Наши души обречены быть вместе

Йилу — второе имя последовательницы клана Отверденных Лилии, которое она использует в обычной жизни. Она была целительницей в общине Вальтерагхамоне два века назад, к которой соседи часто обращались за помощью. В те года лекари не работали на главный храм, а действовали независимо. У нее не было семьи, не хватало средств на пропитание, и ее сила — единственный источник дохода в сложные времена. Она была меркантильна и помогала людям исключительно из-за денег. Соседка и бывшая подруга девушки из семьи Терлоу рассказала, что, когда ее сын заболел, она обратилась за помощью к Йилу. Мальчик временно оправился от болезни, и мать считала, что Йилу его вылечила. Когда Терлоу захромала, она снова попросила Йилу о помощи, та согласилась вылечить ее за пять золотых. Терлоу выздоровела, но затем отказалась платить целительнице гонорар, потому что не могла себе этого позволить. Две женщины поссорились, и Йилу пригрозила отомстить. Женщина рассказала, что после этой ссоры она и ее сын вновь заболели. Она винила Йилу в болезни сына, своей хромоте и в последствии смерти ребенка. Терлоу подала жалобу судье, и началось расследование. Йилу всегда была известна как добрая и отзывчивая целительница, но теперь на карту была поставлена ее репутация. По мере продолжения судебного разбирательства напряженность в деревне росла. Целительница категорически отрицала какие-либо правонарушения, настаивая на том, что она лишь пыталась помочь Терлоу и ее сыну. Она утверждала, что болезни были простым совпадением и не имели ничего общего с ее действиями. Тем не менее Терлоу была убеждена, что та особа каким-то образом прокляла семью, что привело к смерти ее сына. Судья столкнулся с трудным решением. С одной стороны, не было конкретных доказательств связи Йилу с болезнями и смертью ребенка. С другой стороны, было множество жителей деревни, которые свидетельствовали о необычайных способностях девушки. Пытаясь найти решение, старейшина, по совместительству и глава суда, предложил компромисс. Он предложил Йилу оказывать лечебные услуги семье Терлоу бесплатно в течение года в качестве жеста доброй воли. Йилу отказывалась, говоря, что ей нет смысла тратить свои чары, не получая ничего взамен. В ответ она столкнулась с давлением старейшины, которому не хотелось, чтобы хаос внутри деревни продолжался. С тяжелой душой она согласилась на предложение судьи, надеясь, что ее действия продемонстрируют искренние намерения. В течение года Йилу неустанно работала, чтобы помочь Терлоу и оставшимся членам ее семьи вылечиться от недугов, и медленно, но верно они начали восстанавливать свое здоровье. К концу года напряжение в деревне начало спадать. Терлоу и ее семья выздоровели, и жители деревни увидели, что Йилу не причинила им никакого вреда. Стало ясно, что обвинения возникли из-за страха и непонимания, а не из-за злого умысла со стороны Йилу. Как раз в тот момент, когда волшебница подумала, что проблемы остались позади и она может возобновить свою жизнь, возникли новые трудности из-за зависти некоторых жителей, которые не могли смириться с ее популярностью и успехом. Одна особенно завистливая соседка всегда возмущалась способностями Йилу и вниманием, которое она получала. Она распространила слухи, предполагая, что Йилу использовала темную магию, чтобы вылечить семью Терлоу и манипулировать судьей для снятия с себя обвинений. Слухи распространились со скоростью лесного пожара, и деревню вновь охватил страх и подозрения. Йилу продолжала оказывать свои услуги с тем же мастерством, что и всегда, ей удалось снова хорошо зарабатывать, только теперь она брала суму в два раза больше. Однако, когда все больше жителей деревни услышали слухи о темной магии, они начали дистанцироваться от нее. Многие преданные клиенты начали в ней сомневаться, опасаясь, что их могут завязать с чем-то зловещим. Однажды ситуация достигла точки кипения. Семья, которая всегда была ярой сторонницей Йилу, внезапно обвинила ее в том, что она стала причиной болезни их дочери. Они утверждали, что одного ее присутствия было достаточно, чтобы принести несчастья в их дом. Йилу была опустошена ложными обвинениями. Она посвятила свою жизнь помощи другим, а теперь ее заклеймили как злобную силу; пыталась защитить себя, объясняя, что использовала свои знания о только для помощи нуждающимся, но ее слова остались без внимания. Некогда