Бродяга. Копьё Света

Шадар Границу королевства Сетия, чтобы оказаться в королевстве Тирия, мы прошли без проблем. Обычный пост досмотра и запись причины визита. А там несколько часов пути по полупустому тракту и мы в академическом городке Сейтей. Академия была в часовой доступности. Осталось совсем немного, и мы прибудем во владения Винтера. Даже шпили старших башен уже видны из-за крон деревьев. Они-то и служили нам ориентиром и указателем. — Шэд, — тянет меня за рукав Айон, едва сжимая на ткани пальцы. Сил у дьяхэ почти не осталось. Держался он этот остаток пути на честном слове. Ноги подкашивались, сознание от него уплывало, как и способность самостоятельно передвигаться. Я успел поймать мальчика и взять на руки, а тот не сопротивлялся. Жизненная энергия на почти нулевой отметке. Осталось от силы пять единиц. — Айон! — забеспокоилась Жрица, покинувшая свои мысли и облака, в которых витала. Она подбежала ко мне и мальчику на моих руках. Он тяжело дышал и с силой сжимал пальцы на моей руке, дрожал всем телом. — У него лихорадка! — ужаснулась она, когда коснулась лба и щек. А кроме этого, рана на животе, даже несмотря на наши с Ильтиримом старания, все равно открылась и сейчас источает миазмы. — Когда он заболеть умудрился? — не понимал Этиор, смотря на сжавшегося калачиком дьяхэ. Хотел напомнить об испытании лезвия копья, и о том, что мальчишке пришлось пережить, просто находясь в замке старшей ветви рода сих Хантэ, но за меня, в мягкой форме, и все также, устремив взгляд в небеса, ответила Жрица: — Испытания, выпавшие на долю Айона, дарованные Пресветлым, слишком тяжелы и трудны для его неокрепшего душой, разумом и телом организма. Он не готов к той ответственности, которой награждает нас Владыка. Слишком пафосные речи для той, кто единожды усомнился в своем пути. Для той, кто готов был вырезать слова Пресветлого из своего сердца. Но не вырезала, не отказалась, увидев что-то в тех видениях. А услышав сладкие речи, вновь забыла обо всем. Вера — это зависимость, от чужого мнения, слов и взглядов, от обстоятельств и появляется она, эта Вера во что-то небесное и эфемерное, чаще всего из-за необходимости. Но вера по необходимости — это лицемерие. — Я помогу, — подходит на нам Ильтирим и привычными для Айона рунными связками, с вплетенными с моей стороны ледяными нитями, окутывает его, на время усмиряя бьющую тело дрожь, понижая высокую температуру тела. — Вот. А в академии целители о нем позаботятся, — эльф после того испытания волей копья, сам не свой. Постоянно в раздумьях. Я не лезу в его душевное равновесие, так как предполагаю, что именно продемонстрировало ему лезвие. Но несмотря на принесенную им мне клятву верности, с этим он сам должен справиться, или, если это не по его силам, понять и попросить помощь. Никто другой за него решать не должен, это его выбор. Быть в одиночестве в том заледенелом месте, с застывшими во льдах близкими, или же подняв взгляд, опереться на чье-то плечо. — Спасибо, — прошептал Айон, чуть расслабившись и отпустив ситуацию и боль, устраивая голову на моем плече. Рука его по-прежнему с силой сжимала мою, но хватка медленно расслаблялась. Сон становился мирным, а не беспокойным. Жизненная энергия по единицам восстанавливалась. Медленно, но шла вверх. Вот теперь сомнений в том, что до академии он дотянет, не было. Пару часов продержится. *** — Мы к милорду ректору! — стоило это сказать и показать личный пропуск от Винтера, как стража на воротах академии нас пропустила, даже не взяв личные данные, просто вписав количество прибывших. Зная быстрый путь, шел к своему генералу. Светлые шли за мной. Едва поспевали. Только эльф был рядом и не отставал. Он поддерживал Айона магией и заимствованным у меня льдом. Свой использовать я не позволял, так, на всякий случай. Коридоры сменяли друг друга, повороты и двери мелькали перед глазами. Как и знакомые лица преподавателей и даже некоторых студентов. На них я не обращал внимания, шел в кабинет ректора. И светлые каким-то образом отстали и остались позади. Винтер, на счастье дьяхэ, был на своем месте. Как и всегда, обложенный бумагами и свитками, погруженный в свои заботы и дела магические, ради государства и одаренных