training wheels

      Столы в Большом Зале были сдвинуты к стенам, чтобы освободить больше пространства для важного собрания, которое вот-вот должно было состояться. Школа была на ушах всю неделю, и всем до смерти хотелось узнать, чьи имена выберет Кубок Огня.       До сегодняшнего дня сон Аморы был довольно беспокойным. Она ворочалась ночами напролет, а ее золотистое пуховое одеяло то сминалось где-то в ногах, то накрывало ее с головой. Спустя несколько часов таких попыток уснуть, она спускалась посидеть в общей комнате, смотрела на огонь и прижимала ноги к груди.       Брюнетка была более чем благодарна, что ее друзья были слишком молоды, чтобы вписывать свои имена в Кубок, и что ей приходилось переживать только из-за Седрика. Они были близки с самого детства. Повзрослев, они, конечно, стали отдаляться, трехлетняя разница в возрасте иногда сильно играла не на руку, но они все еще нежно любили друг друга.       Если бы кто-нибудь спросил Амору, кто был ее первым другом, она бы ответила — Седрик Диггори. Она знала, что на прикроватном столике у него стояла фотография, на которой он в возрасте трех или четырех лет сидит с Аморой на руках, которой едва исполнилось пару месяцев. Ее сердце переполнилось теплом, когда она впервые увидела ее.       — Амора, прекрати грызть ногти, — пожурила Гермиона, ударяя девушку по руке.       Амора опустила пальцы. Она даже не осознавала, что кусала их, сидя за одним из столом вместе с подругой и наблюдая за хаосом слияния четырех факультетов. Большинство Слизеринцев держались вместе, включая Драко и его банду. Пэнси Паркинсон активно ему что-то рассказывала, но парень все равно выглядел скучающим, подперев подбородок рукой и смотря в никуда. Они сидели рядом с парнями из Дурмстранга, прямо у входа.        — Извини… — прошептала она с легким вздохом. — Сама не обращала внимания, что делаю это.       — Дай девочке спокойно погрызть ногти, Гермиона, — Рон сел позади них на скамейку чуть повыше, Леон и Невилл опустились с другой стороны. — Если она их не грызет, то постоянно теребит свои волосы, завязывая кончики в узел.       Амора повернулась и бросила на рыжего парня быстрый взгляд:       — Я так больше не делаю, — хмыкнула она. — Перестала этим летом.       — Точно, — просияла Гермиона, протягивая руку и проводя пальцами по кончикам темных локонов Аморы. — Теперь они выглядят здоровыми.       Амора постоянно теребила кончики своих волос, но когда начинала нервничать, то разделяла их на маленькие прядки и скатывала в жгутики, образуя узелки. Ее успокаивало то, когда она распутывала их. Она всегда заплетала косички, пытаясь отучиться от этого, но за лето все-таки успешно поборола свою вредную привычку, и поэтому теперь ее прекрасные волосы были распущены и готовы вызывать восхищение… ну, хотя бы, только у Гермионы.       — Спасибо, Гермиона, — улыбнулась девушка в ответ.       — А что насчет моих? — поддразнил Леон, просовывая голову через плечи двух подруг.       — А тебе нужно подстричься, — Амора протянула руку и взъерошила его светлые волосы.       Гермиона усмехнулась:       — Это правда. Ты уже начинаешь походить на близнецов.       - Эй, — Джордж повернулся со скамейки перед ними, чтобы осмотреть ребят, а затем повернулся обратно, смущенно проводя большой рукой по своим рыжим волосам, которые отросли почти до плеч.       — Садитесь, пожалуйста, — внезапно отозвался профессор Дамблдор, стоя между четырьмя столами, и, конечно же, все прислушались к нему, а в Большом Зале воцарилась тишина. — Настал момент, которого все так ждали… Избрание Чемпионов.       Он вскинул руку, и свечи по всей комнате начали гаснуть, погружая комнату почти в полную темноту, за исключением света от Кубка в передней части комнаты. Его голубое пламя освещало лица студентов каждого курса синим цветом.       Дамблдор коснулся его обеими руками, прежде чем отступил и подождал пару секунд, пока пламя не окрасилось в розовый. Из него вылетела записка и опустилась прямо в руку Дамблдора. Амора почувствовала, как ее сердце учащенно забилось, а дыхание сбилось, гадая, кого же выберут первым.       — Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам, — объявил Дамблдор, за чем последовал хор мужских одобрительных возгласов, все одноклассники Крама схватили его за плечи и радостно загудели. Все остальные тоже аплодировали, пока пламя снова не окрасилось в розовато-красный цвет, и из Кубка не вылетело другое имя, которое оказалось в руках директора.       — Чемпион Шармбатона… — он перевернул записку. — Флер Делакур.       Раздались новые аплодисменты, и Амора захлопала вместе с остальными, но теперь все, о чем она могла думать, это о том, что Хогвартс был следующим, и она молилась, чтобы на листке бумаги не было имени ее брата. Когда Кубок выплюнул третье и последнее имя, напряжение заполнило комнату. Все хотели знать, кто же будет представлять их школу.       — Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори!       Аморе показалось, что вся жизнь промелькнула перед глазами, и она ощутила, как ее ударило током, когда увидела, как ее ухмыляющийся кузен подошел, чтобы пожать руку их директору. Крики в Большом Зале стали намного громче, особенно со стороны Пуффендуйцев, которые были рады, что наконец-то с их факультетом случилось что-то интересное.       Бакли хлопала в ладоши несколько секунд, пока до нее, наконец, не дошло, что все это не сон. Она беспокоилась о своем кузене, но когда все остальные были так счастливы за него, было трудно не поддерживать эти эмоции. Она все равно слегка улыбнулась.       — Превосходно! — отозвался Дамблдор, перекрикивая радостные возгласы и свист. — Теперь мы знаем имена трех чемпионов. Но, в конце концов, только один из них войдет в историю. Только один поднимет эту чашу чемпионов, этот сосуд победы, Кубок Трех Волшебников.       Он быстро повернулся и указал пальцем на предмет, накрытый простыней, которая немедленно взмыла в воздух, обнажая большую чашу, отливавшую голубым переливом на свету. Однако аплодисменты оборвались, когда Кубок снова начал разгораться, его пламя стало подниматься все выше и выше, пока не вспыхнуло розовым.       Еще одно имя вылетело из кубка, ко всеобщему замешательству.       — Что за чертовщина… — Амора подалась вперед, наблюдая, как Дамблдор переворачивает листок.       — Гарри Поттер… — пробормотал он, не веря своим глазам. — Гарри Поттер? — позвал он, и все взгляды начали метаться в поисках парня, у которого уже и так было достаточно популярность, которой ему хватило бы на всю жизнь.       Амора хмуро посмотрела на Гарри, который сидел перед ней рядом с Симусом Финниганом, задаваясь вопросом, когда и как, черт возьми, ему вообще удалось вписать свое имя в Кубок, в то время как даже у близнецов этого не получилось. Она быстро поняла, что что-то не так, когда увидела испуганное выражение на лице Гарри. Он стал бледнее призрака.       Она потянулась вперед и положила руку ему на плечо, когда Дамблдор снова в гневе выкрикнул его имя.       — Гарри, — прошептала она, безмолвно давая ему понять, что он должен встретиться лицом к лицу с их разъяренным директором.       — Гарри, иди скорее, — пробормотала Гермиона, подталкивая его вперед.       Поттер начал медленно приближаться к профессору Дамблдору. Тишина, воцарившаяся в зале, заставила Амору почувствовать себя ужасно. Она не могла представить, насколько сильно запаниковала бы сейчас, если бы оказалась на месте Гарри. Всего за день до этого он рассказывал ей, что у него достаточно приключений в Хогвартсе, и он предпочел бы не избираться на роль чемпиона через три года, когда станет достаточно взрослым для этого.       Дамблдор вручил ему листок с его именем, но не пожал руки, как делал это с тремя другими чемпионами. Гарри осторожно наблюдал за ним, пробираясь обратно на свое место и пытаясь игнорировать все пристальные и любопытные взгляды, направленные на него.       — Мошенник! — выкрикнул кто-то из присутствующих.       — Ему еще нет семнадцати.       Бедный Гарри.

***

      Когда позже тем вечером хлынул дождь, он казался и близко не тем, что чувствовала Амора. Не только Седрик оказался чемпионом Турнира Трех Волшебников, но и Гарри тоже. Прибавился еще один человек, о котором Аморе приходилось беспокоиться, и, боже, она очень сильно волновалась. Это было в стиле Пуффендуя — бояться смерти своих близких больше, чем своей собственной.       Ученики возвращались в свои общие комнаты, поскольку в ближайшие полчаса должен был наступить комендантский час, но Амора обнаружила, что расхаживает по одному из пустых коридоров, с трудом сглатывая и сжимая кулаки, чтобы не вцепиться пальцами в волосы.       Группа третьекурсников Гриффиндора прошла мимо, когда она остановилась, слыша, что они говорят о Гарри… также, как и вся школа. В груди у девушки появилось неприятное чувство, отчего она окликнула их, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо.       — Вам не следует так говорить о Гарри, когда вы даже не знаете всей правды, — строго огрызнулась Амора.       — Да ладно! — усмехнулся один из студентов со светлыми волосами и в прямоугольных очках. — Кого ты пытаешься обмануть? Очевидно, что Поттер сам вписал свое имя в Кубок. Как будо ему недостаточно быть Избранным, он хочет еще и Вечной Славы!       Амора нахмурилась, понимая, что слухи о Поттере, вероятно, начнут распространяться так же быстро, как и всегда. Она присела на край подоконника, наблюдая, как дождь все быстрее хлещет по стеклу. Это был один из любимых звуков Аморы, но сегодня вечером он не приносил ей утешения.       — Тебе лучше лечь в постель, — раздался голос Гарри у нее за спиной.       Брюнетка обернулась, более чем удивленная, видя его. Она ожидала возвращения Седрика, но Гарри ей тоже хотелось встретить. Амора поднялась с бетонного выступа, на который присела.       — Это же не правда? — спросила Амора. — То, о чем все говорят.       Гарри слабо улыбнулся, и это вообще была первая улыбка с того момента, как его имя показалось из Кубка Огня:       — Кажется, ты в это все не веришь.       Щеки Аморы вспыхнули от осознания того, что он слышал, что она говорила третьекурсникам. Она заправила прядь волос за ухо и громко вздохнула.       — Конечно, не верю, — кивнула Амора. — После того, что ты сказал вчера вечером в библиотеке, и выражения лиц Гермионы и Рона, когда профессор Дамблдор назвал твое имя… Уверена, ты сообщил бы им, если бы решился на такое.       Гарри присел на край подоконника, и Амора снова опустилась рядом с ним.       — Спасибо, — выдохнул зеленоглазый парень. — Даже Рон мне не верит.       — Рон одумается, — пообещала ему Амора, ее рука потянулась, чтобы погладить его ладонь, которая лежала на пустом участке подоконника. — Он твой лучший друг и дорожит тобой. Вероятно, он просто беспокоиться.       Воцарилась тишина, пока они продолжали просто сидеть там. Мимо прошли несколько студенток из Пуффендуя, улыбаясь Аморе по пути. Девушка помахала в ответ, на ее лице была привычная улыбка, но она даже не взглянула, кто именно это был. Сейчас у нее было слишком много забот, а с начала учебного года прошла всего неделя.       — А ты? — тихо спросил Гарри.       — Что? — нахмурилась Амора.       — Ты беспокоишься обо мне? — казалось, он боялся спросить это.       — Да, — призналась Амора, чувствуя, как тяжесть в животе нарастает от переживаний. — Просто не представляю за кого буду болеть — за тебя или Седрика, — отшутилась она, пытаясь разрядить напряжение.       Гарри усмехнулся, покачав головой. Он выглядел довольным, что Амора пыталась разрядить обстановку. Через пару секунд он потянулся, а затем встал.       — Мне пора. Скоро комендантский час.       — Верно, — кивнула Амора в знак согласия, зная, что, вероятно, будет лучше дождаться Седрика в общей комнате. — Спокойной ночи, Гарри. Постарайся не переживать из-за всего этого и хорошенько выспаться.       — Спасибо, Амора, — прошептал он, и его зеленые глаза не отрывались от ее фигуры, пока она шла по коридору, скрываясь из виду.       Аморе пришлось подождать всего шесть минут, прежде чем Седрик вошел в гостиную Пуффендуя, смеясь со своими друзьями. Выражение его лица кричало о чистой радости, что было огромным контрастом по сравнению с Гарри, который выглядел так, словно был на грани нервного срыва. Бакли почувствовала стеснение в груди, которое, как она знала, ей придется игнорировать, если она хочет поддержать своего кузена.       — Седрик, — позвала она, бросаясь к парню.       — Меня избрали! — он ухмыльнулся ей, схватил и притянул к своей груди. — Я официально чемпион в Турнире Трех Волшебников, Амора! Ты можешь в это поверить? Пуффендуйца избрали!       Аморе совершенно не захотелось высказывать ему свои опасения. Она знала, что было бы эгоистично лишать его этой радости и напоминать о том, какими страшными могут оказаться испытания. Вместо этого она поймала себя на том, что улыбается, и надеялась, что это хотя бы выглядело искренне.       — Я могу в это поверить, потому что ты этого заслуживаешь, Седрик! — заверила она парня, и это было чистой правдой. — Дядя Амос будет так счастлив.       Лицо Седрика просияло еще больше:       — Точно будет счастлив.       — Конечно, — пробормотала Амора, прежде чем заметила очередь из других Пуффендуйцев, ожидающих возможность поговорить со своим самым известным студентом. — Позволю тебе пообщаться со своим фан-клубом.       Седрик засмеялся и покачал головой, взъерошив ей волосы рукой. Амора изобразила сердитый взгляд, но улыбнулась, проходя мимо и приглаживая обратно свои темные пряди. Она оглянулась через плечо, направляясь к общежитиям для девочек, и увидела, что высокий парень обнимает девочку своего курса, в то время как кто-то другой положил руку ему на плечо и начал скандировать его имя.       — Ты поступила правильно, — внезапно из ниоткуда возник Леон, заставляя ее подпрыгнуть. — Ну, что поддержала его. Это то, что нужно Седрику прямо сейчас, и все, что ты можешь ему дать.       Амора кивнула в знак согласия:       — Ты прав. В любом случае, с ним все будет в порядке. Может быть, он даже победит.       — Не знаю, Гарри Поттер, кажется, всегда выходит победителем, — пожала плечами Ханна Эббот с другой стороны от них.       Амора вздохнула:       — Гарри и Седрик оба прекрасные люди. Если кто-то из них выиграет, они будут счастливы друг за друга.