Жан шел в сторону дома Микасы размеренным шагом, попутно разглядывая дома вокруг. Всё было настолько знакомым, несмотря на белила, сменившие собой зеленую краску лета, что казалось он даже не уезжал.
Уже подходя к дому, он отмечает, что свет в доме горит, а это значит, что Микаса дома. Но вдруг, прямо от дома побежал ребенок. Жан был настолько поражен, что на секунду застыл на месте, а затем уже шел намного быстрее, постепенно переходя на бег.
Дверь в дом была приоткрыта и только ступив на порог, Жан услышал мужские голоса:
— Погано, шрам на лице всё портит, была бы получше, продали бы.
— Так может у неё из порченного только лицо, — второй голос звучал ещё более скользко чем первый, — можем хоть поразвлекаться, а потом уже решим, что делать.
Судя по голосам, их было двое.
Было ли у них оружие?
Есть ли у него время думать об этом. Наверное, они и вооружены, и неплохо сложены, раз напали на
неё.
Не дожидаясь продолжения разговора, помня о сигнальных кнопках в домах, Жан нажал на ту, что была в коридоре. Войдя в комнату, он рывком оттащил за шиворот одно из мужчин. Увидев, что Микаса лежит на полу с заклеенным ртом, он понял, что решение не дожидаться праздников для приезда было правильным.
Выбив нож у второго мужчины, Жан отправил его в сторону коридора, вслед за подельником. Бросив нервный взгляд на Микасу, он увидел, что её руки были в крови.
Должно быть, это произошло, когда на пыталась отбиться от них.
Развернувшись в сторону мужчин, Жан нанес ещё по несколько ударов, пока в дом не прибыли патрульные из полиции.
Нужно отдать должное, они справились действительно быстро. Но Жан всё равно не мог понять, как вообще такое может происходить и почему полиция вела себя беспечно, ведь, когда он шел в сторону дома Микасы, чем дальше от центра, тем меньше полиции вокруг.
В два шага подойдя к Микасе, Жан поднял её на ноги и быстро сняв какую-то грязную тряпку со рта, прижал девушку к себе. Он чувствовал, как она содрогалась и как сильно пыталась сдержаться, чтобы не заплакать. Жан развернулся к полицейским и грубым тоном сказал:
— Чем вы вообще занимаете? Спите днями и ночами?
— А что у нас, по-вашему, дел что ли других нет, — полицейские держали мужчин за связанные руки и толкали к выходу, — да и вообще, не нужно двери открывать кому попало. Может она их сама позвала, да и разругались потом.
— Закройте свой рот, — Жан уже не мог сдержать злость в голосе, — от вас просто требуется делать свою работу. Мало того, что в городе происходит непойми что...
— Ну и что вы от нас хотите? За всем не уследишь, — прервал его один из полицейских.
— От вас нужно только делать вашу работу. Они же даже дверь не закрыли, зная, что им ничего не будет, потому что вы отдыхаете целыми днями.
— Ну если бы девицы домой не приглашали кого попало, то и работы бы у нас поубавилось.
Они препирались ещё долго, пока Жан, не решив, что с них довольно, сказал полицейским уходить.
Жан снова взглянул на Микасу и увидел, что её глаза полны слез. Он взял в ладони её лицо и мягко провел большими пальцами по вискам. Уже без сил сдерживать эмоции, Микаса заплакала.
— Всё… всё хорошо, — Жан делает паузу и снова обнимает её, — всё хорошо, ты в безопасности, всё закончилось.
— Я никого не впускала, — Микаса не могла остановить слезы, поэтому говорила с трудом, стараясь продышаться после каждого слова, — я не впускала их. Я… Я…
— Тише, — Жан продолжал гладить её голову и шептал на ухо успокаивающие слова, — тише, успокойся, всё закончилось, я рядом, — он говорит это уже совсем прижимаясь щекой к её голове и крепче сжимая руки, обнимающие Микасу, — так, — Жан и сам старается взять себя в руки, поэтому находит в себе силы мыслить рационально, — давай ка мы посмотрим, что с твоими руками.
Усадив Микасу на стул, он видит, что несколько порезов пересекали тыльную сторону ладоней, и словно извиняясь Микаса произносит, совсем сдавленным голосом:
— Я правда пыталась справиться с ними, — Жан кивает в ответ и проводит руками по её ладоням, стараясь не дотрагиваться до свежих ран.