процветающая целительская практика превратилась в небольшой поток клиентов из-за разрушительных слухов. Отчаяние охватило ее, и она прибегла к крайним мерам, чтобы вымогать гонорар у тех, кто обращался к ней за помощью. В особенно мрачный день к Йилу подошла женщина в поисках помощи для своей больной бабушки. Женщина была давней клиенткой, но под влиянием слухов не решалась платить за оказанные услуги. Терпение Йилу истощилось. С кипящей яростью она потребовала оплаты. Женщина, разрывавшаяся между верой в способности Йилу и страхом перед обвинениями, колебалась. Во вспышке гнева лекарь схватила из сумки пригоршню трав и начала тихо петь, притворяясь, что насылает проклятие. В отчаянной попытке спасти родного человека она отдала гонорар, дрожа от страха. Слух об этом инциденте быстро распространился, еще больше укрепив репутацию Йилу как зла воплоти. Владелец комнаты отказался продлевать аренду, высмеивая ее и ее предполагаемое использование темной магии. В ярости Йилу потеряла самообладание и столкнулась с мужчиной с такой интенсивностью, что застала его врасплох. Горячий спор перерос в драку. В конце концов, битвп закончилась тем, что оба остались в крови и в синяках. Репутация, и без того пошатнувшаяся, упала еще ниже. Ее действия только подтвердили подозрения жителей деревни в том, что она прибегает к темным средствам, чтобы манипулировать людьми и забирать их жизненную силу. Новый суд над Йилу развернулся как трагическое и мучительное испытание. Поскольку слухи о ее предполагаемой причастности к темной магии продолжали распространяться, страх жителей деревни рос, Йилу оказалась в центре охоты на ведьм, став жертвой массовой истерии, которая в итоге решила ее судьбу. «Однако магия существ из загробного мира отличается от нашей, она имеет черный цвет, вы видели у меня нечто подобное?!» — справедливо возмущалась потерпевшая, но стадный инстинкт общины было не победить, они твердили одно: «Ведьма!». Суд был фикцией, в которой не уделялось должного внимания процессуальным нормам и справедливости. Потрясенная и убитая горем, Йилу отчаянно пыталась защитить себя, но ее мольбы остались без внимания. Девушка решила, что, если ее собираются заклеймить ведьмой, она с таким же успехом может принять эту роль, хотя и без использования магии бездны. Йилу всегда внимательно наблюдала за человеческой натурой и знала слабости и секреты многих, она начала использовать свои знания, чтобы подорвать авторитет тех, кто ложно ее обвинил. Йилу нашептывала тщательно сфабрикованные слухи об истинных мотивах некоторых своих обвинителей, сея между ними раздор. Она играла на их неуверенности и секретах, создавая разногласия, которые со временем расширялись. Ничто из того, что она сделала, не причинило долговременного вреда, но этого было достаточно, чтобы разжечь их паранойю и тревогу. Со временем некоторые начали сомневаться в своих поспешных суждениях, они задавались вопросом, не поступили ли они слишком поспешно, объявив ее ведьмой. Однако месть Йилу имела непредвиденные последствия. Деревня погрузилась в хаос, свирепствовали новые обвинения. Община, которая когда-то была единой, теперь была разделена сильнее, чем когда-либо прежде. Действия девушки, хотя без использования темной магии, привели ко тьме другого рода, она превратилась в призрачную фигуру, которую одни боялись, а другие ненавидели. В одном конкретном случае мести была задействована женщина, которая была одной из самых громких обвинителей во время суда. После суда та особа и ее семья пережили ряд неудачных событий: от неурожая до заболевания скота. Однажды целительница незаметно подошла к обвинительнице и предложила ей в знак примирения небольшой, красиво упакованный подарок. Она утверждала, что это особый талисман, призванный приносить удачу. Йилу знала, что та женщина суеверна, и подарок был именно тем, что ей нужно, чтобы вновь разжечь ее опасения. В течение следующих недель Йилу продолжала питать суеверия семьи. Она оставляла маленькие символы возле дома своей жертвы, всегда вне поля зрения. Эти предметы должны были выглядеть так, как будто они были частью какого-то загробного ритуала, но на самом деле это простые и безобидные предметы, которые Йилу собрала в лесу. Паранойя росла, и семья убедилась, что целительница все еще использует магию бездны. Она не спала, опасаясь, что может случиться дальше. Отчаяние достигло