Why should you care?

Закончен. Тур закончен. И на радостях я спешу написать тебе. Привет, солнце! Не хочешь встретиться, прогуляться? Я сегодня возвращаюсь домой Солнце. Девушка, у которой всегда мёрзнут руки, но не мёрзнет душа. Это ты. Я пытался сдерживать себя в туре, но забыть тебя — я быстрее умру, чем сделаю это. А пока просто закидываю свои вещи в багажный отсек и спешу зайти внутрь к парням. Меня откачали, накачали, я накачался и сам за эти года. Я не про наркоту, если что, окей? Я скоро увижу тебя. Чую приближение чего-то хорошего. Чего-то очень хорошего. Между «убить одного, чтобы спасти миллионы» и «убить миллионы, чтобы спасти одного» я, разумеется, выберу второе. Но ты предложишь мне альтернативу, в которой не пострадает никто. И я послушаю тебя. За это я тебя и люблю. Солнце. Найти в себе силы смириться и принять нужно уметь. Легче всего броситься под поезд, или спрыгнуть с моста, или вскрыть вены в порыве эмоций. Попробуй терпеть. Попробуй ждать. Попробуй верить. Попробуй полюбить с новой силой.

Я не против. Я тебя жду

Я тебя жду? Как нежно… Внезапная улыбка появляется на моём лице. Я будто ждала твоего сообщения. А, может, так и было. В любом случае, это куда лучше, чем воевать.

