/-/
Синдер опустила свиток, выражение её лица было нейтральным, а глаза устремлены вперёд, сузившись в тонкие щели. Сидевшие неподалеку Эмеральд и Меркури благоразумно предпочли промолчать, понимая без лишних слов, что прерывание тишины может плохо для них закончиться. С долгим и не самым спокойным вздохом она отложила свиток и заставила себя сделать глоток чая. Чай забурлил в кружке, нагреваясь от её руки, которая в данный момент пылала. — Он бросил трубку. Меркури старался не дышать. Эмеральд сжалась. — Он. Бросил трубку. Бросил. — Её чашка с чаем поднялась, жидкость вытекала, когда её рука и сама кружка дрожали от ярости. — Есть дела поважнее. Более. Важные. Вещи. Важнее, чем я, Синдер Фолл? Чашка упала и разбилась вдребезги. Только ручка осталась зажатой в её пальцах. Кто-то за это заплатит./-/
Лиза Лавендер с трудом разлепила глаза и уставилась в потолок, который не принадлежал её квартире. Нежный и прекрасный цветок мира новостей сузила глаза, когда в её голове пронеслась одна-единственная мысль. Вот чëрт. Неужели я опять напилась и оказалась в чьей-то постели? Не в первый раз, и вряд ли в последний. Голова раскалывалась достаточно сильно, чтобы дело было только в алкоголе, и она застонала, перевернувшись на спину в поисках стакана с водой. В постели больше никого не было, но она услышала шаги. Пусть он будет милым. Пусть он будет милым. Пусть он будет хотя бы относительно близок к моему возрасту. Синие джинсы, достаточно стройное тело и золотистые светлые волосы. Он был, к её облегчению, достаточно спортивен. Невнятное радостное восклицание, которое издал её мозг, перешло в крик, когда её глаза поднялись выше и наконец-то увидели его лицо. Сердце подскочило к горлу. — Пожалуйста, скажи мне, что тебе больше восемнадцати, — пролепетала она. — И что ты просто выглядишь молодо для своего возраста. Юноша моргнул. — Мне семнадцать. Вот чëрт. У Лизы было правило. Простое правило. Она сообщала новости; она не становилась новостью. А сейчас... Это было так похоже на сенсацию. Его лицо показалось ей знакомым ещё и по другой причине, но было не совсем понятно, кроме того, что она переспала с подростком. — Хорошо, — заикаясь, произнесла она. — Я смогу с этим смириться. Тебе всё равно не следовало пить. Чëрт, да и мне не следовало пить. Может быть, мы оба договоримся больше никогда не говорить об этом, и ни у кого не будет проблем? — Я не понимаю, о чëм ты говоришь... — Именно. — Лиза подмигнула, а затем застонала, так как от такого у неё закружилась голова. — Уф. Насколько грубым ты был? Мне кажется, что моя голова сейчас расколется на две части. Неужели мы так много выпили? Скажи, что я не приставала к тебе. Скажи, что всё было наоборот. — Ты не приставала ко мне. — Ура, — слабо подбодрила она. — Я тоже к тебе не приставал. Мне кажется, ты неправильно понимаешь ситуацию. — Единственное, что я не понимаю, это почему мне нечего выпить. — С закрытыми глазами она нащупала на соседнем столе. — И почему так плохо пахнет? Ты что, не убираешься в своей квартире? Может, у тебя и обезболивающее есть? У меня голова раскалывается. — Эй, босс! — крикнул бодрый голос. — Я принёс еду на случай, если она... — Второй мужчина, появившийся в комнате— о, чëрт возьми, она ведь не участвовала в оргии? — высокий, с загорелой кожей, каштановыми волосами и, что особенно заметно, белой маской на лице. — Хм. Похоже, она проснулась. Маска. Белая маска. Крылья, похожие на крылья летучей мыши. Фавн. Белая маска. — Не паникуй, — сказал ей блондин. Блондин, который теперь, когда она присмотрелась, показался ей знакомым по вполне понятной причине. — Не паникуй, — повторил он. — И что бы ты ни делала, не кричи. Лиза закричала. Жон Арк, разыскиваемый террорист, что-то сердито крикнул. В ответ Лиза закричала ещё громче. Казалось, раздался вой сирены. Он подался вперёд, а она оттолкнулась, упираясь ногами в кровать, пока не уперлась спиной в изголовье. Её рот оставался открытым, и она непрерывно кричала, пока несколько