***
— Мам! Профессор Бакли быстро обернулась и легкая улыбка появилась на ее лице, когда она заметила, как дочь пробирается сквозь толпу студентов, чтобы подойти к ней. Темные волосы Аморы развевались позади, как и ее мантия, а лучезарная улыбка сияла среди всех мрачных лиц. — Амора, я спешу на урок. Это не может подождать ужина? — тихо спросила профессор Бакли, направляясь к своему классу. — Я просто хотела поздороваться, — объяснила Амора, слегка пожимая плечами. — У меня сейчас свободное время, поэтому я пойду в общую комнату. — О, звучит весело, — кивнула профессор Бакли, прежде чем заметила, что несколько второкурсников возятся на лестнице, по-видимому, притворяясь дементорами в своих мантиях. — Мальчики, нет. — Извините, профессор Бакли, — услышала Амора слабый хор ответных реплик. Для Аморы было безумием то, как знакомый голос ее мамы менялся на учительский. Иногда она могла признать, что неловко, когда мама работала в той же школе, в которой она училась, но это действительно было на руку в такие моменты, когда она начинала скучать по своему коттеджу на берегу моря. Хогвартс был для нее как второй дом, однако ничто не могло сравниться с тем, чтобы лежать в своей постели, натянув одеяло до самой шеи и напрягая слух, прислушиваться к шуму волн, разбивающихся о скалистый берег пляжа, на котором она выросла. Аромат домашних свечей всегда успокаивал ее, особенно когда она расставляла их вокруг себя на прикроватном столике. Тогда она могла читать столько, сколько хотела, и никто из соседей по комнате не ругался, чтобы она погасила свет. Профессор Бакли была не особо популярным учителем. Несмотря на то, что она сама была чистокровной, многие чистокровные студенты, придерживавшиеся тех же предвзятых взглядов, что и их родители, вообще не считали ее предмет обязательным. Из-за этого ее мать стала объектом для насмешек, но, к счастью, многие Пуффендуйцы были более чем добры к профессору Бакли, так что ей редко приходилось это слышать. — Как папа? — спросила Амора. — Я писала ему на днях, но он все еще не ответил. — О, Амора, твой отец такой занятой человек, — вздохнула ее мать. — Ты же сама это знаешь. Да и писать ему не нравится. Амора слегка кивнула. К этому моменту она уже привыкла получать известия от своего отца примерно три раза в семестр или вообще слушать о нем через маму. На самом деле ее это сильно не беспокоило. Пока она знала, что с ним все в порядке, она не чувствовала необходимости так часто поддерживать связь. — Пора прощаться, — вздохнула Амора. — Мне нужно закончить домашнее задание по Зельеварению. — Развлекайся, — рассеянно произнесла профессор Бакли, поворачиваясь за угол и оставляя Амору стоять посреди оживленного коридора в одиночестве. Внезапно кто-то врезался в нее сзади, подталкивая ее вперед в другого человека. Драко немедленно повернулся с хмурым выражением на бледном лице, когда почувствовал, что кто-то врезался ему в спину. Он ожидал, что, может быть, это будет какой-то второкурсник, но все равно был менее чем удивлен, видя Амору Бакли, пытающуюся восстановить равновесие, и робко выглядящего Гарри Поттера, хватающего ее за руки и рассыпающегося в извинениях. — Мне так жаль! — воскликнул Гарри, оглядываясь назад и буравя взглядом Рона, который хихикал, прикрываясь рукой. — Рон подумал, что будет забавно толкнуть меня. Амора мило улыбнулась, покачав головой, пока руки Гарри скользнули вниз от ее плеч к ладоням. Он задержал их на мгновение, когда Амора выпрямилась. К ее большому разочарованию, задние части ее ног вылезли из начищенных туфлей, и она попыталась тут же вставить их обратно. Она купила новую пару к учебному году, но еще не успела расходить их. — Все в порядке, Гар… — Конечно, это же Поттер и Бакли снова ведут себя как придурки, — огрызнулся Драко, скрестив руки на груди. Если и был кто-то, кого Драко недолюбливал больше, чем Амору, так это Золотое Трио, а особенно Гарри. Сначала Амора думала, что Драко злится на него за то, что тот не хочет с ним дружить, но с годами нападки Драко, казалось, становились все более личными. — Успокойся, Малфой, — Гарри заметил, как серебристые глаза Драко впились в его руки, которые все еще придерживали Амору, и он быстро опустил их, проклиная себя, когда ощутил, что его щеки вспыхнули. — Это была только моя ошибка. — Гарри, ты же