День за днем. Эпизод 4

Утро пятницы ничего необычного не предвещает, и мне на ум приходит выпендриться – к брюкам позаимствовать у Сомовой, благо она с самого ранья умотала на радио и потому не перечит, ее новый темно-синий жакетик с укороченными рукавами и кожаным поясом. Правда, учитывая наши с ней размеры, рукава уходят почти к локтю, а ремень поднимается гораздо выше талии. Начинать все заново поздно, и я нахожу другой блестящий выход – на шею и на запястье, возле торчащего обшлага рукава блузки, навешиваю металлических блестяшек из колец и колечек. Женщины, они ведь как сороки, всегда найдут блестящий выход. Распущенные волосы, чуть смуглый тон макияжа, четкие дуги бровей и пухлые губы с красно-лиловой помадой – завершают сногсшибательный образ. Как только Калугин появится в редакции, будет сражен наповал. К обеду он действительно приходит, но в нокауте оказываюсь я – из путаного рассказа Андрея выуживаю одно – он предлагает посетить загородного психолога, который в групповой терапии прочистит мне мозги, и я, с радостными воплями, наконец, запрыгну к Калугину в постель. Капец! Мой взрыв негодования такой, что я три минуты ношусь взад-вперед по кабинету, извергая одни междометия за другими. Это же надо придумать! Какой-то чужой придурок будет ковыряться в моих мозгах и выуживать на свет то, от чего на раз-два упекают в самую строгую психушку…, или отправляют на опыты в сверхсекретные бункеры… Наконец торможу прямо перед Калугиным, так и застывшим возле моего кресла: - Андрей, ты что, с ума сошел? Даже всплескиваю руками: - Я тебе что, больная что ли? - Маргарита, пожалуйста, успокойся. Мгновение постояв, бросаюсь в новый круговорот - к двери и обратно. Вслед слышится: - Никто не говорит что ты больная, это, во-первых. Во-вторых, мы же туда вместе поедем. Зачем?! Снова бросаюсь к Калугину: - Что я там забыла? Андрей терпеливо увещевает: - Не ты, а мы. Мы совместно будем решать эту проблему. Блин! Разговаривает, как с ребенком! Или, точно, с больной… - Какую проблему, какую? Калугин начинает раздражаться: - Марго, то есть ты хочешь сейчас сказать, что у нас никаких проблем нет, да? Сразу стухнув, отвожу глаза - есть проблема, только ни один психолог ее не решит. Или сто психологов… Молча, продолжаю метаться, под Андрюшкиным взглядом. - Марго. Беготню останавливаю, но как его переубедить в ненужности всех этих глупостей не знаю и потому не могу смотреть в глаза. - Я тебя прошу, пожалуйста, успокойся и послушай меня. Я разговаривал с Виктором, и он мне русским языком объяснил, что каждый человек думает…, решает, что проблема не в нем. Отмахнувшись, Калугин смеется: - А на самом деле… Перебиваю: - Какой еще Виктор? - Ну, врач – психотерапевт. То есть они мне уже и диагноз поставили? Это вызывает новый всплеск протеста: - Ты что, рассказывал какому-то Виктору обо мне? Весь вид Калугина выражает удивление: - Марго, но он врач! Тем более! Никакие врачи мне не поверят и не помогут. Я уже заранее знаю вердикт – шизофрения, и лекарство знаю – смирительная рубашка! Мой голос срывается на истеричный крик: - Да мне плевать, кто он! У окна разворачиваюсь и обвиняюще смотрю на Андрея: - Хэ… И что ты ему рассказал? Зацикленная дура не дает мужику, ходит в мужском костюме и пристает к другим бабам? Про это тоже есть диагноз. Калугин недоуменно трясет головой: - Ну…. Ничего особенного. Он утвердительно кивает: - В общем, обрисовал проблему и все. Так я и думала. Качнув головой, язвительно усмехаюс:. - Отлично, супер, молодец! И снова хочу прошмыгнуть мимо Калугина на очередной круг – мне нужно выплеснуть избыток энергии, успокоится и придумать, как его убедить отказаться от своей затеи. Андрей меня тормозит: - Марго, подожди. Я тебя прошу, успокойся, чего ты бесишься?! Едва открываю рот пройтись по поводу психологов, но Калугин предостерегающе поднимает руку: - Стоп, пожалуйста. Ну, почему он меня не слушает? Я же сказала – мне нужно время, а не люди в белых халатах! Обиженно отворачиваюсь, вздернув вверх подбородок. Одной рукой обхватив себя за талию, другой судорожно приглаживаю волосы, а потом отбрасываю их за спину. - Послушай меня. Я, всего лишь на всего, старюсь, чтобы нам с тобою было хорошо, вот и все. Он присаживается на край стола, глядя на меня, и я демонстративно складываю руки на груди – меня эти байки в добрых мозгоклюев не убедят никогда. - И это ни какая-нибудь клиника. Это, пойми ты, это частный коттедж. Он молитвенно складывает ладошки, но меня его слова нисколько не успокаивают – не хочу ни в частную клинику для психов, ни в государственную. Калугин добавляет: - Это все анонимно. Типа результаты на работу не пришлют? Привет, от доктора Самойлова? Одни аргументы кончились, и я захожу с другой стороны - цежу сквозь зубы: - Я не хочу сидеть рядом с сексуально озабоченными людьми и рассказывать о своих проблемах. - Почему сразу озабоченными-то? Разве неясно? Возмущенно таращусь: - А групповая терапия это, по-твоему, как? Андрей соскакивает с края стола. - Марго, ну я тебя прошу, пожалуйста, не бесись. Давай спокойно доедем туда, спокойно на месте разберемся, посмотрим и решим – нужно нам это или не нужно. Каждый взмах его руки провожаю взглядом, а потом отрицательно мотаю головой - ага, разберемся. Может там санитары за каждым углом прячутся, только и ждут команды. Недоверчиво выпятив губу, отвожу взгляд в сторону и, притопнув ногой, решительно и на повышенных тонах, подвожу черту: - Я туда не поеду! Я еще раз повторяю - я никому не позволю копаться у себя в мозгах! Андрей уже начинает злиться и повышает голос: - Почему копаться-то! Но я уже вижу толпу неадекватных уродов, раскрыв рот слушающих всякую чушь про Фрейда и детские эротические потрясения Маргариты Ребровой. Почти кричу в ответ: - Потому что, Андрей, потому! Калугин вдруг отступает и отворачивается, а я поднимаю вверх голову, стараясь отдышаться и успокоится. - ОК, то есть, я так понимаю, что ты не хочешь, чтобы наши отношения как-то дальше продвигались, да? Блин, опять он про секс. Раньше, вон, до свадьбы вообще об этом никто не заикался и ничего, никто не умер. А тут прямо зудит и свербит. - А у нас что, плохие отношения? Но Калугин не сдается и, все также сердито, ударяет костяшками пальцев по столу: - Марго! Он мотает головой, подыскивая слова: - Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду! В конец рассерженный уходит, хлопнув дверью. Капец, конечно, понимаю. Только зачем мне мозгоправ? И вообще, почему ко всем нужно подходить с Егоровской меркой? Продвигаться можно и не торопясь, не выпрыгивая сразу из штанов и платьев. Семь лет терпел, а тут его, на те, пробудили! Стою и ругаюсь про себя, шлепая губами, а потом кричу вслед: - И не надо психовать! Нервные все стали, слова не скажи. Вовсе я не отказываюсь продвигаться. Просто не надо меня в постель тащить. А то, как в анекдоте про Ржевского, природу, музыку и тургеневских барышень: «Погоды то какие хорошие, а я балалайку купил, айда в койку». Иду к окну, с отчаянием шлепая ладонью по спинке кресла. *** Весь остаток дня хожу, как не в себе – и на душе муторно, и реветь хочется. То себя ругаю, то Калугина. Мужики на кухне трендят про кубок издательства через неделю, а мне как по барабану. Капец, и это про футбол! Дома тоже никакого морального облегчения – пока смываю косметику, переодеваюсь в домашнее - красную майку с синими трениками,– самобичевание вроде отступает на второй план, зато потом, за ужином, когда рассказываю Анюте о происшедшем, унылые сомнения возвращаются назад. По ящику ничего интересного и мы с Сомовой садимся играть в подкидного. Забравшись с ногами в угол дивана, по-турецки, и привалившись спиной на лежащую сзади подушку, жду, пока Анька раздаст карты. Рядом