Поцелуй мои слёзы

В ту осень, когда всё начало скатываться по наклонной, Кагеяме Миве было двадцать два года, и она была ученицей третьего курса Токийской академии моды. В день, когда на одном из перерывов между парами ей позвонили из больницы, располагавшейся в Сендае, погода будто насмехалась над ней и её семьёй. Её дедушка оказался в госпитале из-за приступа, и, понятное дело, у девушки на душе скребли кошки, а на улице светило солнце. Впервые за целую неделю в середине осени оно припекало, и многие даже сняли шарфы и расстегнули пальто. Вот только Миве было не до этого. Она очень много бегала в тот день: сначала в деканат, чтобы взять академический отпуск, затем домой, чтобы переодеться, взять документы и скинуть с себя ненужные учебники, а после на вокзал. Синкансен ехал быстро, на то он и современный поезд с высокими технологиями, но девушке он казался слишком медлительным. Она уже три раза звонила брату, а точнее старенькой соседке, которая присматривала за ним в больнице и которая вызвала скорую, потому что вместе с Казуё пила чай в то ужасное мгновение приступа; пять раз звонила в больницу и уточняла состояние дедушки и только один раз позвонила Тэцуо. Разговор с другом был самым долгим: пришлось обсудить дальнейший план действий. В конечном итоге, ребята решили, что Мива останется в Сендае, чтобы быть рядом с дедушкой и братом. Серьёзным вопросом оставалось только образование, ибо обеспечить семью без него — проблематично. Потому было решено попросить деканат о переводе на свободное посещение, чтобы была необходимость посещать Токио только во время сессий. Когда Кагеяма прибыла в больницу, был уже вечер. В холле миленькая молодая медсестра объяснила ей, куда идти. Мива шла, тяжело ступая, пыталась идти быстро и уверенно, но не могла избавиться от чувства, что шла не по кафелю, а по желе — отвратительное ощущение. Через пять минут, показавшиеся ей целой вечностью, Мива прибыла на четвёртый этаж, где находилась реанимация. Здесь царила атмосфера потерянности и обречённости, лишь слегка приправленная надеждой. Настолько «слегка», что её привкус почти не ощущался. Неожиданно взгляд зацепился за черноволосую голову, а вместе с ней и сгорбленное тельце ребёнка. Да, Тобио подрос, немного возмужал, но всё ещё был совсем ребёнком: доверчивым и простым. Мива прекрасно знала его обычный спокойно-равнодушный взгляд, загоравшийся в очень редкие моменты. Она любила эту его черту — открытость в своих чувствах и желаниях — сама же так никогда не умела. Девушка подошла к тельцу и коснулась его рукой, аккуратно погладив плечо. Тобио резко вскинул голову и спустя мгновение обнял сестру так крепко, как только мог.

***

Достаточно просторную кухню семьи Кагеяма освещало только тусклое свечение единственного включённого торшера. На улице уже давным-давно горели фонари. Оба представителя вышеупомянутого семейства, не сговариваясь, решили не использовать все возможности освещения и поужинать в приглушённом полумраке. Пока старшая сестра накладывала только-только приготовленный карри, Тобио сидел как в воду опущенный и созерцал прямую поверхность деревянного стола. Собравшись с мыслями мальчик произнёс: — Нээ-сан… — девушка повернулась и вскинула одну бровь, предлагая продолжить. — Нээ-сан, а какая у нас стратегия? Мива вздохнула: вот у кого не семья, а «волейбольные придурки». — Ты о том, что будем делать дальше? — мягко уточнила она и, дождавшись кивка с другой стороны стола, произнесла. — Я останусь в Сендае, буду раз в три месяца ездить в Токио, чтобы сдавать сессии, попытаюсь закончить академию экстерном, устроюсь на работу, будем ходить к дедушке в больницу, а там придумаем что-нибудь ещё. — Понятно… — мальчик кивает. — А что делать мне? — произнёс он, поднимая решительный взгляд. — Тебе? Хм, ну, думаю, тебе нужно хорошо и много учиться, тренироваться, кушать и спать. Справишься? Тобио опустил насупленный взгляд. Он хотел помочь, а ему говорят о такой чуши. Мива поставила перед ним тарелку с ароматным карри и уселась на соседний от мальчика стул. Она лёгкими движениями коснулась его волос, мягко поглаживая, и тихо, словно кто-то может подслушать их разговор, заговорила: — Я знаю, что ты хочешь помочь, и очень ценю это, но сейчас единственное, что ты можешь — это радовать дедушку своими достижениями и вырасти хорошим человеком. — Тобио снова поднимает на сестру взгляд и видит, как она ему улыбается, чисто и искренне, так же, как всегда улыбается он для неё, и так же, как это делает их дедушка для них обоих. Мальчик и сам не может сдержаться, глядя на любимую сестру, и улыбается очень широко. — А теперь повторю свой вопрос: справишься ли ты? — тянет Мива. Тобио знает этот взгляд. Она его подначивает! Мальчик фыркает и уверенно произносит: — Конечно, в этом нет ничего трудного! — Ну и хорошо, тогда налетай, пока не остыло! Трапезу они разделяют в умиротворённой тишине.