апогея, когда женщина начала слышать шепот и видеть тени. Йилу заручилась помощью нескольких осторожных союзников, чтобы подшутить над и без того расшатанными нервами своей обвинительницы. Каждый скрип половицы или шелест листьев становился в сознании той фигуры зловещим предзнаменованием. В конце концов, месть оказалась горькой победой. Хотя ей удалось заставить противников усомниться в своих действиях, она также причинила боль и страдания невинным свидетелям процесса. В результате Йилу была признана виновной в колдовстве и приговорена к смертной казни через сожжение. Ее, скованную и осужденную, привели на костер, где она встретила свою кончину. Она до самого конца сохраняла свою невиновность, крича, что всегда стремилась только помочь своим соседям и никогда не практиковала темную магию. Последними словами ее было: «Я умру, но я желаю вокреснуть лишь чтобы увидеть, как вы и ваша деревня сгорите до тла». Практика сожжения ведьм на костре была жестоким и ужасающим аспектом процессов, которые происходили в основном в общине Вальтерагхамоне и, в меньшей степени, в других частях материка. Спустя десятилетия правовые системы стали более просвещенными и рациональными. Суды над ведьмами часто характеризовались отсутствием надлежащей правовой процедуры и пытками. По мере того, как совершаемые во время таких судов зверства стали более широко известны, общественное мнение начало протестовать. Рост гуманитарных и правозащитных движений также способствовал прекращению охоты на ведьм и казней. Эти движения выступали за гуманное обращение с обвиняемыми и отмену пыток и жестоких наказаний. Однако девушке не удалось избежать своей печальной участи. Йилу спустилась в бездну, пустынное царство, где время не имело значения, а единственными обитателями были такие же потерянные души, как она. В этом заброшенном пространстве не было ничего, кроме вечной, преследующей тишины. Воспоминания рассеялись, как туман в лучах утреннего солнца, оставив ее в состоянии глубокого отчаяния. Чувства притуплялись всепроникающей пустотой, ее тяготила глубокая печаль, рожденная осознанием того, что она оказалась в ловушке этого запустения, оторванная от мира живых и связанных с ним радостей. Бездна простиралась во всех направлениях, бесконечное пространство небытия. Существование превратилось в цикл бесцельного блуждания. Йилу не могла отличить секунды от месяца, а отсутствие дня и ночи усиливало дезориентацию. Она существовала в вечных сумерках, где тени не имели формы, а понятие света было далеким, забытым воспоминанием. Она жаждала чего угодно, чтобы нарушить монотонность этого запустения. Населявшие загробное царство души были не товарищами, а призраками отчаяния. Они были потеряны, как и она, и их молчаливое присутствие служило навязчивым напоминанием о тщетности существования. Здесь была своеобразная свобода от сложностей и конфликтов смертной жизни. Но эта свобода не приносила утешения, поскольку она была лишена смысла. В глубине этого запустения Йилу жаждала чего-то, что она не могла назвать — проблеска надежды, искры цели или, возможно, просто мимолетного проблеска мира, который она когда-то знала. Но в бездне надежда была далеким воспоминанием, цель — ускользающей мечтой, а мир, который она потеряла, казался далекой, недосягаемой звездой в холодном, пустом пространстве космоса. Но затем сквозь удушающую тьму пробился лучистый отблеск света. Это было явление, бросающее вызов логике, маяк надежды зажёг искру любопытства среди заблудших грешников. В одно мгновение обширное пространство засияло. Свет был не похож ни на что, что они когда-либо видели: теплый и манящий, он обещал положить конец бесконечным страданиям. Грешники начали сходиться к нему, их формы менялись и сливались в странном свечении. Это было сюрреалистическое зрелище, похожее на захватывающий балет призраков, влекомых непреодолимой силой. Йилу тоже почувствовала необъяснимое влечение к свету. Внутри нее захлестнуло чувство безотлагательности, побуждая достичь цели раньше всех. С отвагой, которой не чувствовала уже много лет, она проталкивалась сквозь толпу духов, решив первой достичь этого таинственного спасения. Некогда тихая бездна теперь наполнилась ропотом и шепотом, когда души шептали друг другу свои надежды и страхи. Некоторые говорили об искуплении, другие о возрождении. Йилу двинулась вперед, ее призрачная форма двигалась с потусторонней