***
Скрываясь под чёрными зонтами от непрерывно моросящего дождя, по кладбищу шла печальная процессия… А, нет, это из другой истории. Здесь за процессией трудно было заметить хоть какую-то печаль. Да и солнце добавляло жизнерадостности. Елизавета Павловна участие в этом мероприятии принимать отказалась, отчего-то заклеймив его «ерундой», а если точнее, проворчав: «Ещё я ерундой всякой не занималась», а сама пошла менять на окнах шторы, хотя с предыдущими всё было в порядке! — вот и пойми после этого бабушкинскую логику! Так что сейчас Теодора в его погребальном деле поддерживали верные друзья и помощники: Светка и Димка. Точнее, Голованов-то правда поддерживал: нёс вместе с Тео скелет на куске тряпки (коробку бабушка не дала, сказав, что они у неё все «хорошие» и «нужные». Даже с тряпкой были проблемы — внук продемонстрировал экземпляров десять, прежде чем ему разрешили взять то, что, наверное, когда-то было полотенцем, или ночной рубашкой прапрабабушки — кто их разберёт, эти бесформенные полинявшие вещи, бережно хранящиеся в сундуке с чудовищно тяжёлой для шестилетнего человека крышкой), растянутом в виде гамака, а вот Светлана сказала: «Вы дураки какие-то» и даже лопату доставлять отказалась, так что инструмент для копания тоже тащил Тео, закинув на плечо. Впрочем, возражала Светка не против всего дела, а только против места, настаивая, что крот был дикий и надо закапывать его в дикой природе или хотя бы в углу огорода. Димка же на эти аргументы смеялся, показывал на логичную девочку пальцем и довольно противным голосом нараспев говорил: «Трус! Трус! Голова — как арбуз!», на что Светка только покрутила пальцем у виска и сказала, что человеку с Димкиной фамилией надо поостеречься, прежде чем придумывать нескладные обзывательства про чью-то голову. Или смелость. Но финальный аргумент Тео: «Кто со мной, тот герой, кто без меня, тот паршивая свинья» заставил всех прекратить препирания и пойти. И вот троица пробирались по не слишком прямой тропинке, которая ещё почти не начала зарастать травой. Светка поинтересовалась, почему они не остановились сразу за оградой, на что их предводитель отметил, что их там могут увидеть и «заподозрить». Почему-то никто не стал задавать дальнейших вопросов о том, в чём можно заподозрить людей ростом чуть выше окружающих оград, у которых с собой скелет и детская лопатка синего цвета. Они шли целеустремлённо, как будто был какой-то конкретный пункт назначения, а по пути делились историями, связанными с местом, в котором они оказались. Историй было не то что много. Светка поведала, как один раз она с мамой и бабушкой пошла на кладбище ужасно поздно, часов в семь, и баба Ульяна всё время причитала, что в такой час идти никак нельзя и что-то страшное непременно случится. После этого Светлана рассказ прервала и начала рвать подснежники. — Ну и? — Теодор, а за ним и Димка остановился и начал оглядываться по сторонам. — Чего? — девочка Света нюхала жидкий букет, игнорируя нетерпение слушателей. — Что случилось? — подключился Дмитрий. — А вы как думаете? — Вы провалились в яму и не могли выбраться, — предположил Тео. — На вас напало привидение! — с видом знатока кладбищенских происшествий выкрикнул Голованов. — Вас сожрали ходячие мертвецы! — а вот эту версию озвучил Слава, увязавшийся за ними. Никто его брать с собой не хотел, и все притворялись, будто он не идёт с ними — что иногда так и было, потому что этот мальчик время от времени отлучался и возвращался с конфетами, которыми щедро хотел делиться с остальными, но они почему-то отказывались. — Тео, дай мне