детей. Но стоило мне открыть дверь и влететь как урагану, он тут же все свитки и перо отложил. Лич, как и я думал, стоило нам с дьяхэ оказаться в поле его внимания, понял, что произошло и от чего именно Айон теряет энергию и жизненные нити, привязывающие его к этому миру. Мальчика временно устроили на его столе, использовали мантию вместо подушки. — Ильтирим — рунный барьер! — приказал я эльфу, который тут же призвал рунный круг «Сокрытия», накрывший кабинет Винтера полностью. На миг лич посмотрел на Ильтирима и хмыкнул. Это высшая от него похвала. Другой мало кто удостаивался. — Черное пламя Бездны не так-то просто искоренить, — говорит Винтер, скидывая печать «Вуаль», принимая свой почти истинный облик. Тут же теряют цвет волосы, становясь седыми, тусклыми и безжизненными. Белеет кожа, проявляются шрамы. Один рассекает лицо сверху вниз, слева направо, второй обвивает шею, как ошейник, а третий и четвертый на запястьях, как браслеты. Глаза Винтера из приятного карего цвета становятся золотыми, без зрачка и бликов. А на руках когти, черные и длинные. В руках у лича его магический проводник — флаг мертвых, способный как поглотить душу, порвав все нити единения с телом, так ее и подлатать, восстановив связь с сосудом. — Дело дрянь, Шадар, — говорит лич. — Огонь слишком долго разъедал тело, душу и сущность Айона. Нитей осталось мало, — флаг душ вновь ушел в подпространство. Колдовал лич руками, пытаясь хоть на время привязать душу и сущность дьяхэ к этому миру и телу. — Ему не помочь? — смотрит на мальчика эльф. В глазах его тоска, отражающая то самое, заледенелое поле битвы и кристаллизированных эльфов, среди которых только он не порабощен льдом. — Надежда есть, но она небольшая, — говорит Винтер, отпуская истинный облик, вновь становясь привычным глазу. Волосы темно-русые, кожа светлая, а не белая, пропали и шрамы. Вернулись в норму когти и магический фон. Теперь он ощущался не как некромант с примесью чернокнижия и демонологии, а как темный маг. — Просыпайся, — произносит лич, проводя рукой над головой дьяхэ. Тот не сразу понял, где он, что с ним произошло, но когда увидел друга и нас с эльфом, стоящих рядом, выдохнул от облегчения, что он жив и поблагодарил некроманта за помощь. — Рано благодаришь, — сказал лич, — твое привычное состояние временно к тебе вернулось. — Временно? — не сразу понял, о чем речь, но ровно до того момента, как заглянул внутрь себя и своей сущности. Нити энергии были завязаны на те остатки жизненных сил, что плескались на дне его резерва. — У меня две недели на то, чтобы вернуть прежнего себя, — говорит дьяхэ, спрыгивая со стола Винтера. — Не успеешь за это время изгнать из себя Черное Пламя… — Винтер приложил руку к тому месту, где должно биться сердце, опустил взгляд и добавил: — … для меня было честью стоять с тобой плечом к плечу, Айонирис, дитя тени и междумирья. — Эти слова дьяхэ принял также, с рукой у медленно-бьющегося сердца, опустив взгляд. Поблагодарив лича за помощь, дьяхэ покинул его кабинет, направляясь туда, где он найдет ответ — в библиотеку. Мы с Ильтиримом только хотели покинуть кабинет Генерала и найти светлых, как Винтер попросил меня задержаться. Эльф, понимая что разговор личный, ушел, попросив перед этим карту коридоров, чтобы попасть без блужданий к авантюристам, пропавших коридорах и поворотах, как в лабиринте. А я, закрыв дверь и повесив рунный щит «Тишина», спросил: — Что тебя интересует, Винтер? — Когда будет нужен этот отпечаток? — и призвал в руки шарик с золотым свечением, в котором, если присмотреться, можно различить очертания человеческого лица, опечаленного, горюющего. Душа того, кто поможет мне в будущем обвести вокруг пальца светлых героев и их нанимателя — старшего Храмовника. — Скоро. Осталась одна часть и копье буде собрано, — лич улыбнулся уголками губ, пряча шар души в пространственные просторы. А я хотел покинуть его кабинет, как он попросил еще об одном одолжении: — Шадар, я безмерно уважаю тебя, верю тебе и знаю, ты никогда не переступал черту. Эмоции, чувства и желания под твоим контролем. Грани дозволенного, как и полномочия власти не прельщали и не развращали твой разум и душу, но все равно, будь осторожен. Путь, который