грацией, она почувствовала, как вокруг нее бурлит энергия бездны. Души вокруг были противниками в этой гонке к свету, и ей приходилось ориентироваться в меняющихся потоках их движений. Йилу оказалась в водовороте, сотрясаемая силами заблудших душ, искавших освобождения. Некоторые цеплялись за нее, пытаясь оттолкнуть. Другие вопили от боли, их крики эхом раздавались в пустоте. В разгар борьбы Йилу подвергла сомнению свои мотивы стремления достичь света. Что в этом источнике привлекало ее? Было ли это спасением? Беспощадные толчки в сочетании с тяжестью собственного горя грозили сокрушить девушку. Временами Йилу чувствовала, что слабеет, ее решимость балансировала на грани того, чтобы поддаться отчаянию. Несмотря на все невзгоды, сердце Йилу оставалось стойким. Она помнила вечность печали, окутавшую ее в бездне, и жаждала чего-то лучшего. Каждой унцией своего существа проталкивалась сквозь толпу, решив первой добраться до источника света. Сияние становилось ярче с каждым мгновением, отбрасывая длинные светящиеся лучи, которые манили, словно вытянутые руки. Чем ближе Йилу подходила, тем больше чувствовала тепло. Наконец, после того, что казалось вечностью борьбы, девушка вышла из толпы духов и остановилась на пороге света. Ее призрачная форма купалась в сиянии, впервые она почувствовала проблеск счастья. Свет пульсировал и кружился, окутывая теплыми объятиями. Сердце Йилу, или то, что от него осталось, наполнилось предвкушением, когда она протянула руку, ее бестелесные пальцы дрожали. Бездна, некогда бывшая вечной тюрьмой, начала отступать, Йилу перенеслась из загробного мира на землю. Остальные заблудшие души, все еще стремившиеся к свету, исчезли из поля зрения. Ее ждали тайны нового мира, и, направляясь вперед, Йилу несла с собой надежду, которая, несмотря ни на что, привела ее к этому необычайному, блестящему спасению. Когда Йилу оказалась в незнакомом месте, она чувствовала себя дезориентированной и уязвимой. Переход был резким, а шорох в комнате едва не оглушил её, так как она провела два столетия в полной тишине. Ее призвал сюда маг, который хотел использовать ее уникальные способности, он представлял собой весьма внушительную фигуру, облаченную в темные одежды. Его глаза сияли потусторонней интенсивностью, аура резонировала с силой и властью, он был грозным существом с жутким лицом и шрамами. Человек объяснял суть контракта: ему нужны ее магические способности для помощи в революции, которую он планировал спровоцировать. Она стала злым духом — тем, кого так боялись жители ее деревни. Как выяснится позже, они ошибались насчет способностей призраков — на самом деле они не могут насылать болезни или проклятия, однако люди боятся и преувеличивают то, чего они не понимают, и существа из загробного мира не стали исключением. Темная магия на самом деле обусловлена местом, в котором пребывали усопшие. Воскрешаясь, они приносят с собой частицу загробного мира — можно вытащить духа из бездны, но невозможно вытащить бездну из духа. Когда условия контракта были определены, девушка претерпела трансформацию. Ее призрачная сущность превратилась в плоть и кости. Чувства ожили, и она поняла, что теперь обладает способностями смертного, но не только трансформация привлекла внимание мага, когда Йилу приняла человеческий облик, ее красота стала очевидной, черты лица были неземными и тонкими, глаза обладали манящей к себе глубиной. Особа представилась как Румнар Барнет, среди товарищей он известен как Гоблин. Существо не помнило своего настоящего имени, поэтому он назвал ее Йилу. Данное имя ассоциируется с природной красотой и девственной чистотой. Это также связано с идеей женственности, имя звучит очень нежно и ласково, поэтому девушек с этим именем окружающие обычно считают покладистыми, неагрессивными и милыми людьми. В преступном клане ее будут называть просто Лилией. Используя клички, преступники могли уклониться от ответственности перед законом. Когда им удавалось избежать идентификации, это делало сложнее связать их с конкретными преступлениями. Румнар был ошеломлен, его первоначальное самообладание нарушено захватывающим зрелищем, представшим перед ним. Он ожидал, что для его целей будет использован дух, инструмент, но то, что предстало перед ним, было видением красоты, которое бросило вызов его ожиданиям. Барнет был очарован Йилу, и мир вокруг стал незначительным. Само