***
Он на третьем курсе. Во всю бушуют гормоны. Все в накале эмоций и напряжения, абсолютно все, но не она. Как пример нравственности и безразличия, она не реагировала ни на одну его колкость, и это бесило его настолько, что он вел себя еще хуже, чем когда-либо. Проверял, сломается ли она. О, ему нужно было, чтоб она сломалась. Чтобы проявилась, так, как только она умела. Но казалось, что что бы только Малфой ни делал, это не работало. А потом случилась ситуация с Клювокрылом, и она решила многое. Гнев отца всегда был страшен, в особенности, если что-то угрожало его семье. Травма была и правда несерьезной, небольшой перелом, но то, как это сказалось на нем, не давало покоя всей школе. Все обсуждали, как же решится судьба Хагрида. Тогда его отец на слушании по делу о превышении существующих учительских инструкций взял слово и призвал казнить животное, все решилось само собой. Гриффиндорская троица была в ярости. Но, несмотря на все, Грейнджер была сдержаннее всех. Малфой специально ходил по коридорам, искал ее, пытаясь найти в расписании занятий, но она все время ускользала. По ночам он не могу уснуть от шквала гнева из-за ее отсутствия и безрезультатных эмоций. А если ему и удавалось заснуть, во время сна ему снилось только то, как Грейнджер звонко смеется рядом со своими тупыми дружками и совершенно не обращает на него внимания. Просыпаясь так, он ненавидел ее еще больше. Под горячую руку попадались все. Даже его друзья. В итоге он услышал, что Золотое трио придет поддержать великана на казнь, тем же часом в голове появился план. Несмотря на то, что всем своим видом он был полным козлом, Малфой не был жестоким. Он с самого детства любил зачитываться книгами про Магических животных, поэтому точно не был рад тому, что Гиппогрифа убьют. Но цель оправдывала средства, да и он не мог заставить отца передумать. Забрав с собой Свиту, он ожидал Троицу у спуска к хижине. Естественно, они не заставили себя долго ждать. И когда он наконец-то увидел Грейнджер, понял, что попал в нее, просто посмотрев ей в глаза, ооо, они метали такие молнии, что, будь он проклят, могли убивать. После ехидной перебранки, в которой он честно перегнул все рамки, она ударила его. Это было настолько ошеломительным, что Малфой даже не почувствовал боли. Нос ему быстро вправил Забини, широко ухмыляясь: — Ну, что, ты наконец-то добился своего? — они сидели на краю кровати Драко, благо, в спальне никого не было. — Не понимаю, о чем ты, эта грязнокровка совсем забыла, кто она, и скоро заплатит за это очень дорого, — ему хотелось прошипеть это еще сильнее, чем он мог обычно, замечая, как глубоко что-то внутри него довольно урчит. Но он отмахнулся от этого. Да, ему просто нужно было довести ее, заставить ее спуститься с небес благоразумия на землю несовершенства, которым она и являлась. — Да брось, может, другие и не видели, но все-таки не я. Ты весь год пытался вывести ее из себя. Я знаю, что ты так развлекаешься, но все равно не могу понять, почему в этом году ты так старался? И, как мы теперь видим, не зря. Чего ты этим добивался? — Блейз развалился на его постели и лениво смахивал пылинки со своей мантии. По коже прошлись мурашки, но вовсе не от его слов, а от того, что они реально дали пищу для размышлений. Ведь действительно, зачем? Раньше его целью был Поттер, но позже он только и мог, что думать, как бы насолить Гриффиндорке больше всех. Чтобы только знала, что значит, когда ты делишь успехи учебы с Малфоем. Но так ли это теперь? Он не мог ответить на это. Просто отмахнулся от жужжащей мысли и усмехнулся: — Не знаю, о чем ты тут говоришь, Блейз. Я все-таки такой, какой есть, а эти припизднутые Гриффиндорцы просто должны знать свое место. Но они не учатся, поэтому уроки будут продолжаться. В особенности для грязнокровки. Такое не прощают, — с этими словами он поднялся, рассмотрел свое лицо и снова прямой нос в зеркале. Бросил максимально высокомерный взгляд на друга и развернулся в направлении выхода. Отделяя свои истинные эмоции, пряча их глубоко внутри. Он подумает обо всем позже. — И долго ты будешь отрицать? — он уже занес руку к ручке двери, когда Забини остановил брошенной фразой. Малфой развернулся и прямо посмотрел на своего друга. — Отрицать что? — немного в раздраженной форме, но плевать, все было слишком надоедливым, и хотелось побыстрее убраться отсюда. Но Блейз просто смотрел на него и молчал. — Что ты влюбился в Грейнджер.***
