По ступеням памяти

      Мне снилось что-то непонятное. Я оказался один на пустой сцене с микрофоном в руках, а зал был почему-то бесконечно длинным. Играла знакомая мне музыка, но все мои попытки что-либо спеть оказывались тщетными и, как бы противоречиво это не звучало, из меня выходила только тишина. Я двигался, но люди никак не реагировали, словно моей фигуры вовсе не существует, тысяча каменных лиц смотрели куда-то сквозь, и я от злости спрыгнул вниз и начал кричать на них, но они не показали никакой реакции. В следующее мгновение я услышал голос нового вокалиста моей уже бывшей группы, поющего наши самые лучшие песни. Только тогда зал оживился и стал рукоплескать во всю, а я смотрел на это все в полном оцепенении. Когда музыка прекратилась, все резко обернулись на меня и начали говорить: "Уходи!", при этом жутко улыбаясь. В мое сердце будто вонзилась стрела, и боль сковала мое тело, а гул толпы все продолжал нарастать.       В этот момент на меня упала одна из картин, висевшая над диваном, от чего я и резко проснулся. Можно сказать, что Джун, хоть и косвенно, но в очередной раз спасла меня. Спать в новых местах всегда было для меня проблематично, но в этот раз, по крайней мере, я не просыпался от каждого шороха. В квартире было подозрительно тихо, и я решил, что необходимо проверить, есть ли здесь кто-то вообще. Слегка приоткрыв дверь в спальню, я заглянул внутрь, но Джун на месте не оказалось, да и в остальных местах отыскать ее так же не удалось. Следующей точкой поисков была крохотная по сравнению со всеми остальными комнатами кухня. Сел за стол и стал думать, куда моя новоиспеченная подруга могла запропаститься. В голову лезли самые бредовые варианты, от похищения до того, что мне все привиделось, и я никогда не выходил из той злополучной больницы. Однако через пару минут в прихожей послышался звук отворяющейся двери и я, настороженный своим воображением, схватил нож и медленно пошел в сторону входа. Видимо я настолько перекрутил все в своих фантазиях, что ожидал увидеть на пороге кого-угодно, но не саму хозяйку дома. Естественно, это была Джун с кепкой на голове, шарфом, закрывающим лицо и сумкой в руках. Я даже ее не сразу узнал.       — С ножом в руках в моей же квартире меня конечно еще никто не встречал…       Я, осознавая всю нелепость ситуации, быстро убрал нож в карман джинсов.       — Прости, сон какой-то ужасный приснился, да и к тому же я не обнаружил тебя на месте, как только проснулся.       — Вот как, ну хорошо, - сказала Джун и, раздевшись, направилась на кухню вместе с сумкой.       Я двинулся за ней, в надежде выяснить, куда она ходила с утра пораньше. Когда ноги довели меня до кухни, Джун уже раскладывал продукты на столе. Вопрос, появившийся в голове ранее, растворился сам по себе.       — Садись, я приготовлю нам завтрак, а ты пока можешь рассказать о том, что тебе приснилось сегодня ночью.       Пока она слушала историю из моего сна во всех подробностях, я разглядывал все вокруг. Как я и сказал, квартира была большой, но при этом всем довольно компактной. Темно-серая краска местами обшарпалась и в целом потеряла свой прежний оттенок, потому что ремонта, судя по всему, здесь не было очень давно. Мебель, как и все остальное, так же была видавшей виды. Дверца шкафчика с посудой немного покосилась. Видимо, державшие ее петли уже доживали свой век.       — Твой сон недвусмысленно отразил все твои внутренние переживания, это вполне объяснимо, хотя порой мне снится то, что я даже не могу объяснить словами.       — Да пошло оно все куда подальше, пусть подавятся своим контрактом…       Джун закончила готовить что-то наподобие сэндвичей, затем села за стол напротив меня, и мы в тишине начали завтракать. Все это навевало домашним уютом, несмотря на то, что квартира была довольно неприметной и унылой, хотя при лучах утреннего солнца все вокруг казалось гораздо изящнее.       — Как ты себя чувствуешь? – вдруг ни с того ни с сего спросила Джун.       — Я в порядке, хотя могло быть и лучше.       — Почему-то внутри была какая-то уверенность, что ты позвонишь мне снова, несмотря на то, что я пропадала из раза в раз.       — Да уж, ты единственный человек, доверие к которому у меня заметно возросло за последнее время, а не стремительно упало.       — Всем нам нужно кому-то доверять, хорошо, что мы встретили друг друга.       Договорив эти слова, Джун незамедлительно встала и направилась в зал. Я пошел за ней. Придя на место, она зажгла сигарету и, уставившись в окно, открывающее вид на главную улицу, стала курить. Я сел на диван и стал наблюдать за ней, после чего задал вопрос.       — Может, расскажем о себе немного? Мы ведь толком не знакомы.       — Думаешь оно того стоит? – не поворачиваясь произнесла она.       — Абсолютно, в больнице я выслушивал истории из семейной жизни одного парня, сам того иногда не желая, а о тебе мне хотелось бы знать больше.       — Хорошо, приоткрою тебе занавес. Я родилась недалеко отсюда в семье переселенцев. Когда мне было три года, родители отдали меня в детский дом, потому что не имели каких-либо средств, чтобы хоть как-то прокормить. Там я выросла и впервые познакомилась с кистью и холстом, с тех пор это стало моей страстью, потому что картины были единственным, что приносило мне хоть какое-то удовольствие. С другими детьми я не особо ладила, все считали меня странной, да и зачастую дразнили из-за внешности, а иногда даже просто рвали мои рисунки, но я все равно продолжала делать то, что мне нравится. Когда мне исполнилось восемнадцать, я стала более самостоятельной и даже нашла способ, чтобы продавать свои творения. На вырученные деньги мне удалось найти первую квартиру, которая была очень маленькой, но я не противилась. Мне нравилось то чувство свободы, которое я получила после того, как покинула стены детского дома. Спустя четыре года я переехала в этот дом и с тех пор живу здесь уже несколько месяцев. Друзей у меня никогда особо не было, только парочка знакомых. Родителей с тех пор я больше не видела. Будучи помладше, меня переполняла ненависть, и я не понимала, почему меня оставили, ведь я ничего не сделала. Но сейчас до меня дошло, что я бы просто умерла с голода, если бы осталась с ними, а мама и папа просто хотели для своей дочери лучшего и не нашли более подходящего варианта.       — Вот так история, конечно… Когда слушаешь рассказы о жизненном пути других людей, всегда невольно задумываешься, что тебе не так уж плохо и живется.       — А ты? Что с твоей историей?       Следующие пятнадцать минут я безостановочно рассказывал про всю свою жизнь. Джун успела узнать и о том, как я в детстве упал с велосипеда и разодрал себе все колени, и о том, как я впервые познакомился с курением. Я поведал ей обо всем, вплоть до сегодняшнего дня. Она слушала это с интересом, и в ее взгляде чувствовалось сопереживание. В пылу своей речи я и не заметил, как оказался рядом с ней и когда я вновь что-то хотел сказать, она внезапно подошла и обняла меня так крепко, что у меня чуть не перебило дыхание. Я слегка оторопел от неожиданности.       — Ты чего? – с удивлением спросил я.       — Ничего, все нормально.       Она уткнулась щекой в мою грудь и просто стояла так, заключив меня в объятия. Джун не была низкой девушкой, примерно на голову ниже меня, поэтому это получилось непроизвольно. Немного придя в себя, я обнял ее в ответ, и мы стояли так молча, два побитых жизнью человека, у каждого из нас был свой груз за спиной, но в таком положении все казалось не таким уж и тяготящим.       Нашу идиллию прервал внезапный громкий стук в дверь. Такое ощущение, что тот, кто стучал, хотел не привлечь внимание, чтобы ему открыли, а просто снести все вместе с косяком.       — Открывай, сука паршивая! Мы знаем, что ты там прячешься! – послышался угрожающий голос за дверью.       