The Pretender

      Гарри аппарировал их в пещеру над Хогсмидом, и пара быстро начала действовать, Гермиона работала над защитными чарами, в то время как Гарри направился внутрь, чтобы сделать пространство более комфортным. Это была уже знакомая рутина, и девушка чувствовала себя вполне комфортно, выполняя еë, поэтому она была удивлена, когда почувствовала, что Грин-де-Вальд начал плести свою собственную магию вокруг её, изменяя её обереги. Было что-то волшебное в том, как происходили его изменения, как будто они черпали силу из немагической субстанции. Она открыла глаза и увидела, как он расставляет своих пауков по периметру лагеря.       — Ты бы удивилась, узнав, как много могущественных волшебников не могут справиться с неожиданностями. — объяснил он свои действия, помещая последнего из своих пауков рядом с тем местом, где она стояла. Он одарил её странной, односторонней улыбкой, выпрямился и исчез вслед за Гарри в пещере.       Поттер проделал блестящую работу внутри, он вытащил пару банок пламени колокольчиков и расставил их, чтобы хоть как-то осветить пространство. Нагревающие чары медленно творили свою магию над тремя мисками супа, которые стояли на грубо преображëнном столе – листья всё еще росли над поверхностью, так что она предположила, что когда-то это была веточка.       Геллерт наколдовал три мягких кресла и наложил на них согревающие чары. Прежде чем сесть, он тщательно похлопал по подушке и вытащил несколько металлических булавок.       — Альбус был великолепен в этом заклинании, а у меня всегда есть булавки, — проворчал он, отбрасывая так ненавистные ему иглы.       — Ты слишком сосредоточен на создании стула, акцент должен быть сделан на сидении в кресле, — сообщила ему Гермиона, поднося миски с супом.       — Черт возьми, Гермиона, ты должна заменить МакГонагалл, — сказал Гарри, вылезая из её расшитой бисером сумки с Картой Мародёров. Одной рукой он расстелил карту на столе, а другой взял суп. Гермиона поспешно притянула магией иглы из его кресла, чтобы он сел, прежде чем сделать то же самое со своим. Грин-де-Вальд с любопытством наблюдал, как Гарри шептал пароль, перед тем, как увидел, появляющуюся карту.       Гермиона заметила, что он не был изменён, чтобы компенсировать ущерб, нанесённый замку во время битвы. Чернильные залы остались нетронутыми, вестибюль был закрыт, статуи на месте, и только смена названий свидетельствовала о том, что что-то не так.       Подземелья были заполнены, это сразу стало ясно, хотя они не узнали ни одного из имён. Коридоры патрулировали Кэрроу и Малфои, а Волан-дем-Морт устроился в кабинете директора.       — Защита от привидений восстановлена, — сообщила им Гермиона, указывая на Нотта, спешащего к воротам.       — Похоже, Петтигрю рассказал Сами-Знаете-Кому обо всех проходах, так что они, вероятно, тоже охраняются. — добавил Гарри, когда Люциус Малфой приостановил патрулирование, чтобы заглянуть в заблокированный проход за портретом Мерлина. — По крайней мере, они сейчас мало чем им помогут. Фред сказал, что этот проход был заблокирован в течение многих лет.       — Выручай-комнаты здесь тоже нет, — Гермиона указала на коридор седьмого этажа.       — Возможно, его больше не существует, Крэбб бросил туда Feindfyre*, помнишь?       — Feindfyre не повреждает камень, — небрежно заметил Грин-де-Вальд, — Хотя комната, вероятно, будет полна пепла.       — Нам нужно проверить, мы пройдем через проход Кобаньи головы. — Гарри решил, — Тогда нам нужно освободить пленников, мы не можем просто оставить их там. — Грин-де-Вальд закатил глаза и пробормотал что-то неприятное о героях, но так как он ничего не высказал, план был решён на следующий день.       Гарри убрал карту и вышел из пещеры мыть посуду, а Гермиона, наконец, решила поведать об истинной причине, по которой она освободила Грин-де-Вальда.       — Вы знакомы с пророчествами? — спросила она, и по его насмешливому фырканью поняла, что, как и она, и любой другой разумный волшебник, он не очень-то верит в пророчества.       — Я провидец, мисс Грейнджер. Я хорошо знаком с пророчествами, — сообщил он ей, и этого было достаточно, чтобы она почувствовала облегчение, что не высказала свой взгляд на всю эту чушь с видениями. Это также полностью отвлекло её, когда она начала засыпать его вопросами. Гермиона никогда раньше не говорила с настоящим провидцем о прорицании (которое она считала бессмысленным: либо у вас есть талант, либо нет). Он объяснил, что чайные листья – это безнадëжное дело, большинство его видений были совершенно непредсказуемыми и приходили во сне, хотя дневник сновидений был пустой тратой времени, так как видение было очень трудно спутать с обычным сном. Гермиона с восхищением слушала, как он описывал видение окопов Первой мировой войны, которое сплотило так много людей на его стороне, и как его видение Второй мировой войны стало спусковым крючком, положившим начало его делу.       