Вопрос цены

3.2.34 г. века Смут. Каэредин. Горные леса. Холодный ток растекался по телу. Бил в кровь, пульсировал. Гаэлтиас Аст`Рэй – Первый Чародей Фиролана и Верховный маг Конклава – улыбнулся. Пустой пузырек из-под снадобья он спрятал в поясную сумку. Отвар из звездолиста начал действовать. Он будил магию, вытягивал ее из внутренних закромов тела прямо к кончикам пальцев. Впрочем, этого было недостаточно. Нужно подождать. Минуту, две, пять. Когда снадобье войдет в полную силу, тогда... тогда можно идти в бой! “Надеюсь, они не станут просить пощады,” - холодно подумал чародей. Взгляд его остановился на поселении внизу. Несколько домишек, частокол, сараи и загон с парой тоскливо-серых лошадей. Отступники обжились неплохо. Почти восемь лет они скрывались по лесам, не выдавая себя. В такой глухомани их бы и не нашли, если бы не фатальная случайность – одна-единственная и достаточно сильная вспышка магии. Она привлекла ищеек – чародеев с особым чутьем на чужую силу. Ищейки привели хозяина. Как Верховный маг, Гаэлтиас не мог закрыть на это глаза. Не мог пощадить тех, кто предал древнейшие правила колдовства – отрекся от главенства Конклава. Впрочем, он и не желал. - Твои люди готовы, Ридель? - тихо осведомился Гаэлтиас у сурового мужчины в латном нагруднике. - Готовы, господин Первый Чародей! - отозвался тот. Голос прозвучал жестко. - Ждут вашего приказа, - добавил Бруно Ридель мгновение спустя. Будто подтверждая его слова, рыцари в пестрых сюрко зашевелились, потянули руки к мечам и боевым молотам. Явно предвкушали побоище – возможность показать себя и свою удаль. Каэрединский король прислал лишь десять бойцов, но лучших. К тому же, яростных и покорных, как вышколенные псы. Они станут достойной поддержкой в бою. - Скоро начнем, - коротко бросил Гаэлтиас. Магия разрасталась в нем, почти искрила на руках – снадобье набрало силу. Остались последние приготовления. Первый Чародей сосредоточился, направил рассудок к братьям-магам. Те корпели над заклятием – подтачивали колдовскую защиту поселения. Отступники приложили немало усилий, чтобы оградить свое жилище не только простым частоколом, но и невидимым барьером. Чары... Они оплетали массивные бревна! До сего момента. Теперь Гаэлтиас ощущал бреши в магической защите поселения. Прикажи, и мы сокрушим их! - грохотало многоголосье чужих умов. Готовы ли? Нельзя тратить слишком много сил! - Гаэлтиас позволил осторожности просочиться в телепатическую беседу. Нам хватит сил! Дай приказ, Верховный! - один голос – женский, звонкий, горделивый – отделился от общего хора. Заслышав его, Гаэлтиас усмехнулся. Невольно облизнул тонкие сухие губы. Хорошо, - отозвался Первый Чародей. - Задай им жару, Эва! Задорный смех эхом прокатился по разуму. Сплелся с магией, скользнул в тело, вибрацией прошелся по костям и стих, оставив после себя некую взбудораженность, лихое веселье. Раздался громкий треск: будто кто-то порвал плотную ткань. Гаэлтиас вернулся к реальности: к густому каэрединскому лесу и селению неподалеку. Защитные чары, окружавшие частокол, проявились. Дали увидеть себя. Тонкий лазурный купол раскинулся над домами, зацепил верхушки деревьев и... Трещины прокатились по его сверкающей глади! Сначала маленькие, едва заметные с такого расстояния, потом все более и более отчетливые. Они росли, будто невидимые пальцы ухватились за края и тянули в стороны. Посыпались искры: белые и ядовито-голубые, а после купол рухнул. Стал цветной дымкой, развеялся в предутренней мгле. На мгновение округу охватила тишина. Глухая, неподвижная. Даже шелест древесных крон не смел ее нарушить. Первым сквозь плотную тишину пробился крик. Он пришел со стороны поселения и пробудил в Гаэлтиасе нечто древнее и хищное, но все еще присущее эльфам – инстинкт охотника. Первый Чародей даже приоткрыл рот, пробуя воздух на вкус. Пытался уловить запах страха, лихорадочное тревожное чувство, источаемое загнанной жертвой, но высвобожденная магия лишь кольнула язык и вернула рассудку трезвость. Набрав в грудь