время, казалось, остановилось, когда он посмотрел на нее, и в этот момент его сердце было пленено непреодолимым волшебством. Любовь, сильная и необъяснимая, расцвела в сердце, как внезапный взрыв волшебства. Он был ошеломлен одержимостью, которая вспыхнула с силой, которой он никогда раньше не знал. Маг, который несколько минут назад был сдержанным и авторитетным, обнаружил, что борется с вихрем эмоций. Барнет изо всех сил пытался сохранить самообладание, в то время как его сердце бешено колотилось, а его мысли были поглощены Йилу. Его голос дрожал, когда он пытался продолжить обсуждение условий их контракта, но было ясно, что слова теперь не имели для него большого значения. Одержимость затмила остальное, и он обнаружил, что влюблен совершенно и безнадежно, хотелось только одного — быть рядом с ней, касаться ее, целовать, больше ничего. Всего несколько месяцев назад он бы ощутил удивление, обнаружив, какое влияние могут оказывать подобные эмоции влюбленного на его образ действий, — но в эти минуты его разум пребывал в состоянии полной прострации. Одна мысль проникала в сознание вслед за другой, сердце гнало кровь по венам, мысли в голове бессвязно сплетались и слипались, он слышал все вокруг и одновременно не слышал ничего. Ему нравилось, как она держится — так, словно ждала его сто лет, чтобы начать новую жизнь. Йилу мило улыбалась, она не понимала, отчего он так разволновался. А Румнар испытывал нелепое чувство вины — в мире не было ничего ужасней, чем уступить желанию и выдать себя — это могло повлечь за собой самые печальные последствия. Карие глаза Йилу смотрели на него с нежностью и даже с сочувствием, обожгли его сознание, пронзили насквозь, зажглись в нем и передались всему его телу, от головы до пальцев ног, после чего исчезли, растворившись в океане сияния, затопившем его душу, ум и чувства. Поистине, то было неописуемое блаженство, первое в жизни человека. В ней было все, о чем он мог только мечтать: ее внешность, ее голос, походка, грация, изящная манера себя держать. Было ощущение: «Я твой дух, я здесь для тебя и готова на все. Я буквально не жить без нашего контракта душ. Твое присутствие приносит мне радость, твой мир и покой наполняют меня, мне нужен только ты — больше никто». Йилу была одновременно инструментом, который можно было использовать в его целях, и объектом его привязанности. — С того момента, как я увидел тебя, мое сердце было пленено твоей красотой и грацией, — сдался Румнар. — Я не могу отрицать чувства, которые пробудились во мне. Я люблю тебя глубоко и необъяснимо. Слова повисли в воздухе, отягощенные тяжестью его искренности. Йилу, стоящая перед ним в человеческом облике, слушала его странное признание с удивлением и неуверенностью. Трансформация принесла с собой способность постигать сложные эмоции, но она оставалась осторожной. — Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, но я ценю твою честность. Я оказалась в своеобразной ситуации, как будто твои эмоции, твоя так называемая любовь передаются мне. Непосредственно, как и физические ощущения. — Но разве источник наших эмоций умаляет их значимость? Я не могу контролировать любовь, которую испытываю к тебе так же, как не могу контролировать ненависть к некоторым людям, которые испортили мне жизнь. Пойманная в водоворот своих мыслей и эмоций не могла отрицать теплоту привязанности, которую она чувствовала со стороны волшебника. Это ощущение пронизывало ее существование, но Йилу боролась с сомнениями, не зная, действительно ли ее сердце резонирует с его сердцем или это просто отражение его любви. Она так долго дрейфовала в бездне, отрезанная от сложностей человеческих эмоций, что интенсивность их связи вызывала у нее одновременно радость и тревогу. В этот момент она оказалась на распутье, разрываясь между своей неуверенностью и искренней привязанностью, которую она чувствовала со стороны волшебника. Румнар не знал, с чем связано подобное желание подойти и заставить смотреть лишь на себя. Дёрнуть за подбородок, наклоняясь, чтоб только ему принадлежал взгляд, содержащий в себе все краски этого мира, которых был лишён сам Барнет. На нем хорошо смотрится только красный и черный, в то время как девушка забрала себе весь свет, являясь самым настоящим ангелом, что попросту снизошёл до этого преступника. Казалось, Йилу даже всё устраивает, будто бы не она, как на наркотик, подсадила