фигур в масках просовывали головы через входной проем, чтобы посмотреть на её гибель. — Пожалуйста! — умоляла она. — О чëм бы ты ни думала, — крикнул он, — остановись. Я не собираюсь убивать... — Пожалуйста, не надо вымещать на мне свою звериную похоть! — Я... что? — Жон Арк моргнул. — Это расизм? Мне кажется, что это расизм. И ещё, что!? Я не... — Он застонал и провёл рукой по лицу. — Кто-нибудь может мне помочь? Хватит наблюдать из-за двери. Здесь вам не шоу! — Почему? — спросила невысокая девушка. — Похоже, у вас всё схвачено. — Илия! — Ну и ну. Спасибо, что полностью испортили мне прикрытие... — Не похоже, что она вообще может услышать... — Вопли достигли новой высоты. — Перестань кричать! — заорал он, прижимаясь лицом к её лицу. Лиза остановилась в ужасе. — Это сработало? — Он выглядел удивлённым. — Я имею в виду, спасибо. Да. Так лучше. Итак... — Он отошёл назад, поправил воротник и посмотрел на своих союзников. Все они пожали плечами, лишь немногие готовы были вмешаться. — Ты — Лиза Лавандер, — сказал он. — Так? — Нет. Я её сестра-близнец, Лора. Он взял в руки её сумочку. — На твоём удостоверении написано "Лиза". — Лиза попросила меня купить ей молока в магазине и дала мне свою сумочку. Я — Лора. — Улыбаясь изо всех сил, она затараторила. — Если вы хотите схватить Лизу из-за той статьи, которую она написала о вас, я могу сказать вам, где она живёт. Вам просто нужно отпустить меня и не вымещать на мне свой гнев. — Та статья. Да. — Его лицо потемнело. — О чëм она была, не напомнишь? — Я не знаю, — настаивала она. — По причине того, что я не Лиза Лавендер. Он вздохнул. — Мы действительно продолжаем? Слушай, мы знаем, кто ты. — Да. Я — Лора. Я только что сказала вам об этом. — Мы знаем, что ты журналистка, которая написала ту нелестную статью. — Статья моей сестры... — Да мы знаем, что ты продажная журналистка, которая придумывает всякую ерунду, чтобы продать историю, потому что не знает, как написать нормальную статью самостоятельно, — перебила девушка в дверном проёме. У Лизы закипела кровь, и она поднялась на колени. — Что ты сейчас сказала? Я не бездарность. Я лучшая в Вейле! Девушка ухмыльнулась под маской. — Я думала, что это твоя сестра? — А... ну... — Лиза с надеждой улыбнулась. — Семейная гордость? — Странное время для этого, когда ты только что пыталась продать её ради своей безопасности, — заметил Жон. — Теперь, когда мы разобрались с этим, как насчёт того, чтобы прояснить другое. — Он наклонился вперёд. — Мы не будем тебя убивать. Лиза подождала. Не убивать — не значит не причинять боль, не мучить и не делать ещё кучу всего, но когда она ждала, что они будут делать, а ничего не приходило, она почувствовала, что её надежда немного возросла. Она нервно облизнула губы. — Не будете...? — Нет. Мы не террористы. А вот и нет. Очевидно. Тут был Белый Клык, чëрт возьми. Лиза лично видела видеозаписи, на которых они казнили сотрудников ПКШ, а статистика и цифры их преступлений были легко доступны как за пределами Вейла, так и внутри него. Даже предыдущий репортëр столкнулся с машиной на центральном мосту во время полицейской погони, о которой она до сих пор жалеет, что её не было рядом. Она взяла выходной, думая, что ничего не случится, и позволила этому придурку Рори взять её смену, осветить эту историю и получить за это огромную премию. С тех пор этот засранец не переставал издеваться над ней. Так что, да, в то, что он сказал, что они не террористы, верилось примерно так же, как в то, что он не фавн, но если это означало, что она выйдет целой и невредимой? Что ж... — О, я знаю, — солгала она. — Вы вовсе не террористы. Вы... Как там ещё называли себя эти безумцы? Ах да. — Революционеры? Борцы за права. Жон Арк вздохнул. — Забавно, — повторила девушка. — По-моему, в своём материале ты употребляла слова "жестокие экстремисты". — От меня ожидают, что я буду писать определенные вещи. Это не значит, что я с ними согласна. Я имею в виду, что буквально на прошлой неделе мне