побольше воздуха, Гаэлтиас скомандовал: - Вперед! Раздавим их! - на последних словах чистый и благозвучный голос эльфа перешел в гортанный рык. Гаэлтиас первым же бросился в атаку. Он был не из числа тех магов, что отсиживаются в тылах, пока другие воюют на передовой. За спиной заскрежетала сталь. Тяжелое бряцание доспехов раздалось следом. Гаэлтиас расправил легкие крылья, перескочил (почти перелетел!) через поваленное дерево, прямо на бегу выхватывая из ножен изящный клинок. Взгрел и без того распалившуюся внутреннюю магию. Оплел ею тело подобием доспеха: невесомого и незримого как тот купол, что прежде защищал селение. Хлестких ударов веток по бокам и ногам Гаэлтиас больше не чувствовал, зато он в полной мере ощутил всплеск чужого колдовства. Только-только сотворенный доспех откликнулся на него, обдал кожу неестественным жаром. Всплеск – густой клок магии – пронесся сбоку и с треском своротил частокол. Вывернутые из земли бревна разлетелись в стороны, точно захваченные ветром прутья. Гаэлтиас слегка замедлил бег – не хотел попасть под случайный удар. Коротко оглянулся: каэрединские рыцари почти спустились с холма. За ними с размеренной осторожностью следовали маги. “Быстрее!” - кипело – почти полыхало! – в мозгу. Гаэтиас сдержался – отбросил прочь нетерпеливый порыв. Выждал, только затем бросился к пролому. Мгновение, и вот он наконец в селении. Отступники высыпали из домов. Не все. Если верить ищейкам, в этом гадюшнике обитало не меньше двух десятков. Сейчас же Гаэлтиас видел лишь шестерых: заспанных и ошеломленных. Все они таращились на брешь в частоколе. И на Гаэлтиаса. Лица двоих вытянулись в удивлении. Один одурело заморгал. Другой приоткрыл рот. Еще двое – мужчина и женщина средних лет – вскинулись. Последняя жестом указала на Гаэлтиаса и забормотала что-то под нос. Эльф знал, что именно. Его колдовская броня загудела. - Бей еретиков! - с грозным ревом Бруно Ридель ворвался в селение. За ним, гремя доспехами, ввалились рыцари. Церемониться они не стали – налетели на ошеломленных отступников, как волна на прибрежные скалы. Гаэлтиас только в сторону отскочить успел, давая путь. Гудение магического панциря стихло. Пронзительный женский визг ударил по ушам. Гаэлтиас скривился: он ведь и сам мог прищучить нахалку! Мелькнуло что-то неподалеку – в дверном проеме ближайшего дома. Тихо рыкнув, эльф повернулся. Совсем еще молодой парень замер у порога. Страх исказил бледное лицо. Заметив Гаэлтиаса, юноша попятился – попытался скрыться в доме. Усилие воли, и эльф выбросил вперед частичку своего магического доспеха. Она ледяным потоком прошлась по пальцам и ускользнула к парню. Тот завопил. Не было ни ярких вспышек, ни молний, ни огненных шаров. Просто ноги юнца подкосились, и он с грохотом рухнул на крыльцо. Голова безвольно дернулась. Лоб шарахнулся об порожек. Своим брошенным будто невзначай заклятием Гаэлтиас смял парнишке все внутренности и перебил кости. “Так просто…” - разочарованно подумал эльф и, перешагнув через распростертый труп, заглянул в дом. Ничего интересного, только разворошенные постели, да всякий бытовой хлам. Ни книг, ни бумаг, ни других отступников, коих следовало истребить. “Я бы мог сделать все один... Пожечь это гнездо... уничтожить лишь взмахом руки!” - крутилось в уме. Хищное нечто в душе Гаэлтиаса исходилось яростным воем, со всей возможной страстью просило освободить ту магию, что броней прикипела к коже и все еще стыла в крови. Оно требовало разнести селение в труху, но... Неразумно! Слишком много усилий! Как и всякий чародей, Гаэлтиас знал, что колдовство требует платы. Чем сильнее и разрушительное оно, тем дороже стоит. К тому же, дельце с ренегатами требовало особой деликатности. Гаэлтиас покинул дом. Бойня продолжалась. Рыцари теснили отступников, врывались в дома, выволакивали наружу тех, кто силился спрятаться и затаиться. Немногие живые враги пытались сопротивляться, но там, где бесполезным оказывался рыцарский меч, свое брали чары. Верные Конклаву маги уже вторглись