Фиона, положив голову мне на колени -лениво смотрит, как Сомова тасует колоду. Козыри пики и я возвращаюсь к разговору на мучающую тему: - Еще Калугин сказал, что я якобы не хочу продвигаться в наших отношениях! Капец, надо же такое сморозить. Анька ходит с бубновой десятки: - Ну, а ты что ему ответила? Раздвинув свои карты веером, смотрю, чем побить. - Да ничего я ему не ответила. Мне делать больше нечего, как по всяким психиатрам шляться. - То есть ты реально считаешь, что у тебя никакой проблемы нет, да? И эта туда же. Вместо того чтобы поддержать, на мозги капает почище Калугина. Мученически поднимаю глаза к потолку: - Ну, господи, ну что вы все заладили: проблемы, проблемы… Да, есть проблемы! Я не так давно был мужиком, напоминаю, если ты забыла. - Ну, так тем более надо съездить! Зачем? Как это связано? Этот псих, он же не спец по превращенным мужикам! Бью козырем и сбрасываю в отбитые. Негромко бурчу: - Мне, не надо. Зачем? Ну, мне просто нужно время, понимаешь? Время, а не психиатр. - Ну, я то, понимаю, но вот Калугин... Анюта тоже отбивается, а потом, ого - го, ходит с козырного короля. - Что, Калугин? - Ой, ну ты сам недавно был мужиком, ну, поставь себя на его место, а? Ну, сколько ты его уже динамишь? Вот, зараза. Опять она про то, что мужик динамит мужика и не дает. Что я тебе гомик, что ли? - Слушай, Сомова, контролируй базар, а? Мне кажется, что она уже крыла что-то своим королем и потому тычу пальцем в карту, с подозрением косясь на Аньку. - По-моему, пиковый король выходил. Сомова не поднимает глаз: - Это трефовый выходил, давай бери. У нее что там, одни тузы? Козырями разбрасывается… Забираю себе, но подозрений не снимаю. Покачав головой, возвращаюсь к теме: - Блин. Ничего с ним не случится, потерпит. Сомова поднимает на меня глаза: - Ага. Потерпит то он, потерпит. Теперь она кидает на стол даму. - Только найдется какая – нибудь, такая же Егорова, затащит его в постель и все. Мне такое развитие событий не нравится. Как то я об этом уже перестала задумываться. Не понимаю Анькиной тактики - то козырями ходит, то обычной дамой. Не поднимаю глаз от карт: - Что, все? - Ну, а там уже природа матушка сделает свое дело. Намеки на слабость Калугина по этой части и что он может шарахнуться на сторону, напрягают - очень не хочется соглашаться с подобным мнением, но ведь Анька может оказаться права - прецеденты были! Не хочу переживать еще и об этом - цокнув языком, пытаюсь перевести стрелки: - Так, Сомова…, мало того, что ты вот мухлюешь… Да!... Ты еще сидишь на мозги, капаешь. Сомова от такого навета возмущается: - Я, мухлюю!? - Да, ты. Анька обиженно швыряет карты на стол и упирает руки в бока: - Знаете, что, Маргарита Александровна - это вам, точно, надо к врачу сходить! Она возмущенно машет руками, а я, молча, утыкаюсь носом в карты. - Калугин за ней бегает, как пес, а она здесь выкаблучивается. Анька грозит пальцем, взывая к моей совести: - Имей в виду, если ты оставишь все, как есть, ты реально можешь его потерять Она права и я виновато смотрю исподлобья. - Ты хочешь его потерять? Конечно, нет! Я его люблю! Не поднимая глаз, качаю отрицательно головой. Сомова вдруг выхватывает карты из моих рук и швыряет их на стол: - Да, хватит уже эти карты. Ты хотя бы в жизни тогда, дурой не будь! Сижу, обиженно уставившись в пол. Очень не хочется быть дурой. Хочется, чтобы Андрюшка успокоился и не обижался. Может все – таки съездить? Может быть, все будет наоборот, и психолог убедит Андрея не торопиться? Анька уходит на кухню, а я, чуток помаявшись, звоню Андрею, хотя наверно уже поздно и он спит. Но нет, откликается. В его голосе не слышится радости, но это до тех пор, пока я не выдавливаю из себя, что готова подумать. Из трубки сразу веет теплом, мир вокруг вспыхивает разноцветными огнями. И я ухожу ворковать в спальню, подальше от любопытных ушей.