пришлось написать статью о том, как приятно, что одна местная компания пожертвовала десять тысяч льен на благотворительность. Десять тысяч! Они уклоняются от уплаты налогов на гораздо большую сумму. — Однако пиар был пиаром. — Тут то же самое. Я могу потерять работу, если стану писать, что вы, ребята, не психопаты. Что было не совсем верно; у неё было довольно много свободы действий, и линия с жестокими экстремистами была её собственной. Чего они ожидали? Они нападали на колонны с прахом, взрывали поезда и убивали людей по принципу "фавн или не фавн". Причины, по которым они могли захотеть пощадить её жизнь, были вполне очевидны. — Хотите, я напишу более приятную статью? Я могу это сделать. То есть, вы можете просто оставить мне список своих требований, я напишу их и опубликую. На первой полосе, — пообещала она, готовая оказать множество услуг, лишь бы уйти живой. — Я разнесу это по всему Вейлу. Клянусь. Вы просто должны отпустить меня в безопасное место. — Мы и так тебя отпустим. — Правда...? — Лиза снова облизала губы. — Чтобы быть окончательно уверенной, "отпустить" означает отпустить меня целой и невредимой, верно? Живой? Это не похоже на одну из тех свобод, как "свобода головы от тела"? Освободить меня от страха и боли? Освободить меня от жизни...? — Что? Нет! — простонал Жон. — Откуда у людей берутся такие идеи!? — Адам, — сказала девушка в дверном проёме. — Адам, — сказал темнокожий фавн-летучая мышь. — Адам, — согласилась Лиза, написавшая множество статей об этом человеке и его преступлениях. — У него был определенный... талант к отрезанию голов. И к убийству пленников. И другие вещи, о которых мне, наверное, лучше не знать. Не то чтобы я имела что-то против вас, — проговорила она. — Кроссдрессинг — это безобидное хобби по сравнению с тем, чем он занимался. — Кросс-? — Жон опустил глаза, выругался и стянул с волос кошачьи ушки. — Не обращай на это внимания, пожалуйста. Она не давала никаких обещаний. Теперь, когда "смерть", похоже, была исключена — а это действительно выглядело так, будто они имели в виду именно это — её паника начала отступать, а значит, возвращались другие, более отточенные, аспекты её подготовки. Её нос слегка подергивался, а пальцы чесались в поисках диктофона или блокнота и ручки, которых там не было. Лиза почувствовала запах сенсации. — Итак, — сказала она, — если вы не собираетесь убивать или угрожать мне, могу я попросить вас об интервью? — Быстро же ты сменила тему, — пробормотала девушка у двери. — Илия, кажется? — Лиза улыбнулась, глядя, как девушка матерится, рычит и срывает маску. — Если хотите, я могу взять у вас интервью. Новый лидер Белого Клыка и его бурный роман с подчиненной. Запретные отношения между... Почему ты издаешь рвотные звуки? Илию тошнило. — Он не такой уж и уродливый. — Скажем так, босс не в её вкусе, — легкомысленно сказала серебристоволосая девушка. — Ему не хватает нескольких вещей. И у него есть некоторые другие вещи, которые Илия не любит. А ты не думала о том, что не стоит придумывать историю на пустом месте? Можно ведь сообщить правду. Лиза хихикнула. — Правда не продаст газет. Кстати, ты не возражаешь, если я напишу, что у тебя красные глаза, которые светятся, как пламя? — спросила она своего похитителя. — Да, — ответил Жон. — Вообще-то, я не против. — Отлично. — Не слишком ли преждевременно насмехаться над нами, когда ты только что опасалась за свою жизнь? Улыбка Лизы появилась быстро, а ответ ещё быстрее: — О, я всё ещё наполовину убеждена, что вы собираетесь меня убить, и просто треплюсь, чтобы занять свой мозг. — Её смех был не иначе как истерическим. — А может быть, это мой способ напоследок покуражиться перед смертью. — Продолжая смеяться, она не думала, что кто-то из них заметил, как расширились её глаза. Ужас произвёл такой эффект. — Ха-ха-ха-ха-ха-ха. — Отлично, босс. Десять минут, а вы уже сломали её. — Я никого не ломал... — Он вздохнул. — Слушай, затащи её в кузов фургона. Нас ждёт работа. Смех Лизы перешёл в испуганное хныканье. — О, ради всего святого, не будем мы тебя убивать! Мы не преступники. Мы не преступники. Мы занимаемся благотворительностью! — Когда это не принесло результата, он вздохнул второй раз. — Знаешь что, может быть, мы просто докажем тебе это. Похоже, это единственное, что может сработать./-/
