День за днем. Эпизод 4

Утром, конечно, думать можно только на бегу – Сомова торопится уйти пораньше: хочет застать Андрея дома, до того как он отправится на работу. На мои призывы сказать зачем, отбрехивается намеками про разведку, и советами не расслабляться, а наоборот, демонстрировать спокойствие и уверенность в своей неотразимости. Я, конечно, стараюсь, как могу, но не представляю, как при такой нервотрепке можно занимать мозги выбором шмоток, прически и макияжа. Неотразимить нечем и единственно, что могу скреативить – напялить побольше обновок и побрякушек. Поверх сиреневой маечки, выбираю тонкую белую шерстяную кофту внахлест, c завязками на спине, а на низ – серые брючки. Теперь посмотреться в зеркало - смуглый макияж, помада на пухлых губах, белый маникюр… Растрепанность, конечно избыточная, но не до прически – перед уходом, пожалуй, проведу по волосам пару раз щеткой и будет достаточно. Но чего-то не хватает… Из Анькиной коробки выбираю короткую нитку бус под крупный жемчуг - теперь все. *** В редакцию приезжаю вся на нервах. Проведя пропуском по щели пограничного агрегата, стоящего у лифта, встряхнув волосами, иду к секретарской стойке, оглядываясь по сторонам: - Доброе утро! За нашим ресепшеном парой стоят Людмила и Лида, секретарь Лазарева, а перед стойкой скучает Наташа. Останавливаюсь возле Егоровой, и Люся напряженно приветствует: - Доброе утро Маргарита Александровна. Вопросительно смотрю на нее – есть, что для меня? И секретарша мгновенно реагирует: - Вот ваши письма. Прихватив пачку конвертов и озабоченно буркнув, иду к себе: - Спасибо. Судя по всему Калугина в издательстве еще нет и, значит, нужно ждать доклада моей разведчицы. Сомова перезванивает через полчаса и боевого задора у нее в голосе, видимо после встречи с Андреем, уже меньше. Тем не менее, она не унывает - Калугин согласился пойти с ней на дневную экскурсию, на которой Анюта пообещала ему предъявить доказательства моей вменяемости. Дверь в кабинет распахнута настежь, но я сейчас так занята новой информацией и ожиданием чуда, что мысль прикрыть ее забывается даже быстрее, чем возникает. Очень хочется, чтобы у Анюты все получилось, иначе я даже не знаю, как мне тут работать - если Андрей не поверит и сбросит с себя, куда ни попадя, «бетонную плиту» о которой трендела Сомова, то та плита запросто меня и похоронит. Сунув руку в карман брюк, продолжаю метаться с трубкой у уха вдоль окна: - Ань, ты, только, пожалуйста, учитывай мое положение…. - Зря ты ему вообще про все рассказала. А я ведь тебе говорила! - Ну, сказала и сказала, ну, что теперь… - Что теперь, что теперь… Какую еще реакцию ты ждала от него? - Да не думала я в тот момент о его реакции, мне просто нужно было, чтобы он знал. - Ну, узнал и что? Решил, что ты полоумная. А кто захочет жить с полоумной? - Ну и пусть. Откажется, так откажется… Захлопнув крышку мобильника, с тоской смотрю сквозь жалюзи – похоже, глухо дело, даже у Сомовой никакого оптимизма. Куда она может повести Андрея? Чем докажет? Ерунда какая-то! Бабка умерла, а Карину мы так и не нашли… *** Ближе к обеду Анюта перезванивает и сообщает, что уже стоит возле редакции и ждет Калугина – дескать, тот сейчас отпросится и выйдет. Не знаю… Ко мне сегодня Андрей так и не заглянул. Наоборот, избегал пересечений – шарахался издали, и я вижу в этом плохой знак. Так Сомовой и говорю: - Ань, у меня мандраж. - Марго, ну я прошу тебя, пожалуйста, успокойся. - Просто мне кажется, что это не сработает. - Ну, я знаю, что я делаю. Знает она. А у меня предчувствие! Жалобно сморщившись, ною: - Ань, ты пойми, я боюсь, чтобы еще хуже не стало! Если Сомова его не убедит, то он же сразу побежит советоваться со своим рыжим коротышкой. И тогда мне точно хана! Но Анька настроена решительно: - Ну вот, как раз, если ничего не делать, вот тогда действительно будет хуже! Делать, конечно, что-то нужно, но я же тут с ума сойду, ожидая финала: - Только я очень