Барнета на жар своих рук, что согревали как нечто чересчур глубокое. *** Гоблин, ставший главой новой преступной семьи, обладал хорошей памятью. Он не мог забыть жестокое обращение, которому подвергся со стороны тюремных надзирателей во время пребывания за решеткой. Для него месть была не просто вопросом личного удовлетворения; это принцип, способ сохранить доминирование. Он был не из тех, кто позволяет обидам ускользнуть, особенно когда те, кому он хотел отомстить, все еще были в пределах его досягаемости. Барнет не забыл, как эти трое таскали его за волосы, били по лицу ботинками и резали ему лицо кинжалами, когда тот пытался выступить против них. Все началось с того, что они заметили, что мужчина, который поначалу держался сам и избегал неприятностей, начал заступаться за других, над которыми издевались. — У тебя много смелости, Гоблин. Как насчет того, чтобы научить тебя манерам? — Знайте, я тут подумал. Жизнь в этом городе жестока, она изматывает всех, особенно охранников. У вас тяжелая работа, я понимаю. Но нет ли лучшего способа? — он лежал на полу, дрожа и пытаясь поднять голову, было тяжело даже пошевелиться. — Посмотри, кто здесь, самый настоящий философ. Что у тебя на уме? — закатил глаза один из тюремных работников. — Ну вот, мы снова говорим о «лучшем пути». — Я видел гнев на ваших лицах. Разочарование. Но если использовать его против заключенных, это ничего не изменит. Это просто увековечивает цикл насилия и страданий, — решительно продолжал Румнар. — Тогда что ты предлагаешь? Обнимать сокамерников и вместе петь песни? — Нет. Но, может быть вместо того, чтобы воевать друг с другом, мы могли бы работать вместе. Выступайте против настоящих угнетателей — коррумпированных чиновников, олигархов, те, кто держит этот город в сточной канаве. — О, блестящая идея! Устроить восстание прямо здесь, в этой тюрьме, — насмешливо произнес другой мужчина. — Я серьезно! Мы все — жертвы системы, и охранники, и заключенные. Если мы продолжим драться друг с другом, мы просто сыграем им на руку. Но если мы объединимся, мы изменим ситуацию. Сделайте город лучшим местом для всех. — Ты настоящий мечтатель, не так ли? — рассмеялся надзиратель. — Может быть и так, но не лучше ли попытаться и потерпеть неудачу, чем продолжать это бессмысленное насилие? Мы не можем продолжать так жить. Несмотря на искреннюю мольбу, охранники оставались пренебрежительными и не интересовались его видением лучшего будущего. Тюремные стены ожесточили их сердца, оставив мало места для надежды или перемен. Охранники напали на Румнара, превзойдя его численностью. Несмотря на трудности, он яростно сопротивлялся, нанеся несколько сильных ударов. В конце концов, превосходящие силы одолели его. Охранники использовали любую возможность, чтобы высмеивать и преследовать его во время его пребывания в тюрьме. Вскоре люди, за которых он заступался, отвернулись от него, они посчитали его выскочкой и чудаком, который бросается в драку, не обращая внимания на то, что в битве у него никаких шансов. *** Тусклый свет раннего утра просачивался сквозь тяжелые занавески комнаты Йилу. Эксперименты с ее темной магией принесли свои плоды, оставив ее истощенной и нуждающейся в утешении. Повседневная жизнь Йилу превратилась в беспощадную рутину использования ее мастерства темной магии на благо клана. Она была уникальным и бесценным активом, единственной, которая успешно укротила мощные и коварные потоки темной энергии. Эксперименты представляли собой кропотливый процесс, требовавший точности и координации. Роль Йилу заключалась в том, чтобы высвободить сырую, хаотичную тьму, ее тело и душа становились проводниками сверхъестественной энергии, и этот процесс, хотя и не был физически вредным, несомненно, истощал. Маги с помощью стеклянных сосудов и запечатывали черную материю в контейнерах для будущего использования. Темная энергия проявлялась в различных формах — извилистых тенях, мерцающих фантомах и пульсирующих волнах, это было так же красиво, как и опасно. Йилу стала бьющимся сердцем клана, их тайным источником силы. «Бедняга, она, наверное, только то и делает, что принимает участие в этих жутких ритуалах, сидит взаперти, никуда не выходит. Видимо, Гоблин не разрешает. Да, точно, она всего лишь его подчиненная, просто дух, и ничего без его разрешения сделать не может. С ее силами она способна на большее, неужели ей нравится торчать