Время спустя.
Свободный город Наварион. Чертоги Знаний.
Чертоги Знаний – излюбленная обитель в Наварионе – встретила магов Конклава за половину семидневки до Совмещения. Идеальное место и столь же идеальное время для колдовства. В Чертогах Знаний хватало больших и просторных залов, в коих свободно поместились бы все тридцать пять отобранных Гаэлтиасом чародеев, а также колдовской круг – изощренное сплетение знаков и рун. Совмещение же... Чем ближе эллардские луны – Самайн и Белетайна – тем тоньше Грань – это знает каждый, хоть сколько-нибудь искушенный в чародействе! Провести ритуал сейчас казалось Гаэлтиасу лучшей из возможных затей. В конце концов, он намеревался надломить Грань. Так почему бы не сделать это тогда, когда она более всего уязвима? К тому же, все было почти готово. Он сам проверял.
Лично обхаживал выбранный для дела зал – самый большой в главной башне Чертогов. Наблюдал за тем, как чародеи рангом ниже чертят составленную им схему, намечают места, где должно стоять во время ритуала его участникам. Порой вносил правки, сам берясь за мел. За два часа до начала из подземных хранилищ Чертогов доставили фокусирующие кристаллы. Камни всех мыслимых форм и размеров украсили расчерченный на полу круг. Огни факелов и свет из узких оконцев у потолка плясали на их ребрах и гранях. Цветные искры гуляли по мрачному залу. Гаэлтиас ждал. Ждал, когда братья-чародеи займут отведенные места, когда соберутся с духом, когда все будет не просто готово, а идеально готово.
Момент настал.
Гаэлтиас облизнул сухие губы, обежал зал взглядом. Тридцать пять пар глаз смотрели на него в ответ: нетерпеливо, взволнованно, восхищенно и настороженно, но нет, не равнодушно. Равнодушных здесь не было. Гаэлтиас улыбнулся. Сперва украдкой, потом, заметив Эвелин, чуть шире. Она поддержала его. Не оставила! Решилась участвовать. Одно только это грело Гаэлтиаса изнутри, лишний раз уверяло в успехе. Он зашагал к выходу из зала. Тридцать пять пар глаз неотрывно смотрели в спину. Остановился у массивных черных дверей. Глубоко вдохнул и развернулся, встречая чужое внимание грудью.
Сердцем.
- Итак, - начал Гаэлтиас сухо и ровно, - каждый из вас знает зачем мы собрались в этом зале. Также все вы осведомлены о возможных рисках, - он снова облизнул губы. - Если есть здесь усомнившиеся, прошу – покиньте нас!
С этими словами Гаэлтиас отступил в сторону, приглашающим жестом указал на двери. Никто не шелохнулся. Все тридцать пять магов по-прежнему взирали на него. В груди радостно ухнуло, затеплилось. Гаэлтиас не ошибся ни разу и ни в ком.
- Превосходно! - выдохнул он, затем наклонил голову, означая поклон. - Я горд возможностью разделить с вами грядущий триумф, и клянусь, собственной рукой впишу ваши имена в Летописи Конклава!
Одобрительный шепот прошелся по залу. Шелест одежд вторил ему. Многие склонились в ответ. Загорелись решимостью. Особенно Эвелин.
“Она будет рядом, когда все случится”, - эйфория нахлынула неожиданно, и Гаэлтиас подумал в тот же миг:
“Видят боги, мы больше не станем таиться! Скажем... Покажем всем, а там... А там пускай говорят, что хотят!”
- Что ж, тогда я запечатываю выход, - сообщил Гаэлтиас, когда шепоты стихли.
Эльфа смутила легкая хрипотца в собственном голосе, однако не остановила и тем более не задержала ни на мгновение. Он снова повернулся к черным дверям, взялся за холодные латунные кольца, потянул на себя. Створки тронулись с тяжким древесным стоном и сомкнулись. Незримые колдовские токи прошлись по ним. Отрезали путь к отступлению. Старинная магия, пропитавшая Чертоги Знаний от подземных корней до верхушек башен, не пустит и не выпустит никого до зари.
- Гланброг! - занимая место в центре колдовского круга, позвал Гаэлтиас.
- Да, Верховный? - отозвался рослый беловолосый мужчина – Гланброг Лейфсон – Первый Чародей Исгрехейма. Он и еще девять магов, включая Эвелин, держались у стен, за пределами круга.