говоришь на змеином языке, верно? Не мог бы ты сказать Драко, чтобы он отвалил от меня? — прошипела Амора. Поттеру пришлось постараться, чтобы не рассмеяться. Он редко слышал, чтобы миниатюрная брюнетка на кого-нибудь злилась. От нее всегда исходила успокаивающая аура, а на лице красовалась сияющая улыбка, поэтому Гарри было странно видеть, как его подруга смотрит на Драко так, словно он только что ударил ее или что-то в этом роде. Он и раньше пару раз видел ее рассерженной, но так и не привык к этому. Худшее, что он когда-либо видел, было то, когда Драко слишком сильно толкнул их с Роном, после чего Пуффендуйка повалила его на снег, тряся за воротник формы. Драко звал на помощь, крича, что не может оттолкнуть ее, потому что она девчонка. Гарри до сих пор посмеивался, вспоминая это. Губы Драко скривились от отвращения из-за того, как Амора разговаривала с ним: — Следи за своим тоном, — прорычал он, его глаза потемнели. — Никто так со мной не разговаривает. Он не стал дожидаться ответов Гарри или Аморы, развернулся и направился по коридорам к комнатам Слизерина, которые находились в подземельях. Общая комната Пуффендуя тоже находилась в подземельях, но почти на другом конце школы. Зато у Когтеврана с Гриффиндором были собственные башни. Амора была немного обескуражена, когда узнала об этом на первом курсе. До того, как она поступила в Хогвартс, она представляла, что будет жить на вершине какой-нибудь башни, а из ее спальни будет открываться вид на огромное озеро или что-то в этом роде. Несмотря на то, что она училась в лучшей волшебной школе мира, вид из окна ее собственного дома нравился ей больше. — Иногда мне его жаль, — небрежно призналась Амора, когда фигура парня исчезла. Гарри машинально кивнул, прежде чем осознал, что она сказала. Парень в очках бросил на нее недоверчивый взгляд, а его брови сошлись в замешательстве. Он думал, что Амора ненавидела Драко так же сильно, как и он. — Я правильно расслышал? — усомнился Гарри. — Тебе жаль Малфоя? — Не знаю, — щеки Аморы вспыхнули. — Я же из Пуффендуя, поэтому не думаю, что кто-то может быть на сто процентов плох. Даже Драко. Должна же быть какая-то причина, по которой он такой, какой есть. Гарри даже восхищался тем, что она была способна пожалеть кого-то вроде Драко Малфоя. Он был уверен, что большинство в Хогвартсе ненавидели его до глубины души, не задумываясь о причинах его поведения. И, несмотря на то, что Амора была одной из его главных мишеней, она все еще чувствовала, что вероятно, в нем была и хорошая часть. — Наверное, — пробормотал Гарри. Амора заметно вздрогнула, прежде чем одарила его лучезарной улыбкой: — В любом случае, — она поправила мантию на шее. — Передай Рону, что я когда-нибудь отомщу за это. — Договорились, — Гарри тоже ухмыльнулся. — Ты направлялась в общую комнату? — Угу, — промурлыкала она, когда они начала идти вместе по коридору, бок о бок. — А ты? — Вообще-то собирался в библиотеку… Может… Может ты хотела бы пойти со мной? Несмотря на то, что он был тем самым мальчиком, который выжил, он казался самым застенчивым студентом во всей школе, поскольку произносил даже этот вопрос, заикаясь. Он чуть не сморщился, как только произнес это, ожидая моментального отказа от кого-то столь красивого и милого, как Амора Бакли. Ему пришлось напомнить себе, что он предложил ей совместно поучиться, а не выходить за него замуж, и даже если она скажет «нет», это не станет концом света. — Конечно, — согласилась она, к его большому удовольствию. — Может быть, ты поможешь мне с домашним заданием по Зельеварению? Гермиона пыталась повторить его со мной сегодня, но я поняла, что кое-что упустила. Близнецы отвлекли меня своим шоу. Гарри начал смеяться, хлопая в ладоши, когда они поменяли направление, чтобы пойти в библиотеку Хогвартса. — Это было весело, — согласился он. И пара побрела в сторону библиотеки, совсем не замечая, что Драко Малфой пристально смотрит на них из-за колонны.5. влюбленность поттера
10 января 2024 г. в 03:57
Кубок Огня находился за Возрастной линией, его голубое пламя парило в воздухе и манило любого старше семнадцати лет выйти вперед и кинуть в него свое имя. Некоторые студенты, включая Амору и Гермиону, которые делали домашнее задание на коленках, сидели вокруг на скамейках, ожидая, кто же окажется достаточно храбрым.