прошу, держи меня в курсе, ладно? - Ну, естественно. Все, я больше не могу говорить, он уже идет. Все пока, пока. В ухо звучат короткие гудки, и я даю отбой. *** Через час первая весточка - Анюта рассказывает, что они ходили в квартиру к бабке и застали там ее сестру. О, господи, еще одна ведьма?! Я вообще думала, там уже посторонние жильцы живут. Прямо голова кругом… Несусь с трубой вдоль окна из угла в угол, сжигая бурлящую энергию: - Подожди, подожди…, так у этой ведьмы еще сестра, что ли, была? - Да и она рассказала, что сестра поплатилась именно за такие обряды. А сама она ничего такого не умеет. - А про меня она что-нибудь сказала? - Конкретно ничего. А фотографии все выкинули давно и вещи многие тоже. - Ясно, а Андрей? - Похоже, что не очень он ей поверил. Она же, как цыганка - по руке гадает. - Ч-Черт, а сейчас вы куда? - Заедем на радио, помнишь программу с голосом? А потом в дом к Карине. Программа с голосом это хороший аргумент. Вздыхаю: - Ладно, давай, с богом. Только ты звони, я тебя умоляю, а? - Да, да, конечно. Захлопнув мобильник, сажусь в кресло, развернув его к компьютеру - попробую, отвлечься, то бишь, поработать… И подперев голову рукой, тупо таращусь в мерцающий экран. *** Проходит еще час, звонков больше нет, и я начинаю психовать. Снова бегаю по кабинету и, не выдержав, звоню сама. Сомова откликается не сразу и голос приглушен: - Алле. Сунув руку в карман, отправляюсь в привычный путь за креслом: - Алле, Ань, это я! - Я уже поняла. - Ну, как там у вас дела? - Потихонечку. Капец, как информативно. В недоумении жму плечами: - Что, значит, потихонечку? Он хоть чуть-чуть поверил? Сомова сильнее приглушает голос: - Мы в процессе. Все, извини, больше не могу разговаривать. Давай, пока! Безвольно опускаю руку с телефоном. Похоже и тут мимо. Никаких зацепок. Потоптавшись на месте, поправляю сбившуюся кофту, а потом задумчиво тяну руку вверх, помассировать висок. Что же делать... Неожиданно вспоминаю, что где-то там, в домашнем телефоне, в архиве, остался звонок Карины. Блин, надо побыстрей разрулить дела на сегодня и свалить домой! *** Самым срочным оказывается проверка макетов по новому номеру. Ну, и славно - их читку можно переложить на Зимовского, на то он и заместитель. Правда он куда-то смылся после обеда, но должен вернуться. Когда Люся сообщает, что Антон в своем кабинете, бодрым шагом спешу к нему. Навстречу выходит Егорова и, когда захожу я, Зимовский, стоя за столом, начинает судорожно поправлять лацканы пиджака и приглаживать их. Чем это они тут занимались? Пока не сбежал, интересуюсь: - Антон, ты на месте? Тот суетливо хватает журнал со стола и начинает листать: - Да, да, а что? Надо же, майский номер с ведьмой на обложке. Учим мат. часть? Тряхнув головой, отбрасываю волосы назад и иду к столу, сразу переходя к делу: - Там макеты из типографии пришли, ты не мог бы вычитать? Зимовский странно трясет головой, не поднимая глаз: - Да, да... Давай, попозже. А то у меня сейчас дел просто вагон. Мне нужно, чтобы это было сделано сегодня: - Попозже, это когда? - Ну, ближе к вечеру. Мне вон еще на три письма ответить надо. Уткнувшись в журнал, он лишь осторожно косит глазом в мою сторону. И это очень странно! Внимательно смотрю на него: - Антон. - Да? Наклонив голову набок, пытаюсь заглянуть ему в глаза: - А почему ты на меня не смотришь? Когда Зимовский готовит пакость, его взгляд открыт и ясен, а тут что-то совершенно непривычное, даже испуганное… Антон поднимает голову, сильно кося глазами на переносицу: - А-а-а… Что я там не видел? Ясно… Клоун! Сунув руки в карманы, поджимаю губу, удивленно поведя бровями: - Ну, хорошо. Не знаю, с чего он вдруг решил попридуриваться, но на всякий случай строжу: - Имей в виду, до завтра это надо сделать. Зимовский снова торопливо листает журнал: - Все сделаю, сделаю, сделаю…. Дурдом «Ромашка»! Иду на выход. **** Предупредив Сомову SMS-кой, отправляюсь домой искать в трубе