— Я знаю, — сделав небольшую паузу, он продолжает, — я сейчас, — Жан прошел в ванную и достал и ящика под раковиной коробку с медикаментами. Взяв спирт и марлю, он вернулся обратно в комнату.
Поставив рядом с собой на стол подготовленные предметы, Жан присел на колени перед Микасой и поднял на неё взгляд, стараясь смотреть прямо в её глаза. Она уже не плакала, но успокоиться не могла. Он видел, что сейчас, если она произнесет хоть слово тут же расплачется.
Её руки лежали на бедрах. Жан присел перед ней на колени и взял обе её руки.
Почему всегда всё так. Почему это должно было произойти именно с ней.
Жан не мог ответить на этот вопрос. И представить, что чувствует Микаса он тоже не мог.
Жан смочил лоскут марли в теплой воде и осторожно провел по рукам Микасы, стараясь убрать кровь вокруг ранок и хоть как-то промыть их. Кое-где кровь ещё сочилась. Взяв спирт, он вылил немного на уголок ткани и провел вокруг раны, при этом подув на неё, чтобы Микасе не было так больно. Осторожно придерживая её руки, он держит на них ещё некоторое время марлю и ему начинает казаться, что трясуться уже его собственные руки.
— Нужно будет потом промыть ещё раз.
Он берет новый лоскут марли, не испачканный в крови, и протирает им ладони Микасы, чтобы избавить их от алых подтеков, оставшихся с ран, которые словно кричали о том, что здесь произошло. Микаса дрожала, и Жан уже не мог понять, страшно ли ей или уже ещё и холодно.
— Я принесу тебе плед.
— Нет, — Микаса горит совсем шепотом, и Жан останавливается, не успевая даже подняться, — не уходи, пожалуйста.
— Эй, — он берет руками её запястья и мягко поглаживая кожу, проводит до ладоней, словно стараясь успокоить маленького ребенка, — я же не ухожу никуда, — Жан старается улыбнуться, но получается очень слабо, — ну всё, всё, — Ему снова приходиться вытирать слезы с её щек, — смотри, давай так, тебе нужно сейчас переодеться… успокоиться, да? — Микаса закивала в ответ и Жан продолжил, — сейчас переоденешься и мы с тобой сядем поговорим, хорошо? — Микаса снова закивала и Жан, придерживая её за руку и талию, провел к комнате, учтиво выйдя, чтобы не доставлять дискомфорт.
Пока Жан ждал, ему вдруг отчего-то подумалось:
А что было бы не приди он сегодня? Что, если бы решил дождаться Рождества? А если бы он и вовсе не приехал?
Он ведь думал приехать, но только весной, ближе к лету.
Его моментально охватил ужас, который раньше он не испытывал. Если он не оказался бы здесь, то в Рождество увидел бы новость о новом убийстве в Шиганшине, а рядом с этой новостью её адрес. Он бы уже ничего не смог сделать.
Из раздумий его выдернула приоткрывшаяся дверь и вышедшая из комнаты Микаса. На ней былосовсем простое серое домашнее платье, в котором он снова увидел всё то, что бросалось в глаза ещё в начале лета, когда они встретились впервые за три года.
Ему казалось, что Микаса словно стала меньше, её руки стали тоньше, плечи уже. Всё было так, словно кто-то взял ластик и стер с её тела любое подтверждение того, что она была солдатом. Вдруг она резко подошла к нему и со всей силы прижалась к его груди, сцепляя руки у него за спиной. Только сейчас Жан заметил, что всё это время был в пальто, не снимая его.
— Жан, почему ты здесь? — по голосу Микасы было слышно, что она всё ещё не собралась с силами.
— Хотел сделать тебе сюрприз, — сам не зная почему, Жан тоже стал говорить тише, они стояли так несколько минут. В тишине, прислушиваясь к дыханию друг друга, — сейчас, сниму пальто.
Пока Жан вешает в коридоре одежду, Микаса подходит к дивану и медленно опускается на него, подгибая ноги под себя. Жан садится рядом. Настолько рядом, что его рука спокойно опускается на её плечо, поглаживая в успокаивающем жесте.