лопату, я его стукну, — попросила Светка. — Не стукнешь, бе-бе-бе! — собравшийся продемонстрировать свою ловкость, Слава высунул язык и побежал спиной вперёд, но тут же упал. Впрочем, никто за ним всё равно не бежал. — Кто угадал? — потребовал разгадку Тео. — Никто. Ничего там не случилось. Мы просто сходили и вернулись. Было скучно и много комаров, — фыркнула Светлана. — А мне бабушка не разрешает тут есть землянику, — сказал Тео, потому что никаких историй с саспенсом у него не нашлось. — А ты не спрашивай у неё, — опять вмешался Слава. — Приди один и ешь! Но там внутри мертвецы! — он расхохотался, как будто такой состав ягод был чем-то невероятно смешным. Да-а-а-а, этот мальчик был очень странным. На всякий случай, если вдруг Теодор проникся словами странного Славы, Светка твёрдо сказала: — Тео! Не ешь тут ничего! — Да знаю я! — А я ел бутерброды, — признался Димка, но быстро добавил: — Мы их с собой приносили! — Ладно уж, — милостиво сказала Светлана. — Эй, долго нам ещё? — вопрос был каким-то риторическим: Верхнеклимовское кладбище имело вполне компактные размеры и всё равно бы скоро закончилось, но ещё до этого предводитель процессии сказал: — Тут. Они стояли у покосившейся деревянной ограды, за которой явно давным-давно не было ни одной живой души. Виновника события осторожно опустили на прошлогоднюю, по большей части, траву. — Наверное, тут можно, — уже менее уверенно сказал Теодор и воткнул лопатку в землю. Ну… почти воткнул — этому сильно мешали корни. Он надавил на наступ ногой в сапоге (бабушка строго-настрого запретила идти в ботинках) — полотно чуть-чуть утопилось. Тогда он прыгнул уже двумя ногами, словно это была и не лопата вовсе, а прыгунок, и это действие повлекло за собой опасное накренение назад. Тео успел спрыгнуть и с удовлетворением посмотрел на извлечённый ком глинистой земли. — Почти готово! — радостно сказал он. — Вовсе нет, — возразил Голованов. — А чё — давайте бросим его туда и прихлопнем — он сплющится! — подал гениальную идею Славка. — Иди отсюда, — нахмурилась Светка и сделала предупреждающий шаг в его сторону. Он засмеялся и отбежал, потом что-то заметил неподалёку и ринулся туда. — Портит нам всё, — проворчала Светлана. Хотя все были на таком мероприятии первый раз, они не могли не согласиться, что втроём всё прошло бы на более высоком уровне. — Кому-кому, только одному! — голосом профессионала от рекламы сказал Тео. — Кто хочет копать? — Ты, — Светка отвернулась, чтобы дополнительно продемонстрировать степень своего нежелания прикасаться к лопате. — Я могу, — вызвался вдруг Димка. И так вдвоём, изрядно устав, они выкопали едва-едва подходящую по размерам ямку и положили туда завёрнутого в ветхий саван крота. — Ну, вот и всё, пошлите отсюда, — сказала Светка, когда все сделали вид, что под комьями земли не видно ткани. — А сказать? — возмутился Тео. — Давай, только быстро. — А то нас тут закроют, — добавил снова припёршийся Славка. Все посмотрели на невысокий забор, в котором местами имелись дыры размером гораздо больше шестилетнего ребёнка, и только покачали головой — всё-таки пугалки должны быть страшными, а не дурацкими. — Крот… — начал Тео и вдруг понял, что не знает, что добавить. Он посмотрел вверх — там покачивались верхушки елей, но так и не было ответа на вопрос, что говорить в таких случаях. Покрутив пуговицу на куртке и зачем-то надев капюшон, он, наконец, сказал: — Возможно, тебя съел Тишка. Или даже Белка. Иначе, почему она с нами не пошла? Хотя у неё такие зубы, мы бы заметили на тебе. Или тебе просто было сто лет. Во-о-от… Теперь ты