— Ты просто палочка-выручалочка, честное слово, — пробормотала Амора, яростно царапая пером и пытаясь записать нужные ингредиенты для урока Зелий. — Не представляю, где бы я была без тебя, Гермиона.
— Там же, где и те два идиота, — усмехнулась Гермиона, кивая головой в сторону Гарри и Рона, которые стояли, уставившись на Кубок. — Не понимаю, чего все так суетятся из-за этой Вечной Славы. Как будто нет других способов добиться успеха.
Леон хмыкнул, усаживаясь позади них на скамейки:
— Это же Вечная Слава, Гермиона. Ты с ума сошла?
Гермиона закатила свои карие глаза с легкой улыбкой:
— Видимо, да.
Амора как раз закончила писать последнюю часть своих заметок, когда услышала знакомый смех, за которым последовал быстрый топот нескольких пар ног. Ее взгляд метнулся к страшим ученикам из Пуффендуя, среди которых был ее двоюродный брат, которого все хлопали по плечам, подталкивая все ближе к Кубку.
— Давай, Седрик, — сказал один из них, выталкивая его за возрастную черту. — Кидай!
Амора прикусила нижнюю губу, озабоченно нахмурившись и наблюдая, как ее кузен на секунду заколебался. Седрик перевел взгляд с одного друга на другого, а затем взглянул на нее, как будто почувствовал пристальный взгляд на своей спине. Маленькая брюнетка кивнула в его сторону, и это было все подтверждение, в котором он нуждался, прежде чем отпустить свое имя в Кубок Огня.
Девушка вздохнула, но захлопала вместе со всеми остальными, с удивлением наблюдая, как Рон с застенчивой улыбкой на лице попытался помахать Седрику.
— Успокойся, Амора, — наклонился Леон, сжимая ее плечо. — С Седриком все будет в порядке.
— Амора имеет полное право переживать, — как ни в чем не бывало вставила Гермиона. — Турниры очень опасны, Леон.
Самая низенькая девочка выглядела так, словно стала на несколько тонов бледнее, из-за чего ее лучший друг шикнул на Гермиону и мотнул головой в сторону Аморы. Взгляд Грейнджер смягчился, и она начала слегка заикаться, чувствуя себя неловко.
— Но это, конечно, если его вообще выберут, — попыталась она взбодрить Амору. — Ребята заходили и выходили из этого зала целый день. Седрика вряд ли изберут.
Амора молчала, ее взгляд блуждал по залу, пытаясь отвлечься, пока не остановился на Драко, сидящем со своими Слизеринскими друзьями на одной из скамеек. Его ледяные волосы так и привлекали всеобщее внимание, за что Амора иногда была благодарна. Если она видела, что он идет по тому же коридору, что и она, и ей не хотелось иметь дело с его грубыми комментариями, было так легко заметить его и убежать в другую сторону.
Внезапно из-за пределов комнаты донесся мальчишеский рев, и в комнату ворвались Фред и Джордж. Ребята смеялись и размахивали чем-то в руках. Когда Амора прищурилась, она предположила, что это было зелье, скорее всего, для старения, о котором говорили Рон с Гермионой пару дней назад.
— Есть! — закричали они, отчего вокруг них зааплодировали другие студенты.
Даже Бакли забыла о собственном кузене, и на ее лице появилась нежная улыбка, пока она наблюдала, как два близнеца гарцуют по комнате, словно какие-то школьные талисманы. Они отбивали всем пять по пути к Гермионе, Аморе и Леону.
— Мы сделали это! — воскликнул Джордж.
— Сегодня утром приготовили, — добавил Фред с таким же энтузиазмом.
— Это не сработает, — пропела Гермиона, насмехаясь над парнями и качая головой.
Фред и Джордж одновременно повернулись к ней:
— Неужели? — промурлыкал Фред. — И почему же, Грейнджер?
Они оба появились по обе стороны от небольшой группы друзей, лицо Фреда находилось в опасной близости от лица Аморы. Она чуть не задохнулась от шока, немного откинувшись назад, чтобы Гермиона как следует его видела.
— Видите? — юная ведьма указала на круг вокруг Кубка Огня. — Это возрастная черта. Дамблдор ее сам провел.
— И что?