Жон ехал с Илией в передней части фургона, слушая, как Лиза напевает не в такт им песню, которую он сначала принял за попытку раззадорить их, но потом понял, что это было сделано для того, чтобы успокоиться в преддверии казни, как она все ещё думала. — Это просто смешно, — прошептал он. — Насколько плоха наша репутация, что она дошла до такого? — Довольно плохая, — признала Илия, тоже шепотом. — Адам действительно был не самым терпимым человеком, и мы уже упоминали, что предыдущую ячейку Белого Клыка здесь уничтожили. Они тоже не были мирными. Мы до сих пор не знаем, как власти нашли её, но с обеих сторон погибло много людей. Не помогает и то, что до приезда сюда Адам уже взрывал поезда и тому подобное. — Зачем? Какую цель это преследует? — Заставить людей бояться нас? — Конечно, я понимаю. Но как это приведёт к миру между расами? Если шаг первый — бунт, шаг второй — распространение террора, шаг четвертый — результат, то что же тогда шаг третий? — Илия не ответила. — Ты даже не знаешь!? — Нет, знаю. Просто... — Прикусив губу, Илия отвернулась. К счастью, Юма был за рулем. И слушал. Он даже не старался быть деликатным. — Это не совсем то, что нужно для всех. В Белом Клыке, как и везде, есть противоречия. Поэтому он и раскололся: Гира и Кали стремились действовать мирными средствами, а Сиенна — более решительными. Дело не только в этом. — Она хочет сказать, — перебил Юма, — что даже на "насильственной стороне" есть раскол. Сиенна хочет насилия, чтобы привлечь внимание, но её конечная цель — правовые изменения и защита фавнов. В идеальном мире она хочет, чтобы после принуждения Королевств к капитуляции мы бы распустили героев и вернулись к нормальной жизни. — Звучит неплохо, — сказал Жон, просветлев. — А ещё есть такие люди, как Адам, — сказала Илия. — И братья Альбейн. Их цели — не столько принуждение к переменам, сколько... ну... — Война с фавнами. Они хотят ещё одной войны с фавнами. Оценки по истории у Жона были не самые высокие, но если поставить "войну" рядом с чем-нибудь, он мог догадаться. Что-то под названием "война с фавнами" не должно было быть спортивным матчем смертников, не так ли? — Почему? Это звучит как самая глупая идея на свете. — Не совсем. Мы выиграли войну фавнов. Видимо, они думают, что мы сможем сделать это снова. — Может, сможем, а может, и нет, — сказала Илия. — Суть в том, что у нас, вероятно, больше шансов добиться перемен, выиграв войну, чем мирным протестом, как бы мне ни было неприятно это признавать. Я, конечно, не Маленькая Мисс Любящая Убивать, но даже я могу сказать, что Королевства не хотят меняться. Они не хотят равенства. И никакое количество размахиваний плакатами и указаний на ужасные условия не заставит их изменить свое мнение на этот счёт. Правда это или нет, но развязывание войны выходило за рамки его целей по очищению своего имени. — Мы используем подход Сиенны. Никакого Адама. — Хорошо. — Круто. Он уставился на них. — Вы действительно так легкомысленно относитесь к этому? Что я просто изменю то, как всё делается? — Конечно. — Юма пожал плечами, не отрывая глаз от дороги. — А почему бы и нет? У обоих маршрутов один и тот же пункт назначения. Меня не очень волнует способ, лишь бы мы боролись за правое дело. — Если этот способ работает, то так тому и быть, — отозвалась Илия. — Я с вами не спорю. Фургон без опознавательных знаков начал замедлять ход, то же самое сделал и тот, за которым ехал Таксон. Громко сигналя, они съехали с дороги на заброшенную многоэтажную стоянку, которая прекрасно подойдёт для того, чтобы скрыть их, пока они будут раздавать вещи для бездомных. А также для того, чтобы скрыть их от посторонних глаз, пока они