в селение. Здешние отступники едва ли могли противостоять их мастерству. Только в одном месте – у дальнего дома – кипело нечто, похожее на равный поединок. Высокая женщина южных кровей сошлась в бою с крепким плечистым мужчиной. Сила кипела и искрила вокруг них. Звенели едва видимые колдовские барьеры. Женщина шипела, встряхивая черной гривой. Мужчина... Отступник сопел, отбивая короткие быстрые атаки противницы. В определенный момент ему даже удалось пеРэйти в контратаку! Недолго думая, Гаэлтиас бросился на помощь. Прямо на ходу он сплетал заклятие, призванное ослабить защиту чересчур живучего ренегата, но... В противостоянии наступил перелом. Отступник зарычал и тут же осел наземь. Гаэлтиас не сразу понял, что случилось, а когда понял, усмехнулся. Наверняка обидно погибать вот так вот, от собственных же чар! Сначала ты целишь врагу в горло, а потом он перехватывает орудие и вонзает его тебе же в глаз. Жестокая нелепость! Женщина – Эва – повела пальцами, сжала кулак. Послышался хруст шейных позвонков, потом украденное заклятие рассеялось. Свои чары Гаэлтиас тоже развеял. Достойная победа, пускай и не его! Сердце с особым усердием стукнуло в груди, заставило возбужденно трепыхнуть крыльями. Эва оглянулась. Заметила Гаэлтиаса. Сначала подозрительно сощурилась, потом, признав, вяло улыбнулась. Движением руки она оборвала поток крови, сочащийся из носа. В груди у Гаэлтиаса снова защемило. Похоже поединок дался Эве нелегко. - В порядке? - коротко осведомился Гаэлтиас. Рык все еще клокотал в его глотке, но волнение... Нежные и мягкие нотки пробились сквозь него! Эва лишь отмахнулась, кивком указала на дом. - Там еще один! - сказала она. Голос Эвы дрожал. Дрожало и тело. Гаэлтиас поморщился: он знал, что чувствует подруга. Откат – ломоту и опустошенность, оставленную вырвавшейся на волю магией. Подавив беспокойство, эльф коротко кивнул и ринулся вверх по ступеням, в темное нутро здания. Эва двинулась следом: не так легко и стремительно, но все же спешно. Приятное чувство надежности, почти неуязвимости одурманило Гаэлтиаса. На миг. На один только миг, потом к нему вернулось привычное спокойствие. Холодным настороженным взглядом Гаэлтиас обвел помещение. Явно нежилое. Ни намека на постель! Столы завалены кипами пергаментов, потрепанными гусиными перьями, ингредиентами для чар и эликсиров. Все это же хрустело под ногами. Лаборатория. Это была лаборатория, а вместе с тем и архив, может своего рода библиотека. На стенах хватало грубо слаженных полок с толстыми блоками книг. В дальней части помещения возился мальчишка. Младше того, что убил Гаэлтиас несколько минут назад. Совсем сопляк еще! Он шарил по столу, сгребал какие-то бумаги и шумно дышал. Видимо услышав их с Эвой шаги, мальчик подпрыгнул, обернулся, спиной вжался в стол. Гаэлтиас опустил меч. Демонстративно убрал его в ножны. Улыбнулся. Настолько доброжелательно, насколько мог. Потом протянул к мальчику руку. - Отдай! - повелел эльф на Общем языке. Мальчик замялся, потом решительно мотнул головой. “Нет!” – говорил он всем своим видом. Гаэлтиас разочарованно цокнул. “Что ж, я все равно не могу тебя пощадить!” - подумал он и, сосредоточившись, зажмурился. Колдовская броня снова отделилась от кожи, скомкалась, подобралась, как кот перед прыжком, затем схлынула на мальчишку. Он погиб быстро. Практически мгновенно. Магия просто выдавила из него жизнь, высушила кровь, оставив после себя маленькую сухонькую мумию. Гаэлтиас пошатнулся, но устоял. Будоражащая прохлада силы ушла, сменилась усталостью и легкой тянущей болью в мышцах. Последнее заклятие оказалось очень... резким. И, пожалуй, излишне затратным! Эльф склонился над мумией. Перед глазами заплясали цветные огоньки. Лишь после секундного промедления он вытянул из ломких пальцев отступника пергамент. Распрямился, прижал крылья к спине и вчитался в неровные строчки на помятом листе. Довольная улыбка тронула губы. Гаэлтиас поднял взгляд на сопровождающую его Эву. - То, что нужно! - радостно выдохнул эльф.