Гермиона усмехнулась:
— А то, что такого гения, как Дамблдор, невозможно обмануть с помощью дурацкого трюка вроде зелья старения.
— В этом вся его прелесть, — вставил Джордж.
— Как раз потому, что оно такое дурацкое! — добавил Фред, и они оба захихикали друг над другом.
Амора вздохнула с легкой улыбкой, когда они встали на скамейки и начали встряхивать флаконы в руках. Ей действительно нравились близнецы Уизли. Они всегда были такими забавными, даже если их юмор чаще всего приводил к неприятностям. Амора считала и Рона довольно веселым, ведь он часто заставлял ее смеяться, даже не пытаясь. Казалось, это было заложено в нем природой. Иногда она задавалась вопросом, почему Рона не распределили в Пуффендуй. Он бы хорошо вписался.
— Готов, Фред?
— Готов, Джордж.
— Пей до дна, — одновременно произнесли они, прежде чем переплести руки и выпить собственные зелья для старения.
— Боже… — пробормотала Амора себе под нос, зная, что Гермиона, скорее всего, как и всегда, была права, и это не могло закончиться так, как близнецы надеялись.
Если быть до конца честной, брюнетка даже не могла представить себе того, что кто-то из них принял бы участие в Турнире Трех Волшебников. Из того, что мама рассказывала ей раньше, это звучало устрашающе, и она не была уверена, что Фред или Джордж действительно готовы к этому. И, конечно, она не могла вообразить, что одного изберут, а другого нет. Они всегда были вместе, и большую часть времени Амора, к сожалению, даже не отличала их друг от друга.
Воцарилась напряженная тишина, пока близнецы глотали жидкость и ждали пару секунд, прежде чем прыгнуть в круг. По комнате разнеслись одобрительные возгласы, и Амора начала улыбаться, нетерпеливо приподнимаясь, пока они бегали по кругу, хвастаясь своим успехом и бросая на Гермиону мимолетные взгляды.
— Похоже, сработало, — протянул Леон.
Затем Фред и Джордж подняли листочки с написанными на них именами и положили их в Кубок Огня. Люди довольно кричали, однако празднование длилось недолго, когда голубое пламя начало вырваться наружу, быстро взлетая по комнате и ударяя в них двоих, отчего парни отлетели в воздух.
— Или нет… — прошептал Леон.
Улыбка исчезла с лица Аморы, когда она встала и увидела близнецов, приходящих в себя на полу примерно в пяти метрах от них. Все начали смеяться, когда они сели, демонстрируя седые волосы и бороды.
— Ты сказал…
— Ты сказал!
Один прыгнул на другого, и они начали кататься по полу, борясь друг с другом. Амора позволила смешку сорваться с ее губ, когда она подскочила, чтобы оказаться в начале круга, образовавшемся вокруг них, и встала рядом с Гарри и Роном, которые тоже завывали от смеха.
— Давай! Давай! Давай! Давай! — скандировали все, хлопая в ладоши и желая видеть какие-то реальные действия, однако, казалось, что близнецы на самом деле даже не собирались причинять друг другу боль.
Ладонь Аморы заглушала собственный смех, когда она оглядела всех своих одноклассников, обнаружив, что они смеются так же, как и она. Затем ее карие глаза остановились на Драко, который сидел со своей Слизеринской бандой на другом конце комнаты. Он совсем не выглядел заинтересованным, скорее наоборот, смотрел на все это, включая всю суматоху с Кубком, с отвращением. Все знали, как сильно Драко ненавидел Хогвартс, тем более потому, что сюда допускали магглорожденных.
Драко поймал ее взгляд и усмехнулся, моментально стирая улыбку с лица Аморы. Ее руки перестали хлопать, и она почувствовала себя несколько глупо из-за того, что участвовала во всем этом.
Ребята вокруг нее тоже перестали аплодировать и смеяться, и именно тогда она заметила Виктора Крама, марширующего через большие двери с меланхоличным выражением на точеном лице. Его взгляд был прикован только к Кубку Огня, и он не обращал внимания ни на кого из британских подростков, стоявших вокруг и наблюдавших за ним со смесью изумления и любопытства.
Ученики Хогвартса попятились от Кубка, несмотря на то, что были далеко от Виктора, словно позволяя ему насладиться моментом. Было очень круто, что «Бог Квиддича», как любил называть его Рон, учился в их школе, не говоря уже о том, что кому-то повезет или, возможно, не повезет настолько, чтобы выступать против него на турнире.