Госпожа Удача

Это был первый (и последний) Новый Год, который они с Хосе встретили вместе. Рина познакомилась с симпатичным студентом из Колумбии ещё на первом курсе, когда Хосе посещал лекции по литературе у них в универе — Рина и не подозревала, что так вообще можно. Но пригласить его тогда к себе на Новый Год она ни за что не решилась бы, ведь это означало бы обнаружить свой интерес к нему — и не только перед ним самим, это было бы полбеды, но ещё и перед родителями. Но на этот раз удача широко улыбнулась ей: за прошедший год Хосе как-то ненароком влился в Ринину компанию, так что, когда ребята собрались отмечать Новый Год вместе, его даже не пришлось приглашать отдельно. Вся беда в том, что официально они были просто хорошими друзьями, и только Рине было известно — насколько хорошими. Несмотря на всю разницу языков и культур, только рядом с Хосе стеснительная Рина преображалась, приобретая откуда-то способность и рассказывать что-то взахлёб, и заливисто смеяться в ответ на чужие рассказы. Не то чтобы Рина убеждённо считала, что делать первый шаг обязан мужчина, просто ей самой это было дико, неимоверно страшно. Да и был ли смысл делать этот шаг? Хосе учился в медицинском, его отец был главным врачом клиники в Картахене, и сыну уже было уготовано место интерна сразу после окончания института. До этого момента оставались каких-то три месяца, а Рине предстояло учиться ещё три года. Что знала глупенькая Джульетта, жившая со своим избранником в одном городе, о несчастной любви? Уехала бы она вслед за своим любимым Ромео не в соседний город, а в Колумбию? Стопудово нет — во времена Шекспира и страны-то такой не было. У одной из Рининых подруг был дом в отдалённом районе Москвы, практически дача, который пустовал зимой. Вот туда-то и отправились студенты, чтобы весёлой компанией встретить Новый Год. Хосе заехал за Риной, чтобы помочь ей тащить коржи и крем для «наполеона», а часа через полтора они оказались практически за городом, в старом деревянном доме среди снега и сосен. Там было уютно, как бывает только на старых дачах, и пахло детством. Когда вся еда на стол была собрана, а до Нового Года оставалось время, Хосе взял в руки гитару. Он пел сначала испанские песни, а потом затянул всем известное и любимое: Ваше благородие, госпожа удача, Для кого ты добрая, а кому иначе. Пел Хосе самозабвенно — уж он-то как никто знал и «госпожу чужбину», и «госпожу разлуку». А отложив гитару, вдруг произнёс: — Рина, а ведь моя фамилия Суэрте, это по-испански означает «удача». Если бы ты вышла за меня замуж, тебя звали бы «сеньора Суэрте» — «госпожа Удача». Это было сказано в компании, при всех, и никак не походило на предложение руки и сердца. Все и рассмеялись остроумной шутке. Да и что мог Хосе предложить, помимо руки и сердца? Клиника отца спонсировала его обучение на условиях, что после получения диплома он пойдёт к ним работать, так что остаться в Москве Хосе не мог ни при каких обстоятельствах. А Рина… Иногда она — так, в шутку, конечно — примеряла на себя колумбийскую жизнь, как примеряют платье, но это платье неизменно оказывалось слишком яркое, слишком цветастое, совсем не к лицу, и к тому же жало во всевозможных местах. В Ринином представлении уехать в Колумбию мало чем отличалось от того, чтобы улететь на Марс, и в плане пригодности (читай, непригодности) для жизни Колумбия тоже легко могла посоперничать с Марсом. На Марсе хотя бы нет ни наркоторговли, ни терроризма, ни гражданской войны, а что хорошего ждать от дикой криминальной страны, где президентом чуть не сделался наркобарон? Потом они ели и пили шампанское — за успехи на сессии и успехи в любви, гуляли, снова пели, снова пили — теперь уже чай с Рининым «наполеоном», играли во что-то ужасно смешное. Рина думала, что это же новый год, это как будто чистый лист, на котором можно написать что хочешь, и ещё не поздно написать что-то очень хорошее, и можно даже вдвоём на одном листе. Казалось, будто Хосе думал о чём-то похожем, и оттого между ними витала какая-то недосказанность. И всё равно было сказочно хорошо, потому что он был рядом и никуда не собирался исчезать до самого утра. Когда они гуляли и жгли бенгальские огни, Рина, будто бы боясь упасть в темноте, взяла Хосе за руку, и они какое-то время шли под звёздным небом, как настоящие влюблённые, и Рина гордилась своей смелостью. Конечно, через три месяца он уехал на родину. Конечно, он стал там прекрасным врачом. Конечно, он женился на красавице-колумбийке. Конечно, по-другому и быть не могло.