- Не вмешивайтесь, покуда не скажу. Ты и твоя группа на подхвате. Берегите силы, - быстро проговорил Гаэлтиас, - и смотрите в оба. Заметишь то, что не учую я – дозволяю ослушаться.
- Понял, - Гланброг, здоровенный как северный медведь, покорно кивнул. Положение Верховного мага Конклава на самом-то деле не давало Гаэлтиасу права приказывать иным Первым Чародеям, но они уважали его. Доверяли. Гланброг в том числе.
- Самуэль! - на этот раз Гаэлтиас обратился к “вплетенному” в круг магу: черноволосому, сероглазому, с благородными прямыми чертами и дважды сломанным носом. Он был из местных – наварионских – колдунов и хоть не причислялся к Первым, в чародействе весьма преуспел.
- Начинайте, - голос опять едва не подвел Гаэлтиаса.
Возбуждение, нервозность... Они нарастали. Заставляли пальцы дрожать, а кожу покрываться мурашками. Важность момента... Ее осознание так захватывало! Из последних сил эльф удерживался от того, чтобы расправить крылья: им тоже хотелось трепетать.
- Сосредоточьте усилия на кристаллах, через них ведите силу к центру круга, ослабьте Грань, - повелел Гаэлтиас, а после на выдохе добавил: - Удар я нанесу сам!
Утвердительный кивок, размашистый жест. Самуэль подал знак остальным. И начал. Впился резко и жадно в сквозящие как в нем самом, так и вокруг нити магии. Мгновение, и уже не только Самуэль терзал колдовские потоки. Воздух задрожал от усилия двух с лишним десятков магов. Гаэлтиасу больше не хотелось расправить крылья, скорее наоборот: прижать их к спине куда сильнее, чем прежде. Нестройный хор голосов выводил заклятье. Эльф знал каждое слово, угадывал наперед кто, что и когда скажет, в каком порядке и с какой интонацией.
“Странно, если бы было иначе! Это ведь ты составлял заклинание! Ты давал рекомендации!” - заметил внутренний голос. Едва не сорвал с губ нервный смешок. Гаэлтиас сдержался, прикрыл глаза: так он лучше чувствовал, что происходит на магическом плане.
Заполыхали изнутри фокусирующие кристаллы. Эльф ощущал их, как тугие узлы. “Вплетенные” же в круг чародеи казались свечами. Их огоньки манили к себе разрозненные сгустки силы, притягивали сочащиеся магией потоки. Один за другим... Свечи росли. Сияли все ярче. Гаэлтиас кожей чувствовал клубящуюся подле них мощь. Наконец от свечей к узлам-кристаллам пошла сила. Сначала по чуть-чуть, робкими токами, потом стремительными ручьями и реками. Пол под ногами Гаэлтиаса заходил ходуном. Эльфу так показалось сперва, потом он открыл глаза. Пол не двигался, не качался. Нет! Просто в средоточии круга расцвел бурный водоворот энергии.
Теперь Гаэлтиас не просто чувствовал колдовскую силу, но и видел ее собственными глазами – так много ее было! Начертанные на полу линии сияли потусторонним светом. Под высоким потолком клубился цветастый туман. Пахло как после долгой грозы.
“Отлично!” - внутренне ликовал эльф.
Вслух радоваться не спешил: боялся сбить колдующих – сосредоточение для них нынче было важно, как никогда. Не стоило отвлекаться и Гаэлтиасу. Он продолжал наблюдать за действиями других чародеев и за тем, как разрастается подле магический водоворот.
“Еще немного! Давайте же!” - Гаэлтиас напрягся. Вытянулся как струна, как хищник перед броском, но Грань... Она почти не откликалась на полыхающие в колдовском круге силы. Лишь слегка потрескивала в ответ.
“Нужно помочь! Направить!” - понял Гаэлтиас и взмахнул когтистой рукой.
Собственная колдовская сила выплеснулась из него, соскочила с кончиков пальцев, коснулась той, что кипела под ногами. Как дети комкают мокрый песок, лепят куличи и неуклюжие с виду замки, так и Гаэлтиас комкал магию. Пытался сжать ее в один плотный клубок. Зажгло ладони и само нутро. Эльф стиснул зубы. Все равно, что держать в кулаке маленькое солнце!
“Получается!” - Гаэлтиас судорожно выдохнул, оскалился. Прямо перед его носом проступила завеса. Тонкая, эфемерная и пульсирующая, точно оголенная плоть.
