Здесь обитают драконы

      Яна устало потерла лицо ладонями, и задрала голову, не то пытаясь размять затекшую шею, не то просто поддаваясь внезапному желанию посмотреть пару минут в потолок. Впрочем, ничего интересного там все равно не обнаружилось: деревянные балки да скучный, только недавно отштукатуренный свод.       Она снова опустила глаза на бумаги и страдальчески поморщилась. Вообще-то обычно счетами, отчетами и договорами занимался Алфрид, а Яна только заверяла все эти финансовые штуки своей подписью. Но сегодня черт дернул их все-таки просмотреть — стало вдруг любопытно, на что это они так сильно поиздержались в этом месяце. Но, попытавшись вникнуть, она почти тут же запуталась, и, пытаясь разобраться, застряла на несколько часов.       С отвращением отодвинув стопку пергаментных листов, она встала из-за стола и подошла к окну. Листва на дереве давно уже распустилась, и густая крона почти полностью загораживала вид на город, рассеивая и приглушая солнечныйсвет. В кабинете из-за этого всегда было сумеречно, приходилось тратить свечи, но зато тень листвы дарила приятную прохладу и не давала рассветным лучам ворваться в комнату, нарушив благословенный покой. В последнее время Яна даже ночевала здесь, расстеливв углу некогда подаренную ей медвежью шкуру и устроив на этом своеобразном матрасе некое подобие постели.       Яна присела на подоконник, устало сцепив руки на коленях. Если вглядеться в просветы кроны, можно было увидеть кусок соседней крыши, краешек неба илиразмытое сизое пятно — склон Одинокой Горы. Не очень информативно. Впрочем, даже если бы окна выходили прямиком на ворота гномьей цитадели, это не сильно облегчило бы Яне жизнь — гляди хоть во все глаза, а все равно не разберешь, что твориться там внутри…       После вчерашней прогулки она пребывала в прекрасном настроении, проснувшись буквально окрыленной, но с приближением вечера ей становилось все тревожнее — и из-за этих счетов, и из-за мыслей о Дис и ее заговоре.       А еще в городе снова заговорили о призракахЭсгарота. Якобы этой ночью над Долгим озером снова поднимался туман, а наутро какой-то лодочник видел, как птица, пролетавшая над руинами, на лету сломала крыло. Ерунда, конечно. Про это место что только ни выдумывали: если верить молве, там обитала целаятолпа призраков! И бургомистр, который бродил по дну в поисках затонувшей лодки с золотом, и некий старик в черном саване, погибший при пожаре, и утопшая дочь рыбака, которая звала кого-то по ночам жуткой, похожей на гул орочьего рога, песней. Да что там -кое-кто утверждал, что видел дух самого Смауга! Дракон сидел прямо на воде и махал крыльями, словно пытаясь взлететь, да никак не мог. Яна подозревала, что большинство этих россказней — полная чушь, но почему-то сегодня они стали вдруг ее напрягать.       Она невольно вспоминала собственную вылазку к погибшему городу, когда провела на его развалинах несколько часов в компании Палландо. Волшебник (волшебник!) тогда сказал, что в этом месте больше нет никаких чар, но Яна все больше задумывалась о том, что страннаяпаранормальная активность именно в этом месте — не простое совпадение.       Что, если синий маг ошибся?..       В дверь кто-то постучал, оборвав ее размышления. Два удара, потом три подряд бодрым стаккато и еще два. Заинтригованная (никому в госпитале не приходило вголову использовать какой-то особенный стук, а Аарна и Сигритт вообще имели неприятную привычку скрестись, как кошки), Яна подошла к двери и откинула грубый самодельный крючок.       — Торин?.. — Яна растерянно моргнула, чувствуя, как губы расплываются в улыбке, а все терзавшие ее тревоги истаивают, как утренний туман. Такое странное, противоречивое ощущение: одновременно и удивляться, и радоваться оправдавшимся тайным ожиданиям…       Любопытно, когда это она успела увязнуть так глубоко?.. А, впрочем, неважно…       — А ты ждала кого-то еще? — усмехнулся гном, перешагивая порог. И Янины руки как-то сами собой оказались в его ладонях, и это было лучшим из того, что произошло с ней за день. — Мне нужно было увидеть тебя. Голос его был немного хриплым. Едва уловимые горькие нотки заставили померкнуть застившую разум эйфорическую радость, и Яна, опомнившись, только теперь заметила, что выглядит Торин неважно — усталым, даже вымотанным. Она невольно отступила на шаг, с тревогой оглядывая его с головы до ног.       — Что-то случилось? Ты…       Она хотела сказать «как будто вернулся из боя», но осеклась, не договорив — вспомнила их вчерашнее прощание и поняла, что сравнение не очень удачно. Потому что, скорее всего, так оно и было. Вряд ли разговор с Дис вышел простым и непринужденным.       — Ты сделал это? — проговорила Яна негромко, сама не зная, утверждение это или вопрос.       — Да, — Торин вздохнул, выпустив ее руки, словно эти слова лишили его последних сил.       — И… как все прошло? — Яна не была уверена, что имеет право задавать этот вопрос, но все же не смогла промолчать.       Торин хмуро поглядел на кресло рядом со столом, которое обычно занимал Мелл, и устало опустился в него, откинув голову на спинку.       — Ты уверена, что тебе нужно это знать?.. — с невеселой ухмылкой спросил он.       Тон его Яне не понравился. Такие уточнения сами по себе можно считать ответом, так что довольно глупо ожидать чего-то вроде «да нормально, поболтали, выпили вина, до утра вспоминали детство».       Но, видимо, что-то странное успело с ней произойти. Всю жизнь боявшаяся чужой боли, Яна вдруг поняла, что сейчас готова обжечься. И кивнула.       — Расскажи, если хочешь.       Торин вздохнул, нервно массируя лоб. Заговорил он не сразу — тихо, глухо, буквально каждое слово выдавливая через силу.       — Был ужасный, отвратительный, невыносимо мерзкий скандал… Но Дис во всем призналась, — он умолк и неожиданно обернулся. — Кстати, почему ты не рассказала мне, что она сюда приходила?       Яна пожала плечами, присев на подлокотник кресла.       — Забыла, — честно ответила она. — Мне показалось, что это неважно — приходила и приходила. Она ведь не угрожала мне, только слегка нахамила… Но, возможно, это ваша фамильная черта.       Она неловко улыбнулась. Торин усмехнулся в ответ — уже чуть менее напряженно.       — И ты не показывала ей кинжал?..       — Я забыла его в ординаторской, — ответила Яна, пытаясь уловить логику этого вопроса. Подаренный им клинок она носила на поясе… иногда, когда не забывала о нем, и как-то не догадалась завести привычку демонстрировать его каждому новому пациенту. — А что?       — Покажи при следующей встрече, — попросил он. — Этоснимет многие вопросы.       Яна настороженно нахмурилась.       — Не мог бы ты пояснить?..       Торин как-то странно посмотрел на нее, и на миг его лицо обрело глубоко мученическое выражение.       — У нас принято дарить женщине, за которой ты ухаживаешь, небольшой клинок, — заговорил он после некоторой паузы, словно каясь. — Если она примет подарок, другие мужчины не будут вмешиваться. Дис этот кинжал знает. Она бы все поняла.       — То есть ты мне его подарил, чтобы меня пометить? — Яна нервно хохотнула. — И не сказал об этом? Еслибы я знала, я бы к нему не притронулась!       Так вот, значит, каков был план!.. Естественно, что Торин никому ничего не сказал об этом своем предложении — в этом просто не было нужды, ибо все и так поняли бы, на кого подгорный король положил глаз!       Вот же… хитрый засранец!       — Так было нужно, — явно заметив перемену в ее лице, торопливо проговорил гном.       — Да уж, — проворчала Яна, прищурившись. — Так ты, получается, действительно устроил для меня западню…       — Да, — Торин, к ее удивлению, даже не попытался увиливать или отпираться. Но и не то чтобы раскаялся.       — И после этого ты удивляешься, что сестра плетет интриги за твоей спиной! — фыркнула Яна, соскочив с подлокотника. — Да вы оба друг друга стоите!       Впрочем, по-настоящему разозлиться у нее так и не получилось, поэтому когда Торин поймал ее за руку и мягко, но настойчиво притянул обратно к себе, не стала сопротивляться.       — Йанна. Прошу, не сейчас, — проговорил он почти умоляюще. — Я пришел к тебе не для того, чтобы поменять дракона на более свежего.       Яна открыла было рот, чтобы возразить, но вспомнила, с чего они начали и все-таки промолчала. Ибо по меньшей мере нетактично пинать под ребра раненого зверя, который приполз издыхать на твоем пороге.       — Ладно, — она резко выдохнула, выпустив заготовленное для отповеди дыхание сквозьстиснутые зубы. — Но только если ты поклянешься, что впредь не будешь так делать. Никаких больше ловушек, хитростей и скрытых смыслов, о которых я не в курсе.       Торин опустил глаза, в отрешенной задумчивости разглядывая ее ладонь, все еще лежавшую в его руке. Медленно провел пальцем по выступающим костяшкам, словно пытаясь убедиться, что это все ему не мерещится. Лицо его стало абсолютно непроницаемым и понять, о чем он думает в этот момент, было почти невозможно. Но, вероятно, процесс был мучительным — как илюбой осознанный выбор.       — Даю слово, — наконец произнес он, тихо, почти что шепотом.       — Слово короля? — тут же уточнила Яна.       — Слово Торина, сына Траина, — он опять откинулся на спинку кресла, с сардонической ухмылкой взглянув в ее лицо. — Если оно еще чего-тостоит.       Яна тоже посмотрела в его лицо, задержав на нем взгляд. И качнула головой, легонько сжав пальцы.       Так они и сидели — в полумраке сгущающихся сумерек, разгоняемых лишь огоньком слабенькой лампадки на письменном столе. С улицы доносились шаги редких прохожих, на первом этаже гудели приглушенные голоса. Постоянных пациентов в госпитале сейчас не было, но кое-кто из особо ушлых амбулаторных взял привычку заглядывать на плановый осмотр вечерком, подгадывая к ужину. Яна этому не препятствовала.       Ей, наверное, следовало бы тоже сейчас спуститься, но уходить не хотелось. Помучавшись над этой моральной дилеммой пару минут, она в итоге плюнула и решила, как говорят, отпустить ситуацию. С рутинными делами ее «бригада» вполне в состоянии справиться и без ее помощи. Раз не зовут — значит, все в порядке…       В конце концов, жизнь действительно не ограничивается только лишь медициной. Жаль, что это до нее дошло только теперь. В родном мире подобные мысли ее почему-то не посещали.       Черт его знает, о чем сейчас думал Торин, но Яна чувствовала себя на редкость глупо. Довольно странно тратить время на то, чтобы сидеть, держась за руки. Можно было бы, например, пересесть с неудобного подлокотника гному на колени… Стыдно сказать — она постеснялась.       Тишина становилась неловкой.       — Что теперь будет с Дис? — спросила Яна, тут же об этом пожалев. Наверное, это все-таки не самая лучшая тема для разговора.       — Она арестована, — отозвался Торин.       — Ты бросил родную сестру в темницу? — подозрительно сощурившись, уточнила медик.       — Запер в ее покоях, -успокоил гном. — Навещать ее можем только я и Балин. Разумеется, это неофициально. Для всех прочих она больна.       Яна угрюмо хмыкнула. Звучит не так уж страшно, учитывая, что гномьи женщины в принципе не слишком часто покидают подземные чертоги. Может дажеот наказания тут одно только название и есть?       Ха. Держи карман шире.       — А Бофур? — снова спросила она, чуть напрягшись. Королевского шута почему-то было особенно жаль, хотя как раз от него Яна ничего подобного и не ожидала. Он ведь, получается, не только Торина предал, но в каком-то смысле и ее саму. Она-то считала его почти другом…       — Дис его заставила, — сказал Торин, словно прочитав ее мысли. — По сути, он виноват только в том, что сразу не рассказал мне об этом.       — Он тоже арестован?       Торин негромко фыркнул.       — Чистит козлиные стойла. Добровольно, конечно же.       Можно было только догадываться, насколько принудительно это «добровольно».       — Легко отделались, — заметила Яна.       — Не скажи… Я убедился, чтобы Дис поняла, чьей милостью получила столь мягкое наказание, — Торин мрачно усмехнулся, рассеянно погладив ее ладонь кончиками пальцев. — Что делает его не таким уж и мягким…       Яна задумалась над его словами. Сам Торин был горд и упрям, и вряд ли сестра сильно ему в этом уступала — хотя медик разговаривала с ней не больше пятнадцати минут, этого вполне хватило, чтобы составить некоторое представление о ее характере. Пожалуй, для заносчивой гномьей принцессы заступничество «нахальной чужеземки» действительно могло быть хуже самой страшной пытки. Не так уж это и хорошо, если подумать. Кажется, прежде Дис считала Яну всего лишь мелкой помехой, досадным недоразумением, неприятным, но незначительным, вроде маленького пятнышка на безупречно чистом полотне. Теперь у нее появился повод ненавидеть. Особенно учитывая эту историю с кинжалом — тут выходит, что Яна ее обманула. Скверно.       — Ты как будто бы этому рад? — спросила медик, задумчиво отметив, что, похоже, невольно нажила себе врага. Торин и сам — не подарок, а прилагающаяся к нему обиженная и озлобленная сестра еще сильнее все усложняет.       Гном ободряюще улыбнулся.       = Да. Ты была права, милая ведьма. Вряд ли я смог бы спать спокойно, если бы отослал ее или… — он замолчал, неожиданно мотнув головой. — Впрочем, неважно. И довольно разговоров об этом. Скажи лучше, как прошел твой день?.. снова меняла окровавленные подстилки и выносила ночные горшки?       Яна мрачно фыркнула, закатив глаза. И дались ему эти горшки?..       — Ах, если б! Я полдня сижу над счетами, — ответила она, поморщившись с искренним отвращением. — Уже раз десять все просмотрела, но никак не могу понять, что не так.       Торин удивленно оглянулся на гору бумаг на столе. Янино лицо в этот момент приняло выражение настолько глубокого отчаяния, что гном мгновенно оценил масштаб трагедии и сокрушенно покачал головой. К счастью, у него хватило такта придержать свою привычную снисходительную ухмылку, а то Яна бы его стукнула.       — Могу я взглянуть? — заинтриговано спросил Торин.       — Хочешь сказать, что разбираешься в этом? — скептически пробормотала Яна, но, тем не менее, махнула рукой — мол, как хочешь.       — Кое-что понимаю, — гном перегнулся через второй подлокотник, чтобы дотянуться до ближайшей стопки и, небрежно захватив ее в охапку. Положил себе на колени.       Несколько минут он сосредоточенно рассматривал аккуратные строчки и столбцы, выведенные каллиграфическим почерком Алфрида. Несмотря на неопрятную наружность, с бумагами горбун был предельно аккуратен, не допуская ни единой помарки, или, уж тем более, не позволяя себе непрофессионально изгадить пергамент кляксами. У Яны так не получалось, после ее попыток написать письмо стол напоминал поле великой битвы с чернильным монстром, которому она лично вырвала сердце голыми руками.       Яна думала, что Торин проявил интерес только из вежливости, и что сейчас, мельком проглядев счета он скажет что-то вроде «да, редкостная тягомотина», но гном неожиданно увлекся. Выудив из стопки два листа, он поместил их рядом, внимательно вчитываясь сразу в оба. Взгляд торопливо скользил по строчкам, прыгая от одной страницы к другой, и чем дальше, тем более серьезным делалось его лицо.       — А кто составлял эти бумаги? — спросил он через пару минут, перевернув пергамент, словно пытаясь отыскать подпись.       — Мой управляющий, — ответила Яна и тоже нахмурилась, насторожившись из-за едва уловимого напряжения в его голосе. — Что-то не так?..       — Все впорядке, — вздохнул он. — За исключением того, что твой управляющий подворовывает.       — Что?.. — удивленно вздрогнув, Яна невольно подалась вперед, тоже уставившись в ближайший лист, но, естественно, не увидела ничего странного. Цифры, буквы, слова… На ее неискушенный взгляд все было в порядке.       — Тут цифры не сходятся, — пояснил Торин, ткнув пальцем сначала в один лист, а потом в другой. — Вот здесь одна сумма, а тут — другая. Думаю, ты сама догадаешься, куда делать разница.       