Через тернии к звёздам.

Дазаю не нравится т/и. Он убеждает себя в этом каждый раз, когда слышит её заливистый злорадный смех, когда она в открытую измывается над коллегами, когда она надменно говорит с “подчинёнными”. Убеждает, когда видит её мгновенное преображение перед Мори-саном, когда за долю секунды из вредной сучки она превращается в самую ответственную и безукоризненную пай-девочку. И когда, едва покинув кабинет босса, она меняется в лице, бросая охранникам такие слова и взгляды, что те бледнеют, краснеют, инстинктивно тянутся к оружию и борются с желанием догнать и как следует наказать одну из самых любимых “собачек” начальника. Какая же она тварь! Дазай постоянно повторяет это в своей голове, и всё чаще от этой мысли на его губах появлялась дерзкая улыбка. Глупая т/и. Зазнавшаяся т/и. Т/и, которая, наверное, думает, что у неё девять жизней, как у кошки. О, будь она кошкой, Дазай без колебания бы переехал её все девять раз. Однако она родилась человеком, и очень глупо сбивать её на машине, если с ней можно как следует позабавиться. Нет, девушка решительно не вызывала в нём никакой даже мало-мальской симпатии. Просто дурочка, вообразившая о себе невесть что. Справедливости ради, стоит заметить, что Дазаю лично т/и неприятностей не доставляла. Даже с её отшибленностью должен присутствовать хоть какой-то инстинкт самосохранения. И этот самый инстинкт подсказывал: Осаму Дазай слишком опасен. Нельзя его трогать. Запрещено. Т/и оставалось ограничиваться закатыванием глаз и распространением гадостей о мафиози за его спиной. Дазаю было плевать, и, в каком-то смысле, слухи играли ему на руку: чем ужаснее его образ в глазах злопыхателей, тем выше его репутация в мафии. Но и успех в преступных делах мало интересовал его. А вот сплетни, касающиеся его как героя дел амурных, задевали не на шутку. И эта драная овца нашла способ воздействия. Началось всё с того, что девушка из финансового отдела отказалась идти с ним на свидание, хотя он и стоял у неё над душой полдня. Как так?! Он, великолепный и непревзойденный, и оказался обделён вниманием. Более того: кандидатка на роль спутницы в загробный мир с того дня смотрела на него с жалостью. Но этим дело не ограничилось. Где бы он не пытался знакомиться с девугками, ему везде давали отворот-поворот без надежды на реванш. Дазай был в отчаянии. Он никак не думал, что быть отвергнутым может быть так больно. Обычно, пусть даже навязываясь, он добивался внимания нужного человека. Такой тотальный игнор его как личности вызывал в нём бурю злости. Незаметную другим, как обычно, скрытую за бетонными стенами, но неудержимую и дикую. Но почему он оказался в такой ситуации? В его поведении ничего не изменилось, он не творил ничего такого, что выходило из ряда вон… да если бы и творил, девушек подобное, как правило, привлекает. Осознание корня проблемы пришло внезапно: с пустившись в бухгалтерию по какому-то вопросу, он, в ожидании получения нужных ему бумаг, через стекло разглядывал девушек-клерков, собравшихся на перекур. И среди прелестниц, что ранее всегда были готовы принять в свои объятия разбитого, несчастного, но неизменно обворожительного его, он увидел т/и. Она сидела на столе и, болтая ногами, что-то увлечённо рассказывала облепившим её девушкам. Те то смеялись, то замолкали в ужасе, но не смели её перебивать и внимательно слушали. Ну конечно! Кто, как не она? Вот почему эта сука так учтиво улыбается ему в последнее время, вот почему начинает хихикать при его появлении. Дазай не идиот. А она да. И таким нужно напоминать, где их место. После очередного личного доклада боссу, т/и спускалась вниз, к выходу из башни. Довольно странно: лифт работает, а она идёт пешком по лестнице, хотя небоскрёб, избранный Мори Огаем в качестве штаб-квартиры Портовой мафии, совершенно не маленький. Однако Дазай знал об этой её причуде: девушка могла пройти несколько пролётов пешком и потом воспользоваться лифтом или спутница на лифте, не доезжая до первого этажа выйти и идти оставшийся путь на своих двоих. С чем это связано, Дазай не до конца понимал. Возможно, это, в понимании