Грань.
Ее тихий звон затопил сознание. Хорошо. Раз звенит, значит поддается! Еще один судорожный вздох, и Гаэлтиас сильнее сжал пылающую в водовороте магию. Мышцы задрожали, откат напомнил о себе первыми всполохами боли и легкой усталостью.
“Ослабь хватку! Тебе еще открывать разлом!” - сам себя осадил эльф. Слишком увлекся, когда как следовало беречь силы. Опять...
“Проклятье! Как же жалок я стал после Раскола!” - рык клокотал в горле. - “И как же велик я был до него! С какой легкостью сокрушал Грань когда-то! Все еще вернется на круги своя – это только вопрос цены!”
Завеса перед глазами гнулась и искажалась, становилась все более явной и материальной. Теперь она походила не на эфемерную дымку, а на плотное серое покрывало. Полотнище... Скопившаяся рядом магия выдирала из него нить за нитью, срезала слои, покуда Грань не сдалась окончательно и не обнажила таящуюся за ней черноту. Непроглядную, густую и мертвую. Бездну без конца и края! Гаэлтиас смотрел в нее, едва дыша. Слишком завораживающе!
“Еще немного, и смогу нанести удар!” - понял эльф, а спустя мгновение дрогнул. Маленькие-точки огоньки зажглись по ту сторону Грани.
Звезды?
Нет, не звезды. Глаза! Десятки, сотни, тысячи! Предел – большой многоглазый зверь – таращился на него – на Гаэлтиаса. Недобрый холодок прошелся по спине, вздыбил волосы на загривке, заставил крылья нервно вздрогнуть.
“Я не боюсь тебя!” - оскалился эльф, мыслями обращаясь к ожившей бездне.
Глаза заморгали. Некоторые сощурились. Другие расширились, словно в недоумении. Треск и звон Грани сменился музыкой. Странной. Чудной. Какой-то... ненастоящей! Ни один инструмент не смог бы исторгнуть из чрева такой звук, потому что это был и не звук, а нечто... Нечто такое, чему Гаэлтиас не смог подобрать названия.
Грохот отвлек. Тяжелый ботинок с окованным металлом носком ударил по мраморному полу. Гаэлтиас оглянулся, хотя внутренне и не желал сводить глаз с бездны. Гланброг. Северянин почти вступил в круг, а вместе с ним и остальные колдуны-наблюдатели. Бледные, испуганные как... как малые дети!
- Стойте! - рявкнул Гаэлтиас. - Это всего лишь духи! Полезут – сам отгоню! - заявил он без тени сомнения, затем снова глянул за Грань.
Глаза... Духи... Они бездействовали. Бестолково наблюдали за потугами людишек с той стороны.
“Не посмеете!” - снова Гаэлтиас обратился к бездне и тем тварям, что населяли ее. Предчувствие скорого успеха охватило эльфа. Оставалось всего ничего, самая малость, и он просто ждал удобного момента для удара.
Новый громкий и резкий звук отвлек его. На этот раз не грохот, не удар обуви об камень, а крик. Надрывный. Шелест одежд, а вот теперь уже грохот. На пол упало тело – это Гаэлтиас понял еще до того, как увидел в чем дело. Опустошенный, иссушенный труп лежал на дальней границе круга. Первая жертва отката... В груди кольнуло. Гаэлтиас знал, как звали того мага. Это был Нил Кормак – подающий большие надежды колдун, начинающий мастер артефакторики.
“Не имеет значения!” - одернул эльфа здравый смысл.
“Он – необходимая жертва. Плата за грядущую победу!”
И еще один крик. Женский. Это погибла Катрин из Эталаса – чародейка-целительница, хорошенькая полуэльфийка со вздернутым носиком. Больше она не будет смеяться над его – Гаэлтиаса – шутками.
- В круг! Быстро! - Гаэлтиас снова оглянулся на Гланброга.
Северный медведь лишь коротко кивнул, перешел намеченную мелом границу, стал частью заклятья, а вместе с ним и Эвелин. Болезненное тревожное чувство стиснуло сердце. Гаэлтиас прикусил губу. Боль усмирила эмоции, а железистый привкус на языке распалил прежний азарт. Грань едва держалась. Призванная Конклавом магия уже настолько обтесала ее, что проступили трещины-шрамы. Совсем крохотные, но хватило бы и этого...
