Госпожа Удача

Родители с Анютой поехали навестить бабушку и дедушку, а Рина, не успевавшая доделать сладкое, осталась дома. Она, однако, ничуть не расстраивалась, а самозабвенно колдовала над тортом из новомодного продукта под названием «йогурт», рецепт которого ей попался в последнем выпуске журнала «Самый Смак». Торт на картинке был огромный, белый, воздушный — как сугроб только что выпавшего, свежайшего снега или как нежное, лёгкое облако. Да, наверное, именно так должны выглядеть облака на седьмом небе, и если ангелы в раю едят торты (а они их непременно едят, иначе что это за рай?), то только такие. Консервированные персики из кооперативного магазина были призваны довести это чудо кондитерского искусства до совершенства. Точно, персики! Рина помчалась за ними в кладовку, но на обратном пути в кухню поскользнулась на конфетке и грохнулась на пол. Опять Анюта ела свой мятный горошек в комнате, ну сколько её можно просить, чтоб была поаккуратнее? Ушиблась Рина, сказать по правде, несильно, но надо ж было случиться такому невезению — падая, она взмахнула рукой с тяжёлой консервной банкой и попала аккурат по висящей на ёлке игрушке. Это оказался её любимый фиолетовый шарик со звёздочками, доставшийся ещё от бабушки, и та говорила, что сделан он ещё до революции. Этих шариков раньше был целый набор, но два из них куда-то подевались, и остались лишь этот да зелёный. А теперь только зелёный, потому что персики, облачённые в жестяные доспехи, расколотили беззащитный шарик вдребезги. Рина ужасно расстроилась и так и осталась сидеть на полу, с грустью взирая на останки шарика. И тут она увидела, как из осколков стал подниматься фиолетовый дым, который постепенно обрёл очертания маленького фиолетового человечка в халате со звёздочками. Рина потеряла дар речи, а вот нежданный гость вдруг бодрым голосом заговорил: — Приветики! Я ёлочно-игрушечный джинн и могу перенести тебя в любую из твоих прошлых новогодних ночей. С шести вечера до шести утра. — Зачем? — только и смогла брякнуть Рина. — Не хочешь — не надо, — согласился джинн, — это необязательно. Но мало ли, вдруг у тебя была грандиозная новогодняя ночь, которую ты хочешь пережить заново. Или, наоборот, однажды в Новый Год что-то не сложилось, а теперь бац — и у тебя есть шанс это исправить. Рина задумалась. — А я могу остаться подольше, если до шести утра не успею… исправить? — Нет. — А вернуться раньше? — Тоже нет. Вернёшься в шесть утра. Если вообще вернёшься, — хмыкнул джинн. — А что, можно не вернуться? — перепугалась Рина. — Ну, если ты там, в своём прошлом, спрыгнешь с крыши или выпьешь яд, то сюда уже не вернёшься, — нарочито услужливым тоном растолковал джинн. Ему, похоже, доставляло удовольствие издеваться над совершенно сбитой с толку девушкой. — Хорошо, — кивнула Рина, — я поняла: если я не умру, то вернусь ровно в шесть утра, в эту же комнату, верно? — Господи, да как ты в институте учишься такая бестолковая? — неожиданно взорвался джинн. — Ты что, не врубаешься? Ты не кино идёшь смотреть. Это твоя жизнь, твоя собственная! И то, куда ты в ней попадёшь, зависит от тебя, а не от меня! Если ты там, в своём прошлом, будешь делать всё то же самое, что и тогда, то и попадёшь обратно в эту же комнату. Но ты-то, кажись, что-то исправлять намылилась. Ну так имей в виду: убьёшь человека — окажешься в тюрьме. Устроишь революцию — вообще в другой стране. Это же очевидно! — Хорошо, хорошо, — залепетала Рина, испугавшись, что джинн рассердится и сбежит, — всё понятно. А я, когда буду… там, буду помнить свою э-э-э… будущую жизнь? Буду знать, зачем я вернулась в прошлое? — Будешь, — уже более миролюбиво произнёс джинн. — А вот, когда вернёшься назад, уже нет. С этого момента останется только новая жизнь. Ну как будто ты взяла ластик, стёрла «казнить» и написала «помиловать». Или наоборот, — нехорошо усмехнулся джинн. — Ясно? Рина лихорадочно просчитывала разные варианты. Злить джинна она боялась — мало ли, вдруг он вообще передумает, но всё же уточнила на всякий случай: — А застрять в прошлом нельзя? — Не волнуйся, у нас всё работает как часы, — горделиво заявил джинн. — Вот я же в шарике не застрял. Этот, казалось бы, притянутый за уши аргумент почему-то успокоил Рину, но в следующее мгновение она встрепенулась снова: — А ты-то сам куда денешься — обратно в шарик? — Ну уж дудки! — воскликнул джинн. — Но это не твоя забота, не бойся, — хохотнул он, — у тебя в квартире я не останусь. Исполню твою волю и улечу навсегда. — Ой, а я в своей квартире останусь или тоже нет? Где я буду в это время в настоящем? — Нигде не будешь. Ну представь, что ты ушла в гости к друзьям или уехала в другой город. Только тебя не будет ни у друзей, ни в другом городе. Ты будешь в прошлом. — А что я родителям скажу? — растерялась Рина. — Что хочешь, — отрезал джинн, — это вообще-то твои родители, а не мои. Слушай, решай уже что-нибудь, хватит мне голову морочить. Не повелитель джиннов, а недоразумение с хвостиком. Рина с тоской посмотрела на банку персиков, которую, оказывается, так и держала в руке мёртвой хваткой. Конечно, это полное свинство с её стороны — оставлять домашних без торта в новогоднюю ночь, но что поделать — тут вся судьба решается! Отогнав от себя все мысли, Рина отправилась к себе, достала блокнот, вырвала листочек и наскоро написала: «Дорогие родители! Я улетела в прошлое на одну ночь. Извините, что не буду с вами в Новый Год, но для меня это очень важно». Перечитала, скомкала, вырвала другой листок и написала заново, заставляя себя выводить буквы медленнее, потому что дрожащие от страха пальцы не слушались: «Дорогие мои! Я ушла праздновать Новый Год с однокурсниками. Извините, что не предупредила раньше, всё решилось в последний момент. Не скучайте, утром вернусь. Желаю отличного праздника!» С запиской в руках она вернулась в гостиную, аккуратно положила листочек в центр стола и несколько секунд не отрываясь смотрела на него. Колени дрожали, как будто она стояла на краю трёхметровой вышки в бассейне. Рина не стала ждать, когда они подкосятся и она упадёт. Она глубоко вдохнула и объявила: — Я готова. Мне в 1991 год.