В конце концов её вернули в настоящее, когда тёмный волшебник спросил, с какой целью она интересуется пророчествами. Затем Гермиона рассказала, что Гарри был главным и единственным героем пророчества, который мог убить Сами-Знаете-Кого. Она пересказала точную формулировку Провидцу, который рассмеялся над глупостью нынешнего тёмного лорда, преследующего пророчества.       Затем возникло осложнение.       — Вы слышали о крестражах? — спросила Гермиона, произнося это слово шёпотом, как будто тихое произнесение уменьшило бы зло этой темы.       — Я слышал о них. Полагаю, Волан-д... Сам-Знаешь-Кто его создал.       — Да, но он создал не один, а семь, — она сообщила ему, и в этот момент Грин-де-Вальд издал булькующий звук, похожий на одобрение.       — Семь – могущественное магическое число. Я вижу в этом привлекательность, хотя если бы он изучил эту тему достаточно хорошо, то понял бы, что крестражи предотвращают только смерть, а не старение.       — Он убил кого-то, чтобы продлить себе жизнь. — сказала Гермиона, возмущённая тем, что Грин-де-Вальд видит только личные преимущества и недостатки.       — Нет, он убил кого-то, чтобы продлить своё существование. Имея доступ к нужной информации, он бы понял, что всё ещё может состариться и умереть естественным путем. И только потом он может получить новое тело, но его последователи должны любить его достаточно, чтобы создать зелье. Не все последователи любят лидера, который их мучает, — поправил он, совершенно не понимая точку зрения Гермионы. Вспомнив, что она разговаривает с человеком, который убил целый город маглов, чтобы создать inferi*, она сдалась, переходя к более важным вопросам.       — Мы уничтожили пять крестражей из семи: медальон Слизерина, его фамильное кольцо и школьный дневник, кубок Хаффлпаффа, диадему Равенкло. Его змея – шестой, и последний...       — Мистер Поттер, — закончил за неё Грин-де-Вальд. — Вы не можете уничтожить крестраж, не убив его. Вы не можете убить Сами-Знаете-Кого, если убьёте мистера Поттера. Я полагаю, что если Поттер превратит Сама-Знаешь-Кого в призрака, то убийство Поттера не является жизнеспособным вариантом? — выражение лица Гермионы дало ему понять, что это, определённо, не вариант, и она молилась, чтобы Гарри был достаточно далеко, чтобы услышать это решение.       — Я подумывала о переносе. — предложила она. — Конечно, у меня есть только базовые знания, поэтому-то нам и была нужна ваша помощь.       Грин-де-Вальд несколько долгих мгновений молчал, обдумывая эту мысль.       — Теоретически это возможно. Создание крестража делится на три отдельных этапа; совершение убийства лишь временно повреждает душу, поэтому первая стадия должна позволить полный и постоянный разрыв. Вторая стадия – создать разрыв, убив кого-то. Завершающий этап – перенос разорванного участка в новый объект и связать его с новым хозяином. Я только мимоходом читал об этом процессе, но у меня есть текст в Нурменгарде, в котором подробно описан процесс. — Гермиона кивнула, но внутри у неё всё похолодело. Она чувствовала себя грязной, даже зная лишь теорию всего этого дерьма. Грин-де-Вальд, казалось, ничего не замечал, охваченный трепетом академической задачи, когда он описал простой процесс отделения частички души от её носителя и потенциальные способы изолировать её, чтобы только удалить крестраж.       Когда она больше не могла разбираться в подробностях и чувствуя, что знает слишком много, Гермиона наконец прервала его.       — Простите, мистер Грин-де-Вальд... — он наконец оторвал взгляд от рунических диаграмм, которые рисовал на столе, и, казалось, впервые заметил, насколько она бледна. Он вскочил, рассыпаясь в извинениях, когда вызвал из расшитой бисером сумочки горячий какао и приготовил ей горячий шоколад.       — Я видел, кем стану, когда был слишком маленьким, чтобы понимать, что это ненормально. Я уверен, вы знаете, что меня исключили из Дурмстранга за практику магии крови, когда мне было шестнадцать. Альбус иногда болел, когда ловил меня за тренировкой, и говорил, что потом чувствовал себя грязным. Он утверждал, что шоколад – лекарство от всякой тёмной магии, — Геллерт передал ей дымящуюся кружку и снова сел.       — Кажется, я начинаю понимать. Я думаю, что слишком много знаю, — Гермиона сделала глоток шоколада, который согревал её внутри. — Я читала о вашей дружбе с Дамблдором. — ответила она ему, что, казалось, удивило тёмного волшебника.       — Обычно брат был очень скрытен, я даже не подозревал, что он когда-либо признавался, что мы связаны.       — Рита Скитер опубликовала автобиографию. Я думаю, она заставила Батильду Бэгшот принять Veritaserum.       — Эта женщина уже мертва? - спросил он таким ровным тоном, что Гермиона сначала подумала, что он шутит. Потом она поняла, что он вертит в руках палочку, словно прикидывая, какое заклинание из своего арсенала подойдёт на неё больше. — Тётя Батильда всегда была добра ко мне.       — Я нахожу, что каменная банка обычно достаточно опасна, — это привело их к разговору об анимагах, к которому вскоре присоединился и Гарри.