***

Гулкое эхо расходилось по коридорам Орлиного замка. Пыльные гобелены лишь едва заглушали его. Эвелин Катель – Первая Чародейка Гвинтры и верная сторонница Конклава – чувствовала себя неуютно. Беспокойно. Пустынный замок каэрединского короля отвращал ее. Отвращало и вынужденное бездействие. Покончив с отступниками полторы семидневки назад, отряд Конклава готовился к возвращению в Наварион. Однако перед тем как пуститься в дальний путь через горы, Гаэлтиас Аст`Рэй – предводитель не только этой группы магов, но и всего Конклава – решил отдохнуть в гостях у местного короля. Тот в свою очередь проявил любезность, приютив чародеев. Шел второй день в Орлином замке. Оставалось еще три, а гостить Эвелин уже порядком надоело. Короткая аудиенция с каэрединским государем, долгая и скучная беседа со здешним Первым Чародеем – обязательные дела закончились быстро, оставалось лишь одно: наблюдения. Все такие же скучные, что и жизнь в Каэредине! Не происходило ровным счетом ничего. Немногочисленные придворные не плели интриги, король не похаживал на сторону, плодя бастардов, маги не помышляли о запретных знаниях и непокорстве. Шпионы... ха! Эвелин казалось, что она единственный “наблюдатель” на весь Орлиный замок, если не на целую каэрединскую столицу. Здешний король будто и не испытывал интереса к делам Конклава! “Странно все это!” - ворчал рассудок. Эвелин с ним соглашалась. Она привыкла к иному раскладу. Первые Чародеи всегда под надзором: своим, чужим, “добрым” или “злым”. Это своего рода плата за право стоять наравне с королями, вершить судьбы и писать историю. Буквально. Ведь именно этим и занимался Конклав. “Когда его Первые не шпионят за дворней, не убивают отступников и не чахнут над очередным “самым важным на свете” исследованием, они пишут Летописи, о да!” - Эвелин тихонечко фыркнула. Она миновала просторную галерею, вышла в левое крыло замка. Караульный встретил женщину взглядом, отвесил ей почтительный поклон. Эвелин улыбнулась в ответ. - Доброй ночи, Клос! - почти пропела она. - Доброй ночи, мадам! - отозвался караульный, обозначая новый поклон. Легкий смешок сорвался с губ Эвелин. Взгляд Клоса проводил ее до конца коридора. Женщина приоткрыла дверь в гостевые покои, сделала вид, будто идет к себе, а когда снаружи раздались шаги, и мерное бряцание лат стихло где-то вдалеке, она выскользнула обратно. Хищно оглянулась – точь-в-точь лисица в курятнике! Клос ушел. Караульные не стояли на месте. Патрулировали, пока не приходила смена. Сам Клос об этом сболтнул Эвелин по утру, когда провожал ее в кабинет каэрединского Первого Чародея. - Государь заботится о безопасности своих гостей, однако он не желает, чтобы мы докучали вам своим присутствием, да и в спину иногда так вступит, что размяться уж страсть как хочется! - говорил Клос, смеясь. - Но знайте, мадам, я всегда рядом! Только позовите, и я к вашим услугам! - заверял он тогда. Эвелин снова прислушалась: Клос ушел достаточно далеко, чтобы не заметить ее следующего маневра. Даже эха не услышит, если ступать тихо и мягко. Пара стремительных движений, и женщина снова оказалась у начала коридора, приоткрыла очередную дверь, скользнула внутрь. Тоже гостевые покои, только другие. Чужие. Впрочем, чужие ли? У потолка плавали колдовские огни-фонарики. Горели вполне обычные свечи. Их теплый желто-оранжевый свет сплетался с холодно-голубым магическим. Эвелин заглянула в спальню: пусто, да и стоило ли ждать иного? Вздохнув, женщина двинулась к маленькой комнатке – подобию кабинета. Не прогадала! Он сидел за столом, спиной к двери, и, кажется, не слышал ее появления. Похоже, сильно увлекся, ведь слух у Гаэлтиаса был куда острее людского. Эвелин просияла – впервые за столько лет она сможет застать его врасплох! Легко вытянула ступни из туфлей, крадучись