не валяешься на гряде. Ну, мы пошли. Пока. Светка напоследок бросила на почти холмик подснежники и с чувством выполненного долга они почему-то не пошли, а побежали обратно. Дома бабушка сделал заманчивое предложение: помогать ей доставать из подполья картошку и раскладывать её для прорастания. — Ну, ба-а-а-а-а! Я устал! — в доказательство Тео в изнеможении упал на пол, где по случаю миграции картошки даже половиков не было. — В самосвале своём можешь возить, — предложила коварная Елизавета Павловна. — У меня же нет самосвала. — Ну, зелёный-то? — Бабушка, но это же грузовик! Бортовой, — закатил глаза внук с таким видом, как будто сам не запомнил это только с пятого Димкиного напоминания. — Хорошо, пусть грузовик будет. За сколько свезёшь мне столько картошки, чтобы под кровать наложить и по бокам от комода? Часа два тебе, наверное, понадобится? — Что-о-о-о-о? Да я за пять минут всё сделаю! — Тео вскочил и бросился за своей машиной.8. Принц Теодор, который точно не Золушка, и антитрудовые аргументы его высочества
3 июня 2024 г. в 21:51
Тео ворчал. Вы бы тоже ворчали, если бы вам пришлось заниматься непосильным трудом, который давно уже был запрещён для несовершеннолетних во всех странах! Кроме Верхней Климовки. Она была совершенно особым государством, в котором позволяли эксплуатировать детей.
— Я им что, трубочист? — задал он вопрос коту. Кот в абсолютном блаженстве извивался в маленькой кучке золы, которую кто-то просыпал мимо ведра. За такие привычки Елизавета Павловна часто обвиняла Тишку в том, что он свинья, которая только прикидывается, будто она из семейства кошачьих.
— Что ты там бормочешь? — спросила из-за угла печки бабушка.
— Тебе показалось, — Тео снова сунул металлический совок в жерло. Совершенно остывшее. Но всё равно жерло. Он, между прочим, очень гордился, что такое слово знает, и почти выговаривает в нём третью букву.
— Чтобы быть трубочистом, надо в трубу залезть. Хочешь попробовать?
— В другой раз. Я всё!
— Подмети там, что просыпалось.
— Ну ба-а-а-а-а! Я устал. И Тишка и так всё на себя собрал!
— Подмети-подмети. А кота и золу на улицу выбрось.
Вот что было этому противопоставить? Теодор, вздыхая, поплёлся в угол за своим веником. Да, у него были уменьшенные варианты разных орудий труда, что подчёркивало, что он больше никогда не сможет использовать свои невзрослые пропорции как антитрудовой аргумент.
Подметание привело к песне. И танцу. Потому что песня без танца — ноты на ветер. Правда, скоро Теодор осознал, что низкорослый веник не для каждого хореографического элемента подойдёт, и взял его старшего собрата.
— Это что там, оперетта? — поинтересовалась Елизавета Павловна.
— Нет, кар…ррретта, — фонетическое усилие стоило стольких трудов, что Тео захотел начать в изнеможении обмахиваться веером.
— При чём тут карета?
— Чтобы на бал ехать. Ну ба! Смотри, зола, — он слегка пнул ведро. — И злая… ой, строгая взрослая женщина. И я. Что вместе получается?
— Мало что, пока я десять раз не напомню?
— Неправильно! Получается сказка про Золушку! — от такой вопиющей недогадливости внук строгой взрослой женщины закатил глаза.
— С каких это пор ты Золушка? Ты же хотел стать космонавтом. Или певцом.
— Ха-ха-ха, конечно, я не Золушка! Вот умора!
— А кто? — с хорошо скрываемым облегчением уточнила Елизавета Павловна.
— Принц Теодор, наверное. Мне надо подумать. Хотя… там в сказке про принца очень мало, и он неинтересный какой-то. Я буду сыном лесника, у которого феи-крёстные, — не очень уверенно, в глубокой задумчивости, только-только начиная примерять эту роль, предположил Тео.
