Амелия
— Вы так мило пререкаетесь, голубки. Вспомнив фразу лейтенанта, блондинка тут же мысленно ругает себя за то, что новая волна волнения окутывает ее с ног до головы, заставляя тело задрожать. Девичьи руки подводят её. Снова. Амелия, вобрав побольше воздуха через нос, шумно выдыхает ртом, в попытке успокоится и снять эти чертовы ремни, что будто бы приросли к девичьему телу. Конечно, ведь капитан Леви затянул их слишком туго. «Зараза» — Смит! Целую тренировку витаешь в облаках — упрекнул инструктор, на что кадет плотнее поджала губы, продолжая расправляться с глупыми креплениями — Соберись, сдаешь позиции. Сдает позиции, это задело. Последние полгода блондинка то и делала, что сдавала позиции и потеряла былую форму. Череда прогулов, расслабление мышц, проблемы и даже после их окончания, она продолжает витать в облаках. Амелия всеми силами пыталась подавить это и вернуть былую хватку, но огромное количество мыслей заполонили разум, мешая ей сосредоточиться на поставленной задаче. И все эти чертовы мысли всегда связаны с одним и тем же человеком. Капитан Леви. — Есть. Девушка переживает о том, что даже не поблагодарила его. Один раз сказала чертово «спасибо» и то он как-то не слишком радостно ответил. Точнее, даже не ответил — кивнул и тут же отвернулся от неё, будто бы она сказала самую глупую вещь на свете. Хотя, так и было. Он буквально спас её и этого чертового спасибо было мало и девушка решила сделать что-то ещё. Амелия решила поблагодарить его вновь, в это раз более осознанно, ведь при остальных девушка не смогла собраться с мыслями и сказать все то, что хотела на самом деле. Трусиха. Смит думала над тем, чтобы предложить ему помощь в чем-либо, ведь Аккерман сделал многое. Успокоил; поддержал; вселил надежду; всю ночь искал эти чертовы документы, отбросив свои дела; заступился; оправдал её; заставил Ленц извинится перед ней. Да даже ремни чертовы закрепил. При отце. «Дважды зараза» — Привет. Во-вторых, реплика Ханджи. Не та, что заставила её унестись оттуда прочь, другая. — Леви, ты что улыбаться умеешь? Когда она снова посмотрела на капитана, то увидела, что лейтенант говорит правду. Аккерман смог быстро взять себя в руки, подавив это явление, но было поздно. Смит заметила. Всего на долю секунды увидела то, как приподнялись уголки его губ, выдавая легкую, слегка усталую улыбку. Интересно — как он это сделал? И о чем думал? Или о ком? Впрочем, не важно, больше интересует другое: Почему все так удивились? Амелия тогда растерялась больше самого капитана Леви, которому и адресовался этот вопрос. Нет, не от улыбки, ведь это явление она видела неоднократно, а от вопроса Зое. Раньше, раздумывая над этим, Амелия думала, что просто не была так близка с капитаном, вот почему ранее не видела этого, не стыдно признать, произведения искусства — улыбающийся Леви. Но лейтенант и её отец были ему близки. Так, почему они удивились? Амелия ведь уже несколько раз видела его улыбку, да что там улыбку — смех. Не усмешку или тихое издевательское хихиканье, а громкий, заливистый и веселый смех. Он смеялся так искренне, громко и неожиданно, что она, воспользовавшись его «занятостью», в наглую рассмотрела его лицо. Капитан Леви был так близко, что она, чувствуя его теплое дыхание на своем лице, когда очередные смешки вырывались из его уст, просто застыла. Замерла, не решаясь даже пошевелить пальцем, будто это могло испортить момент. Амелия просто вслушивалась в мелодичный голос, что впервые отразился в виде смеха и даже эта близость не смущала её. Она была особенной. Смит просто продолжала бесстыже лежать на нем, прямо как на… — Я тебе не матрас! … матрасе, черт возьми. Но у неё есть оправдание этому глупому поступку, ведь смеющейся капитан Леви — нечто. — Эм… Амелия? Это событие стало чем-то из разряда восьмого чуда света. Девушка даже задержала дыхание в тот момент, будто бы любое движение, будь то даже дуновение ветра или её дыхание, могли помешать ему так красиво смеяться. Да что там дыхание, даже её сердце замерло, чтобы не мешать ему очаровывать её этой мелодией, что пробралась в самые дальние уголки её души. — Вы так мило пререкаетесь, голубки. И последняя мысль, но это пока — Ханджи. Эта женщина что-то с чем-то. Она так откровенно намекнула на романтическую линию между ними при её отце, который затем усугубил ту неловкую ситуацию. Главнокомандующий многозначительно поиграл бровями, кидая быстрый взгляд с неё на Аккермана, а затем подмигнул ей. Подмигнул, чтоб