Время шло иначе. Несмотря на то, что она знала, что разговор с Малфоем неминуем, она пыталась сосредоточиться на уроках и общении со своими друзьями, но время все равно шло слишком быстро. Намного быстрее, чем она была готова. Будь у нее маховик, она бы с радостью вернулась в утро и спряталась от всего с книгой в библиотеке, повторяя этот круговорот времени еще раза пять, чтобы точно быть готовой к новому столкновению. Конечно, Гермиона не ощущала страха по отношению к нему лично. Но ее пугало то, что она будет ощущать после этих встреч. Нескончаемые мысли о том дне. О Роне. О войне. И ведь действительно, никто из ее окружения не вызывал всех этих воспоминаний, как вызывал их он. Это было даже несправедливо к Малфою, но она не могла ничего с собой поделать, поэтому откладывала эту встречу, как могла, но не находила себе оправдания не прийти. Она обещала быть смелой, и она будет. Все-таки их взаимодействие было неизбежным, и она должна это принять с высоко поднятой головой. Из размышлений ее вывел голос Гарри, когда они ужинали вдвоем, пока Джинни пропала на полдня на факультативах по чарам. — Гермиона, ты так громко думаешь, что еще немного и взорвешься. Расскажи мне, и мы вместе во всем разберемся, — Гарри, мягко улыбнувшись, взял ее за руку, одобрительно сжимая. Он стал вести себя намного спокойнее после их последнего разговора. Непонятно, что на него больше повлияло: гневная тирада Гермионы или то, как часто на него бросала угрожающий взгляд Джинни. Главное — эффект был достигнут, чему она была очень рада. Ей ужасно не хватало ее друга. — На самом деле я должна поговорить о годовых планах старост сегодня. В шесть меня ждет Малфой, а я все никак не могу подготовиться к этому, — увидев беспокойный взгляд друга, сразу добавила: — Я не боюсь его, Гарри, я просто не совсем понимаю, как с ним общаться, тем более после всех событий. Но я не жду от тебя совета сейчас, просто поделилась мыслями, просто знай это и все, хорошо? Я хочу быть честной, — он утвердительно кивнул, переводя свой взгляд на их руки. — Тогда тебе пора идти, ты опаздываешь, — она проследовала за направлением его глаз и увидела на своих наручных часах, что было уже шесть. — Черт, он взбесится. Гарри, ты чудо. Пока, — она быстро начала собираться и буквально вывалилась из-за стола, спеша на встречу. Гарри проводил ее насмешливым, теплым взглядом. И это было лучшей поддержкой, которая ей была нужна. Промчавшись фурией по коридорам и растолкав парочку третьекурсниц, извиняясь на бегу, она наконец-то достигла цели. Произнеся пароль, Гермиона совсем с нетипичной для Гриффиндорки трусливостью вошла в гостиную, уже представляя, какой Малфой раздраженный. Но там было пусто. Еще раз проверив часы, которые показывали больше десяти минут от начала часа, Гермиона почувствовала, как начинает злиться. То есть она весь день переживала, как пройдет эта встреча, а он просто на нее не явился? Уже представляя, как отчитает его, она услышала стон за спинкой дивана. Приблизившись ее взору, предстал спящий Малфой: волосы в форменном беспорядке и сгорбившаяся спина. Обойдя диван, она увидела его лицо. Но оно было совсем не безмятежным, он хмурился и нервно подрагивал. Кажется, Малфою снился кошмар. Не совсем понимая, как ей быть в этой ситуации: остаться или уйти в спальню, она присела на корточки на уровне его лица. Он снова вздрогнул и простонал: — Нет, пожалуйста, нет, — Гермионе было его жалко, представив, что ему могло сниться, сравнивая с тем, что снилось ей. Всем им. Кошмары войны догнали каждого. Было принято решение разбудить его. И только подняв руку, чтоб встряхнуть его за плечо, она услышала, то, что еще долго преследовало ее. И до этого, и после. — Отец, папа, нет. Нет! — он резко открыл глаза. Буквально за секунду Малфой схватил ее занесенную к плечу руку, притянув к себе и крепко обняв. — Малфой, ты в порядке? — она застыла, не зная, как себя вести в этой ситуации. Но окончательно проснувшись, он так же резко отпрянул от нее. Неловко поднимаясь с дивана, потирая затекшую шею. — Грейнджер, — своеобразное приветствие хриплым ото сна голосом. Прочистив горло, он добавил: — Долго я спал? — Я только вошла, не могу сказать. Но я здесь, так как мы должны были поговорить, — атмосфера была такая неловкая, что хотелось просто молча уйти, но она осталась. Она понимала, что ему снилось просто потому, что была там. С ним. Но не было времени и желания проваливаться в воспоминания, когда она рядом с Малфоем, когда у него такой же затравленный взгляд после кошмара, который она видит у себя в отражении, внезапно проснувшись ночью. Упрямо не смотреть ему в глаза. Такая тактика самая безопасная сейчас. Так и решим. Он жестом показал ей на диван, как бы приглашая присесть, но даже после того, как она присела, Малфой предпочел стоять. — Да, я хотел обсудить возможность перемирия, я прекрасно понимаю, что общение со мной — для тебя пытка, но все-таки, Грейнджер, предлагаю придерживаться нейтралитета. Как тебе, так и мне это будет выгодно. Мы оба можем получить большую фору при поступлении с пометкой старост школы, — он говорил спиной к ней и его невозможно прямой голос не давал понять, о чем он на самом деле думает. Она была уверена, будь Малфой к ней лицом