ты стелешь деве Света, может повернуть не туда. Не стань Иштаром. — Не стану, Винтер, обещаю, — тот успокоился, — чтобы стать Иштаром, мне нужно всего лишиться. — И улыбнулся, спросив, меняя тему разговора: — Как Крис поживает? Много крови в этот год тебе попортил? — зная этого парня, как самого себя, уверен, так оно и есть. Но только Винтер не признается, так как любит этого паршивца, как своего собственного сына. Прикрывает и даже в каких-то местах потакает. Но не сейчас. Услышав имя парня, он поник и даже напрягся. А причина: — Он играет с огнем, Шадар. Поговори с ним. — И развернул внушительный свиток, с зарисовками, рунными кругами, формулами. Бумага исписана мелким, резким почерком, мне хорошо знакомым. Я развернул к себе свиток, внимательно вчитываясь в содержимое и выведенные с детальной точностью координаты и грани пространства, на которые опирается составитель данного изыскания. Определенно, Крис способный парень, но данная область познания опасна, и не только потому, что граничит с запретным искусством, а потому, что не каждый для этого подходит, как магически и энергетически, так и ментально. — Поговорю. Он в академии, или в отпуске? — В академии. Пару дней назад вернулся, — и выдыхая, радуясь тому, что проблему с гением исследователем перекинул на мои плечи, снова ушел в свои дела. Хоть и каникулы у студентов, отпуска у профессоров и учителей, он — ректор. Никто ему отпуск не даст, передохнуть не позволит. А если расслабиться, то сам потом взвоет от свалившейся на него работы. Найти Криса для меня не проблема. Наша с ним связь, в пределах моих владений и вверенных территорий, позволяет найти его где угодно. И не важно, будет ли он скрыт заклинанием, артефактом, или даже волей Владыки. Нити, нас связывающие, куда крепче клятвы Князя-Генерала, или контракторной. А тут академия. Минимальный радиус поиска. Даже энергетических единиц тратить не нужно. Прогуляюсь по вероятным местам. Крис в академии, а это значит, он или в своей комнате, отдыхает после долгой дороги, или в архивах, проводит свои исследования по порталам и межмировым перемещениям, или в библиотеке, готовится к предстоящему учебному году. Профессор — пост ответственный и обязывающий. В библиотеке, с подписанного ректором разрешения, переданного через помощника, засели светлые. Они ищут тот самый, активирующий копье свиток. С ними же и Айон, находящийся в поисках способа вернуть себя прежнего. Мальчик не интересовал светлых, на него они не обращали внимания, как и на обложившегося книгами Ильтирима. Эльф тоже решил воспользоваться случаем побывать в хранилище знаний Северного государства. Искал он то, что смогло бы на время скинуть груз с сердца и души, а именно способ избежать кошмара, который преследует его все это время. — Мне здесь делать нечего, — сказал я тихо, смотря на погруженных в книги визитеров библиотеки, уходя по коридору дальше, туда, где находились архивы древних рукописей, оставленные еще предками магических родов уже стертых из памяти их потомков. В архивы у профессоров, а уж тем более у студентов, мало у кого есть допуск. И дело не в сложности понятия информации, или языковых словосочетаний, трактующихся на разные лады, так как некоторые записи велись на давно забытом наречии, а в банальной не заинтересованности. Не все хотят лезть в аспекты знаний и магических наук, что утеряны в веках. А для того, чтобы начать что-то восстанавливать и реставрировать, подбирать замену или вероятности, нужно провести огромную предварительную работу, проштудировать сотни тысяч трактатов и научных работ по темам. — Порталы между мирами — опасная наука, — сказал я, присаживаясь рядом с Крисом, погруженного в свои расчеты и выстраивание формул. Он, не отрываясь от длинного свитка, исписанного диким, забористым почерком, все-таки мне улыбнулся, вдобавок тихо хмыкнув. — Ты все такой же, Крис, — говорю, смотря на парня. Одет он в простую темно-серую рубашку, верхние пуговицы расстегнуты, галстук расслаблен и спущен. Пепельные волос забраны в кривой хвост, а из прядей выглядывают острые кончики ушей. Стальные глаза потеплели, черты лица расслабились. Он и сам на время отпустил тревожащие его мысли. — Как и ты, отец…