***

Выполнять всю ту «стратегию», что они разработали, было тяжелее, чем Мива рассчитывала. Да, до того момента, как Тобио пошёл в последний класс средней школы, Кагеяма старшая успела закончить Академию, стала официальным опекуном младшего Кагеямы и устроилась на работу. Но, чтобы сделать все это за полгода, девушке пришлось спать по три-четыре часа в сутки, а также набрать кучу подработок. Вставая рано утром, она готовила брату завтрак и ужин, а затем шла на работу, оставляя на столе записку и бенто. А приходила она только после полуночи. Пенсия Казуё позволяла закупать дорогие препараты для его лечения, но на содержание даже младшего из внуков не хватало, а «подачки» от родителей, как их называла Мива, девушка принципиально не использовала, откладывая в специальную коробочку. Так продолжалось до того момента, пока Казуё не понадобилась срочная операция. Деньги на неё нужны были просто огромные, и Мива не знала, где их взять. Немного подумав, она решила всё-таки использовать деньги, присылаемые отцом и матерью, но сразу решила, что отдаст им всё до последней копейки. Это произошло в конце марта. Сакура начинала цвести, дни становились всё теплее. Доктор сказал, что на реабилитацию может уйти до года, но никто и не торопился. «Пускай уж лучше хорошенько вылечиться!» — думала Кагеяма в перерыве между работой и шла подстригать клиентов с двойным энтузиазмом. Достаточно незаурядный салон красоты, где работала Мива, был довольно дорогим, и зарплата была достаточно большой. Но её не хватало, чтобы отдать долг — и девушка трудилась непокладая рук. Постепенно она отказалась от подработок, но стала работать в несколько смен, пытаясь получить повышение. Однако девушка всегда брала единственный в неделю выходной по субботам. Этот день был единственным свободным в клубе у Тобио, и они могли вместе посещать дедушку. Так прошло ещё четыре месяца, но в один момент двадцатитрехлетняя Мива Кагеяма поняла: мир уже никогда не станет прежним…

***

Электронные часы показывали 04:33, а в другой части тёмного коридора сидели двое: мальчик-подросток четырнадцати лет и взрослая девушка, уже явно закончившая школу. Мальчик сидел с опущенной головой, а женщина запрокинула свою к потолку и крепко закрыла глаза, потирая переносицу, словно постоянно носила очки. Ситуация самая обычная для ночной больницы, если не вспоминать, где это происходит. Молодая медсестра, которая спускалась на главный пост к своей подружке, чтобы разнообразить скучное и даже муторное ночное дежурство, решила пройти окружным путём и заодно покурить. Для этой цели девушка решила пройти через приёмное отделение, и, честно сказать, сильно испугалась, увидев двух так похожих на ёкаев людей. Ассоциации только усилились, когда девушка чуть коснулась плеча незнакомки, а та открыла глаза, покрасневшие до такой степени, что все белки принимали уже далеко не розоватый оттенок. Огромные мешки под глазами добавили образу завершённости. Однако медсестра, привыкшая видеть ужасы и намного серьёзнее, быстро вернула себе самообладание. — Вы что-то хотели? — первой заговорила девушка-ёкай, поднимая одну бровь. — Да, с мальчиком и с вами всё в порядке? Может нужен врач? — девушка в халате говорила участливо и мило, по-доброму щурясь, но черноволосая смотрела на неё как на своего кровного врага, одним только взглядом будто спрашивая: «может ли быть всё в порядке у людей, сидящих в приёмном отделении ночью?» — Нет, ничего не нужно, — вместо того, чтобы схватить работницу больницы и со всей немалой силы впечатать её лицом в стену, молодая женщина только выдыхает дежурную фразу и стискивает кулаки. — Если что, на посту вам помогут. Не стесняйтесь обращаться, — произнесла медсестра, всё ещё стоя в ожидании ответа. Но брюнетка не собиралась более проверять свою выдержку и нервы и лишь кивнула. Не дождавшись большей реакции, девушка в халате ушла, постоянно оборачиваясь на двух людей, которые были единственными посетителями этого отделения в ту ночь.