убивают любопытного журналиста, понял он, когда у Лизы на заднем сиденье начался приступ гипервентиляции. — Тебе ничего не угрожает, — в который раз повторил он. — Меня похитил Белый Клык! — Именно. Никакой опасности. Почему-то данная логика её не убедила. Таксон припарковал свой фургон рядом с их, и Жон открыл дверь, придержав её для Илии, которая выскользнула следом. Трифа вышла из пассажирской двери и открыла заднюю, позволив Бэйну вылезти наружу. Он вёз с собой тележку, которую можно было использовать для перемещения паллет с продуктами на улицу. Жон открыл заднюю дверь своего автомобиля и тут же столкнулся с нервной журналисткой, поджавшей колени к груди. Он открыл было рот, чтобы ещё раз всё объяснить, но, вздохнув, бросил: — Вылезай. Нам нужны те паллеты, с которыми ты пытаешься слиться. Лиза вылезла наружу и задрожала от прохладного воздуха. — Что в них? — спросила она. — Оружие? Прах? Наркотики? — Порывшись под крышкой, Жон бросил ей пакет. — Лапша быстрого приготовления? — Просто добавь воды. Это самая сытная еда, которую мы смогли достать для них. — Сначала он предложил консервы, но потом заметил, что у них не будет не только консервного ножа, но и микроволновой печи или духовки, чтобы приготовить что-нибудь. Единственное, что было доступно некоторым из этих людей, — это костёр и, если повезет, общественная уборная, где можно было бы набрать воды из-под крана. — Для кого, них? — спросила Лиза. — Бездомных, — ответила Илия. — Ну, те, на которых мы охотимся? Лиза вздрогнула и пугливо отодвинулась в сторону, когда Бэйн направился к ней. Или к машине. Он опустился на землю и, согнув колени, с ворчанием поднял весь поддон и вынес его в заднюю часть фургона. Тем временем Таксону и Юме пришлось работать вместе, чтобы затащить свой поддон на колесную тележку, и к тому времени, как им это удалось, они уже запыхались. — Хорошо, — сказал Жон. — Трифа и Юма, как и в прошлый раз, будьте начеку. Таксон, я хочу, чтобы ты следил за фургонами. Все остальные помогают доставлять их нуждающимся. Если не таскаете поддоны, несите одеяла или медикаменты. — А как же я? Илия бросила связку одеял Лизе в лицо. Она не столько поймала их, сколько пошатнулась назад и умудрилась устоять на ногах. — Ты, очевидно, включена во все остальные. Ну и ну. Неужели вся эта косметика отшибла тебе мозги? — Ну извините меня за то, что я плохо соображаю! Меня похитили террористы. — Я попросил прощения, — пробормотал Перри. — А я тебя не прощаю! Странно, как она может быть разной. Паника, подумал он. Не зря её называют "умопомрачительной", и Лиза определенно находилась на краю своего метафорического кресла. Заняв своё место за тележкой, он хмыкнул и толкнул её вперёд, стараясь не чувствовать себя слишком слабым, пока Бэйн шёл рядом с ним, держа его в руках. На улице их ждали люди. Ждали с тревогой и надеждой. Он заметил старого фавна, который разговаривал с ним в прошлый раз; казалось, тот потерял несколько лет, когда увидел, что они наконец приближаются. Наверняка они не ожидали, что мы вернёмся, подумал он. Интересно, видят ли они нас так, как видят СМИ, — как просто пытающихся завербовать их с помощью доброты? Если сказать им, что это не так, то ничего не изменится. — Освободите место, — громко сказал он. — Мы перенесём сюда припасы. Не толкайтесь, иначе вас может придавить чем-нибудь. Эй... — Он запнулся, не помня или не зная, представился ли пожилой фавн. — Не могли бы вы помочь раздать припасы? Мы не очень хорошо знаем здешних фавнов и хотим распределить их как можно равномернее. Старик улыбнулся. — Да. Я помогу. И спасибо вам. Опустив поддон, он нажал на рычаг, чтобы вытащить из-под него тележку. Голодные фавны столпились вокруг, но, к счастью, не бросились на них, вероятно, всё ещё опасаясь фигур в масках. Оставалось надеяться, что эта реакция скоро изменится. Он бросил взгляд на Лизу. Она работала с Илией и раздавала одеяла детям и старикам. Лицо её было нейтральным, не удивлённым и не впечатлённым