он хотел уважения и отмщения за все эти мерзкие супы. Он очень сильно хотел наконец получить расплаты за все годы его унижения и подавление всех чувств, томящихся в груди и ноющих, как тягомотные судороги.       Но все же, истина была в том, что как бы Петтигрю не думал, как его друзья не любят, они дорожили им по-настоящему. Как бы Блэк не подшучивал над ним, он знал, что Хвост всегда придет на помощь. Поттер никогда не сомневался в его верности, а Ремус уважал чуть ли не больше всех. Но Питер этого не видел. Так получилось, что все эти годы, он замечал лишь мрак и, в конце концов, он когда-то полностью в него погрузится, совсем забыв про свет.

***

       Мужской туалет, тоже самое утро       — Я не хочу на всю жизнь остаться МакГоногалл, Бродяга!       Поттер забавно ходил из стороны в сторону, поправляя «старперскую», как выразился он сам, юбку декана и сползающие на переносице очки. Блэк, облакатившись на косяк двери какой-то кабинки мужского туалета, только с наслаждением глядел на метавшегося друга.       — Ты же понимаешь, что если ты ею останешься, то нашей дружбе конец?       Поттер раздраженно глянул на Сириуса.       — Не удивляйся, если завтра утром ты окажешься на том свете, брат.       — Ты не сможешь меня убить, — Блэк лениво поправил волосы.       — Конечно, нет, — развел руками Сохатый. — Я попрошу об этом Селвин.       Сириус резко перестал шевелиться, вопросительно взглянув на Джеймса.       — Она выглядит, как волшебница, которая станет убийцей просто из-за «нечего делать», не обессудь.       Блэк лишь хмыкнул.       — Типичная слизеринская черта, — пожал плечами он. — Вот мой брат уже не только выглядит, как волшебник, который может быть убийцей — он уже стал им.       Поттер открыл было рот, но все-таки так и не сказал ни слова. Он только поджал губы, смотря на расслабленного друга, курившего сигарету.       — Ты знаешь, что я…       — Я знаю, Сохатый, — паровое облачко пропало возле его губ. — Давай без соплей. В конце концов, он большой мальчик. Глупый, безмозглый, проблемный…но большой мальчик.       Поттер только кивнул, подходя к другу, и хлопая его по плечу в знак этакой поддержки и понимания, но Сириус отчего-то засмеялся.       — Осознание того, что меня только что похлопала по плечу МакКошка…       — Я не МакКошка!       — Твоя юбка и спадающие очки все говорят сами за себя, дружище, — Блэк затянулся. — Может тебе дать твои? Вдруг это волшебное действия превратит тебя из лягушки в принцессу? — и выдохнув, вскинул брови. — Хотя, вроде бы поцелуй исправляет такое проклятье?       Джеймс скривился.       — Брат, ты извини, но целовать я тебя не собираюсь.       Бродяга усмехнулся в ответ.       — Мое сердце, конечно, снова разбилось, но я имел ввиду, что ты мог бы пойти к Лили и…?       — Я буквально приду к ней в теле МакКошки.       — То есть, ты предполагаешь, что она могла бы серьезно подумать, что к ней подходит реальный декан ее факультета и говорит, что ей с ней нужно срочно поцеловаться, дабы стать другим человечком? — выгнул бровь Блэк. — Как по мне, такое дерьмо можешь сказать только ты, — выдохнул гриффиндорец. — При чем, это хороший повод поговорить и испытать удачу. Может, получится, а?       Но Поттер замотал головой.       — Не, брат, у меня другой план. Я теперь не навязываюсь, сечешь? Новая тактика, — он самодовольно ухмыльнулся, но не сказать, что это выглядело круто, смотря в чьем теле он.       — То, что ты будешь продолжать вести себя, как идиот, но теперь уже и игнорировать — не новая тактика, а ухудшенная версия старой.       Джеймс фыркнул.       — Я молчу о твоих методах, Бродяга.       — Моя тактика красива, дружище, — Блэк наконец выкинул сигарету, скрещивая руки. — Как я.       Гриффиндорец в ответ лишь закатил глаза, улыбаясь.       — А сам-то не хочешь что-нибудь мне рассказать?       — Пока ты в теле МакГоногалл, я не очень доверяю тебе, если честно.       — Брось, — фыркнул Поттер. — Почему же ты вчера пришел весь такой мокрый и счастливый?       Блэк цыкнул, корча рожи другу.       — Решил искупаться в озере, — невинно пожал он плечами. — Настроение поплавать, видишь ли, имеет огромное влияние.       Джеймс усмехнулся, насмешливо смотря на Сириуса.       — Ага, а я имя Лили выцарапал на льду, потому что настроение покататься на коньках тоже имеет большое влияние.       — Это буквально разные примеры.       — Это буквально все ложь.        Блэк скривился.       — Знаешь, все-таки когда ты в своем теле, ты мне нравишься больше.       Поттер скривился в ответ.       — Знаешь, лучше просто закрой свой рот.