двинулась по ковру и звериным шкурам. Гаэлтиас и ухом не повел. По-прежнему читал, время от времени что-то черкая пером. Еще шаг, другой, и Эвелин смогла заглянуть эльфу через плечо, узнать, чем он там занят. “Наработки отступников!” - поняла женщина и снова вздохнула. Шумно. Гаэлтиас вздрогнул и вскинул голову, оглянулся. Мгновение его взгляд выражал лишь растерянность, потом удивление. В конце концов, в зеленых глазах мелькнула радость. Живая и искренняя! Еще мгновение, и вот уже радость уступила беспокойству. - Эва... - начал было Гаэлтиас, но Эвелин его оборвала на полуслове. - Меня никто не видел! - заверила она и подалась ближе. Склонилась над эльфом, припадая к его горячим губам. Гаэлтиас ответил. Не пылко и не страстно, скорее... благодарно? Кротость и удовольствие чувствовались в нем. Они наслаждались друг другом может секунду, может минуту, а может и все десять. В конце концов, женщина отстранилась, отступила на шаг. Гаэлтиас не сводил с нее глаз. О, этот взгляд! Пристальный и едва ли не влюбленный! Эвелин улыбнулась, попятилась еще. Гаэлтиас все понял. Подчинился. Отбросив перо и бумаги, он встал из-за стола. На миг остановился. Выпрямился, расправил крылья, столь похожие на крылья большой стрекозы. Они трепетали, подрагивая за спиной. Эльф не медлил, а Эвелин... Она и не заметила, как оказалась в его объятиях. Он был как всегда обходителен и тактичен. Не позволял излишне фривольных касаний, обнимал легко и нежно. Эвелин сама прижалась к его груди: крепко-крепко, как только могла. Прикрыла глаза, чувствуя почти у щеки биение сильного нечеловеческого сердца. И магию. Сейчас она спала в Гаэлтиасе, но… такая мощь! Ее запах, ее странный потусторонний холод, покалывающий кожу, ощутил бы даже неискушенный в чаровстве неофит. А еще эта вибрация! Не рык, скорее урчание. Оно зарождалось глубоко внутри и поднималось к горлу. Эвелин это слышала, чувствовала телом и восхищалась. Гаэлтиас... Его непохожесть так очаровывала! - Эви... - с жаром шептал эльф. Эвелин откликнулась, позволяя возлюбленному вновь поцеловать ее. Теперь, когда Гаэлтиас возвышался над ней в полный рост, Эвелин вряд ли смогла бы сама дотянуться до его губ. Она не была низкорослой. Скорее наоборот, но куда там тягаться с эльфийской статью! Эвелин расслабилась, почти обмякла в объятиях. Давно они не оставались наедине, давно не изводили друг друга лаской. Хоть какая-то радость от сидения в этом невыносимо скучном замке! Захотелось большего. Куда большего! Пальцами Эвелин заскользила вверх по груди Гаэлтиаса, к плечам и шее. Едва не запуталась в его пышной каштановой гриве, уцепилась за ворот одежд, потянула за собой – в спальню. Шаг. Один и еще один. Двигались любовники неловко, неуклюже. Не могли оторваться друг от друга. Дошли почти до порога кабинета. Гаэлтиас проявлял покорность, а Эвелин пьянела от того все больше и больше. Подумать только! Восемь тысячелетий жизни, искуснейший из ныне живущих чародеев, существо, силой и разумением превосходящее человека, и так охотно поддается ей! Это было сравнимо с сотворением заклятия, излишне могущественного, чтобы пережить его. Упиваешься мощью, проходящей сквозь тело, но понимаешь, что она разорвет тебя, вот-вот отделит плоть от костей! Игра с огнем... Гаэлтиас вдруг остановился. Щеки пылали румянцем, дыхание вместе с причудливым урчанием рвалось из груди, но... Он отстранился. - Ты не хочешь? - спросила Эвелин. Разочарование все же проскользнуло в ее голосе. Обида – нет. Ее укол женщина сдержала непоколебимо. - Хочу, - признался Гаэлтиас. Взгляд его пылал. - Очень! - смущенная улыбка тронула губы, обнажила нечеловеческие клыки. “Тогда почему нет?” - Эвелин только открыла рот, чтобы задать этот вполне закономерный вопрос, но эльф опередил ее. - Мне нужно закончить работу, - тихо