“Пора!” - Гаэлтиас глубоко вдохнул, замахнулся. Всю свою внутреннюю силу, ярость и волю собрал воедино для этого решающего удара, затем опустил руку. Всадил когти в ослабевшую преграду.
Треск.
Надсадный звон.
Руку пронзило ледяным острием. От кончиков пальцев до самого плеча. Своего торжествующего рева Гаэлтиас не услышал. Ему будто заложило уши. Не почувствовал он и боли. В мышцах. В связках. В костях. Просто рухнул на пол, расшибая колени об нагретый магией мрамор, и воззрился на разверзшийся черный разлом. По его краям бегали мутные проблески.
- Получилось!.. - одними только губами прошептал Гаэлтиас. Дрожь пробила тело: какое-то ватное, совсем опустошенное и безвольное.
“Постой! Я должен войти в разлом... укрепить!..” - мысли в панике забились об череп.
В глазах зарябило. Дыхание стало таким громким, что пробилось сквозь вату в ушах. Гаэлтиас накренился, завалился набок и, подломив крыло, окончательно свалился на пол.
Оскаленная морда высунулась из-за Грани.
***
Едкий запах страха вырвал Гаэлтиаса из забытья. Эльф открыл глаза. Безумие магических всполохов едва не ослепило его, едва не отправило обратно в блаженную тьму! Что-то происходило, что-то кипело вокруг. Ошарашенный, а от того заторможенный разум никак не мог уцепить суть – понять что же не так! Лишь чужой страх ощущался Гаэлтиасом остро, и страх этот не будил в нем прежнего азарта.
- Прочь! Пошел прочь! - срывался высокий женский голос где-то над головой. Такой знакомый, такой... родной!..
Гаэлтиас скрипнул зубами, приподнял голову и тут же рухнул обратно. Спина и шея едва гнулись. У левого крыла пульсировала боль. От нее затуманился и без того неясный взгляд. И все же Гаэлтиас уловил знакомый силуэт прямо над собой. Эвелин. Она возвышалась над его распростертым телом. Яростная и грозная... Как кошка, защищающая котят! Магия трещала на ее ладонях. Магия же клубилась вокруг Эвелин и чудовищной прорехи перед ней.
Разлом.
Он разросся и обильно кровоточил дикой необузданной силой, становился все больше и больше с каждым мгновеньем. Не из-за льющейся повсюду магии и не из-за Эвелин, нет. Просто...
Тварь... Чудище... Нечто!
Нечто упорно лезло из бреши между мирами. Силилось протиснуть себя сквозь прореху. Уже показалась огромная беспрестанно меняющаяся голова, а вместе с ней мощная шея и длинная такая же меняющаяся лапа. Сначала она казалась черной, с лоснящейся мягкой шкурой и острыми когтями-крюками, потом обернулась мохнатой ножкой паука, а после заросла круглой рыбьей чешуей...
Демон.
Не безобидный дух – оживший кусочек Предела. Не демоненок – ничтожная пародия на дурной сон, а демон. Настоящий демон! Такие не водятся у Грани. Они приходят из глубин. Нечасто. Совсем редко даже. Их влечет пища: магия, кровь и переполненные страстями души. Последние особенно. Какие-то демоны любят жрать гнев, другие отчаяние, третьи тщеславие – порывы гордости и алчности. Чувства для них все равно что деликатес! И когда такой деликатес воняет слишком сильно, тварям из глубин сложно устоять.
Гаэлтиас смотрел на демона, на россыпи жутко светящихся глаз, и думал (пытался думать), что именно привлекло его.
- Уходи! - кричала милая Эвелин, нанося удар за ударом.
Тварь не сопротивлялась, лишь ворчала и все усерднее ворочалась в разломе. Атаки колдуньи не причиняли ей вреда. Рядом послышались еще голоса. Громкие и напуганные, не такие твердые как у Эвы. Гаэлтиас заворочал головой, зацепил взглядом еще четверых из группы Гланброга: они тоже сражались. Осыпали демона вспышками магии, пытались сдержать разлом, а тот все ширился и ширился, когда как силы чародеев таяли прямо на глазах...
“Приди в себя! Бейся, как бьются другие!” - внутренний голос подстегнул точно плетью.
Гаэлтиас взревел, ринулся вверх в попытке подняться. Сел. Зал качался и кружился. Трупы. Всюду трупы! Сухие обгорелые мумии… Из живых только он, Эви и четыре чародея из группы Гланброга. Осознание этого ошеломило не меньше, чем пробуждение посреди битвы с демоном.