— Не самая невероятная теория твоего происхождения, — кивнула бабушка.
— Да ведь? — Теодор посчитал эту реплику одобрительной и, уже весело схватив ведро, побежал за дом.
По плану он должен был высыпать содержимое ведра на гряду, казавшуюся бесконечной и замершую в ожидании картошки, и тут же забежать обратно, но в поле его зрения попал червяк…
Червяк был выдающийся: огромный, длиннее ладони Теодора, блестящий и очень энергичный — практически мини-змея! Присев на корточки, Тео поднял его за (предположительно) головную часть, не дав ускользнуть в недра земли, и принялся восторженно разглядывать, попутно сообщая этому беспозвоночному о его великолепии. По своему богатому опыту коммуникации с разными живыми объектами, держатель червяка знал, что это существо подходит для беседы хуже всего — в игнорировании вопросов он обгонял даже божьих коровок и деда Федоса Антипова, но просто молчать, когда его переполняло восхищение, Теодор никак не мог. Зато всё это привлекло внимание Тишки, который тут же решил, что червяки — это вам игрушки и принялся отбирать у хозяина добычу — сначала лапой, а потом укусив (предположительно) хвостовую часть.
— Тишка! Ну что ты как курица! — возмутился Тео, выпустив своего собеседника из рук. Кот, день которого был богат на сравнение его с разными животными, стал походить на инопланетное существо с длинным языком — но недолго, потому что быстро соскочил с гряды на траву, где большую часть червячи выплюнул и ушёл куда-то с важным видом зверя, выполнившего свою работу. А курицы упоминались не случайно, потому что, будучи выпущенными на вольный выгул, эти стремительные и кровожадные существа съедали всё на своём пути — траву, насекомых, остатки человеческой еды (включая куриные кости! Теодор глазам своим не мог поверить, когда увидел это в первый раз, но курицы — и один петух — легко проигнорировали обвинения в каннибализме и продолжили трапезу), камни…
Кажется, из земли как раз показался довольно интересный, почти белый камень. Тео подобрал палку, подцепил его и вытащил… скелет!
— Ого! — это было так неожиданно и прекрасно, что Теодор чуть не выронил находку, которая покачивалась на палке, растопырив пять пальцев и склонив вбок клинообразный череп.
— Ты где запропастился? — крикнула выглянувшая из двери Елизавета Павловна и, увидев, что происходит, тут же потребовала: — Брось сейчас же! Зачем ты заразу всякую подбираешь?
— Ба, это утконос? — Тео опустил бренные останки на землю и осторожно потыкал их палкой.
— Откуда они тут?
— Из древних времён, — резонно сказал внук. — Помнишь мы нашли старую монету? Почему тут не может быть древнего утконоса?
— Потому что тут раньше не было Австралии.
— А мы с тобой поедем в Австралию? — как будто это логически вытекало из предыдущей реплики, спросил Тео.
— Да нам с тобой дай бог в Киров съездить матери позвонить хотя бы.
— Сначала Киров, потом Австралия. А потом… я пока не придумал.
— Ну разве что так.
— Пошли на кладбище.
— Это ещё зачем? — насторожилась бабушка, которая не всегда знала, чего ожидать, но на всякий случай всегда опасалась худшего.
— Похороним этого… как его?
— Это крот, — прояснила, наконец, ситуацию учительница далеко не биологии, тем не менее, методом исключения вычислившая, что за скелет мог оказаться в будущем рассаднике картофеля.
— Вот, крота. Где моя лопата?
— Никуда ты без шапки не пойдёшь!
— Ну, ба, жара же! — в доказательство внук указал палкой на яркое, но не сказать, что жаркое, солнце.
— Тогда панаму, — не очень уверенно сказала колеблющаяся между сезонами бабушка.
— Ты сама не знаешь, — хитро прищурился Тео.
— Знаю. Куртку с капюшоном, — решительно провозгласила Елизавета Павловна, ретировавшись в дом.