Why should you care?

Ты встречаешь меня объятиями в порыве радости и тут же отходишь. Опомнился, голубок. Ладно, успокойся, не будь такой обиженной на весь мир. Мы заходим в дом, и я начинаю свистеть, ведь на улице собаки не оказывается. Обычно Харпер всегда отзывалась на мой свист. Но в доме полнейшая тишина. В голову начинают закрадываться нехорошие мысли. — И где Харпер? Обманул меня, шарлатан! Всё. Я больше так не могу. Я притянул тебя по-хозяйски к себе за талию и припал к твоим раскрытым губам до того, как ты смогла сказать мне ещё пару ласковых слов о том, как низко я опустился в моральном плане. К чёрту. К чёрту, к чёрту, к чёрту всё!! Ты наклоняешься, придерживая меня за спину и не переставая целовать. Я неуклюже хватаюсь за твою шею, пытаясь удержать равновесие, и… Тяжёлый вздох в самые губы. И отвечаю на поцелуй с желанием. Ты прижимаешь меня к стене, твои руки скользят по моим бёдрам. Твои прикосновения, твои губы, твой запах вызывают у меня слабость. Я не могу противостоять, и мне страшно. Страшно, потому что я этого желаю. Пока ты меня целуешь я то ли на небесах, то ли шесть футов под землёй… Я впиваюсь пальцами в твои бёдра и иду назад, чтобы мы смогли сесть на диван. Мои пальцы нежно поглаживают твои изгибы и намереваются поднять твою футболку, чтобы прикоснуться к голой коже и быть ещё ближе. Ещё бы чуть-чуть и было совершено преступление, которое мучило бы меня до скончания веков. Но шквал уведомлений на твой телефон, а потом и звонок заставил разорвать поцелуй. Нехотя отстранившись, ты слегка наклонился к кофейному столику и обомлел. Ты понял, что если повернёшься ко мне, то ты труп. Потому что я прочла всё с загоревшегося экрана быстрее тебя. — Ну и как мне это всё понимать? — гневным властным тоном начала вырываться из меня помесь агрессии и разочарования, — Нахрена весь этот цирк, а? — Я не знаю… Из меня вырвался всхлип, как бы я ни старалась заковать чувства. Я вскакиваю и начинаю нарезать круги по комнате. Даже на одном диване противно сидеть теперь. — «Малышка Келси». То есть ты серьёзно, да? — Это давнишняя девушка, от которой мне ничего не нужно. Мы пересекались пару раз задолго до того, как я выбрался из своего этилизма, и… — Да прекрати оправдываться!! — А что мне ещё сказать, если ты хочешь правду, но не хочешь слушать?! Как мне ещё тебе доказывать, что я никого из них не помню? Что меня настоящего можешь открыть лишь ты? — Как угодно! Блокировать номера тебя не учили, да? Это ужасно, Ноа! Ты хоть понимаешь, что я сейчас чувствую? Это ещё хуже, чем когда мы расстались. — Я понимаю… Но я не принимаю. — Твои проблемы, — раздражённо выдохнула я, села в кресло и закрыла лицо руками. — Лиза… Я молчу. Меня тошнит. Я ничего не понимаю. Я не понимаю, когда всё пошло не туда. И это понимание даже не поможет. Ничего не поможет, всё опять рассыпалось. Я растираю лицо руками, после смотрю в сторону. Противно даже смотреть. — Лиз… — Да пошёл ты… Подходишь и садишься на колени передо мной, берёшь за руки, пытаешься заглянуть в глаза. Противно даже говорить. — Ночи как всегда будут тянуться бесконечно, дни как всегда будут не кончаться. Всё будет как всегда. Даже хуже. — Всё не так, я уверяю. Прошу, я умоляю, не уходи. Это не то, чем может показаться. Я… Мы… М-мы любим друг друга. Разве ты не видишь? В твоих глазах собираются слёзы. Я сморщилась как от кислого вкуса. — Мы больше не любим друг друга. Давай не будем притворяться. Достаточно