работой, но и не протестующим. Он подошёл к ней, подтолкнув Илию локтем. — В фургонах ещё много чего есть для раздачи. — Обращаясь к Лизе, он добавил: — Когда мы закончим, ты можешь остаться здесь, а мы уйдём. Я уверен, что ты сможешь спокойно вернуться домой. — А-? Ну, да. Конечно. В безопасности... Неужели она продолжала сомневаться в них? Вполне возможно, что так и будет до тех пор, пока не окажется дома, в безопасности и не сможет окончательно смириться с тем, что он сказал правду. Если это было необходимо, то ничего не поделаешь. — Мы не заинтересованы в сражениях или причинении вреда людям, Лиза. Мы пытаемся что-то изменить. Показать Вейлу, что Белый Клык — это не просто опасная группа убийц. И что во главе этой ячейки стоит он. Самый неопасный и некриминальный из всех. И тогда он сможет покинуть это дело и вернуться домой. После ещё двух поездок туда и обратно к фургону Лиза, похоже, немного успокоилась. Он не был уверен, что она смирилась с тем, что её отпускают, но она была менее напряжена. Когда в очередной раз раздавали одеяла, она придвинулась к нему, пока Илия пошла за новыми. — Ты действительно думаешь, что это что-то изменит? Удивлённый, он посмотрел в её сторону. — А? Что именно? Еда...? — Всё. Для них, для вас и для города. — Её тон был низким, а слова — едва слышным шёпотом. — Сколько бы ты им ни дал, в конце концов они всё равно останутся бездомными, и сколько бы добра ты ни сделал, ты всё равно останешься террористом, пока существуют твои прошлые преступления. — Люди могут меняться. — Люди могут, — признала она, — но с каких пор это волнует общество? Возможно, это какая-то уловка, чтобы произвести на меня впечатление... — Это не так. — Или ты можешь быть искренним. В любом случае, Белый Клык по-прежнему виновен в многочисленных преступлениях. И это нельзя просто так взять и смыть, оказав хорошую услугу. Люди не забудут того, что вы сделали. И я сомневаюсь, что Белый Клык забудет то, что сделали мы. — Я не совершал никаких преступлений, — заметил он. — Все эти вещи из прошлого Белого Клыка не имеют ко мне никакого отношения. Я даже не планировал... — Это не имеет значения. Я занимаюсь этим гораздо дольше, чем ты. Я знаю, как это работает. — Лиза сердито вздохнула. — Я видела, как хороших людей сажают за то, чего они не заслуживали, а худшие из людей выходят на свободу, потому что у них есть деньги, власть или и то, и другое. Публике всё равно. Они просто хотят услышать очередной скандал. — А ты разве не часть этого? Именно ты кормишь их... Лиза отвела взгляд. — Я не хотела быть такой. Думаешь, я мечтала стать журналисткой, чтобы ходить тенью за знаменитостями, сливать информацию и потворствовать идиотам? Конечно, нет! Я хотела быть жёстким репортëром-расследователем. Я мечтала быть маяком правды и человеком, которому люди могли бы доверять. Любопытствуя, он спросил: — А что изменилось? — Ничего. Ничего не изменилось. В этом-то и проблема. Я работала над статьёй, которая разоблачала местную компанию в эксплуатации своих рабочих, и знаешь, что произошло? — Она сердито скрестила руки. — Меня уволили. Сказали, что слишком горячая статья, чтобы её публиковать. Они были крупным рекламодателем, и мы бы потеряли деньги. Меня завалили NDA и заставили уйти. Насколько я знаю, это всё ещё продолжается. И знаешь что? Читателям было бы всё равно. О, они бы говорили о том, как это ужасно, но они бы не перестали пользоваться услугами этой компании. А как только какая-нибудь знаменитость переспит с кем-нибудь, с кем не следует, этот скандал выйдет на первый план. — Это... — Ужасно? — предположила она. — Вызывает презрение? Я слышала такие слова раньше. Я даже согласна. Но это тоже реальность, и мне пришлось изменить свой взгляд на мир, чтобы вписаться в него. В том-то и дело. Общество не хочет меняться. Они заставляют других соответствовать им — вот почему это, — она указала жестом на одеяла и еду, — не изменит того, как город видит тебя. Прости. Это очень мило, и я начинаю думать, что