Напиши мне, как будешь дома

Лизонька, ты самое настоящее солнышко. Лучше тебя женщины в этом мире нет и не будет. Это похоже на задатки того приятельства, о котором ты говорила. Пусть всё будет по-твоему, но пусть там будет место для меня. И я напишу, не сомневайся. Я напишу о тебе и тебе сотню песен, я выстелю своей нежностью и заботой твои шаги, я взбондирую на кирпичной стене своими ногтями твоё имя. Я хочу тебя коснуться вновь. Не в тяжёлом состоянии. Хочу видеть улыбку на твоём лице, здоровый румянец на щеках, блеск глаз. Я знаю, ты больше не пьёшь. Я знаю, ты больше не лжёшь. Ты тоже любишь. Ты тоже ждёшь. Я действительно не могу отказаться от своих чувств. Ты значишь для меня многое. И я больше не стремлюсь вырезать тебя из своей жизни, как пережиток прошлого. Ты мне нужен в настоящем. Рано ли, поздно ли, но это осознание подавило моё восстание против тебя. Внешний мир знает о нас ровным счётом столько, сколько и закрытый мир нашего дома. Просто я не хочу тебя ни к чему принуждать, я хочу дать тебе свободу выбора. Ты можешь подойти ближе или уйти в любой момент. Я пойму. Лишь не приму и не захочу осознавать. И пока ветерок обдувает моё лицо приятной прохладой, я вновь барахтаюсь в океане мыслей, возможных исходов нашей встречи. Решим ли мы остаться друзьями или разорвём все паутинные ниточки одним взмахом ресниц? Твой взгляд непрошибаемый, он сжимает меня, будто планету или только меня помещают в вакуум. Я задыхаюсь. Мне кажется, что не хватает воздуха, хотя я дышу. Я трясусь как новорождённый котёнок, когда твои пальцы убирают мои волосы мне за уши. Твои нежные руки мне жизненно необходимы. Прикоснись ко мне. С закрытыми глазами я хочу верить тебе всецело, с открытыми — тем более. Видеть тебя и знать, что ты реальна, — уже награда. А высшая — твоё внимание. — У вас концерты становятся всё лучше и лучше. Я вами горжусь. И тобой очень сильно горжусь, — я легонько, но искренне улыбнулась, — Ты всё больше владеешь своим голосом. — Прекрати, ты меня смущаешь, — я посмеялся, — Спасибо. Для меня это значит многое. Я киваю. Конечно, многое. Ты напоминаешь мне раз за разом, хоть я и не забываю никогда. Услышать твой голос — уже праздник для меня. Даже если радость велика, сомнения не отсутствуют — они лишь заглушаются твоим голосом и затемняются цветом твоих бездонных глаз. Лучшие глаза, в которые мне доводилось смотреть. Ты вся лучшая для меня. Была, остаёшься и останешься. Мы идём по набережной дальше, обмениваясь незначительными новостями. И я вижу в тебе изменения. Словно лёд на тебе тает и отваливается кусками, позволяя мне общаться с мягкой и заботливой, оптимистичной и искренней тобой. Безусловно, я улыбаюсь тебе всё время. Скажи, что всё не напрасно, что ты не играешься со мной, что мои изменения не отталкивают тебя. — Знаешь, я так рада, что сейчас лето, — опираюсь о парапет и тяжело выдыхаю через нос. — Почему? — я следую твоему примеру и заинтересованно наблюдаю за тем, как ветер играется с твоими волосами, закрывая твой профиль от моего взора. — Потому что летом проще. — Проще? Я задаю много вопросов, но не чувствую угнетения с твоей стороны. Знаю, что ты не запрещаешь, тебе это наоборот нравится. — Да, проще. — А… как проще? В чём? — Проще всё переосмысливать. Дышать… Признаваться. Летом солнце дольше светит, а значит, не получится скрыться от правды. Летом ты не можешь похоронить ни свои чувства, ни себя. Не можешь от них откреститься. И от лета тоже не можешь откреститься. Шум приближающейся волны. Ты не поворачиваешь головы. Я слышу грусть в твоих словах, но она не делает тебе хуже, а подводит тебя к выздоровлению — последней позиции круга боли. — Я же знаю, чего ты от меня хочешь. И я могу это дать. Я прекрасно понимаю, зачем ты меня позвал. Пережёвываю нижнюю губу и разворачиваюсь к тебе корпусом, вопросительно поднимая бровь. — Закат красивый. Я ничего не говорю, потому что я собью тебя с мыслей. Да и говорить не хочется. Хочется действовать. Только как? И к чему это приведёт? — Я признаюсь тебе, я пыталась вылечиться от тебя. А оказалось, что лечить надо было наше отношение друг к другу и к нам самим, — усмехаюсь, опуская голову, — Я столько всего поняла за эти два года. Столько про тебя обиженных фраз написала. А потом выкинула их. Простила. И ты меня прости за всё. — Но я не держал на тебя зла. — Мы достойны этого. Я это тоже поняла. Tell me why are we so blind to see That the ones we hurt are you and me? Ты с вымученной улыбкой протягиваешь мне руку. Я тут же беру её, удивлённо смотря тебе в глаза, пытаясь найти подвох или намёк на что-то, но ты пряма в своём послании. Ты подходишь ближе и обнимаешь меня. Сначала осторожно, словно ждёшь, когда я выпущу шипы, что пронзят тебя насквозь, потом более смело. Я кладу руки тебе на спину и крепко прижимаю в ответ, вдыхая с закрытыми глазами аромат твоих волос. Цветок апельсина и ваниль. Ты ненавидишь цитрусы, но именно таким шампунем пользуешься. Камень в моём горле растворяется, ртуть из моих лёгких выводится, порох из моей головы высыпается. — Я люблю тебя, Ноа. И мир мне вроде как дорог, но не настолько как ты. Я отклоняюсь назад, беру твоё лицо в ладони и смотрю на тебя с широко распахнутыми глазами. Тишина. Для тебя — понятная, для меня — таящая в себе что-то непредсказуемое. Ты ничего не говоришь, потому что знаешь: я всё громко и ясно услышал. Меня лихорадит, губы искривляются, поджимаются, потому что отдаёт в нос из-за слёз. Я упираюсь лбом в твой и всхлипываю, не сдерживаюсь. Как ты можешь быть такой… Я спокойно вытираю твои горячие слёзы и прикасаюсь к твоим губам своими. — Всё будет хорошо. Я больше не уйду. И ты не уходи. — Клянусь, я не уйду. Я так тебя люблю, — я целую тебя нетерпеливо, даже жадно. Целую в губы, в щёки, в лоб, прижимаю к груди, цепляюсь своими пальцами за твою талию, прячу лицо и рыдания в изгибе твоей шеи. — И я тебя, — лишь пальцы в твоих волосах и поцелуи в висок. Я набираюсь смелости, выпрямляюсь и смотрю на мою девушку. Не на мою бывшую. Твоя душа обнажена, разум чист, сердце открыто. Моя душа собирает осколки, разум успокаивается, сердце перестаёт страдать. — Лиза, я никогда от тебя не уйду. И за тобой, Ноа, вновь повторю: Я тебя люблю. В одну и ту же воду дважды не ступают, но выходили ли мы из этой воды?