здесь?» — подслушала Йилу диалог между членами группировки. Другой ответил: «Не думаю, что она осмелится учавствовать в боях наровне с нами, все же она — девушка главы клана, может, ей вправду здесь безопаснее». «Мне кажется, она просто боягузка» — заключил последний. Среди преобладающей пустоты был свет, который сохранял Йилу устойчивой и здравомыслящей: любовь к лидеру. Его слова поддержки и признательности были для нее спасательным кругом, он успокаивал ее, напоминая о жизненно важной роли, которую она сыграла в успехе клана. Цикл жертвоприношений и возрождения был непростым, но знание того, что ее лелеют и ценят, не давало потерять себя в пустоте снова. Она жила в небольшом поместье, которое Отверженные отобрали у одного из баронов. Один член клана рассказал, что его отец погиб в результате несчастного случая на предприятии у этого господина, но последний отказался выплачивать компенсацию и никак не прокоментировал инцидент. Подобные случаи происходили с другими его подчиненными, но никакой реакции или даже сожаления от барона не последовало. Клан Отверженных не заставил себя долго ждать: путем шантажа, а затем и убийства, они забрали себе имение богача. Теперь там жил Румнар со своими самыми важными союзниками. Она обратилась к парню, проходившему по коридору неподалеку: — Могу ли я попросить о небольшой услуге, Румнар? Мне нужна компания, хотя бы на некоторое время. Эти эксперименты меня очень утомили. — Не называй меня настоящим именем здесь, — твердо ответил преступник, не глядя на нее. Он только что закончил свою тренировку. Каждое утро Гоблин рано встаёт, затем уединяется и оттачивает свое мастерство владения магией и в перерывах между этим занимается разработкой стратегии развития клана, в частности будущих планов погромов. — Хорошо, Гоблин. Так ты мог бы… Лидер клана, человек весьма ответственный и занятой, относился к Йилу со смесью сочувствия и сожаления. — Мне бы очень хотелось поговорить с тобой, но ты знаешь, как много еще предстоит сделать. На меня давят обязанности, и я должен их выполнить. Я на собственной шкуре чувствую, как тебе тяжело, однако я не опускаю руки. Я каждую свободную минуту трачу на то, чтобы становиться сильнее. Нельзя поддаваться изнеможению. Я стараюсь тренироваться даже тогда, когда чувствую себя переутомленным. Нельзя позволить, чтобы враги застали нас в таком виде. Подумай об этом, Йилу. Выражение лица девушки представляло собой смесь понимания и разочарования. Она кивнула и тихо сказала: — Я понимаю. С почтительным поклоном она повернулась и направилась в уединенный уголок своей комнаты. Там она устроилась в кресле, ее мысли превратились в вихрь усталости, тоски по общению и тяжести ее вновь обретенного существования. Как раз в тот момент подошел его подчиненный, доверенный член Отверженных: — У меня есть важная информация, требующая внимания. Могу я занять минутку твоего времени? — Конечно. Пока они уходили, Йилу наблюдала издалека, и ее терзало беспокойство. Она не могла избавиться от ощущения, что происходит что-то важное, что будет иметь далеко идущие последствия. Когда они достигли укромного уголка, лидер клана повернулся к своему подчиненному, а дух, спрятавшийся в тени, почувствовал прилив опасений. Она хотела быть больше, чем просто сторонним наблюдателем. — Гоблин, если я могу чем-то помочь, пожалуйста, дай мне знать. Я хочу внести свой вклад в благополучие клана любым возможным способом. Только так я смогу облегчить твой тяжёлый труд. Понимаю, ты, возможно, считаешь, что мне намного лучше и безопаснее здесь, но… если тебе тяжело, не стоит перенапрягаться, ты можешь позвать меня. Я не хочу быть просто «девушкой лидера». Барнет повернулся к возлюбленной: — Я доверяю тебе безоговорочно. Если ты готова, твоя помощь будет для нас неоценима. У меня нет намерения держать тебя в неведении. Коллега принес ему информацию, которая зажгла огонь в его глазах. Они обнаружили, что те же самые тюремные охранники, которые его мучили, были вовлечены в подпольные смертельные бои животных. Это было предприятие, основанное на жестокости, и оно давало прекрасную возможность для возмездия. Гоблин попросил позвать Лаборанта. Ежедневные встречи Йилу с человеком, который руководил экспериментами, становились все более наполненными напряжением. Его безрассудный подход к ритуалам действовал ей на нервы, оставляя непреодолимое желание противостоять