Карину. Хотя мамуля и обнулила оперативную память в стационаре и нагрянувшему ОМОНу досталось только «Сообщений нет», но ведь там есть еще и флэш с архивом. Войдя в квартиру, не переобуваясь, бегу к телефону. Снова и снова нажимаю кнопки, перебирая, поштучно, каждый записанный файл. Сосредоточенно всматриваясь в дисплей, брожу по гостиной от мебельной стенки к дивану и обратно. Ну, где же это, черт! Слышится скрежет ключа во входной двери и внутрь прихожей заходит Анюта, а за ней Калугин. Сомова, вздыхая, сразу идет в гостиную: - Привет. Сжав телефон двумя руками, с надеждой смотрю на нее: - Привет, ну, как у вас дела? Сомова, качая головой, идет к дивану: - Вообще-то не очень. Ну, это я уже догадалась по голосу, когда звонила: - А поконкретнее? Калугин со скептической усмешкой заходит следом. Смотрю на него, и эта ухмылка мне не нравится. Анюта рассказывает: - Ну, были мы у этой бабки, даже на радио съездили и… Она садится на боковой модуль, в профиль ко мне, и отмахивается: - И к дому Карины подъезжали…. Это я все знаю. Но эффект то какой-то был? Гляжу сверху вниз на подругу, сидящую с опущенной головой: - А-а-а... И что на радио? Анюта оглядывается на меня: - Ну, я хотела Андрею показать, как мы твой голос меняли. Снова смотрю на Калугина: - И что? Тот лишь снисходительно кривится, а Сомова огорченно тараторит: - Ну что, Гена не справился, Руслик недоступен. Значит и тут облом: - Черт, а по остальным что? Что, там, у Карины дома? Снова смотрю на Андрея пытаясь выискать хоть капельку доверия. Блин, ну я же говорила Аньке, что будет только хуже! Калугин, сунув руки в карманы, снисходительно разъясняет: - А по остальным, выражаясь милицейской терминологией, никаких доказательств у вас нет! Он счастливо светится довольный, что «поймал» нас, наконец, и я сжимаю зубы: - Ничего, будут вам доказательства. Снова погружаюсь в телефонный архив, нажимая кнопки, и Калугин хмыкает: - Угу. Сомова, подает голос: - Марго, ну что ты там с телефоном делаешь? - Заставляю его работать! Плюхнувшись рядом с Сомовой, боком к ней, держу телефон двумя руками и приблизив его совсем к носу. Андрей проходит за диван, и остается стоять там, сложив на груди руки. Догадавшись, что я ищу, Анюта недоверчиво тянет: - Слушай, это сообщение уже давно стерлось. Вот любит она каркать под руку. Недовольно вспыхнув, тычу трубкой в Анютину сторону: - Да ничего оно не стерлось! Я его специально сохранял. Если, только ты не стерла. - Я ничего не стирала. - Значит, должно быть! Блин, бабьи мозги. Как там, в инструкции? Сомова с Калугиным перешептываются, но я слишком сосредоточена, чтобы прислушиваться. Наконец, мелькает знакомая дата, и имя файла и я вскрикиваю: - Вот, есть! Вот оно, родимое. Вскакиваю, выставив руку с телефоном перед собой, как знамя победителя: - Вот! Сомова тоже встает, а Калугин за диваном скептически тянет: - Ну-ну. Из динамиков уже слышится знакомый голос: - Алле, Ребров? Привет, это Карина. Победно смотрю, то на Аню, то на Андрея. - Надеюсь, ты уже вернулся с Юпитера? Поздравляю. Андрей, тем временем, выбирается из-за дивана, подходя поближе и поглаживая подбородок. Надеюсь, эта запись его убедит. - Помнишь, я говорила, что ты еще не знаешь, с кем связался? Ну, как? Тебя еще не проперло от новой оболочки? Калугин останавливается за моей спиной, и я разворачиваюсь с вытянутой рукой и телефоном, к нему лицом. Карина продолжает злорадствовать: - Тащись, моя красавица. Если, хочешь, можем дружить. При словах про красавицу, вижу, как Андрей хмурит брови и кидает на меня настороженный взгляд. - Целую, пока! Торжествующе смотрю на Андрея, и Сомова поддакивает, не очень уверенно кивая: - Вот. Увы, в глазах Андрея я не вижу обнадеживающих эмоций и переспрашиваю: - Еще раз включить? Тот теребит подбородок, а потом отмахивается: - Нет, нет, спасибо не нужно. Не пойму реакции, вот тебе реальная Карина, вот ее слова про Реброва-красавицу и новую оболочку, чего