***

Кагеяма Тобио никогда не думал о том, что однажды они с сестрой останутся только вдвоём. Тем более, никогда не подозревал, что это произойдёт так скоро. Но вот ему четырнадцать, и Тобио стоит перед алтарём, за его спиной множество людей, которых их с Мивой любимый дедушка повстречал за свою долгую жизнь. Церемония уже закончилась. Теперь рядом с фотографией и благовониями стоит ваза с прахом, а рядом с ним — Мива. Кагеяма уже потерял нить происходящего, потому что сделал всё, что от него нужно было, ещё пять минут назад, и теперь просто смотрит на фотографию любимого дедушки. Кажется, они должны были молится за него и давать обещания. В уголках глаз скапливается влага, и Тобио чувствует себя крайне беспомощным. Парень чуть оборачивается на сестру и видит одинокую слезу, скатывающуюся по белой щеке. Ему становиться ещё паршивее. Он клянётся всегда держать ситуацию под контролем, а ещё однажды стать лучшим волейболистом: исполнить их с дедушкой мечту. Когда брат и сестра возвращаются домой, Мива ставит вазу с прахом к себе в комнату, пока они вместе не подготовят для неё алтарь. Тобио решается спросить сестру, что она пообещала дедушке. Мива смотрит на него, как на дурочка, но всё же отвечает: — Быть рядом…

***

— Кагеяма, твой! — Не ори, и без тебя знаю! С первого взгляда, это те слова, которые в пору назвать базовыми для спортивного зала старшей школы Карасуно. Однако стоит учитывать, что если обычно каждую из фраз произносят парни, то сегодня достаточно необычный день. Вторая, полная раздражения, фраза теперь вылетает из уст девушки. Цукишима Кей, несмотря на своё излюбленное изречение «это просто клуб», к концу финальной игры против самой сильной школы префектуры понял для себя, что постоянно лгал себе же и вообще всем. Волейбол не для того, чтобы занять время. Волейбол — то, что действительно нравится Кею. От того поражение на Национальных блондин переживал не менее остро, чем другие. Ему тоже хотелось дойти до финала и играть с семпаями как можно дольше. Всё-таки их капитан — Савамура Даичи — всегда вызывал у Кея уважение. Их ас — Адзумане Асахи — был приятным собеседником и очень добрым человеком, даже если другие шарахались от него, называя «маньячиной». Раздражающий моментами из-за своей постоянной опеки, вице-капитан — Сугавара Коуши — был смесью этих двоих. Очень непредсказуемой смесью. В один момент он мог толкать заумные речи о команде, которые однако понимали все, даже особо одарённые Хината и Король. В другой, превращался в заботливую многодетную мамашку с тяжёлой рукой. Иногда он становился настолько язвительным, что даже признанный король сарказма в лице Цукишимы еле удерживался, чтобы не раскрыть рта от витиеватости сказанного. Затем он становился и объяснял рыжему основы приёма, подачи, паса или атаки, даже не пытаясь поиздеваться над ним. Сначала Сугавара-семпай казался Кею странным и не внушал доверия. От него, как от человека с действительно высоким интеллектом, парень постоянно ожидал подставы, как на поле, так и в жизни. Но позже «Очкарик-кун» наконец понял своего вице-капитана. Признаться честно, Сугавара Коуши стал его любимым семпаем. Однако тот проигранный матч должен был стать их последней совместной игрой. Должен был. Но почему-то не стал. По какой-то причине, через две недели после официального ухода третьегодок в спортивном зале старшей Карасуно вся их команда стояла напротив сборной солянки из двух девушек, одна из которых была беременна, и шести парней. Одного из них Кей, к сожалению или счастью, знал не понаслышке. И это был его родной брат, которого знала и остальная часть команды. Младший Цукишима вперил взгляд в старшего брата. Их гляделки продолжались не долго, поражённый крик связки Карасуно разорвал нагнетающую тишину: — А ты что здесь делаешь?! Красивая девушка, как две капли воды похожая на Кагеяму Тобио, вскинула бровь и спокойно заявила: — А ты не рад меня видеть, братишка? — последнее слова она чётко выделила. — И вообще, где твои манеры? Сначала нужно поздороваться. А ещё так пялится на людей — некультурно. — Извини, — тихо, едва различимо, произносит брюнет. Тут в игру вступает голос старичка, которого тренер Укай постоянно называл «дедом»: — Верно. Для начала нужно поздороваться и познакомиться. Ну, Капитан, начинай! Слово берёт высокий парень с каштановыми волосами: — Мы выпускники старшей школы Карасуно, — его хорошо поставленный голос прерывает искусственное покашливание от всё той же сестры Короля, и он исправляется. — Да-да. И выпускница Шираторидзавы, ранее занимавшаяся вместе с нами. Неожиданно слышится глубокий вздох всей команды и они синхронно произносят давно заученный текст: — Не спрашивайте, как. Это долгая история. Расправив плечи, высокий шатен продолжает: — Я капитан команды — Тэцуо Намидзе. Играю на позиции доигровщика. Когда мы учились все вместе был на третьем году обучения. — Сакаи Хидэки, — произносит пепельный блондин, слегка наклонив голову. — Доигровщик и вице-капитан, третий год, второй номер. — Ты что, уже бахнул? — спрашивает самый высокий парень, с некоторой обидой в голосе. В ответ ему звучит чёткое «нет», но тот не унимается. — Тогда чего такой заторможенный? Похмелье? Оба блондина начинают пререкаться, всё время повышая голос. — Да трезвый он! — взрывается капитан. — Я лично заставлял вас двоих в алкотестер дуть. А то ж вы у нас любители! Он смотрит на споривших так выразительно, что те сразу понимают посыл. Не заткнуться — навряд ли смогут говорить вообще. Нависает давящая тишина, которую смягчает насмешливы голос брюнетки. — Это наш либеро — Тоору Микаяма. Рост 193см, — где-то внизу Цукишима слышит, как Нишиноя задыхается от зависти. — Раньше был связкой, но в конце первого года сенсей переставил его. Тоже третий год. И да, как вы поняли, эти двое — парочка отпетых и отпитых идиотов. А я Кагеяма Мива, играю блокирующим, ношу третий номер. Третьегодка и та самая, единственная из Шираторидзавы. Атмосфера снова стала дружеской, вокруг слышатся довольные смешки сокомандников девушки. Кажется, она умела смягчить отношения между парнями и заставить других слушать себя. Шокирующее умение для сестры Короля. Ради справедливости, говорила она действительно завораживающе. — Сенгоку Маки, блокирующий, второй год. Рост 182см. Сегодня буду играть под пятым номером. Эти идиоты, — взмах в сторону дуэта, — дали мне прозвище Маа-чан из-за того, что, по их мнению, Маки — женское имя. — Но это правда так! — в один голос восклицают блондины. — Нет, — сурово прерывает их капитан. — А вот фамилия «Сакаи» действительно пагубно влияет на твоё будущее, Хидэки. — Ага, — раздаётся насмешливый голос брюнетки. Кажется, они с капитаном — хороший дуэт. — И друга за собой тянет. Смотри не переусердствуй, а то ведь Ами-чан жестоко с тобой разделается. Имей совесть, не уводи мужа из семьи… — Кей видит, как его брат борется с тем, чтобы не смеяться в голос. Неожиданно раздаётся мягкий голос беременной женщины, которая во всей компании была самой низкой: — Мива права. Если ты, Хидэки, будешь спаивать моего мужа, ты будешь первым в списке, с кем я буду оставлять дочь на выходные, — сурово произносит будущая мать, будто это будет самым тяжёлым наказанием из возможных. Все замолкают в каком-то непонятном ожидании, и только через несколько мгновений полной тишины по залу разносится звонкий смех. Возмущённое восклицание пытается перебить его. Однако ничего не выходит, и бедный вице-капитан тяжело вздыхает, а затем заливается вместе с остальными. Разнообразные голоса сливаются, но Кей всё ещё может отличить голос брата. Найдя его глазами, Цукишима младший видит скопившиеся в уголках глаз брата слёзы. Слёзы счастья…