“Сделай что-нибудь! Скорее!” - неистовствовал рассудок.
Гаэлтиас лишь бестолково взирал на разлом и тварь, тянущуюся из него. Показались плечи и мощная грудная клетка, украшенная костистым наростом. Миг, и нарост пропал, обернулся оскаленной пастью. Демон все еще менялся.
“Нужно закрыть разлом”, - очевидное решение свербило в гудящей голове.
“Магия! Только магия сможет его срастить!»
Гаэлтиас озадаченно нахмурился. Колдовской круг распался. Вызванные с его помощью энергии носились по залу бесконтрольно. Еще некоторое их количество тлело в мертвых телах и сколько-то просачивалось из самого Предела. Этого хватит. Нужно только найти что-то в себе – заплатить за заклинание: немного жизненной силы, чтобы перекрыть откат.
Гаэлтиас закрыл глаза. Отрезал себя от творящегося безумия. Подавил боль и немощь в истощенном теле. Предел, демоны, откат… Никто его не одолеет! Он – Верховный маг Конклава, Первый Чародей, растивший свое могущество тысячелетиями – хоть крупника силы найдется в нем и сейчас! Искорка. Хватило бы и ее!
“Нашел!” - Гаэлтиас потянул горячий виток магии от собственного неровно забившегося сердца к кончикам пальцев. Нараспев потянул колдовские слова.
Действо не осталось незамеченным. Демон взревел. Забился в злобе об края разрыва. Грань звенела пронзительно и звонко, почти вопила. Совсем рядом вскрикнула Эвелин. Ее голос пробился сквозь иные звуки, но слов Гаэлтиас не разобрал. Зато он ощутил приток силы.
Эви… Его милая Эви! Это она без сомнений и размышлений пожертвовала ему свою магию. И другие. Четыре выживших. Они по-прежнему верили своему Верховному. Их сила тоже потянулась к Гаэлтиасу. Вспыхнул разорванный и искаженный круг, завихрились новые энергии в нем – это эльф ощутил нутром.
- Вон! - едва закончив заклинание, оскалился Гаэлтиас и распахнул глаза. Жест – властный взмах руки – направил поток чар на разлом и бестию, забившуюся в нем.
Грянул взрыв.
***
На этот раз из тьмы его вытянула тишина. Глухая. Тяжелая и неестественная. Такой не бывает в месте, полном людей. Гаэлтиас глубоко вдохнул. Грудь саднило. Мышцы занемели. Чувство опустошенности и внезапный холод сковали эльфа. И все же он принюхался, попробовал воздух на вкус. Странные запахи. Не менее странные ощущения. Ни живых, ни мертвых Гаэлтиас не чуял. Магию он тоже не чуял. Почти. Что-то все-таки еще оставалось. Что-то чуждое и неестественное этому миру.
“Разлом?!” - Гаэлтиас распахнул глаза, вскочил.
Его тело отозвалось на резкое движение острой и долгой болью. Все помутилось. Пошло цветными пятнами и кругами. Эльфа качнуло. Снова потянуло в сторону. Он попытался выровнять положение тела хаотичными взмахами крыльев, но получил лишь еще одну порцию боли. Поврежденное при прошлом падении крыло не слушалось. Пришлось подставить руку, упереться ладонью в пол, чтобы не свалиться окончательно. Запястье приняло на себя вес измученного тела. Гаэлтиас ожидал услышать хруст ломаемой кости, но...
Другой звук – более громкий, неожиданный и пугающий! – захватил его.
Звон Грани.
И крик.
- Гай! Помоги мне, Гай!
Эви...
Гаэлтиас тихо рыкнул: уже не зло, скорее обреченно. И новым рывком потянулся вверх. Нужно встать на ноги, нужно идти... и сфокусировать взгляд. Что-то с разломом... в разломе! Гаэлтиас едва стоял. Раненое крыло сбивало с толку. Эльф не чувствовал собственного тела, не понимал, как держать себя, чтобы не крениться в сторону. Ноги едва двигались. Каждый шаг жрал все больше. Зато прояснилось зрение. Гаэлтиас видел впереди разлом. Совсем маленький и слабый, почти затянувшийся.
- Гай! Гай, помоги! - голос Эвелин дрожал, почти срывался.