его. Амелия, чувствуя жуткий стыд удрала оттуда так, словно пыталась вырваться из пасти Гребенного Титана. Она не знала, что и думать на этот счет, но выделила два главных вопроса: Первый — Неужели, они поняли, что девушка испытывает более трепетные чувства к капитану? Амелия не знала точно, но надеялась, что троица просто решила поиздеваться над той ситуацией, когда он, зараза, поправлял её ремни. При двух старших. И её отце… Впрочем, это не последний вопрос. Второй — неужели, он сам понял о ее чувствах? Амелия утешала себя мыслью, что капитан Леви не понял, ведь тогда его удивленный взгляд ответил за него. Он тоже растерялся от этой фразы. Всего на секунду, а затем нахмурил брови, переводя недовольный взгляд на коллег, пока девушка стояла столбом, устремив взгляд зеленых глаз на него. Затем, придя в себя, Амелия последовала его примеру, ошарашено поглядывая на трех «шутов», что никак не могли усмирить приступ смеха. Интересно — что он сказал им? Смит немного злилась на себя, ведь если бы она в тот момент смогла усмирить волнение в груди и задержалась на секунду — узнала бы. Теперь девушка могла лишь предполагать и все её мысли по этому поводу сводились к одному варианту «заткнись, очкастая». Ну ладно, было ещё несколько вариантов: 1. Заткнись, девиантная. 2. Заткнись, четырехглазая. И если вы подумает, что все варианты его ответов однообразны, то нет, был ещё третий, более универсальный: «мозги обронила?» — Ты слышишь? Амелия понимала, что все это не серьезно, но именно так представляла его ответ, пытаясь хоть как-то вернуть былое спокойствие, что покинуло её три дня назад. В душе девушка давно приняла одну простую истину — она хотела бы услышать его ответ. Хотела, ведь тогда поняла бы его точное отношение к ней. Она ведь хочет признаться… Амелия думала над этим долго. С одной стороны — уже призналась. Она ведь подарила венок, для успокоения души, так… Почему её душа недовольна? Ответ очевиден — то признание было никудышным. Смысл признаваться в чувствах, если предмет этих чувств — не понял? Верно, в этом нет смысла. Девушка до сих пор чувствует себя глупо, ведь она не ребенок, пора бы просто взять себя в руки и признаться. Даже если не взаимно, Смит делает это, в первую очередь, для себя. Это просто уважения к своим чувствам и к предмету этих чувств, ведь он имеет право знать. И вообще — а кто его знает? Вдруг взаимно? «Глупости…» Глупые мысли, которые она тут же постаралась откинуть, немного поцарапали её сердце острыми ноготками и девушка даже задержала дыхание от саднящего чувства. Амелия старалась не думать и не давать себе ложных надежд, чтобы потом не биться об пустые реалии. Капитан Леви, может, и заботится, но по-любому не испытывает к ней более трепетных чувств, ведь считает её другом. Ребенком. — Ты меня пугаешь. И все же, было безумно интересно — чтобы он сказал, в таком случае? Возможно, провел бы беседу о том, что это не правильно. Возможно, попросил бы прощения за то, что не может ответить взаимностью. Возможно, сказал бы немного грубее — ты не в моем вкусе? Ты мой друг? Ты ребенок… — Амелия! Резко вынырнув из своих мыслей, девушка чуть было не подпрыгнула, когда на плечо легла мужская ладонь, что заставила её вернуться в ещё более суровую реальность. Нервно сглотнув, блондинка повернула голову в сторону и встретилась взглядом с зелеными глазами товарища — Ник. Он, вопросительно изогнув бровь, смотрел на неё неотрывно и в этих глазах, к удивлению, она прочла эмоции. Всегда сдержанный Лабер редко показывал то, что чувствует. И его рука до сих пор на её плече. — Ты в порядке? — слегка встревоженно спрашивает парень, вглядываясь в её глаза — Извини — тут же осекается он, заметив её взгляд и убирает руку — Я шел рядом, звал тебя пару раз, но ты не слышала. От этого «шел рядом», блондинка оглянулась и в ужасе поняла, что ремни каким-то чудным образом уже были переданы инструктору и она, растяпа, уже почти дошла до выхода из леса. — Я… — поняв, что покраснела от собственных мыслей, девушка тут же натягивает улыбку, делая шаг в сторону — да-а, все хорошо. Ты что-то хотел? — Да, можем поговорить? Амелия слегка теряется от тех чувств, что накрывают её с ног до головы после её догадки по поводу ответа капитана Леви. Девушка не хочет отказывать в разговоре, понимая, что это не вежливо, но понимает, что не в состоянии контактировать с кем-либо, кроме собственных мыслей и терзаний. И капитана Леви. С ним бы она поговорила. — Давай после ужина? — тут же предлагает