Джун выглядела напуганной, а я не мог понять, что вообще происходит и почему этот человек так грубо общается. Стуки не прекращались, и я решил, что лучше будет поскорее взять нож на кухне, который я еще с утра использовал, чтобы защититься от потенциальной опасности, а теперь появилась реальная. Я подошел поближе к двери и взглянул в глазок. Через него я увидел трёх мужчин с очень грозной внешностью, они были одеты в костюмы, а у того, кто говорил все это время, был большой шрам слева на подбородке.       — В общем так, это последнее предупреждение. У тебя есть два дня, чтобы вернуть нам все без остатка, иначе тебя никогда и никто больше не найдет, я ясно выразился? И не делай вид, что ты не слышишь! – немного сбавив гонор, но, все же продолжая в том же духе, сказал мужчина со шрамом на подбородке.       После этого все трое спешно исчезли с лестничной площадки. Я и сам не заметил, как крепко сжал нож в руке, от чего у меня даже заболело запястье. Вернувшись в комнату, я застал Джун на полу, уткнувшую голову в свои руки, сложенные на коленях. Я услышал еле различимые всхлипы от чего я тут же подбежал к моей плачущей подруге.       — Джун, что происходит? Кто эти люди?       Она даже не подняла голову, продолжая плакать все больше. Я сел рядом и приобнял ее, потому что это единственное, что я мог сделать в тот момент. Мы просидели так примерно с полчаса, пока она не успокоилась и не начала говорить.       — Прости меня, наверное, стоило рассказать все сразу…       — Так кто это такие? Ты им что-то задолжала?       — Это мафия. Как я уже и сказала, когда мне исполнилось восемнадцать, я нашла тех, кому можно продавать картины. Вернее, через кого я могла найти покупателей. Поначалу я даже не знала, кто это такие, мне просто нужны были деньги, а это единственное, на чем я могла зарабатывать. Мы условились, что я буду отдавать им процент с каждой продажи, и я им его отдавала, пока мне не начало это надоедать. У меня появились те люди, которые предлагали большие суммы, и я начала скрывать реальную цену, за которую картины были проданы. У меня была мечта накопить денег и открыть собственную выставку, но этому не суждено было сбыться, потому что о моем обмане узнали те, кто собирал с меня процент. Так уж вышло, что за все время накопилось приличное количество невыплаченных долгов, а платить мне было больше нечем. Даже сейчас я живу на то, что у меня осталось, а это всего ничего. Я не знаю, что делать, если не заплатить по счетам, они не оставят меня в покое.       — Черт, вот же дерьмо…       — Тогда вечером, когда мы впервые с тобой встретились, я пришла в тот бар, чтобы найти хоть каких-то покупателей, но у меня ничего не получилось.       — Не знаю, что и сказать, Джун.       Мы продолжали сидеть в тишине на полу, пока я не заговорил снова:       — Слушай, понятия не имею, что здесь можно придумать, но одно мне известно точно, нельзя прекращать бороться. Сумма, которую ты задолжала, действительно такая неподъемная?       — Таких денег я никогда не заработаю, тем более что они с каждым разом называли все большую и большую цифру.       — Тогда давай сбежим! – вскочив с пола, произнес я.       — Ты с ума сошел? Не хочу, чтобы ты лез в это, я сама виновата во всем случившемся и сама разберусь, а у тебя вся жизнь впереди и не стоит ее губить ради меня.       — Джун, ты не сможешь расплатиться, даже если прямо сейчас ограбишь банк! Это же мафия, они будут каждый раз называть все новые и новые суммы. А что на счет меня, то мне плевать, хуже уже не будет, я уверен. За последнее время произошло столько всего, что я уже ничего не жду, а просто шагаю в неизвестность!       — Откуда в тебе столько энтузиазма? Я ведь тебе даже никто, а ты готов влезть в такую авантюру, только чтобы со мной ничего не случилось? Ты безумец!       — А ты я смотрю самая нормальная здесь, да? Может у тебя есть какие-то другие варианты?! – немного повысив голос, спросил я у Джун.       — Да, ты прав, вариантов у меня совсем нет.       — В общем, дай мне немного времени, и я придумаю, как можно осуществить наш план побега! Мы выберемся, обещаю!       Почти весь оставшийся день мы толком не разговаривали, а я все прикидывал возможные пути решения образовавшейся проблемы.