- Я иду, Эви!.. - одними лишь губами бормотал Гаэлтиас. Сердце в груди било слабо. Кровь почти застыла в жилах, а по спине и лицу катился холодный пот.
Немощь... Ничтожная немощь! Эльф давил ее в себе. Пока не упал в изнеможении, нужно бороться! К тому же, Эви... Его Эви в опасности! Эта мысль жгла изнутри. Придавала сил, хоть и все резервы уже были истощены. Всего несколько шагов до разлома и...
Рука.
Из бреши в Грани показалась рука!
Женская.
“Эвелин!” - Гаэлтиас едва не сорвался на бег. Вытянул руку, хватаясь за тонкие белые пальцы.
- Я... Я рядом, Эви! - лихорадочно шептал он.
Взгляд.
Злобный и торжествующий взгляд множества глаз. Гаэлтиаса будто прошибло молнией. Жуткая догадка настигла его.
Это была не Эвелин...
Гаэлтиас разжал пальцы. Отшатнулся. Его собственный взгляд зацепил пол и стены зала. Гарь. Кругом гарь, хоть запаха горелого и не чувствовалось. Черные силуэты людей. Везде. Повсюду! Их тридцать пять. Наверняка тридцать пять!
“И Эви среди них”, - обреченно подумал Гаэлтиас.
Он медлил у трещинки разлома. Не мог отвести взгляда от черного силуэта под ногами. Женского. Тонкого. Что случилось? Что произошло? В чем ошибка? Гаэлтиас не понимал. Восемь тысяч лет он наращивал свое могущество, постигал магию, изучал, но все равно не понимал. Как дитя: столь же беспомощное, сколь и бестолковое!
Попался! - разум наполнили шепоты и шепотки. Зловещие нечеловеческие голоса.
Ты наш! - говорили они.
Рука из разлома потянулась навстречу. Обернулась чудовищной лапой и сжалась на предплечье. Ледяные когти пропороли рукав, вошли в плоть. Гаэлтиас лишь слабо выдохнул, поморщился. Эта боль ничего не значила рядом с той, что расцветала внутри. Огненный клубок под сердцем бился и трепетал, пока лапа тянула Гаэлтиаса к себе в разлом. Сверкнули сотни глаз. Обнажились длинные острые зубы. Тварь перестала меняться, но лишь для того, чтобы пожрать его. Гаэлтиас не сопротивлялся, равнодушно взирая на разлом.
“Демон вырвется…” - мрачно подумал эльф. Холодные течения Предела уже обхватили его кисть. Сила того – чужого – мира пульсировала.
“И разлом снова станет большим…” - предплечье почти наполовину погрузилось в густую черноту. Воспоминания о давней катастрофе – о Расколе – выплывали из памяти. И Эвелин. Тот день, когда он показал ей Раскол.
“Эви!” - локоть почти коснулся кромки Грани, но Гаэлтиас наконец воспротивился.
Он должен закрыть разлом. Ради Эвелин. Ради всех тридцати пяти магов, что сегодня отдали свои жизни. Рык вновь забился в горле. Гаэлтиас дернулся. Сил не хватало.
“Нет, их смерти не будут в пустую!” - ярость распалялась все пуще, но магия... За нее нечем было платить! Если только...
“Забери хоть руку, хоть всего меня, только закрой его!” - Гаэлтиас повел пальцами – там в Пределе. Зацепил чужеродную энергию. Второй рукой он неуклюже вычертил в воздухе знак.
Удар сердца. Еще один. И еще.
Магия молчала, пока не охватила его целиком.
***
Холодный остывший пол. Судороги. Гаэлтиас снова лежал без сил. Ему оставили жизнь, оставили руку. Разлом затянулся, будто и не было этой гнойной кровоточащей бреши! Плата... Она оказалась куда выше! Гаэлтиас понял это с запозданием. Черная корка на кисти и предплечье. Негнущиеся изуродованные пальцы. Постоянная телесная боль. Она его не оставит – Гаэлтиас чуял. Его ждет медленный откат. И непрекращающаяся душевная боль, потому что рука – это напоминание. Потому что тридцать пять веривших в него магов погибли. Потому что впереди тысячелетия без Эвелин – единственной души, полюбившейся ему больше чародейства!
И потому что демон пришел за ним.
“Вопрос цены…” - сквозь слезы Гаэлтиас смотрел на собственную искалеченную руку.
“Так вот сколько стоит моя гордыня?”