к лицу, она бы все равно не смогла прочитать его. Но то, что он говорил, заставило ее задуматься. — Малфой, я не дура, я прекрасно понимаю. Но давай пообещаем быть честными друг с другом, хорошо? — на этих словах он повернулся к Гермионе и вопросительно поднял бровь. На его лице расцвела усмешка. — Неужели ты сомневаешься в моей добродетели? — она фыркнула его сарказму. — Ну и договорились. Итак, почему ты придумал самый глупый предлог для того, чтобы мы могли сосуществовать вместе, как старосты. Ни ты, ни я не нуждаемся в форе на поступление. Несмотря на то, что ты тот еще неприятный хорек, даже я не могу отрицать, что ты умен. Ты второй после меня, и с твоими связями для тебя открыты все двери, — может она звучала слишком самоуверенно, и на самом деле он не придумывал предлог, но Гермиона сомневалась в этом. Малфой все стоял и смотрел на нее, слишком долго для всех временных рамок приличия. В какой-то момент у нее сложилось впечатление, что он не ответит. Его взгляд нервировал, и Гермиона неловко поерзала на диване. Внезапно он присел на другой конец дивана, повернувшись лицом к камину. Его профиль завораживал. На нем играли тени от огня и было что-то в его лице аристократичное, высокое, как искусство. Она невольно залюбовалась им, забывая о разговоре. Но его голос вывел ее из транса. — Ты права, Грейнджер. Но не во всем. Это у тебя все двери открыты. А я, как бы не действовал или пытался, я — бывший Пожиратель Смерти для всех. И это со мной навсегда. Мои деньги, мое оправдание — ни что. Я могу рассчитывать на свои знания. Но я не хочу больше плыть по течению. Я принял жизнь, когда пришел к вам в Ракушку, ну, после того, — его лицо не отображало никаких эмоций, в то время как Гермиону передернуло от воспоминаний. Фантомная боль схватила ее плечо, где был нацарапан подарок от Беллатрисы, — неважно. Я хочу доказать самому себе, что могу быть большим, чем это клеймо. Поэтому я прошу тебя о перемирии. Но если ты отказываешься, то на этом разговор окончен. Просто разделим обязанности и будем надеяться, что Макгонагалл этого не заметит и этот пазл не развалиться на первой же неделе, — Малфой повернулся ней лицом, прожигая взглядом. Казалось, его лицо не отображает никаких эмоций, но Гермиона заметила в нем усталость и запрос на покой. Могла ли она помочь ему с этим? В этот момент не приходили никакие воспоминания из прошлого. Был только он, сломанный человек, который хотел себя собрать и быть чем-то большим. И она определенно могла помочь ему в этом. — Я согласна, Малфой. Нам нужно сделать расписание по перекличкам старост. Я не готова каждое утро проводить пятиминутки, поэтому ты не отвертишься, — он облегченно выдохнул и даже ухмыльнулся ей, — еще нам нужно решить вопрос с патрулированием коридоров, потому что ты сказал, что у тебя будет квиддич. Думаю, я могла бы начать патруль одна, но потом ты присоединишься ко мне. — Грейнджер, я могу закончить патруль уже один. Макгонагалл не узнает, — она перебила его: — Даже если она не узнает, я не собираюсь отлынивать от своих обязанностей. Это не в моем стиле, — Гермиона нахмурилась и он отступил. Дальше они начертили на пергаменте расписание и оговорили детали их обязанностей. Время пролетело быстро, и это было странно и спокойно, несмотря на компанию. С Малфоем, на удивление, было легко найти общий язык. Он не грубил, не подшучивал. Предлагал варианты, спорил, но оставался в рамках нейтралитета. Это шокировало ее и отвлекало, но Гермиона решила подумать об этом позже. Когда они закончили, на часах было почти девять. Она была выжата, но благодарна за то, что их вопрос решился так просто. И самое важное— рядом с ним, впервые за долгое время, Рон молчал. Он не приходил с воспоминанием. И ее это успокаивало. Возможно, этот год не будет таким ужасным, как она думала еще днем. — Я думаю, это все, у меня есть дела, — Малфой встал и кивком дал понять, что разговор окончен. — И да, спасибо за понимание, Грейнджер, честно сказать, не ожидал, — он выглядел сконфуженным и смотрел куда угодно, только не на нее. Это забавляло, но в этот раз она решила не заводить его, а принять благодарность. — Не за что, Малфой, — Гермиона опустила глаза на пергамент и еще раз перечитала их записи, пока ее сопровождали удаляющие шаги. Она честно не хотела этого спрашивать, но что-то сильнее ее вырвало потаенные мысли раньше, чем она могла себя остановить. — Тебе тоже снятся кошмары о том? — ей не нужно было объяснять, о чем именно. Она поняла это сразу, как зашла в гостиную. И он тоже ее понял. Гермиона посмотрела вслед застывшей у выхода спине. Кажется, она была настолько прямой, как будто его вытянули и заморозили как скульптуру. Ей уже казалось, что Малфой сейчас просто уйдет, ничего не ответив, но он тихо произнес, не поворачиваясь: — Тоже, — на этих словах он вышел из гостиной.***