ему, выразить гнев и негодование. У Лаборанта была склонность к импровизации, которую Йилу ненавидела. То, что было относительно простым экспериментом по использованию ее темной магии, превратилось в опасные предприятия. Каждый день приносил новые проблемы. В один день Лаборант решил еще раз отклониться от установленных процедур, движимый своим ненасытным любопытством и стремлением к власти. Она возненавидела то, как он относился к ее способностям как к простому инструменту для достижения своих амбиций. Эксперимент заключался в использовании особенно нестабильного вида темной энергии. Йилу выразила свои сомнения по поводу попыток манипулировать им, но мужчина отмахнулся от ее опасений. В тот момент, когда процесс начался, зловещая энергия бесконтрольно возросла. Инстинкты призрака сработали, когда она боролась за сдерживание сил, грозивших выйти из-под контроля. Мужчина, однако, оставался в блаженном неведении о надвигающейся катастрофе. Он продолжал отдавать безрассудные команды, требуя, чтобы она раздвинула границы своих способностей до предела. Йилу знала, что его невежество может привести к их коллективному падению. Затем это произошло. Волна темной энергии, которую усилия Йилу больше не сдерживали, вспыхнула. Сила взрыва сбила ее с ног, сердце бешено колотилось, она изо всех сил пыталась прийти в себя. Когда дым рассеялся, стало очевидно, что эксперимент провалился; оборудование было разбито. Действия Кайлера Шелдона подвергли ее опасности, и глядя на него с тлеющим негодованием, она не могла не задаться вопросом, послужит ли этот неудачный случай, наконец, тревожным сигналом, побуждающим изменить безрассудное поведение мужчины. В такие моменты Йилу часто оказывалась на грани катастрофы, ее таланты эксплуатировались без учета ее благополучия. Последствия неудавшегося эксперимента оставили мужчину в состоянии тревоги и страха. Его прежнее высокомерие рухнуло, уступив место осознанию потенциальных последствий. Стоя посреди зала, он обратился к Йилу: — Пожалуйста… ничего не говори лидеру клана. Я уберу все и куплю за свои деньги новое оборудование. Дома меня ждут младшие брат и сестры, и я не могу вынести мысли о возмездии. Я был дураком, думая, что могу контролировать эту энергию. Гнев и разочарование Йилу кипели, пока она обдумывала просьбу мужчины. Ее мыслью было сообщить правду, чтобы гарантировать, что Отверженные осведомлены о рисках. — Почему мы должны скрывать это? К тому же он наверняка уже почувствовал, что что-то не так, мы разделяем с ним не только жилье, но и наши души. В любом случае тебе не спрятаться. — Прошу, успокойся. Я обещаю, что научусь и впредь буду осторожнее. Но если лидер клана накажет меня или убьет, пострадают мои родные. Я прошу понять. Сердце девушки дрогнуло, когда она посмотрела в глаза Лаборанту, увидев в его взгляде искренний страх и раскаяние. Она знала, что он действовал безрассудно, но она также не могла игнорировать человечность в нем. После очень долгого и сложного разговора они пришли к предварительному соглашению. Йилу понимала затруднительное положение этого человека и решила избавить Кайлера от гнева лидера клана. Девушка питала к нему глубокую обиду. Она не могла не смотреть на него сквозь призму недоверия и враждебности. Несмотря на явное пренебрежение Йилу к волшебнику, он оставался стойким в своих попытках загладить свою вину. Он хотел, чтобы его считали человеком, который искренне заботится не только о целях клана, но и о людях внутри него. Спустя пару дней после случившегося Кайлер подошел к Йилу, спрашивая о ее самочувствии и выражая желание исправить разлад между ними. Дух, однако, оставался стойким и безразличным. Она не могла заставить себя поверить в искренность намерений волшебника. Продолжающиеся попытки мага восстановить их отношения, хотя и искренние, были встречены стеной молчания со стороны Йилу. Она рассматривала его действия как попытку манипулировать ею и не желала оказывать какое-либо подобие доверия. Каждый раз, когда она видела Лаборанта, ей приходилось подавлять непреодолимое желание закричать, поговорить с ним о безрассудном пути, по которому он их вел. На нее давило бремя гнева, из-за чего бы все труднее сохранять самообладание. Йилу с нетерпением ждала того дня, когда безответственное поведение Кайлера будет прекращено, а эксперименты будут проводиться с той осторожностью, которых они заслуживают.