***

Тобио знал, что Мива время от времени ходила на тренировки в Карасуно. Именно сестра посоветовала ему идти сюда, когда его не приняли в Шираторидзаву. Парень знал Тэцуо с детства, а Асами Сакаджима стала их соседкой за год до того, когда Тобио пошёл в школу. С другими одногодками сестры он был знаком лишь мельком. От того внимательно следил и анализировал сокомандников своей «нээ-сан». Оказалось, что выпускники Карасуно, которые смогли прийти в тот день, прибыли не для того, чтобы рассказывать истории из своей школьной жизни. Они приехали играть. Команда из шести парней и одной девушки, а также менеджера серьёзно удивила даже тренера Укая. Видимо, он тоже не знал, кто именно прибудет. Разминка прошла стремительно, и началась игра. Кагеяма почти сразу поймал на себе взгляд зелёных глаз. Это был связующий противников. Его представили как Таками Такаюми с ростом 170см и одногодкой брата «Очкозавра». Цепкий взгляд был неприятным, но Кагеяма и сам имел подобный. Вероятно, поэтому игралось ему также спокойно, как и обычно. Команда выпускников была сильна и интересна. Неожиданные атаки, сильные и быстрые удары и блоки, просто сверхскоростные приёмы высоченного либеро — всё идеально скомпановывалось вместе с дружеской атмосферой, подначиванием и извечными шутками между розыгрышами и в перерывах. Но и Карасуно не отставали, отрываясь по полной, меняя расстановку по ходу матча и даже перекидывая игроков на разные позиции. Игра шла пять сетов, как в больших турнирах. Обе команды шли уверенно, но опыт всё же одержал победу. Однако никто не был обижен. Все восприняли эту игру как шанс отточить своё мастерство. Воодушевлённые, Тобио Кагеяма и Цукишима Кей не понимали только одного: что это за взгляд?