— Я… — Микаса начала говорить первой, но было видно, что каждое слово дается ей с трудом, — когда я открыла дверь, — на её глазах снова выступили слезы и она посмотрела на Жана, а потом снова опустила взгляд. Жан же не смог ничего сделать кроме как снова обнять её, а Микаса лишь подвинулась ближе и взялась рукой за ткань его свитера.
— Ты можешь не говорить об этом, если не хочешь, — он гладил её по голове, а говорить тише обычного уже казалось обязательным.
— Нет, — Микаса покачала головой, — я могу, — она тоже говорила очень тихо, — я всё могу, — снова пауза, которая дает возможность Микасе словно собраться с мыслями, — когда я открыла дверь там стоял ребенок и он просил меня помочь… я просто вышла, но… они сразу набросились и… и я ничего не смогла сделать… а у одного ещё и был нож, — Микаса всхлипывала и всё сильнее прижималась к Жану.
— Ты не виновата ни в чем, — Жан не знал, что ему сделать, чтобы она успокоилась.
— Ты помнишь, как летом тут был маленький мальчик? — Микаса вдруг выпрямилась и посмотрела Жану в глаза, когда он кивнул, она продолжила, — это был тот мальчик… тот мальчик, который приходил.
— Вот же… — Жан вдруг резко вспомнил то, что напрочь выбилось у него из головы, — когда я шел к тебе, я увидел, как от твоего дома убегает какой-то пацан, — он смотрит несколько секунд на Микасу и добавляет, — не переживай, мы сходим завтра в полицию и расскажем им об этом.
За окном уже во всю гудел ветер, то и дело задувая в щели между окон. На город уже опускалась ночь и Микаса, отчего-то решив, что Жану пора уходить, произносит:
— Останься, — помедлив она продолжает, даже не поднимая на него взгляд, — пожалуйста.
— Эй, — он проводит рукой по её щеке, задевая большим пальцем шрам на скуле, — конечно я останусь. Как тебя тут можно вообще одну оставлять.
Микаса ничего не ответила, а только вглядывалась в лицо Жана и ему казалось, что она ждет что же он скажет дальше, и по её глазам он видел, что она уже очень устала.
Она была уставшей, напуганной и замученной сегодняшним днем.
— Давай так, сейчас посмотрим на твои руки, а потом ляжешь спать, отдохнешь, хорошо? — Жан взял её руки и снова внимательно посмотрел на них. Ему казалось, что ничего серьезного на самом деле нет и всё быстро заживет, но от одной мысли о том, как нож проходит через её кожу замирало сердце и просто хотелось пойти и поубивать тех, кто сделал это. Он смотрел на неё ожидая ответа, на что Микаса легко кивнула и произнесла:
— А ты? — На её вопрос Жан легко улыбнулся.
— Я посижу с тобой, потом, когда ты уснешь, приду сюда на диван, договорились? — В ответ Микаса снова кивнула и со словами, которые Жан слышал от неё о том, что она всё может ушла в ванну, чтобы промыть ранки водой.
Жан сидел на диване, пока Микаса выйдя из ванной не прошла в комнату. Он же, сразу поднявшись, последовал за ней.
— Ложись, — Микаса оборачивается на его голос, но после садится на кровать.
— Спасибо, что остался.
Жан улыбается ей в ответ и Микаса ложится в постель, укрываясь одеялом. Жан осторожно отодвигает один край, чтобы сесть рядом. Он укрывает её повыше, так, чтобы она вся была под одеялом и не замерзла ночью. Продолжая поглаживать Микасу по голове, спине и рукам, Жан ждет, пока она не заснет. А уже глубокой ночью встает и ещё раз вглядывается в её лицо, такое невероятно красивое и спокойное, когда она спит, убирает прядь волос, которая падала на лицо и выходит из комнаты, оставляя дверь чуть приоткрытой, чтобы видеть, как она спит.
***
Маленькая девочка бежала к маме, чтобы показать, какой красивый цветочек вырезала из бумаги. Малышка бежала спотыкаясь, но когда видела как искренне радуется мама, забывала, как больно ударилась об угол. А когда её отец подхватывал на руки и кружил по дому, она звонко смеялась, радуясь, что её отец – самый лучший человек в мире.