девушки, делает её передвижение более безопасным. А может это просто очередная блажь взбалмошной дуры. Нет, важно не это. Важно то, что подобная привычка играет на руку Дазаю. Т/и преодолевала очередной лестничный пролёт, когда её внезапно схватили и потащили в темный безлюдный коридор, предназначавшийся для размещения техпомещений. Обслуживающий персонал не горел желанием чрезмерно часто видеться со всеми маргинальными элементами, слоняющимися по штабу, потому в дневное время здесь никого не было. Всё произошло так быстро, что девушка даже не успела что-либо предпринять. Вот она прыгает-через ступеньки, и вот уже оказалась в стрёмном тёмном проулке, прижатая к стене никем иным, как Дазаем Осаму. Тем, самым которого она так старалась избегать, которого по глупости решила изводить. Однако, девушка придала лицу максимально спокойный и невозмутимый вид. Таким психам, как он, нельзя показывать страх и слабость. -Ты что-то хотел, Дазай-кун? -Скажи-ка мне т/и, в какой момент жизни ты решила, что мелкие пакости - единстаенное твоё призвание и талант? Дазай говорил спокойно, с ничего хорошего не предвещающей улыбкой. Один не закрытый бинтами глаз, сверкал недобрым огнём. Дазай стоял почти в плотную к т/и, рука его упёрлась в стену где-то над её головой. Он значительно выше неё, но т/и всё равно, даже в таком положении, изо всех сил старалась смотреть на него свысока. Упёртая. -Не понимаю, о чём ты говоришь. Понимает. Даже если она будет кричать, её никто не услышит: шумоизоляция в штабе что надо. Самое то, чтобы пытать людей… -Неужели тебе настолько не хватает красок в жизни, что ты решила лезть в чужую? -На что ты намекаешь?! Если есть, что сказать говори прямо! Дазай доволен. Хоть она ещё улыбается, в глазах девушки виден неподдельный страх. Чистый страх неизвестности. Замечательно. Но этого недостаточно. Он аккуратно заправил за ухо прядь волос, выбившуюся из её причёски, и, наклонившись к её шее очень тихо, почти шёпотом сказал: -Хорошо, т/и, спрошу прямо: что за слухи обо мне ты распускаешь и зачем? Вопрос глупый. И она точно на него не станет отвечать, ведь он и сам знает: это хлеб и соль т/и. Она любит причинять беспокойство и боль. Для неё это сродни вампиризма. Она жаждет чужого внимания. И добивается его таким изощрённым способом. Однако добиваться ЕГО внимания она не планировала. Просто не смогла остановиться. И сейчас, напуганная, но продолжающая брыкаться и задирать нос, она столкнулась с последствиями своей неосторожности. -Зачем?-повторил Дазай, всё также близко находясь к её лицу. Его дыхание задевало шею девушки, она сглотнула. Ведь он может убить её. Глупую. Зазнавшуюся. Т/и, возомнившую себя бессмертной. -Я…я… Иди к чёрту! Она в очередной раз попыталась вырваться из “оцепления”, но, потерпев поражение, опять зашипела: -Ты, больной самовлюблённый придурок, отпусти сейчас же, иначе… Договорить она не успела. Дазай подался навстречу т/и впился её губы. Девушка замерла. Приготовившись к тому, что её здесь же без свидетелей, суда и следствия убьют, она никак не ожидала… такого. Дазай же воспользовался этим ступором. Аккуратно удерживая руки т/и над головой, он чуть углубил поцелуй. Первоначально он чуть ли не до крови впивался в мягкие губы, но после, всё же, сбавил напор. Реакция девушки, полнейшая ошеломлённость и растерянность, ударила ему в голову. Но в полнейший восторг он пришёл в тот момент, когда т/и стала отвечать на поцелуй. Робко и неуверенно, но Дазая с головой накрыла эйфория от одержанной им победы. Когда, наконец, Дазай отстранился, он с огромным удовольствием наблюдал впечатляющую картину. Заносчивая т/и, самоуверенная до ужаса, дерзкая и бессовестная, стояла тяжело дыша, с покрасневшими губами, растрёпанная и совершенно растерянная. Вечность бы наблюдал за этим. Однако Дазай поправил воротник рубашки, развернулся и зашагал прочь по корридору. Потом, остановившись на полпути, обернулся и бросил: -Надеюсь, теперь тебе есть, что рассказать подругам. Помимо гадостей и небылиц. Сказал это и удалился, довольно улыбаясь. Может т/и ему и не нравится… но он определённо повторил бы это ещё раз.