еще-то надо? Оглядываюсь на Анюту за поддержкой, но та молчит, и я, уже менее уверенно, снова смотрю на Андрея: - Ну…. И что ты скажешь? Сомова отворачивается – ну, да, я согласна, с наскоку, само по себе, послание ничего не объясняет и по сути ничего не несет. Но мы же все разъяснили, как было, и все выстроили в цепочку. И это уже не просто набор отрывочных фраз, это улика! Все еще с тайной надеждой взираю на Андрея, но тот не смотрит в мою сторону, лишь пожимает плечами: - М-м-м, ну, а чего тут сказать в этой ситуации, я даже не знаю. Сомова плюхается на диван и, не глядя ни на кого, бурчит: - Конечно, столько информации. Калугин молчит, сложив руки на груди, в своей расстегнутой рубахе с короткими рукавчиками поверх футболки, и глаз не поднимает. Похоже, он не возражает против такой Аниной трактовки, хотя уверенности в его голосе нет: - Мда… У меня, по-прежнему, трубка в руке, и я ее безвольно опускаю вниз, обхватив себя другой рукой. И это все, что он может сказать? Беспомощно гляжу на Аньку, и Калугин решительно кивает: - Пойду я домой, пожалуй! Не получилось… Анькина затея провалилась и он уходит… Где-то у сердца вдруг начинает ныть и тревожно сжиматься: - К-как домой, подожди… Ну-у-у... Сомова вскакивает: - Андрей не слушай ее, все правильно, иди домой. Она подступает к нему, уперев глаза в пол и продолжая гнуть свою линию: - Тебе надо все переварить. Калугин согласно кивает: - Да, в общем… Правильно… Марго пойми, потому что со всякого рода колдовством я сталкивался только в сказке. А тут и… Он роняет руки вниз: - Ну, пойду я, в общем, угу… Сомова уже поторапливает: - Да, иди Так и стою, приоткрыв рот и не понимая, поверил Калугин хоть чему-то или просто делает вид, желая побыстрей смыться. У дверей он оглядывается в нашу сторону, подмигивая Анюте: - Пока. Сомова кивает, взмахнув прощально рукой, и ждет, пока захлопнется дверь, а потом поворачивается ко мне: - Ему нужно время. С размаху стучу трубой себе в ладонь... Ка-пец... Анюта идет к дивану и садится, опустив голову в ладони и вздыхая. Нужно время, нужно время, нужно время… На что? Мы же ему так ничего и не доказали… Как стояла, так там же и плюхаюсь на придиванный модуль, с совершенно безучастным видом. А ведь ко мне, на работе, он сегодня так и не подошел ни разу! И это мне говорит гораздо больше, чем все Анькины успокоительные слова. *** Так и маюсь, пока за окном не начинает смеркаться, а потом и совсем темнеет - то в спальню убегу, то назад в гостиную возвращаюсь. Понятное дело, пока переодевалась в домашнее, специально долго копалась (и выбрала темно-красную майку с брючками), пока смывала раскраску и мазалась лосьонами, пока волосы расчесывала - все-таки, немного удалось отвлечься от тяжких дум. Но потом же снова! Никуда они не делись. Сомовой то, что – сидит себе на диване, нога на ногу, апельсиновый сок попивает из бокала, да щелкает пультом от телевизора. Мне бы так жить. А тут, вся на нервах - носишься за диваном как угорелая, теребишь подбородок, мучаешься, как мазохистка какая-нибудь, а все без толку - никаких идей. Главное совершенно ничего не понятно – ни как будет действовать Андрей, ни как поступать мне. Продолжать убеждать его совершенно нечем, никаких аргументов не осталось. А прежним, Калугин не верит. Вроде бы… Анюта недовольно оглядывается: - Марго, ну, пожалуйста, не мельтеши. Я, по-другому, не могу думать. Мне километраж нужен. Иду в обратном направлении: - Ань, как ты думаешь, он сейчас-то хоть поверил? Сомова вздыхает, ежась, а потом смотрит снизу вверх на меня, туда, куда я уже успела добежать: - Не знаю. Да и не это сейчас главное. В смысле? На секунду замерев, неуверенно поправляя и убирая волосы за ухо: - А что сейчас главное? Меня снова неудержимо несет вдоль дивана, и Анька разводит руками: - Ну, допустим, он поверил, дальше что? Вопрос ставит меня в тупик. Как-то и не думала об этом. Почему-то казалось, что главное убедить Андрея, что