***

Класс Зельеварения       Урок Зельеварения начался уже десять минут назад, но двух из компании Мародеров все еще не было. Петтигрю и Люпин стояли возле черного котелка. Пока Ремус помешивал отвар, Питер резал корень мандрагоры. Гораций Слизнорт, в целом, не был привередлив к тому, что друзья сидят с друзьями, поэтому пересаживал кого-то в классе по своему желанию — редко. Только тогда, когда уже доводили. Вот и Равенна Селвин, похоже, довела.       Недовольная слизеринка заняла место рядом со Снейпом. Она всегда так делала, ибо только благодаря ему она еще не исключена за такие результаты по Зельеварению. Да и Северус не был как-то против, либо просто не показывал этого (вряд ли поймешь, что ему нравится вообще, смотря на его несменяемую кислую мину). Равенна лишь брала на себя роль красивого представления, каждый раз придумывала все новые и новые презентации зелий. Казалось, все только и ждали, когда наступит очередь Селвин, чтобы опять услышать какую-то чушь на подобии рекламы, а потом посмеяться оттого, как Слизнорт со слезами на глазах выплевывает содержимое, кривя лицо. В общем, «Превосходно» она все-таки получить могла, когда рядом стоит этот мрачный слизеринкий чудак.       Дело в том, что пришла она злой. Все болтала и болтала, ругалась и ругалась, размахивала руками и сквернословила, направляя все свое возмущение в сторону тихо стоящего Северуса, что в ответ только фыркал, затыкал и иногда, все-таки, поддерживал, говоря: «Я всегда говорил, что он идиот». Но в большинстве случаев, Снейп лишь просил ее замолчать, желая сосредоточиться на зелье. Равенна и из-за этого негодовала, продолжая тараторить еще больше.       Слизнорт не выдержал и пяти минут такого шума от одной только ученицы, поэтому пересадил ее к Эванс, а подружку Лили к Снейпу. Северус лишь обиженно посмотрел вслед однокурсницы, желая быть на ее месте уж очень сильно. Лили же как-то занервничала, расправив плечи, она подвинула несколько продуктов к себе, а потом серьезно взглянула на слизеринку. Селвин в ответ хмыкнула.       — Так, тебе нужно порезать корень вот этот, — она показал пальцем на растение, — чтобы ширина в точности была равна длине, иначе…эм, ну все будет не так, как планировалось. Добавить нужно…       — Ого, ты мне настолько доверяешь, — усмехнулась Равенна, перебивая рыжеволосую.              — Что?       — Да так, — пожала плечами Селвин — Значит, сколько добавить нужно этих кусочков?       — Семь ровно. Не больше, не меньше.       И уже через пятнадцать минут весь кабинет был в гари и дыму. Лицо Равенна было чернее угля, а лицо Эванс еще больше. Класс затих в непонимании, только Селвин стояла и улыбалась, сказав лишь невинное: «Ой», а после «Как неловко то». Недавно зашедшие в класс гриффиндорцы — Блэк и Поттер, недоуменно оглядели все помещение и столкнулись с таким же шокированным взглядом Лунатика, который глазами показал на стоящую неподалеку белобрысую слизеринку.       — Еще совсем чуть-чуть и она перегонит нас по количеству отработок…       — Твои шесть месяцев вряд ли кто-то перегонит, Сохатый, не переживай.       Профессор Слизнорт, декан факультета Слизерина, довел себя уже до белого каления с этой его Селвин. С самого первого курса ведет себя, как с шилом в… Спасают ее только оценки за все остальные предметы, даже как-то умудрилась стать одной из лучших по баллам в Хогвартсе, хотя его предмет не знает от слова «совсем». Спалила в огонии класс на первом курсе, потом «случайно» на третьем, потом опять «случайно» на пятом и снова «случайно» на этом. Постоянно у нее все это «случайно» против которого и не попрешь! Сколько денег истрачено на ремонты классов, сколько раз связывались с отцом Селвин, сколько раз пытались ее хоть как-то пристыдить — все совершенно бесполезно. Она была, действительно, как вся эта буйная четверка с гриффиндора, только совсем одна, но приносящая беды всему коллективу Ховартса не меньше, чем они. Горацию уже надоело отчитываться за Равенну и ее безудержную страсть ко всему громкому, но любить он все равно ее никак не может перестать. Зная, ее отца Селвин можно только посочувствовать.       В любом случае, декан был ужасно рассержен. Впрочем, это даже мало для того, чтобы объяснить весь его гнев.       — Месяц отработок за то, что разгромила свою спальню, мисс Селвин, — издалека начал Гораций. — Еще один месяц за эту выходку, которая, я просто чертовски уверен, произошла «случайно», — и чихнув от пыли, продолжил. — И будешь ходить к Эванс, как на дополнительные занятия.       — Что?! — в унисон взвыли две черные морды.       — Ты, — он показал своим пальцем на слизеринку, — не сдашь зелья, если наконец не возьмешься за голову! А экзамен по ним — это обязательно! У меня полно дел, а мистер Снейп не научит тебя, зная, как ты можешь отвертеться, — Слизнорт прищурился. — А вот мисс Эванс сможет вдолбить в тебя знания, — он грозно взглянул и на гриффиндорку. — И поверь, Равенна, я буду каждый раз спрашивать ее о твоих результатах, а на моем уроке ты будешь работать одна, а не в паре! Все! Это точка!       — Профессор… — Эванс шагнула к Слизнорту, но тот лишь отмахнулся.       Поттер и Снейп ревностно взглянули на слизеринку, которая чуть ли не была на грани обморока, а потом на ошарашенную Лили, ничего непонимающую и растерянную.       — Да уж, друг, она отбила у тебя девушку твоей мечты…       — Заткнись, Бродяга.       — Взгляни на меня и наконец пойми, что судьба так и сводит на вместе…       — Сириус.