Мысленно выругавшись, Яна торопливо забрала у него бумаги, чтобы поднести поближе к глазам. Она ведь сама проверила их всего час назад, потратив кучу времени на это — и все замечательно сходилось. Правда, сравнить финальный счет непосредственно с договором с плотником, который тачал новые кушетки, не догадалась…       — Быть того не может. Алфрид же не идиот, чтобы… — недоверчиво пробормотала она, но тут, наконец, увидела и осознала то, на что указывал гном. Внутри неожиданно похолодело. — Вот черт!..       Цифры действительно не сходились. Разница была невелика, всего несколько марок, но это ведь только один счет. А всего за прошедшую неделю их набежало полтора десятка — от мастеров и рабочих, чинивших стены, от торговцев, доставлявших еду и посуду, от отдельных частных умельцев, вроде стеклодува, согласившегося попытаться выполнить резервуары для шприцев… Не говоря уж о ведомостях, по которым выплачивалось жалование… А если они все — с такими «ошибками»?..       Боже…       Несмотря на то, что доказательства были налицо, Яна все еще не могла заставить себя поверить. Алфрид, Алфрид… Как он только до этого додумался? Как вообще эта мысль могла придти ему в голову?.. Разве он в чем-то нуждался? Чего ему не хватало?.. Жалование ему платили весьма приличное, а за еду и жилье не требовали ни гроша, ровно как и за уход… А специальное кресло — грубый аналог инвалидной коляски — вообще влетело госпиталю в копеечку, учитывая все промежуточные пробные варианты…       И после этого… После всего…       — Похоже, нас обоих предали те, кому мы доверяли, — с невеселой и горькой ухмылкой заметил гном и снова забрал оба листа из ее онемевших пальцев. — Если мне не изменяет память, прежде за воровство в Дейле было принято сажать в колодки…       Яна часто заморгала, пытаясь вернуться к реальности и повернулась к гному, уставившись на него в немом недоумении. Тон Торина намекал, что он с радостью накажет Алфрида сам и нетерпеливо ждет отмашки, как будто ему сейчас больше всего необходимо закрыть этот гештальт.       Она помотала головой, пытаясь собрать разбегающиеся в панике мысли.       — Алфрид и так в колодках. Пожизненно, — глухо проговорила она. — Он парализован ниже пояса.       — Это не повод оставлять его безнаказанным, — возразил гном.       Яна рассеянно кивнула, сжав пальцами внезапно занывшие виски. Да, Торин прав, безусловно, прав… Но что делать, как наказать? Выгнать? Выставить на улицу? Нет, так нельзя. Для Алфрида это равносильно медленной и мучительной смерти. Он просто не выживет за пределами госпиталя. Текущая реальность не очень-то благосклонна к калекам… Больше никто не наймет его на работу, а, если про эти его махинации узнают, то…       Медик невольно вздрогнула и зябко поежилась. Это слишком жестоко. Что бы Алфрид ни натворил со счетами — это не повод обрекать его на гибель…       — Посмотрим, — неопределенно пробормотала она, поймав выжидающий взгляд Торина. И вздохнула. -Сейчас меня больше волнует другое. Некоторые счета еще не оплачены, и… кажется, их все теперь надо перепроверить.       Да, пожалуй, это куда более актуальная проблема. Яна беспомощно взглянула на кипу бумаг и прикусила губу сдерживая рвущийся из груди отчаянный стон.       Возможно, Торин не так уж и погорячился с колодками…       Гном неожиданно поднялся с кресла и молча подошел к столу с другой стороны, оглядев разложенные в беспорядке свитки и листы — медленно, задумчиво и мрачно, как полководец, взирающий на остатки вернувшейся из боя армии.       — Тогда я задержусь, — провозгласил он, положив перед собой помятую стопку.       Яна проводила его недоуменным взглядом.       — Зачем? — осторожно спросила она. Вообще-то как раз теперь медик собиралась с ним попрощаться и запереться в кабинете до утра — вряд ли получится решить эту проблему раньше, учитывая, что она понятия не имела, как теперь проводить аудит. Даже ведь и спросить не у кого —не у Алфрида же! Разве что бежать к Барду и просить его «одолжить» городского счетовода, но тогда скандала не избежать.       Торин поднял на нее глаза, удивленно приподняв брови.       — Затем, что я понимаю в этом явно больше, чем ты, — сказал он, как будто это должно было быть очевидно.       — Ты собираешься мне помочь?.. — от внезапного осознания этого факта дыханиезамерло в горле и изумленный возглас вырвался каркающим хрипом.       — Я собираюсь тебя спасти, — с усмешкой уточнил Торин, и, сел, снова окинув взглядом объем работы, после чего неприязненно скривился. — Хотя, признаться, я предпочел бы отбить тебя у дракона…              ***                     Торин описал свой разговор с Дис как «невыносимо мерзкий скандал», и, пожалуй, Яна не смогла бы подобрать более точного определения и для беседы с Алфридом.       Несмотря на то, что гном и здесь предлагал свою помощь или хотя бы содействие, медик решительно отказалась и от того, и от другого. Она должна была сделать это сама. Одна. Возможно, было бы морально проще спрятаться за чьей-то спиной, делегировать эту грязную работу тому, что заведомо справился бы с ней, не мучаясь ни чувством вины, ни моральными дилеммами, но отчего-то Яна была уверена, что этим сделает только хуже. Притом, прежде всего, себе самой.       Управляющий занимал отдельную комнату на первом этаже — одну из самых просторных и светлых. Несмотря на все старания санитарок (за это им платили отдельно и весьма неплохо) и почти стерильную чистоту в воздухе здесь все равно витал слабый, едва уловимый запах нечистот и какой-то тошнотворной затхлости, которая неизбежно встречала Яну в домах с лежачими стариками. Скорее всего, Алфрид и до ранения страдал от какого-то скрытого метаболического недуга, но отловить эту болезнь имеющимися в арсенале средствами Яне не удавалось.       Поначалу Алфрид, естественно, отпирался — так искренне, что нетрудно было усомниться в его вине. Но, стоило Яне сунуть ему под нос исправленные счета, как горбун моментально оценил преимущества чистосердечного признания и выложил все, как на духу. Даже признался, что прятал деньги в саду, куда его ежедневно вывозили на прогулку, и рассказал, как незаметно пополнял свой тайник. Но даже выдав все, юлить он не прекращал ни секунды.       Да, грешен, говорил Алфрид. Грешен, но перед богами чист! Так-то не для себя, не для личной наживы! Все, до последнего медяка, намеревался отдать осиротевшим детишкам, коие не могут позволить себе спать в тепле да так сытно есть, как он сам. И вообще, никакое это не хищение казенных средств, а вклад на будущее — мол, все равно все «сэкономленное» собирался отдать или приспособить «на общие нужды».       Через десять минут от его речей Яну начало тошнить. Алфрид врал. Врал откровенно, беззастенчиво, захлебываясь оправданиями и растекаясь в бесконечной лести, разве что к ногам ее не ластясь. Яна слушала молча, думая, как она только могла быть так слепа и наивна, что ему поверила. Ее ведь предупреждали… Много раз предупреждали. А она и не слушала, поверив в его притворство — поначалу-то горбун был честен, и хитрить начал далеко не сразу, только убедившись, что от него не ожидают обмана.       Пожалуй, еще никогда Яне не было так мерзко.       Врач, как правило, не имеет ни юридического, на морального права выбирать, кому оказать помощь, а кого оставить без нее. Каким бы ни был человек, что бы он ни сотворил, как бы он ни был противен, неважно. Не должно быть важно. Все люди равны, как перед лицом смерти, так и в руках реанимационной бригады. Фемиду обычно просили подождать.       Но как-то так вышло, что сейчас все противоречия сошлись в одной точке, и Яна понятия не имела, что с этим делать.       Алфрид все говорил и говорил, а Яна молчала, отчаянно пытаясь оттянуть тот момент, когда ей придется сказать этому жалкому, искалеченному человечку, что сейчас ему все-таки придется расплатиться за все его грехи. Да, он это заслужил. Но Яна весьма смутно представляла себя в роли карающей длани правосудия.       