девушка, чувствуя вину — Я… плохо себя чувствую. Ее окутал дикий стыд за ложь, но Смит постаралась откинуть это и неловко улыбнулась, понимая, что и правда плохо себя чувствует. Последние пол года она качается на странных эмоциональных качелях, что съедают её постепенно изнутри и ей страшно. Страшно, но не от этого. А от того, что ждет впереди. — Да, разумеется — тут же отвечает русоволосый, потирая шею — Ты ведь устала за сегодня, тогда… — запнувшись на секунду, он легко улыбается, продолжая — после ужина? Девушка кивает и разворачивается, делая два шага назад, машет рукой. — После ужина. И быстро удирает оттуда. Снова, но не так, как в первый раз. В первый раз девушка удрала от смущения, а сейчас от стыда за свою ложь. Хотя, это от части правда, ведь Амелия и впрямь не в состоянии беседовать с кем-либо. Девушка понимает, что стоит отложить благодарность на потом. На вечер так же, как и разговор с Ником. Сейчас ей нужно кое-что другое. Отдохнуть.***
Амелия, даже после разрешения её проблем с документами, никак не могла совершить свой изначальный план — отдохнуть. Даже теплая вода, приятный запах мыла, чистая одежда и порядок на голове не помогли ей расслабится. Причин было много, однако, сейчас она думала о том своем мысленном вопросе, что до сих пор пожирал её изнутри. И устало вздохнула. А если она признается? Что будет тогда? Взаимности ждать не стоит, но смогут ли они общаться как раньше? Все же, капитан Леви относится к ней более трепетно, чем к другим. Но с каждым разом ей хочется большего. Амелия, открыв свой шкаф, пытается зацепится взглядом за нужный предмет, пока её голову продолжают атаковать глупые мысли и рассуждения. Стоит ли признаваться? Каким образом? Когда? — Ты идешь на ужин? Блондинка чуть было не выронила полотенце, когда до ушей донесся тихий вопрос Рое, что в этой тишине казался чересчур громким. Снова задумалась. Совладав с этим, она закрывает шкаф, разворачиваясь в сторону двери, где уже стояла собранная рыжеволосая девушка, что скрестив руки на груди, выжидающе смотрела на соседку. Ожидая ответа. — Ты иди — отвечает Смит, демонстративно приподнимая полотенце в руках — Я догоню. Нет, она не собирается идти. Однако, не заметив лжи подруги (что удивительно), Рое понимающе кивает и разворачивается к двери, намереваясь уйти. Глядя ей в след, Амелия устало вздыхает, начиная сушить волосы. После двух интенсивных тренировок, ночи, проведенной за разбором документации и двух дней, что были пропитаны давлением и переживаниями, Смит чувствовала себя как выжатый лимон и единственное, чего она хотела — расслабится. Просто отдохнуть и принять тот факт, что все пришло в норму. Но не могла. Все два дня голова девушки была занята мыслями о другом — документы и теперь, когда проблема решена, старые сомнения по поводу её чувств, увы, снова вторглись в девичью голову. С одной стороны, она была рада. Лучше пусть эти сомнения тревожат её, нежели терзания по поводу пропажи документов. И все же — хотелось вдохнуть полной грудью. И в этом ей помогла горячая вода, которая будто бы по волшебству смыла весь дискомфорт и неприятные мысли. — К черту… — прошептала блондинка, складывая полотенце обратно. Да, сушить волосы до конца всегда было весьма проблематично. Девушка, будучи трудолюбивым человеком, всегда отдавалась делу с головой. Но поддалась искушению в этот раз… Устала… Смит, недолго раздумывая над внезапным приступом лени, присела на колени, пытаясь дотянуться до небольшой тумбочки у своей кровати. Достав оттуда блокнот, блондинка мигом присела на свою кровать и слегка сжала мягкую обложку, не решаясь открыть. Ощущая некий трепет в груди, когда её пальчики невесомо прошлись по краям предмета, что был окрашен в нежно-розовый оттенок, она улыбнулась и хотела открыть. Но в дверь постучали. Смит, отложив в сторону свою вещичку, направилась к двери, мысленно недоумевая столь странному, позднему визиту. «Кто мог прийти в такое время?» Нет, было не поздно, но сейчас все солдаты находились на ужине. Это могла быть Хината, но рыжеволосая никогда не стучалась. Да и смысл стучаться в свою же комнату? Смит подошла к двери, открывая её и тут же уперлась взглядом в мужскую шею. Девушка, не ожидав прихода такого высокого гостя, подняла голову выше, растерянно уставившись в белоснежное, слегка бледноватое лицо гостя. И застыла. — Долго же ты открываешь. Сердцебиение эхом отдалось в районе затылка, когда она пересеклась взглядом с серо-синими глазами напротив. — Капитан?