сказал он, - до того, как мы вернемся в Наварион. Немного помолчал, потом продолжил: - Мне кажется, я близок к успеху! - энтузиазм отчетливо прозвучал в его голосе. - Ох, Гай!.. - Эвелин выдохнула, укоризненно покачала головой. - Не сердись, - Гаэлтиас снова прильнул к ее губам. Этот поцелуй вышел коротким и будто бы извиняющимся. - Это важно, понимаешь? Ты ведь все понимаешь! - эльф погладил Эвелин по щеке. Когти Гаэлтиас остригал коротко, не желая уж слишком пугать людей (а их в Конклаве было большинство) своим излишне хищным видом, но отрастали они быстро. Женщина уже сейчас ощущала их остроту. - Идем! - он потянул Эвелин обратно в кабинет – к рабочему столу. Эвелин лишь вздохнула, но проследовала за ним. Легкое разочарование еще жгло изнутри, однако ситуация теперь куда больше забавляла, чем злила. В конце концов, чего еще ждать от Гаэлтиаса? Восемь тысяч лет он отдавал себя науке и магии. Едва ли кто-то сможет изменить это древнее бессмертное существо! Эвелин было достаточно и того, что Гаэлтиас время от времени покоряется ей: топит в ласке, называет первой и единственной, кого полюбил больше чародейства. - Только представь, как изменится мир! - урчание стихло окончательно, теперь в голосе Гаэлтиаса звенел восторг. Эльф усадил Эвелин в кресло у стола. Разложил перед ней пергаменты, развернул причудливые схемы с колдовскими формулами и символами. Что-то женщина узнала сразу: труды самого Гаэлтиаса (о, сколько лет он бился над ними!), чародейские круги, позаимствованные у других Первых или отнятые у отступников силой; а кое-что нет. Новые завитки и ответвления отходили от схемы на пергаменте, пестрели свежими рунами и знаками. Гаэлтиас собрал воедино, сплел в одно изощренное заклятие, едва ли не все, что только можно было вообразить! - Если... Нет, когда! Когда мы откроем портал и вернем искусство телепортации! - восторженно говорил эльф возбужденно. Он замер у кресла, рядом с Эвелин. - Сначала мы свяжем между собой Наварион и Фиролан, а потом устроим по порталу в каждой башне Круга на материке! - крылья Гаэлтиаса снова затрепетали. Эвелин пришлось немного отстраниться, чтобы те не задели ее. - Только представь, Эви! Настоящая телепортационная сеть! - Гаэлтиас мечтательно улыбался. Взгляд его снова горел, однако желанием иного толка: глядя на Эвелин Гаэлтиас тлел внутри, вожделея, сейчас же полыхал буйным огнем от одной только мысли о новых (новых ли?) открытиях. - Мгновение, и вжух – ты на другом конце света! - он всплеснул руками. Мелкие искры магии осыпались с пальцев, разлетелись по комнате. Гаэлтиас же, будто этого и не заметил. - А потом, когда все получится, займусь другими утраченными при Расколе техниками! Может созданием разумных химер или сотворением искусственных элементалей... - говорил эльф. Он, наконец, заметил искорки магии, кружащиеся в воздухе, повел тонкими когтистыми пальцами. Искорки затанцевали, потянулись друг к другу, сплелись. Защебетала крохотная чародейская птичка (не больше воробья!), паря над головой Гаэлтиаса. Эльф улыбнулся. Улыбнулась и Эвелин, глядя на чужое творение. “Как легко ему дается колдовство! Он ведь порой даже не замечает!” - подумалось женщине, и все же внутри нее шевельнулось беспокойство. - Ты ведь... - начала было она, однако, увлеченный своими грезами Гаэлтиас перебил: - Ох, Эви! - совсем распалился он. Эвелин почувствовала, как его руки ложатся ей на плечи. - Я так хочу, чтобы ты увидела мир таким, каким он был до Раскола! До того, как мы – маги – разучились творить подлинные чудеса! Утратили столько знаний, столько умений! - Я видела мир до Раскола, - тихо сказала Эвелин, поднимая взгляд. - Ты ведь сам мне его показал, Гай. В своих воспоминаниях... Из памяти выскользнули те далекие дни, когда она еще совсем юная девчонка часами сидела с