***

Класс Прорицаний, день              Уроки прорицания выбирали лишь те, кто предпочитал отдохнуть какой-то час, слушая о тайнах таро и воображая страх, когда профессор Онай томным голосом говорит о страшных известиях твоей дальнейшей судьбы. Просто нужно было сидеть, кивать и думать о своем. И таких ленивых было уйма, честно говоря.              Блэк о чем-то переговаривался с Поттером, который скучающе глядел вдаль, даже не вслушиваясь в речь друга, посему Сириус нередко толкал его, в ответ получая недовльное бурчание.       Прекратив долбиться к Сохатому, тот отвернулся и случайно зацепился взглядом за беловолосую слизеринку, сиядщую совсем рядом с выходом и держащую какую-то книгу, явно не принадлежащую к предмету на котором они сейчас находятся. Потупив, Блэк вдруг всопомнил, что спор все же он выиграл, несмотря на определенные маневры. Да и какая разница? Никто не говорил, что игра должна была быть честной. И он бы был справедлив, конечно был бы, если бы спорил он не с ней. Не со слизеринкой, которая уже всю неделю ему мозолит глаза и не только. Блэк чуствовал себя лишь только победителем, который уж очень хочет отыграться.       Селвин фыркала на строчки из книги, будто те говорили что-то уж слишком глупое, иногда даже закатывала глаза, а один раз даже выкрикнула недовольное: «Да ладно?!», вызывая непонятливые взгляды и угрюмое выражение лица Мадивы.       Через минут пять на стол слизеринки прилетела порхающая бумажная птица, похожая больше на быструю колибри, развернув она увидела острый, но не сказать, что старательный почерк:       «Пора вспомнить о желании, не думаешь?»       Равенна поморщилась, увидев как на самодовольном лице Блэка расветает широкая, но совершенно не доброжелательная улыбка. Повернувшись обратно к записке и прочитав еще раз, она выругалась, но как назло именно в этот момент настала тишина.       — Мисс Селивн, — скрестила руки профессор, — у вас что-то случилось?       Равенна сначала неестественно растерялась, услышав усмешку со стороны столов гриффиндора и она могла поклясться, что это был именно Блэк. Потупив пару секунд, Селвин все-таки собралась, а после в голове возникла гениальная идея.       — Эм, да, прошу прощения, я совершенно нечаянно погрузилась в свои чертоги разума и, кажется, некто дал мне очень печальный ответ, профессор.       Сириус закатил глаза.       — Правда? — глаза Мадива загорелись. — И что же вы узнали?! Похоже, вы наконец-то получили дар к прорицанию, Равенна! — воскликнула она, даже не заподозрив иронию в голосе ученицы.       — Да, мэм, этот некто сказал мне, что моя ветка жизни рушится, — слизеринка наигранно хныкнула, словно вот-вот начнет горько рыдать.       Онай потрясено вздохнула, не ожидав такой реакции, она тихонько приблизилась к студентке. Взгляд ее поменялся и стал настолько заботливым и переживающим, чем вызвал бурный хохот студентов.       Даже Поттер усмехнулся, наконец отлучившись от мыслей, переглядываясь с недовольным Бродягой.       — О, моя девочка, не воспринимай это так близко к сердцу, возможно, твоя судьба еще изменится и…       — Нет, профессор, — трагично перебила Селвин, закрывая лицо кистью, отчего Сириус снова скривил кислую рожу. — Это уже точно, я уверена… И мне кажется, что если я сейчас не уйду отсюда, то станет еще хуже, профессор, — студентка схватилась за сердце. — Ох, знали бы вы, как мне плохо… Как же мне плохо…       Мадива прислонила руку к губам, сочувственно глядя на бедную Селвин, вообще не замечая шепот остальных учеников, внимательно за ними наблюдавших.       — Ох, милая, я понимаю, как тебе больно…       — Да, мэм, мне очень больно… — закивала Равенна.       — Какое безобразие! — она покружилась возле себя, хватаясь за голову, как нелепая героиня магловского фильма. — Какая несправедливость! Милая моя, конечно, иди в комнату! — ее ласковый голос прорезал уши. — Как мне жаль, родная, как же мне жаль…       Равенна в ответ только тяжело вздохнула, пытаясь сдержать улыбку. Она собрала вещи и поймав взгляд Блэка, только едко ухмыльнулась, медленно уходя прочь из класса под смешки и негодование других студентов.       — Профессор Онай, — так же трагично продолжил Поттер, — нам с Сириусом тоже очень больно от ее боли, можно же и нам тоже…       — Нельзя, — голос Мадивы внезапно погрубел. — Итак, дети, продолжим…       

***

       Большой зал, ужин       Студенты Хогвартса сидели за столами своих факультетов, болтая об оценках, уроках, домашнем задании и новых пассиях. Все ужасно жаждали субботы, потому что именно завтра наконец разрешат посещать Хогсмид. Вот только Сириус Блэк этого не ждал, все-таки какой-никакой джекпот в виде Мадам Розмерты он имел. Поттер, вальяжно рассевшись, настолько, насколько старая деревянная скамья ему это позволяла, рассказывал Люпину и Петтигрю, коих не было на Прорицаниях о том, как «мисс Селвин» смогла устроить очень неплохую сценку на уроке. Сириус на это только язвил, сказав, что подобная выходка супер-скучная, ибо эта старая дама поверит во все, что будет связано с предсказаниями, даже в то, что ее настоящая мать — Волон-де-Морт, хотя он, вообще-то, является мужчиной (впрочем, насчет пола уже тоже спорно…).       Блэк понимал, что все это шоу на уроке было устроено лишь из-за его напоминания о ее же проигрыше, а точнее о том, что она должна ему обещанное желание. Даже сейчас, на ужине, ее вовсе не было видно. Все-таки, она умела прятаться от публики, когда ей это было нужно. Вот только теперь Сириусу нужно было шоу.       — Где эта гребаная Селвин, когда так нужна? — недовольно процедил Блэк, отпивая гранатовый сок из кружки.       — Не считаешь, что уж слишком много о ней думаешь в последнее время, брат? — невдомек спросил Джеймс, переглядываясь с Мародерами.       — Не считаю.       — Ладно, — вздохнул Поттер, — а я вот считаю.       Джеймс беззаботно улыбнулся, не обращая внимания на недовольную реакцию Бродяги.       — Что? — прищурился Поттер. — Понравилась, ха?       Сириус внезапно выплюнул содержимое, косясь на друга с ужасно возмущенны видом. Люпин усмехнулся, качая головой.       — Слизеринка? — опешил Блэк. — Джеймс, скажи, тебе и вправду все мозги бладжерами отбило?       Тот в ответ высунул язык, а Питер как-то сомнительно пожал плечами.       — Ну Снейп же влюбился в Лили, а она с Гриффиндора. Враги же, по сути, но… — и не успел он договорить, как две кислые мины Поттера и Блэка устремились на Петтигрю, тот, сконфужевшись, капитулировал. — Ладно, эм, глупость сказал.       Те двое одновременно кивнули, зато вот Люпин неопределенно хмыкнул.       — Ну вообще-то, — поджал губы Ремус, вглядываясь в Бродягу, — не сказать, что Хвост чушь сказал. Просто твои же стереотипы о факультетах, Сириус, мешают тебе жить, не иначе.       — Мерлин, Лунатик, дело не только в факультете, — он лениво перевел взгляд на друга. — Она, в принципе странная. Мне такие, как она, не нравятся. Да и таких нет, на том и спасибо.       Ремус демонстративно закатил глаза.       — А кто тебе нравится?       — Помнишь тот список, который я тебе дал в первый день учебы в поезде? — невинно спросил Блэк.       Ответа и не понадобилось, Люпин лишь поморщился, утыкаясь в книгу, словно вовсе не начал краснеть. Даже Петтигрю ухмыльнулся, глядя на опущенную голову друга. Только один Поттер недоуменно посмотрел на Мародеров, не понимая о чем идет речь.       — Что за список? — спросил Джеймс.       — Да так, Сохатый… — отмахнулся Сириус. — Моррисон, Тагвуд, Хейвуд, Хопкинс, Эверли, Багнолд, красотка Дейл, Карасу — ни о чем не напоминают?       Поттер замешкался, оглядываясь, будто боясь, что рядом походит одна рыжая особа с Гриффиндора. Потом он странновато посмотрел на Сириуса, мол: «Заткнись, пожалуйста». Все-таки не один Блэк был сердцеедом. Пока Лили отказывала, Сохатый время не терял.       — Эм, напоминает…       — Ну так вот, сделал я «топ-классных-девчонок-для-первого-раза» нашему Лунатику, — пожал плечами Блэк, ухмыляясь от злой физиономии Ремуса.       — Да ладно?       — Ага.       — Где я была в это время?!       — Предполагаю, забылся в страстных мечтах о локонах одной рыженькой семикурсницы.       В дверях Большого Зала вдруг появилась долгожданная Селвин, вот только та странно оглядывалась по сторонам, будто кого-то выискивая. Сомнительно пройдя к столу, та вдруг случайным образом заметила Блэка, а тот ее. И этот мимолетный взгляд начал штормить, а у глаз, казалось, начали образовываться настоящие сверкающие молнии. Она быстро развернулась и зашагал прочь, словно и не приходила вовсе.       Сириус же упрямо встал и поплелся за слизеринкой к выходу, кидая друзьям простое: «Скоро буду», на что Джеймс только фыркнул ему в спину, получив средний палец в ответ.       — Куда же ты, Селвин, ха? — крикнул Блэк ей вслед.       Девушка по инерции остановилась, прикрывая глаза.       — От судьбы не убежишь, — оскалился Блэк, подходя ближе. — Этот твой «некто» случайно тебе об этом не сказал?       — Забыл, наверное, — невинно улыбнулась она, поворачиваясь лицом к гриффиндорцу. — Знаешь, у меня все-такие ноги есть, убежать смогу.       — Я догоню, не волнуйся.       — О, я не волнуюсь, — отмахнулась Равенна. — Если парень так хочет побегать за мной, я не против.       Сириус закатил глаза.       — Мечтай.       — Уже, любимый, уже, — пропела Селвин, пятясь назад и поджав губы, оглянулась. — Что ж, хорошо поговорили…       Но только она отвернулась обратно, как Блэк схватил ее за руку.       — Желание, Селвин, — упрямо прищурился Сириус.       — Прости, повтори еще раз, не понимаю этого слово.       — Тебе прям по слогам произнести? — съязвил Блэк.       — Нет, лучше словарь принести.       — Селвин.       — Хочешь сбегаю?       — Селвин.       — Я быстро. Вернусь мигом, честно, — развела руками Равенна. — Ты же знал, что слизеринцы намного добросовестнее, нежели те дилетанты, что с других факультетов? Это факт просто мало кто…       — Селвин, ты должна мне желание.       Она устало вздохнула, скрещивая руки. Белобрысая серьезно посмотрела на Блэка, а тот на нее в ответ. Уйти все равно некуда…       — Что ты хочешь?       — Чтобы ты пригласила на свидание, ну допустим, Филча? — беспечно улыбнулся Блэк. — При всех, — издевательски подмигнул он, а в ответ раздалось громкое «Фу», извивающееся вдоль коридоров.       — Ты противный! — посмотрела на него Селвин, как на предателя.       — Ну уж точно не противнее, чем Филч.       Равенна фыркнула, отводя глаза.       — Хочешь поспорить? — Блэк насмешливо фыркнул.       — Не очень.       — Прекрасно, — улыбнулся Сириус. — Филч в Большом зале, если что, — пожал плечами гриффиндорец и повернувшись спиной, постепенно удалялся.       Селвин недоуменно взглянула на спину однокурсника.       — Ты хочешь, чтобы я это сделала сейчас?! — крикнула она.              Но ответом последовала лишь тишина, а Блэк же уже скрылся за дверями Большого зала.       