я не сумасшедшая, что я - это я! И сразу все счастливым образом разрешится и наладится. Он же меня любит, а я его. Другая перспектива неожиданна и я непонимающе смотрю на Анюту: - Как, дальше что? Та издает что-то недоуменное и качает головой: - Пфэ…, ну-у... Вопрос в том, как он это примет. Как, как... Пока плохо. И скрытно. Я даже не знаю, какие тараканы у него в голове ползают. Вон, взял и к психиатру меня отвел. А если поверит… «Вы мне предлагаете принять, что моя любимая женщина - это мужчина?». И весь разговор. А я вовсе не хочу быть мужчиной! Ну, в смысле, чтобы он так обо мне думал. Обхватив себя руками, отворачиваюсь. Сомова добавляет многозначительно: - И вообще, одно дело поверить во что-то, а другое - как с этим дальше жить. Спиноза. Понятия не имею, как дальше будет жить Калугин… И вообще, как мы с ним будем общаться на работе. Неуверенно топчусь на месте, переминаясь с ноги на ногу: - Я не знаю. Недоуменно дергаю плечами: - Пусть сам решает. - Конечно, сам. Беспомощность меня бесит, и я, скривившись, как от кислого, и обиженно мыча, выбираюсь из-за дивана, и с размаху плюхаюсь на придиванный модуль, уронив руки вниз. Сомова сочувственно смотрит на меня, а потом подсаживается поближе: - Да не убивайся ты так! Хочешь, не хочешь, убьешься. Когда Карина сказала про красавицу, у Калугина был такой ошалелый взгляд, словно и правда вместо меня стоит мужик в платье. Судорожно убираю волосы с лица за ухо. Сомова продолжает уговаривать: - Ну, сейчас-то от тебя уже ничего не зависит. Зависит - не зависит, но мне очень нужна Анькина поддержка и я бросаю на подругу страдающий взгляд: - Ань, ты видела, как он на меня посмотрел? Киваю в сторону стационарного телефона: - После этого автоответчика. - Ну, а ты что хотела, чтобы он бросился целовать тебя? Ну, вот представь себе на секундочку… Да! Хотела, чтобы бросился. И сто раз себе это представляла! Смотрю в пространство больными глазами и чувствую, как они наполняются слезами. - Вот, если бы ты узнал, что все бабы, с которыми ты встречался на самом деле мужики, а? Дура! И эта туда же! Успокоила, называется. Бывшие мужики, от которых нет и следа ни внутри, ни снаружи! С возмущением смотрю на нее, недовольно сверкая глазами: - Ань! - Вот и я о том же. Сомова поспешно отворачивается. О чем же? Я же не трансвестит, переменивший пол. Я и родить могу, если Калугину приспичит! Тоже, сравнила божий дар с яичницей. Анька, помявшись, продолжает, уткнувшись глазами в пол: - И вообще. Тебе сейчас надо быть готовой ко всему. И чтобы там Калугин не говорил, ты не обижайся на него. Я и так готова! Ко всему, кроме психиатров. Пожимаю плечами, сложив руки на груди: - Я не обижаюсь. Анюта закидывает ногу на ногу, и тут же снимает обратно, вскакивая: - Вот, умница! Ладно, пошли спать. Жалобно, с несчастным видом смотрю снизу вверх на подругу: - Ань, я не усну. Сомова берет со стола пульт от телевизора и сует мне в руки: - Ну, тогда на, держи! Устанешь переключать, спальня знаешь, где. Анюта тычет рукой в сторону коридора. Похоже, я ее достала, и она торопится сбежать. Пытаюсь удержать и еще немножко поговорить: - Ань! Но та перебивает, нависая надо мной: - Я тебе еще раз повторяю, ну вот, все что от тебя зависело, ты сделала. Теперь ляг, отдохни и знаешь что… Протиснувшись мимо и выйдя из-за столика, она оборачивается: - Силы тебе еще ого-го, как понадобятся! Чуть киваю. Я уже и не отказываюсь ни от чего, лишь бы помогло. Как там, у Карины: «Лучше экономь силы, они тебе понадобятся для первой брачной ночи»? Я согласна! Сомова толкает рукой в плечо: - Давай! Поспи. И уходит. Сижу вся нервная, опустошенная, с пультом в руке и не знаю, что делать. Руки бессильно лежат на коленях. Спать? Легко сказать. Без Анюты сразу становится тоскливей и я, встрепенувшись, смотрю ей вслед. Конечно, мне не до телевизора. Прихватив бутылку виски и бокал, отправляюсь в ванную – отмокать в пене и отключаться в нирвану.