Гаэлтиасам в залах для медитаций. Держала его за руку, боялась признаться... открыться! Он тоже смущался, но был так рад хоть кому-то передать свои воспоминания о столетиях жизни… Поделиться тоской по минувшему! Вместе с Гаэлтиасом Эвелин гуляла по девственным лесам Фиролана восемь тысяч лет назад, пела во славу лун, охотилась и колдовала: совсем еще неумело, робко – на заре времен иначе не умели. С ним же она видела первых из Первых, стояла у истоков Конклава... И чудеса! О, сколько дивных чудес Эвелин породила рука об руку с Гаэлтиасом! Порталы... Они лишь пустяк – приятное удобство! – по сравнению с тем, что создавал Конклав в те века! До Раскола колдовалось иначе. Магия была совсем другой на вкус и ощупь. Поддавалась легко, ластилась и сама шла в руки. Не брала столь высокой платы и не иссушала в ответ на незначительную просьбу. Ее было больше. Она приходила из Предела – мира снов и духов – столь мощным обширным потоком, что и не объять! Так говорил Гаэлтиас, а воспоминания свидетельствовали ему. - Это не то, милая... - грусть мелькнула в зеленых глазах. Гаэлтиас улыбнулся с каким-то уж слишком явным сожалением. - Я хочу, чтобы все было по-настоящему, - шепнул он, погладив Эвелин по щеке, - чтобы у тебя появились собственные воспоминания об этом! Женщина глубоко вдохнула, после призналась: - Я волнуюсь за тебя, Гай… - и опустила взгляд. Гаэлтиас стих. Задумался на мгновение, потом вскинул брови и умиленно улыбнулся. - Не волнуйся, сердце мое! - проворковал эльф. Все еще улыбаясь, он опустился на колени подле Эвелин, взял ее за руки. - Все будет хорошо, я знаю что делать, - беззаботно заявил Гаэлтиас. - Я уже делал это и не раз. До Раскола. Это легко! Всего лишь небольшой разлом в Грани... Заслышав о Грани, Эвелин сжалась. Внутренности сплелись в тугой холодный ком. Однажды Гаэлтиас показал ей Раскол. Он не хотел, но Эвелин... Она настояла, а потом узрела воочию, как это было. Грань – незримая преграда, отделявшая их мир от Предела – дрогнула. Треснула. Едва не рассыпалась! Днями и ночами в небе горела магия. Она лилась из мира духов, как вино из дырявого бурдюка. Извивалась и корчилась, будто в агонии. И бури. Магия из-за Грани вызвала их. Годами бури бушевали над их миром! Корежили его, разрушали... - Дурно от не станет! - все еще заверял Гаэлтиас. - После Раскола Грань стала плотнее, толще, от того-то так тяжко стало колдовать... Маленькие разрывы ей не навредят. Да, конечно, придется потратить уйму сил, чтобы их открыть, и откат будет чудовищным, но этот круг... формулы... они идеальны! Лучше быть уже не может! Ты не представляешь, как те отступники были близки! - Но у них ничего не получилось, Гай... - робко заметила Эвелин. - Если верить записям, они даже не пробовали, - Гаэлтиас фыркнул. - Не рискнули! Мол, не хватит сил! - Ни у кого еще не получилось, - добавила Эвелин более твердо и настойчиво. Она глянула на Гаэлтиаса исподлобья. Тот нахмурился. - У нас получится, - заявил он. - Дело – лишь вопрос цены: количества сил и энергии. Мы не отступники, не ренегаты-недоучки, мы – Конклав! Кому как не нам сделать это? Снова повисло молчание. Эвелин нахмурилась, размышляя, затем осторожно спросила: - Мне тебя не переубедить? - Нет, - вздохнув, признался Гаэлтиас. Он выпустил ее руки, поднялся и отошел в сторону. - Тогда я буду просто верить в тебя, - Эвелин выскользнула из-за стола. Легким стремительным движением она снова сблизилась с возлюбленным, пальцами потянула за ворот одежд. Гаэлтиас тихо рассмеялся и наклонился. Впрочем, Эвелин все равно пришлось приподняться на цыпочки, чтобы оставить новый поцелуй на его тонких губах. - Я буду в спальне, - прошептала женщина, отстраняясь, - только не заставляй ждать уж слишком долго! - просила она игриво. - И не посмею! - охотно отозвался Гаэлтиас.