***

      Да, Альбус, действительно, много чего повидал в жизни. И в этом он еще раз убедился.       За сияющим и слишком уж подозрительным Блэком последовала не очень радостная слизеринка, кидавшая в стол Гриффиндора недовольные и слегка странноватые мимолетные взгляды. Топот ее ботинок, создавая иллюзию «высокого роста», которого, в целом, она не имела, смешивался со смешками студентов и скрипом столовых приборов об выгравированные тарелки. Ропот, с каждым ее шагом все снижавшийся, навивал интерес не только у учеников, но и у преподавателей, что с любознательными физиономиями глядели на то, как докучающая слизеринка подходит к старому охраннику, сторожившему центральные двери Большого Зала. Стол Слизерина затрепищал. Регулус Блэк косился на бывшую подругу, понимая, что та снова хочет вытворить какую-то несуразицу, а потом бегать от жалоб и претензий. Люциус Малфой и вся его компашка презрительно щурилась. И только Барти Крауч, со стола своего факультета, смотрел на слизеринку с улыбкой, смысл которой известен только ему.       В конце концов, постоянный трезвонящий говор снизился до самого нуля, а голос Селвин начал будто громыхать, как сломанный проигрыватель, распластываясь по мельчайшим частицам огромной комнаты, наседая своими волнами непрекращающегося звука на всех наблюдающих.       — Мистер Филч, — прохрипела Равенна, не обращая внимания на «незаметный» шепот неподалеку, — возможно, вы, эм…       Она исподтишка глянула на Сириуса на что тот лишь широко улыбнулся, вскидывая брови, откровенно стебясь.       — Что она опять делает? — шепнул ему в ухо Джеймс.       — То, что я ей сказал.       Лунатик закатил глаза, раздражаясь от всей этой картины.       — Поглядите же, какой он брутальный.       Аргус же слегка удивился, а со своим и так кривым лицом, выглядел еще более размазано и непонятно. Он быстро посмотрел на директора, но Альбус же в ответ только легонько пожал плечами. Дамблдор уж точно не собирается останавливать это шоу. Ему самому интересно.              — Вы когда-нибудь бывали в Хогсмиде? — слизеринка настолько приторно улыбнулась.       Филч прокашлялся.       — Бывал, — грубо ответил сквиб, переводя взгляд уже на декана Гриффиндора.       Но и МакГоногалл ничего не могла сделать, ибо Альбус лишь отмахивался от нее, посему та и не стеснялась дуть губы и фыркать, обращаясь к Слизнорту. Однако и Слизнорт ничего не предпринимал, сидя на стуле, как зачарованный магл.       — Что ж, это очень хорошо, — кивнула она, все так же равнодушно относясь к смешкам. — Хогсмид — хорошее место для встреч, прогулок, времяпрепровождений, развлечений и, эм, — она еще раз бросила взгляд на довольного Блэка, — и для свиданий.       Зал затаился. Директор выгнул бровь. Сириус Блэк издал короткий смешок, ловя недоверчивые взгляды друзей.       — Свиданий? — старое лицо охранника вытянулось, будто кто-то, использовав силы Транфигурации, решил превратить бедного деда в трубочку.       — Ага, — поджала губы Равенна. — Свидания — это так романтично…       Все так тянулось и тянулось, растягиваясь, как нервущийся пластилин. Казалось, уже вот-вот и порвется! Но опять промах.       — Кто не любит свидание, да? — любезно поинтересовалась студентка, вглядываясь в сквиба. — Вот вы любите, Мистер Филч?       Минерва уже привстала, открыв было рот, но директор мягко положил свою ладонь на ее, безмолвно требуя успокоиться. Недовольная МакГоногалл все же села, возмущаясь в тишину.       — Я бы не… — начал бы охранник, но тут же был прерван.              — Не хотите со мной сходить на свидание? — протараторила Селвин настолько быстро, насколько вообще могла.       Вот и порвался чертов пластилин.              Впрочем, сразу разобрать мало кто бы смог. Но вот позже, прокрутив в голове все то, что только произошло, на всех начало наваливаться озарение. С абсолютно разных сторон послышались вздохи, шепотки, смех и свист. Сириус заливисто засмеялся, падая на друга и сбивая бокалы с соками на пол. Мистер Филч беспомощно взглянул на директора, однако, тот снова ответил тем же — пожал плечами, но уже чуть усмехаясь. Минерва злостно цыкнула, говоря, что это совсем уже не школа, а настоящее безобразие. Гораций, декан факультета Слизерин, лишь устало вздохнув, переглянулся с Альбусом, поняв, что ему уже в который раз придется стоять в кабинете директора.       А у Равенны, похоже, прибавился еще третий месяц отработок.