Эх… Что ж ты наделал-то, поганец…       Но вконце концов этим своим нерешительным бездействием она только невольно приблизила развязку. Поток красноречия Алфрида начал потихоньку иссякать. Нахальная спесь облетала с него, как позолота с дешевой елочной игрушки. Слова становились все более неуверенными, бодрая речь превратилась в сбивчивый лепет, а потом и вовсе оборвалась. Притихнув, Алфрид поднял испуганные глаза на мрачную женщину, стоявшую перед ним со скрещенными на груди руками.       — Ты больше здесь не работаешь, — проговорила она тихо, и ей самойстало жутко от того, насколько безапелляционно это прозвучало.       Не самая подходящая фраза. Наверное, тут принято говорить по-другому. Может, стоило смягчить…       Алфрид застыл, уставившись на нее с открытым ртом, и Яна почти физически ощутила, как он холодеет от ужаса по мере того, как его настигает осознание.       — Я больше не буду, — совсем по-детски промямлил горбун. — Клянусь, госпожа, этого больше не повториться… Я понял, я все осознал…       — Нет, — Яна на миг закрыла глаза, но тут же храбро заставила себя все-такина него посмотреть. — Я и так проявила достаточно милосердия — я никому не сообщу о твоем преступлении, и ты избежишь колодок и позорного столба. Но простить тебя и забыть о том, что ты пытался нас ограбить, я не могу.       Она чуть было не добавила «извини», но сдержалась.       — Но как же? — в отчаянии воскликнул Алфрид, вцепившись руками в подлокотники кресла. — Как же, госпожа?.. Леди Йанна?.. Вам же нужен управляющий! Где еще вы его найдете?..       — Это не твоя проблема, Алфрид, — отрезала Яна таким холодным тоном, какого сама от себя не ожидала.       — Но я… не… вы же не выгоните меня…       — Не выгоню, — кивнула Яна, поморщившись. — Но отныне ты здесь — только как пациент. Как пациента тебя будут кормить, мыть, у тебя будет крыша над головой, тебе обеспечат должное лечениеи уход. Но, как пациент, ты теперь должен будешь подчиняться больничным правилам. Больше никаких исключений. Твоя жизнь теперь зависит только от милосердия и доброго расположения тех, кого ты обманул. И, если это расположение будет утрачено или если ты будешь пакостить госпиталю — я без единого колебания выпишу тебя в ту же минуту.       Алфрид задумался и в следующий миг расплылся в неприятной льстивой улыбке.       — Спасибо! Спасибо, госпожа! Да вознаградят вас валар за ваше доброе сердце! Да воздаст Эру вам за ваше сострадание!..       Не прекращая заискивать, он подался вперед, пытаясь ухватиться за подол Яниной юбки, да так рьяно, что едва не выпал из кресла. Яна брезгливо отступила, на всякий случай спрятав руки за спину и торопливо вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.       Госпиталь жил своей обычной жизнью. С кухни пахло свежей кашей и желудевым кофе, в холле слышались голоса ожидающих приема пациентов. Яна какое-то время постояла в коридоре, пытаясь успокоиться и собраться, но поняла, что ее все еще трясет и решилавернуться в кабинет — хотя бы десять минут посидеть в тишине и полумраке.       Ее до сих пор слегка мутило после тонкого смрада, пропитавшего логово Алфрида. Хотя что уж, будем честны — на самом деле запах был не при чем. И не такое ведь прежде доводилось нюхать, и ничего…       Она подошла к окну и открыла ставни, впустив в комнату процеженный листвой солнечный свет и свежий воздух. В глубине кроны мелькнула какая-то тень, нервно метнувшись влево и вверх — так быстро, что и не разглядеть, что это было. С потревоженной ветки с тихим шелестом полетела вниз какая-то шелуха. Яна высунулась из окна, пытаясь разглядеть что-то в том направлении, куда, как ей показалось, оно улетело, но тщетно — обзор закрывал выступающий край крыши. Наверное, нервы у нее все-таки в последнее время подрасшатались, потому что в голове сразу всплыли все эти истории о призраках на озере. Тени в тумане, бурлящая вода…       Решительно мотнув головой, Яна отогнала эти мысли. Ну, ночью в эту ерунду еще можно поверить, но какие, к черту, призраки днем?.. В Дейле?..       С крыши согласно каркнули.       Яна уперлась лбом в край ставни и хрипло, невесело рассмеялась.