Она так сильно любила своих родителей, но на всю жизнь в память въелись образы бездушно убитых любимых людей. Маленькая Микаса не понимала, за что с ними так поступили, ведь они были хорошими, добрыми. Никогда не делали зла другим.
Почему она осталась без них.
Микаса уже взрослая не понимала, почему ей так плохо, почему она так сильно скучает. Это было так давно, но она так сильно хотела вернуться в то время.
Она видела его перед собой. Человека, который был такой же добрый, который так же заботился о ней, человек с которым ей хотелось быть каждую минуту. Человек, который вдруг от чего-то стал ей по особенному родным. Он был ближе Хистории, которая приезжала к ней погостить, он был ближе Армина, которого она знала с детства.
Но у него была своя семья, он не мог всегда быть рядом. Но вот вдруг он бросает все и остается рядом.
А затем мучается всю жизнь от тяжести груза человека, который не может дать ничего взамен. От человека, который не способен заменить ему семью. Всех, кого она знала она могла только оторвать от дорогих им людей и замучить своим обществом.
Микаса, задыхаясь, резко села на кровать и сразу заплакала. Ей самой было страшно от своих кошмаров. От кошмаров, в которых все, кто ей дорог вынуждены страдать по её вине.
***
Жан увидел, что Микаса резко проснулась и тут же вошел к ней.
— Микаса, — он сам ужаснулся от того, насколько напуганный у неё был вид, её плачь становился всё сильнее, а руки сжимались на волосах, — Микаса, посмотри на меня, — он присел на край её кровати.
— Уходи, — она резко отталкивает его, — уходи из моего дома.
Микаса встает с кровати и резко хватает Жана за руку, пытаясь тянуть его к выходу. Сам Жан в попытках понять, что произошло даже не сопротивляется.
— Уходи отсюда, — Микаса снимает с вешалки его пальто и швыряет им в Жана, — уходи и никогда больше не приходи, — Микаса несколько раз ударила Жана по предплечьям, а потом упала на колени продолжая повторять, чтобы он ушел.
— Микаса, — Жан опустился перед ней и попытался взять её за руки, чтобы она хотя бы немного успокоилась, — Микаса, что произошло, — она ничего ему не отвечала, а её плачь уже переходил в рыдания.
— Пожалуйста уйди из моего дома, — она попыталась убрать от себя его руки, но вместо этого только крепко взялась за ткань его свитера и не отпускала, — уходи… я не хочу, чтобы ты здесь был… уезжай, пожалуйста, домой. Уходи.
Жан не мог ничего ответить, он прекрасно понял, что уйти сейчас было бы самой большой ошибкой. Он попытался приблизиться к ней и осторожно приобнять. Микаса не сопротивлялась, она лишь повторяла, что ему нужно уйти, но продолжала держать его за свитер.
Чувствуя, словно сердце разбивается, Жан продолжал молча слушать, как Микаса его прогоняет.
Что произошло? Это был кошмар или что?
Жан не мог понять, что с ней случилось.
— Убирайся из моего дома.
Понимая, что Микаса не успокаивается Жан поднимается на ноги и поднимает её за собой. Отводя в ванну, он отмечает, что она даже не сопротивляется ему, она идет словно кукла, которую куда поведи туда и отправится.
Они стояли перед раковиной. Жан открыл холодную воду и, смочив руку, приложил тыльную сторону ладони к щеке Микасы. Он повторил тоже самое ещё несколько раз и придерживая её голову другой рукой прижал девушку к себе. Она всё ещё продолжала плакать и изредка повторять, что он должен уйти, но с каждым разом её руки всё сильнее сжимались у него за спиной.
Они долго простояли вот так. Жан изредка продолжал прикладывать холодные ладони к её лицу и, когда она уже почти не плакала, попытался отвести в спальню.
Казалось, что она совсем обессилила, поэтому ему пришлось придерживался её и помогать ей идти.
Они уснули вместе. Микаса так и не смогла отпустить ткань свитера Жана, за которую хваталась, на самом деле боясь остаться в одиночестве. А Жан так и не смог отпустить Микасу; так и не смог оставить её одну.
Идущий за окном снег и порывы ветра были словно колыбельная, которую природа напевала им, давая возможность отдохнуть.