уже. Стоило оставить тебя на какое-то время, как ты вернулся к старому образу жизни со всеми этими выпиваниями, ложью, малышками и прочим. Ты повторяешь всё то, от чего клялся уйти. Ты словно совсем другой человек сейчас. Совсем другой. Я настолько разочарована, что меня не пробивают твои слёзы, Ноа. Они на меня не действуют. Больше нет. Я беру твоё лицо в ладони и вижу, как мой холодный взгляд отбирает у тебя жизненные силы. Но для тебя так даже лучше. Ты будешь смотреть, пока можешь, потому что ты этого сам хочешь. — Мы оба сломлены. Только я не сломлена так, как сломлен ты. И ты не сломлен так, как сломлена я. Я усмехаюсь и убираю руки. Ты припадаешь к моим коленям, крепко обхватываешь их руками. — Нет-нет-нет… Лизонька… Лизонька, я умоляю… Я умоляю, не уходи. Никогда больше никуда не уходи! Я умоляю, поверь мне. Все мои слова — правда. Я клянусь! Я клянусь всем, что у меня есть! Я прошу! Я прошу, поверь мне! Поверь! Лиза! Лиза, я умоляю! Я клянусь, всё не так! Лизонька! Я умоляю тебя, пожалуйста, не бросай меня! — Хватит, — раскатом грома раздаётся по комнате мой голос, и ты сразу же замолкаешь, наивно уставившись на меня. Я отрицательно мотаю головой, и ты тут же вытираешь слёзы. — Ну, пожалуйста… — Ноа, ничего не изменится. Пожалуйста, перестань пытаться построить отношения заново, перестань пытаться сделать меня вновь своей. Этого никогда не произойдёт. Ты ведь прекрасно понимаешь. Не мучай себя этой неудачной любовью. Позволь себе любить кого-то другого. — Я пытался. А потом случилось вот это. Я написал тебе. — Пытайся ещё. Сходи к психологу, если никак не выходит. Но только не пей больше, не вини себя и не бегай ко мне. Мне больно ровно таким же счётом, как и тебе. Я желаю тебе самого лучшего, но я не дам тебе этого. Всё, что было в моих силах, ты уже получил. Не надо строить город из пепла. Позволь себе быть счастливым, радоваться, улыбаться, смеяться, любить. Тогда ты забудешь меня и не будешь мучиться. — Я-я… не хочу тебя забывать. — Я останусь как воспоминание после твоего принятия всей ситуации. — Ты мне обещаешь? — Я не даю обещаний. Зато я верю. — Да… Да, ты права. Ты отклеиваешься от меня и немного отодвигаешься. Мы молчим. Тишина странная. И не гнетущая, но подразумевающая под собой последние минуты вместе. — Почему ты ещё не ушла? Иди. Я тебя не держу. Больше… — Надо попрощаться. И попрощаться нормально, Ноа. Не так, как в прошлый раз. — Ты явно стала старше, — усмехаешься, — Я тобой, правда, горжусь, Лиза. Ты замечательная во многих планах. Ты встаёшь. Я встаю. — Спасибо за всё, что связано с тобой и мной. Я буду это хранить и вспоминать о тебе как о той, что стала надеждой и путевой звездой. Я люблю тебя за это. Но я тебя отпускаю. — Я тоже тебя благодарю и люблю за всё. И я тоже тебя отпускаю. Две искренние уставшие улыбки. Я расставляю руки в сторону в пригласительном жесте, чтобы обняться. Мы подбадривающе поглаживаем друг друга по спине, похлопываем по ней и отстраняемся. — Будь очень сильным и не позволяй никому ставить себя на колени. — Будь ещё сильнее и не позволяй никому манипулировать тобой. Глаза в глаза. Мы сложили оружие, подняли белый флаг. Вот так. Молниеносно, легко, перманентно. Лишь одновременное общее, лишённое недосказанности и невысказанной боли и ненависти: — Прощай. Буду ли я пеною в море, или голубою мглой на горах, или вечерней тенью степной — я всегда буду помнить о тебе. Только реквизиты я с собой не возьму. Конец.