вы действительно хотите им помочь — в этом есть смысл, если вы все фавны, — но, кроме того, что вы дадите им немного комфорта, это ничего не изменит. Если это было правдой, то его шансы стать свободным тоже уменьшались. Чем дольше он был частью Белого Клыка, тем более виновным он становился по ассоциации. Но если мирный образ жизни не мог изменить отношения людей к ним, значит, она говорила ему, что он может сдаться и смириться с тюрьмой. Это не может быть единственным выходом. Отвернувшись, он закрыл глаза. — Я всё равно должен попытаться... Лиза резко вздохнула. — Даже зная, что твоё дело обречено на провал? Фавны не обладают монополией на страдания, знаешь ли. Это плохо, но бездомных людей не меньше, чем фавнов. Городу нет дела ни до кого из них. — Даже так. У меня... у меня нет выбора. Нет, если он хочет выбраться из этой ситуации целым и невредимым. Провал или нет, но он должен был попытаться. Это могло показаться идеалистичным для неё и для любого другого слушателя, но это было не так. Он был эгоистичен, и он принял этот факт. Если бы его приняли в Бикон и он избежал бы Адама, он бы не оказался здесь, пытаясь помочь бездомным. Он бы пожертвовал мелочь, прокомментировал, как всё ужасно, и оказался бы таким же бесполезным, как те люди, о которых говорила Лиза. Единственная причина, по которой он здесь пытался что-то изменить, заключалась в том, что он мог избежать неприятностей. Чтобы люди поняли, что он не преступник. Заставив себя открыть глаза, он отошёл от неё, оставив Лизу позади, пока раздавал продукты тем, кому мог, по крайней мере, пока не пришёл Юма и не сообщил, что полиция снова на подходе. — Нам пора идти. — А как же я? — спросила Лиза, нервничая, но уже не так сильно, как раньше. Она стояла рядом с бездомными, держась одной рукой за паллету с едой. Жон посмотрел на неё, а потом слабо улыбнулся. Его сердце не лежало к этому, и она могла это понять. — А что насчёт тебя? Они ускользнули до приезда полиции./-/
Рассвет разгорался и проходил мимо, незамеченный теми, кто застрял в вонючей канализации. Их оживило шипение яичницы с беконом: каждый из членов их жалкой компании ввалился в общую комнату с похвалами и обожанием в адрес Бэйна, который, как обычно, был на ногах и готовил из свежайшего бекона, купленного в местном продуктовом магазине, владелица которого, как был уверен Жон, была влюблена в Бэйна, если судить по количеству еды, которую она ему продавала. Илия с фырканьем спустилась вниз, придя из города наверху. Не говоря ни слова, она бросила на стол утреннюю газету. На первой полосе было его лицо, как и накануне, и новый заголовок. Жон Арк; Диковинка или кроссдрессер. Решайте сами. — Это что, блядь, правда? — спросил Юма, со стоном отбрасывая газету. — После всего того дерьма, через которое мы прошли, она решила сосредоточиться именно на этом? По-моему, надо было придерживаться первоначального плана и преподнести ей сюрприз в стиле Адама. Даже Жон не смог с этим не согласиться, и все с ворчанием принялись за еду. — Есть ещё кое-что, — сказала Илия. — Ко мне обратился фавн, которому мы помогли прошлой ночью. Он сказал, что кто-то из наших знакомых дал ему это. — Она положила на перевернутый дорожный знак запечатанный конверт. Он был без маркировки. — Он попросил передать его нам в следующий раз, когда мы будем проезжать мимо. Я пошла проведать их, чтобы убедиться, что полиция не конфисковала оставленную нами еду. — Правда? — спросил Жон, протягивая конверт. — Еще как конфисковали. Дири сердито выругалась. — Теперь это "доказательства". — Илия изобразила в воздухе кавычки. — Но старик уверил меня, что они взяли и спрятали всё, что могли. Покачав головой, Жон сунул палец в конверт и открыл его. Оттуда выскочило несколько страниц, каждая из которых была распечатана с компьютера. Документы. Только текст и никаких изображений: один из них был документом Word, а другой — распечаткой цепочки электронных писем. Жон разложил их на столе и прочитал название каждого. — Жон Арк: злодей или жертва. — А? — Дири склонилась над его плечом, упираясь подбородком в его голову. — Это черновик статьи? — Похоже на то... — Он не стал читать всё это, а перешёл к цепочке электронных писем, из которой следовало, что документ был отправлен редактору новостной группы, в которой она работала. Ответ редактора был прост. "Отклонено". Под ним красной ручкой и скорописью, выведенной на распечатке, было написано простое сообщение, предположительно от Лизы. Я пыталась. Так устроен мир. Жон отпустил страницы и откинулся назад, случайно уткнувшись в грудь Дири. Она, казалось, не возражала, как и сама была обескуражена тем, что смогла прочитать. Они все выглядели так. Юма зарычал и ударил кулаком по столу, а Илия положила подбородок на локоть и вздохнула. Дири придвинулась к нему, потянулась вниз, чтобы взять текст и прочитать его более подробно. Неважно, что это не будет опубликовано. — Эй, здесь есть кое-что ещё, — сказала она. — Ещё одна статья, которую отклонили. Ого. Эта статья двухлетней давности. Он поднял глаза. — Это близлежащий бренд по производству одежды. Они производят футболки и спортивную одежду. Довольно популярный. Ух ты! — Дири с изумлëнным возгласом отпрянула назад. — Это ужасно! Они, по сути, загоняют своих сотрудников в ловушку нелепых контрактов, заставляют их работать на нелегальных условиях, но используют лазейку для борьбы со шпионажем в своих контрактах, чтобы сотрудники не могли говорить о том, что происходит внутри. А всё потому, что они также производят униформу для военных Атласа и наших "синих", и, мол, если нехорошие люди завладеют этой информацией, она может быть использована против них. А пока, поскольку они не могут пожаловаться на плохие условия, с людьми, работающими там, плохо обращаются. — Насколько плохо? — спросила Трифа. — Здесь есть статистика. Вот это да. Интересная статистика. Там говорится, что в неделю было по крайней мере два вызова скорой помощи и один сердечный приступ за смену — и что человек, у которого был сердечный приступ, потерял из-за этого работу. — Фавн? — спросила Илия. — Нет. Люди. И фавны, — поправила она, читая дальше. — Они работают со всеми по полной программе. — Отморозки с равными возможностями, — рискнул предположить Юма. — Это хорошо? — Не совсем. — Дири пролистала страницы. — Да, ей отказали, как в первой статье, и в электронном письме есть приписка, что она должна немедленно явиться на собрание. Чëрт, в этой схеме задействовано около двадцати человек. И несколько известных имен. Как раз перед тем, как Лиза получила NDA. — Жаль, — сказала Трифа. — Если бы это были фавны, мы бы, наверное, смогли что-то сделать, но будет странно выглядеть, если Белый Клык организует спасение людей и фавнов. Это не совсем то, за что мы выступаем — босс!? Жон поднялся на ноги, откинув кресло. — Мы нашли нашу следующую цель. — Но жертвы не все фавны... — Именно. — Он хлопнул рукой по столу. — Они смогли представить наши действия как имеющие скрытые мотивы, потому что мы сосредоточились на решении проблем, которые есть только у фавнов. — Как сказала Лиза, у фавнов не было монополии на страдания. — Мы собираемся сегодня спасти людей. Это собьёт их с толку. — Меня это смущает, — признался Юма. — А что нам за это будет? — Владельцы компании всё ещё люди, — предложил Жон. — И они отправятся в тюрьму после того, как мы раскроем их преступления. После того, как Белый Клык встанет на защиту невинных людей, независимо от расы, и защитит их. Если мы действительно хотим равенства для фавнов, мы должны признать, что это означает равенство и для людей. — Он не был уверен, что все они были полностью удовлетворены, но большинство из них все равно кивали, по крайней мере, видя логику, даже если лично им эта идея не нравилась. — Есть вопросы? Юма поднял руку. — Да? — Получу ли я возможность избивать этих мудаков-хозяев во имя справедливости по отношению к пострадавшим людям? Жон вздохнул. — Да, Юма. Да, получишь. — Отлично. Я в деле.